Тим Скоренко
Вдоль по лезвию слов (сборник)
Предисловие
Зная Тима Скоренко, невозможно однажды не прийти к мысли о том, что способность жить насыщенной, разносторонней жизнью – это своего рода талант, который при рождении даётся не всем. Тим обладает этим талантом в полной мере, и можно завидовать ему – пока не станет ясно, что выдерживать такой накал, такую концентрацию событий и впечатлений способен далеко не каждый. Я, например, не могу. Честное слово, мне иногда кажется, что у этого человека семьдесят два часа в сутках!
Тим очень много пишет, пожалуй, больше, чем все известные мне люди пера. Он журналист, за последние несколько лет он опубликовал великое множество статей, иной раз бывает до полудюжины в месяц. Он поэт и бард, у него сотни стихов и песен. Он популярный блогер и постоянно радует своих читателей эксклюзивными материалами. «Тим, – говорил я ему, – вот ты пишешь тексты, большие, интересные, с кучей картинок, – неужели тебе не жаль, что они висят только в Интернете?» «Всё о’кей, – отвечал мне Тим. – Есть тексты для бумаги, есть для Сети. Хотя некоторые я бы с удовольствием опубликовал». В принципе в этом имеется своё рациональное зерно: читателей у Живого Журнала Тима Скоренко поболее, чем у иного бумажного издания.
И, конечно, он писатель и в этом своём амплуа тоже весьма успешен. Обычно люди, которые пишут много, – пишут скучно и одинаково. Но тут другой случай. Тим редко когда возвращается к одной теме, к одной идее, к одной ситуации. «Я об этом уже писал, мне это не интересно». Собственно, к мысли создать новую серию мы в издательстве пришли, столкнувшись с невозможностью определить сборник Тима Скоренко в одну из уже существующих: рассказы казались слишком разными.
Я ещё не сказал, что Тим – увлечённый путешественник. Одно время его девизом было: «Ни недели без нового города!» – и он действительно каждую неделю куда-то ехал, причём не праздно, а вооружившись тщательно собранной информацией, он изучал каждый город или городок до мелочей. Сейчас он ездит реже, но дальше – исследуя пространство за пределами бывшего Советского Союза.
И все впечатления от поездок, все многочисленные интересы Тима находят отражение в его текстах – вы прочтёте об этом в авторских комментариях после каждого рассказа.
Пожалуй, предисловие к книге, претендующей на всестороннее раскрытие творчества писателя, не может обойтись без био– и библиографических сведений.
Тим Скоренко родился 28 февраля 1983 года в Минске. Там же окончил школу, а затем Белорусский национальный технический университет. В 2009 году Тим переехал в Москву и вскоре стал редактором в журнале «Популярная механика», где и работает до сих пор.
Стихи и песни Тим Скоренко пишет с 2002 года и весьма преуспел в этом начинании. Прозу – с 2004 года. Его первый рассказ был опубликован в 2008 году («Тихие игры» в альманахе «Полдень. XXI век»), первый роман – «Ода абсолютной жестокости» – вышел из типографии в 2010 году и тотчас же был удостоен премии «Серебряная стрела». Следующий роман, «Сад Иеронима Босха», произвёл эффект взорвавшейся бомбы и получил уже три награды: «Бронзовый кадуцей», «Бронзовый Роскон» и «Бронзовую (что характерно) улитку»; Борис Стругацкий, говоря о будущем отечественной фантастики, назвал три фамилии – и одна из них была фамилия Скоренко. Третий роман Тима, «Законы прикладной эвтаназии» (2011 год), тоже был отмечен рядом премий. А впереди уже виднеется и четвёртый, и пятый – как говорится, semper in motu.
Александр Петров
Еще о сборнике
Талант Тима Скоренко появился так стремительно, что ещё не все любители отечественной фантастики успели прочесть его книги, хотя слышали о нем практически все. Отгадка проста: раньше Тим занимался музыкой – выступал с концертами, писал прекрасные стихи и учебники по стихосложению, получал призы на музыкальных фестивалях. А в какой-то момент переключил свои таланты на литературу, – и это выглядело вспышкой. За несколько лет – три книги и множество журнальных публикаций, высокие оценки критиков и престижные литературные премии, в том числе «Бронзовая улитка» Бориса Стругацкого.
В своей книге рассказов Тим использует самые разные миры: ковбои и автогонщики, московские диггеры и иностранные спецслужбы, магия и космос. Но везде мы видим авторский почерк: точность психологических портретов, пронзительная лаконичность и – энергия. Яркая, современная, бьющая через край энергия действия. Плюс хороший стиль, за которым угадывается богатый литературный багаж автора, и, конечно же, огромный запас человеколюбия и веры в то, что на самом деле, несмотря на все беды героев, на Земле когда-нибудь всё будет хорошо.
Леонид Каганов
Лезвие
Анна взойдёт на мост, узкий, как бритвы лезвие, бросит беспечный взгляд в чёрную пустоту. Всякий, кто наг и бос, выбросив бесполезное, встанет за Анной в ряд, двигаясь по мосту. Встанет за Анной в ряд, будет её подталкивать: «Ну же, давай быстрей! Страшно тебе, поди?..» Ты помолчал бы, брат, – будь настоящим сталкером, хочешь вести в игре – ну так давай, веди. Анна идёт вперёд, руки расставив в стороны, в правой руке держа бремя своих грехов, горестей и забот; платье её оборвано, как и её душа, сито для сквозняков. Левая же рука – всякие добродетели, радости и любовь, скромность и красота, только вот у греха больше в разы свидетелей, тупоконечных лбов, пляшущих в никуда. Анна идёт вперёд, мастерски балансируя между обрывом вниз и вознесеньем вверх; Анну никто не ждёт, верящую и сильную, это её карниз, периодичность вех.
Каждому – свой мосток, свой дисбаланс над пропастью, гиря в одной руке, гиря в другой руке. Каждому свой итог, кто-то – в чаду и копоти, кто-то на волоске, тоненьком волоске. Справа – гниющий ад, чёрная вакханалия, холод полярных льдов, вечная мерзлота, шах и сейчас же мат: к чёрту твои регалии, нынче же будь готов в бездну упасть с моста. Слева – зелёный рай, красочное цветение, свежесть весенних трав, мир, тишина, покой, но такова игра, правила поведения: раз ты боец добра – в ад маршируй и пой. Лейся, чумной мотив тех, кто идёт по кромочке, тех, у кого в глазах – остервенелый страх; ну же, давай, веди, не дожидайся помощи, это твоя стезя, это твоя гора, это твои ветра, насыпи и течения, видишь, ли, экзерсис ждёт тебя, дурака. Если же я не прав, я не прошу прощения, мне бы с тобою – вниз, ноша моя тяжка.
Анна идёт вперёд, в этом её призвание, в этом её судьба, как объяснить ещё. Анна давно не ждёт истины и познания, вера её слепа, мысли её не в счёт. Мне бы теперь упасть – чёрт с ним, в любую сторону, если случится в ад – значит, случится в ад. Ад раскрывает пасть, прочь улетают вороны, что-то мне говорят, что-то на птичий лад. Анна идёт вперёд, мост всё такой же узенький, ноши в её руках, в целом, вполне равны. Тихо она поёт, тихо играет музыка, тихо течёт река, вороны лишь шумны.
Страшно не впереди и не внизу, где месиво зла и добра, где рать рая вползает в ад. Страшно вот так идти, в медленном равновесии и до конца не знать, грешен ты или свят. Авель ли слева ждёт, справа ли стонут Каины – кто-то один из них будет со мною в такт. Страшно идти вперёд, вечно и неприкаянно. Господи, подтолкни, не оставляй вот так.
Быстрые рассказы
Игры демиурга
1. Безвременье
Демиург протягивает руку и зачерпывает полную ладонь вязкой коричневатой глины. Он раскатывает её между ладонями, затем вытягивает один из концов получившегося валика. Лепит четыре лапы и прикрепляет их к туловищу. Держит зверя на ладони, любуется. Зверь силён и ловок. У него длинная тонкая морда, похожая на лисью, узкая пасть усеяна мелкими острыми зубками. У него пушистая шерсть. У него мощные лапы, позволяющие двигаться с огромной скоростью.
Демиург ставит зверя на шарик.
Демиург протягивает руку и выдирает из земли дерево. Он обламывает сучья и делает один из концов ствола приплюснутым. Прикрепляет конечности, любуется получившимся созданием. Зверь страшен. У него мощная голова, похожая на волчью, но много больше, у него тяжёлый загривок и когтистые передние лапы, способные переломить любого соперника, словно тростинку. Задние лапы слабые, и зверь не может передвигаться быстро.
Демиург ставит зверя на противоположную сторону шарика.
И улыбается. Чёрные глаза демиурга внимательны и злы.
2. День
Июля бежит по дорожке к дому. Там мама, большая и тёплая, и у мамы всегда есть что-нибудь вкусное для любимой Июленьки. Сарафанчик развевается, густые рыжеватые волосы треплет ветерок. Июля двумя руками врезается в дверь, распахивает её и тут же летит на кухню. Мама чистит морковь. Июля морщится: сейчас её заставят есть эту пакость.
Мама улыбается.
– Привет, моя милая, дать тебе чего-нибудь?
– Только не морковку, – капризничает Июля.
Мама звонко смеётся.
– Негодница… Ну, подставляй ручки.
Июля охотно подставляет. Мама насыпает в горсть влажных черешен. Они немножко пахнут морковью, которую чистит мама, но это не страшно.
– Спасибо! – кричит Июля.
Мама что-то говорит, но Июли уже и след простыл.
Девочка выбегает со двора.
Июля бежит к лесу, по дороге роняя черешни и не замечая этого. Опушка близко – две минуты, и вот уже прохладно и уютно. Великан-дуб ласково принимает Июлю. Она любит сидеть у его корней, огромных, корявых. Она может забиться в щель между ними, сухую и тёплую, и мечтать там, что встретит сегодня волшебника, который исполнит три её желания. Или, наоборот, мерзкого гоблина, которого, конечно, победит и станет знаменитой и всеми любимой.
Дуб шумит. Июля подбрасывает черешни в воздух и пытается ловить их ртом. Получается не всегда. Когда черешня не попадает в рот, она скатывается по сарафану и останавливается в его складках. Июле хорошо.
Внезапно девочка чувствует, что за дубом кто-то есть. Она держит в руке три оставшиеся черешенки, встаёт, обходит дерево. Никого. Одна черешенка выпадает из кулачка и закатывается в какую-то нору. Чтобы не потерять остальные, Июля заталкивает их в рот.
Она идёт дальше, прочь от дуба, в лес. Она не боится заблудиться: лес совсем небольшой, и она его знает как свои пять пальцев, недаром тут выросла.
Вот сломанная берёза, в прошлом месяце ветром повалило. Вот большой муравейник, в нём копошатся умные смешные муравьи. Июля останавливается, садится на корточки, тыкает в муравейник прутиком. Муравьишки принимаются бегать быстрее, волнуются, торопятся восстановить разрушенное.
И снова Июля чувствует кого-то неподалёку. Она оборачивается и понимает, где нужно искать.
– Эй! – кричит она. – Выходи!
Никто не отзывается. Июля идёт к полянке.
Полянка светлая и солнечная. Она поросла зелёной свежей травой. Июля любит валяться на траве, но сейчас ей не до этого. Она оглядывается.
– Эй!
Он появляется незаметно. Вот Июля смотрит в сторону, вот поворачивается, а он уже там. Он похож на лиса, только крупного, даже огромного. У него хитрые чёрные глаза и бурая шерсть. У него узкая длинная морда.
Он открывает пасть. Она полна мелких острых зубов. Но Июля не боится, потому что зверь просто зевает. Она подходит ближе. Зверь тоже делает шаг вперёд. Июля протягивает руку и дотрагивается до его холодного чёрного носа. Зверь тыкается в её подмышку. Июля гладит его по голове.
– Лисичка… – шепчет она.
Лисичка вырывает траву когтистой лапой и скалит острые, как бритвы, зубы.
Июля гладит зверя.
Зверь делает шаг назад.
– Уходишь? – спрашивает Июля.
Зверь смотрит на девочку.
– Ну, пока.
Зверь разворачивается и исчезает в кустах.
«Мама, я видела лисичку», – скажет Июля маме. «Правда? – улыбнётся мама. – Выдумщица ты моя». И погладит Июлю по голове.
3. Безвременье
Глиняный зверь бежит по шарику. Он бежит через леса и поля, через горы и реки. Его сильные лапы месят землю. Его шерсть развевает ветер, его нос чует все запахи мира.
В лесу глиняный зверь останавливается. Поднимает морду вверх и воет. И ночной лес оживает. Совы слетаются на зов глиняного зверя, травы своими корнями ползут к нему, волки стаями сходятся на вой, рыбы плывут к берегу, стараясь быть ближе к зверю, летучие мыши повисают на окрестных деревьях, даже серые камни просыпаются и шевелятся в своих мшистых лежбищах.
Глиняный зверь собирает своё войско.
Демиург смотрит на глиняного зверя и улыбается. Его рот растягивается, его глаза горят, потому что игра начинает принимать верное направление.
Зверь воет, другие звери сбегаются на зов. Демиург смотрит.
4. День
Июля идёт по деревенской улице и несёт полную корзину куриных яиц, свежих, только снесённых. Куры несутся хорошо, солнце яркое, погода радует, до таверны рукой подать. С тех пор, как мимо деревни проложили тракт, дела пошли в гору. Брат открыл таверну и кормит там проезжающих. Некоторые даже останавливаются на день или два, снимают комнаты.
Июля одета в нарядное платье, ей шестнадцать лет.
Июля заходит под тень навеса. Старый мельник сидит в кресле-качалке и курит трубку.
– Доброе утро, дядюшка Мика, – приветливо здоровается Июля.
Мельник что-то бурчит в ответ.
Июля заходит в таверну. Брат сидит за одним из столиков, пьёт золотое пиво. Мать, наверное, на кухне.
– Как улов? – спрашивает брат.
Июля демонстрирует ему полную корзину.
– Ну и ладненько. – Он доволен.
Мать вышивает что-то в комнате за кухней. При появлении Июли она прячет вышивку.
– Я принесла яйца, оставила на кухне.
– Спасибо, милая.
В доме один постоялец, живёт уже третий день, платит серебром, щедрый. Ему лет двадцать пять, он красивый, нравится Июле. Поутру он выходит на балкон голый по пояс, но уже при шпаге, потягивается, потом садится на лошадь и едет к лесу – фехтовать.
– Уже ушёл? – спрашивает Июля.
– Пять минут как, – отвечает мать.
Он нравится матери. Но она боится, что он одурачит её девочку.
Июля выходит.
– Ты куда? – спрашивает мать.
– Лошадь надо вывести.
Лошадь у них одна. Никакая не породистая, просто обычная лошадь, выхоженная ещё жеребёнком. Но молодая и сильная. Два раза в неделю брат впрягает её в телегу и едет на базар в город.
Июля заходит в стойло, гладит Пеку по морде. Пека отворачивается. Конечно, ей хочется чего-нибудь вкусного, а тут – пустая рука.
Июля выводит Пеку на улицу. Пека щурится и болтает головой. Июля легко забирается на лошадь. Июля не знает, что такое седло. Она видит сёдла на лошадях проезжающих, но не понимает их смысла. Когда седла нет, и лошади проще, и чувствуешь её лучше.
Июля едет к опушке.
Она отпускает Пеку у самого дуба, и Пека убегает в поле.
Июля крадётся к полянке.
Там, на полянке, Марк размахивает своей шпагой, красивый, гибкий, ловкий. Карлин, его конь, привязан рядом, ухоженный, чёрная грива блестит, седло начищено.
Марк двигается ловко, кажется, попадись ему сейчас враг, тому не поздоровится. Июля наблюдает за Марком из-за дерева.
Марк оглядывается и смеётся.
– Выходи, красавица.
Июля робко показывается на свет.
– Что прячешься?
Июля молчит, краснеет.
– Ну, не красней, красавица, кровь с молоком, – весело говорит Марк. – Хочешь, со шпагой обращаться научу?
Она улыбается, кивает.
Шпага тяжёлая. Она тянет руку вниз, Июля не понимает, как это Марк так легко размахивает ей, наносит удары невидимому сопернику, срезает ветки и кусты.
– Вот так, вот так держи, – показывает Марк, обнимает её, придерживает шпагу.
Июля вся горит. Ей хорошо.
* * *
Июля вспоминает поцелуй Марка, вспоминает его прохладные руки, его упругое тело. Июля боится, что мама догадается. Июля идёт в своё тайное место на другом краю маленького леса.
Здесь овраг. Он порос кустами, и только Июля знает, что через эти колючие заросли можно пройти и спрятаться на крошечном пятачке травы на самом дне оврага. Она сидит, поджав ноги, ей хорошо, ей сладко от воспоминаний и страшно.
Она чувствует чьё-то присутствие. Она оборачивается. Среди кустов стоит зверь. У него огромная голова, поросшая густой шерстью, короткая тупая морда, маленькие чёрные глазки. Загривок возвышается над головой, такую шею ничем не сломаешь. У него тяжёлые лапы с огромными когтями. Он медленно подходит.
Июле страшно, но она старается не показать своего страха. Зверь горячо дышит ей прямо в ухо. Июля протягивает руку, гладит зверя. Тот утробно ворчит. Июля убирает руку. Зверь смотрит на неё, разворачивается и уходит, каким-то образом неслышно пробираясь между кустов.
Июля поджимает колени к подбородку. Её платье испачкано.
5. Безвременье
Деревянный зверь бежит по шарику. Он месит лапами пустыни, он протаптывает тропы в горах, он переплывает моря.
На холме деревянный зверь останавливается и смотрит вниз. А потом он начинает лаять, страшно, хрипло, с подвываниями. И на зов деревянного зверя стекается его войско. Из-под земли вылезают кроты, уродливые деревья ползут, цепляясь корнями за почву, коршуны кружат на фоне белого лунного диска, медведи проламывают заросли своими необъятными тушами.
Деревянный зверь оказывает в центре круга, он ревёт и лает, скулит и брызжет слюной.
Демиург с удовлетворением смотрит на деревянного зверя. Кажется, он удался даже лучше, чем глиняный.
Демиург потирает узкие ладони, его чёрные глаза превращаются в щёлочки.
6. День
Сегодня обед удаётся Июле как никогда. Она готова сама тут же съесть ароматную картошку с пряностями, грибную подливу, свежесорванные влажные помидоры. Марк должен приехать с минуты на минуту, дети уже ждут его во дворе.
Однажды он уехал. Когда мать узнала, что Июля на сносях, она сказала: «Что ж, ты сама выбрала свою судьбу». А в день, когда родился Гриха, дверь затряслась от стука. Марк не смог забыть деревенскую девочку, с которой его свела судьба.
Грихе уже почти шестнадцать. Он хочет жениться на соседской Майе, но Июля уверена, что это пройдёт.
Марк въезжает во двор, по-прежнему красивый, сильный. На его щеках и на лбу появились жёсткие складки. Он соскакивает с лошади и обнимает Каму. Кама запрыгивает к нему на руки, обвивает его ногами. Он кружит Каму, девочка смеётся. Гриха смотрит на детские игры свысока. «Здравствуй, отец», – говорит он. Гриха до сих пор не понимает, почему Марк не увёз Июлю, а остался в её деревеньке. Теперь в деревеньку приезжают богато одетые господа, чтобы заказать шпагу лучшему оружейнику в провинции.
Июля выходит на крыльцо. Марк улыбается, целует её. Вкладывает в её руку какой-то свёрток.
Июля любит подарки, и Марк никогда не возвращается из города с пустыми руками.
– Обед готов, – говорит она шёпотом.
– Ты шепчешь, чтобы дети не узнали? – шутит Марк.
Июля говорит:
– Дети! Мыть руки и за стол!
Кама бежит в дом.
Гриха идёт за ней. Он ещё не знает, что через неделю, на его шестнадцатилетие, отец подарит ему свой лучший клинок. И будет учить мастерству серьёзно. Гриха перестанет подавать инструменты, таскать воду и раздувать меха. Гриха будет ковать клинки. Марк рассказал об этом Июле, и она рада.
Они сидят за столом. Июля хлопочет, носит еду, ставит на стол, накладывает на тарелки. Кама хрустит огурцом. Гриха уныло жуёт картофелину.
– В городе нынче неспокойно, – говорит Марк. – Ремесленники волнуются, народ нищает, управитель заперся в замке и думает, как утихомирить людей.
– Это было всегда, кажется, – отвечает Июля.
– Сейчас особенно. Если управитель не предпримет серьёзных мер, он поплатится головой.
– Тебе жалко его голову?
Марк усмехается.
– Не очень. Но как бы до нас волна не докатилась.
– Какая волна?
– Будут набирать рекрутов.
Марк смотрит на Гриху. В сердце Июли появляется иголка.
* * *
Июля никогда не молилась. Она видела, как это делает мать, но сама – никогда. Теперь поздно начинать. Поэтому Июля идёт к опушке леса. Дуб, старый родной дуб, почти засох за год. С тех пор как в него ударила молния, он чахнет и чахнет. Его корни всё дальше выбираются из-под земли, кора отваливается целыми пластами.
Июля прижимается к умирающему дереву.
– Дерево-дерево, – шепчет Июля. – Помоги мне, дуб, что мне делать, милый мой, что мне делать?
Дуб молчит. Он пахнет сухостью, приятно, согревающе.
Что-то прохладное тычется в её руку. Она проводит рукой по шерсти и понимает, что это зверь. Она не может понять, что это за зверь: в темноте виден лишь смутный силуэт. Она не видит ни высокого мощного загривка, ни узкой длинной морды. Она чувствует влажный нос, садится на корточки и прижимается к нему лицом.
– Зверь, помоги мне, зверь, помоги, пожалуйста, – шепчет она.
Зверь лижет её лицо шершавым языком.
7. Безвременье
Демиург потирает ладони. Звери уже почти нашли друг друга. Они бегут по шарику один навстречу другому, они петляют, они пересекают ущелья и горные цепи, они переплывают океаны, и за каждым ползёт, плывёт, летит, бежит, скачет, прыгает войско.
Демиург знает место встречи. Глиняный зверь нашёл его раньше, чем деревянный, но и деревянный зверь уже почти добрался.
Когда они сойдутся – две стихии, две мощи, две пешки на огромном игровом столе, – они будут драться. Они будут кусать друг друга, рвать друг друга на куски когтями и зубами, давить друг друга. И за каждым будут стоять волки, крысы, совы, коршуны, змеи, рыси, камни, деревья и травы, ручьи и ветра.
И когда один победит, второй упадёт на землю – обгоревшими деревяшками или пыльными кусками сухой глины.
8. День
Старуха что-то пережёвывает оставшимися зубами. Она вертит в пальцах вязание, но пальцы слушаются плохо, и она часто возвращается назад, чтобы что-то переделать. Ей холодно, хотя камин горит ярко, и на плечи её накинута шерстяная шаль. Впрочем, ей всегда холодно.
В комнату вбегает девочка.
– Бабушка, бабушка, расскажи мне сказку.
Старуха приходится ей прабабкой, но бабушкой называть проще.
Та улыбается беззубым ртом.
– Ну, садись, садись, милая…
Девочка подтягивает к креслу старухи маленький стульчик из угла комнаты, садится.
– Про что тебе рассказать, милая?
– Про что хочешь, только новую!
Старуха шамкает губами.
– Когда-то я была маленькой девочкой, как ты теперь, – начинает она. – Я вот так же бегала по дому, по лесу. Засохший дуб тогда был ещё живым.
– Живым… – повторяет девочка.
– Да, живым. И однажды я встретила в лесу зверя. Это был странный зверь, таких зверей больше не было и нет. Он был сделан из глины.
– Из глины? – удивляется девочка.
– Да, из глины.
– Он был страшный?
– Нет, милая, он был добрый. Я погладила его, и он ушёл.
– Куда?
– Не знаю, милая. Ушёл, и всё. Прошло много лет, и я встретила в том же лесу другого зверя. Он был сделан из дерева. Он тоже оказался добрым, хотя выглядел очень страшно. Я погладила его, и он тоже ушёл.
– А что дальше?
– Потом я ещё раз видела зверя. Я не знаю, что это был за зверь – то ли глиняный, то ли деревянный. Но звери эти – волшебные. Если однажды ты встретишь кого-то из них, не бойся, а попроси о чём-нибудь. Только это должно быть самое сокровенное желание.
– А ты о чём просила?
– У первого зверя я попросила просто, чтобы всё у нас в доме всегда было хорошо. Так оно и стало. У второго я попросила, чтобы всё было хорошо у меня, чтобы муж у меня был добрый и любящий. Так и получилось. А у третьего я попросила счастья для сына своего, то есть для твоего дедушки Грихи. И он тоже всю жизнь хорошо прожил.
– И поэтому у нас всегда счастье в доме?
– Поэтому, верно. Но только одного я боюсь: что когда-нибудь вернутся эти звери – и не исполнят желания снова, а платы потребуют.
– Какой?
– Не знаю, милая, не знаю. Главное – не бойся их. И всё у тебя будет хорошо.
* * *
Поздно вечером девочка выбирается из своей кровати и выходит из дома. Она бежит к опушке леса, к сухому дубу, потому что она хочет встретить волшебного зверя и попросить у него счастья. Она ещё не знает для кого. Может, для себя. Может, для мамы. Может, для прабабушки.
У дуба тихо. Стрекочут кузнечики.
Девочка шёпотом зовёт:
– Зверь, где ты, зверь?
Она чувствует тёплое дыхание. Она гладит шерстяную морду, нащупывает острые уши.
– Это правда ты? – спрашивает она.
Зверь не отвечает. Он горячо дышит. В его чёрных глазах отражается луна.
Девочка гладит зверя. И не решается ничего попросить.
9. Безвременье
Светает. Деревянный зверь входит в лес с солнечной стороны. Глиняный зверь – с теневой. Они движутся по лесу быстро, как тени. Они бегут навстречу друг другу, они чуют: вот этот миг, он рядом.
Они выбегают на широкую поляну и сталкиваются.
Они сцепляются когтями и зубами, они рвут друг друга. Демиург доволен. Игра удаётся. Ему интересно, кто одержит победу.
Деревянный зверь сильнее: он подминает глиняного под себя, пытается придушить того своей тушей. Глиняный – более быстрый и ловкий, он вертит узкой мордой, бока деревянного уже искусаны и сверкают множеством мелких ран.
Демиург распаляется. Он взмахивает руками, и коршун набрасывается на сову, волк – на гиену, ласка – на бобра, войска сталкиваются как две стены, бьются до крови, до смерти.
Два зверя кромсают друг друга лапами и зубами, хлещут хвостами, рычат, брызгают слюной, лают, воют.
Наконец глиняный зверь исхитряется вцепиться деревянному в глотку. Он выдирает кровавые куски мяса, и умирающий гигант опрокидывается. Он падает на соперника, круша тому рёбра, вонзая их в тело. Из пасти глиняного зверя течёт кровь.
Они успокаиваются друг на друге. Шерсть опадает, кровь высыхает, и на поле боя – только куски дерева и обломки глины.
Демиург доволен.
10. День
Светает. Девушка идёт по лесу. У неё длинные светлые волосы до пояса, на ней надет вышитый сарафан. Она красива и светла. Она проводит рукой по кустам, и на кустах распускаются цветы. Она дотрагивается до коры дерева, и на коре появляются почки.
Её зовут Июля, в честь прабабушки. Прабабушка умерла, но Июля никогда не забудет чудесных историй, которые рассказывала старая мудрая женщина.
Девушка проходит мимо высохшего дуба. Она идёт к поляне.
Июля чувствует, что сегодня – необычный день. Сегодня должно что-то произойти.
Она выходит на поляну. Тут солнечно и светло. Она разводит руки, точно пытается обнять воздух и высокое яркое солнце. Однажды она встретила в этом лесу зверя. И ничего у него не попросила.
Звери появляются с двух сторон одновременно. Они летят друг на друга, они вот-вот сомнут Июлю, сотрут её, не заметят.
Но они останавливаются. Они ненавидят друг друга. Они подходят ближе, оба скалятся, злобно рычат, их чёрные глаза сверкают.
Июля протягивает руки и кладёт их на звериные морды. Она гладит обоих, а за их спинами совы и коршуны, медведи и волки, рыси и змеи ждут сигнала.
Июля садится на корточки и притягивает к себе тяжёлые головы. Звери почти соприкасаются носами, а Июля гладит их, чешет одного и второго за ухом, шепчет добрые слова. Глиняный зверь ложится. Его морда на коленях у девушки. За ним ложится и деревянный зверь. Июля поднимает голову и смотрит на солнце, прищурив глаза.
Она шепчет:
– Не ссорьтесь, звери. Не ссорьтесь. Нет счастья в ненависти. Счастье – в любви.
Демиург смотрит на девушку и ничего не может сделать.
Потому что он понимает, что существо, которое он когда-то создал из дерева и глины, – гораздо сильнее, чем он сам.
Примечание автора
Нехарактерный для меня, странный рассказ, который я написал, когда посмотрел клип группы «Tequilajazzz» на песню «Звери». Она уже много лет в моём плейлисте, и я считаю её одной из лучших песен Евгения Фёдорова. Клип тоже сильный – странный, страшный, рисованный как будто углём на бумаге (может, и в самом деле – углём?), про двух зверей, глиняного и деревянного, поставленных на земной шар сердитым демиургом.
В клипе есть и девочка, становящаяся девушкой, женщиной, старухой. Конечно, я интерпретировал её старение по-своему, слепив из экранного персонажа Июлю. Но если вы прочтёте этот рассказ и он вам понравится, найдите в Сети и посмотрите клип. Мне кажется, это придаст рассказу больший объём.
