Виктор Точинов
Великая степь
2.
Человек имеет пять чувств. Зрение. Слух. Осязание. Обоняние. Вкус. Всё. Экстрасенсы и косящие под них жулики – не в счет.
У верблюда сухопутного, если кто не знает, чувств – шесть. Он, ленивец этакий, умеет чувствовать линии напряженности гравитационного поля Земли. И караванные тропы (все!) в пустынях и степях отнюдь не идут по геометрической прямой от колодца к колодцу, от оазиса к оазису. Любой может взять подробную карту Сахары или Гоби и убедиться – хитрецы-верблюды чапают ровнехонько по изогравам. По линиям, где их вьюки хоть чуть-чуть, но меньше весят. Параспособные граждане зеленеют аурами от зависти к этим бессловесным скотинам – а верблюдам хоть бы что, идут и поплевывают, они все – экстрасенсы.
Водяной Верблюд, для сравнения, чувств имел свыше тридцати. Шесть схожих с сухопутным коллегой, лишь более развитых – гигантские линзы основных глаз-телескопов доходили в воспринимаемом спектре до инфракрасных волн (ночной тьмы для Верблюда не существовало). Глаза дополнительные, не так потрясающие размерами, даже незаметные на гигантской башке, могли среди прочего, и работать детекторами банкнот – видели и в ультрафиолете. Заодно и излучали. Разбросанные по всему телу незаметные фасеточные глазки увеличивали близкие объекты не хуже электронных микроскопов – при желании Водяной Верблюд мог заниматься исследованиями хоть на клеточном, хоть на молекулярном уровне.
Правда, желаний таковых не возникало. Крохотный головной мозг гиганта занимал доли процента от объема огромной башки – и мыслей и желаний не имел в принципе. Простейшие рефлексы. Примитивные функции управления. Как дышать – чтобы не задохнуться. Как двигать ластами – чтобы плыть. И так далее… Хотя по сдвоенным, продублированным сигнальным системам информация шла не только в мозг.
Некоторые из остальных чувств Водяного Верблюда были темны и функционально-загадочны. К чему, например, водоплавающей твари ощущать и даже количественно определять вектор напряженности вторичных хронионных полей? Загадка… Но одно из чувств Верблюда казалось вполне объяснимым и понятным: он воспринимал мысли живых существ.
Не всех. Некоторых.
3.
Многое мог Водяной Верблюд.
Не мог лишь питаться. Не поедал ни айдахаров, ни озерных тюленей, ни рыбу, ни водоплавающих птиц, ни пришедший на водопой скот, ни многоклеточные водоросли, ни зоо-, ни фитобентос. (Бентос, в просторечии планктон, при всей мелкости своей, для тварей рекордных размеров разлюбезная пища – гляньте на китов и самых крупных акул.)
И даже ежегодно и торжественно приносимыми в жертву девственницами окрестных племен Верблюд пренебрегал. Девственницы, как правило, впоследствии обнаруживались в ханских, нойонских или жреческих гаремах. (Грешили тем лишь жрецы Иссы и Мириам, служителей Тенгри-Ла при вступлении в сан предусмотрительно оскопляли…) Впрочем, некоторые самые бойкие девицы умудрялись перетереть за ночь путы и смыться от вкопанного на урезе воды жертвенного столба в неизвестном направлении – так и рождались нездорово-сенсационные легенды о кровожадности Водяного Верблюда.
Водный гигант не страдал врожденной аллергией на бентос и не робел перед молоденькими девушками. Он просто не мог питаться – ни тем, ни другими. Физически. Огромная пасть и клыки размером с ракету “земля-воздух” имели функции, с приемом пищи никак не связанные: крушить, хватать, кусать и отпугивать внешним видом. Необходимые для пожирания что планктона, что девственниц органы: пищевод, желудок и кишечник – отсутствовали.
Как и положено любому верблюду, этот жил запасами из горбов. Но энергию невообразимая туша получала не расщеплением извлеченных оттуда жиров на более простые химические соединения… Да и не жиры были в горбах. Там хранилось топливо для термоядерного реактора холодного типа, и на пару-тройку миллионов лет при разумном использовании его бы хватило…
Вот так он и жил.
4.
Водяной Верблюд рассекал озеро уверенно и, казалось, целеустремленно.
А в нескольких километрах от него вспыхнуло состояние не то чтобы паники, но весьма сильной тревоги. Второй тревоги за это утро. Тревоги-ноль.
Опять надрывались ревуны и колокола громкого боя, и расчеты торопливо бросались к орудиям, и из динамиков громкой связи по всей Девятке разносился мертвенно-громыхающий голос: “Внимание! Тревога-ноль!! Вэ-вэ!!! Повторяю: Внимание! Тревога-ноль! Вэ-вэ!!! Повторяю…”
Пулеметчик Гнатенко выматерился. Его ДШК был против ВВ… Ничем он против Верблюда не был. Но сержант удивительно вовремя вспомнил поговорку о последней соломинке, ломающей хребет верблюду. И – загодя стал ловить прицелом виднеющиеся в нескольких километрах горбы и голову на длинной шее – за дальностью расстояния не слишком потрясающие воображение. Ну плыви сюда, парнокопытное… я те пощекочу хребтинку хворостинкой… соломинкой… – шептал сержант. Странное дело, он почти хотел, чтобы тварь подплыла скорее…
Но Верблюд, похоже, держал курс не на Девятку.
Чуть-чуть в сторону.
5.
Водяной Верблюд плыл. Он был живым – и одновременно был мертвым.
В той части, что оставалась мертва – в зловеще-пустых коридорах тускло мерцало аварийное освещение. И в жилых отсеках, и на боевых постах, и в лабораториях – таких же зловещих и таких же пустых – столь же мертвенно светили аварийные лампы странного вида – похожие на крупных улиток с хитро закрученной раковиной.
Улитки казались живыми – погасшие медленно уползали к утилизационным отверстиям, на смену им приползали новые – но лишь казались. Здесь все было мертвым и ничего не было живым.
Улитки светили – и могли (при разумном расходе топлива для реактора) светить еще пару-тройку миллионов лет – не освещая никого. Никого живого. И – никого мертвого. Системы утилизации давно освободили коридоры и каюты от мертвецов – те не обиделись, при жизни они тоже не относились с почтением к трупам, считая покинутое духом тело падалью, хотя и пригодной для использования.
Лишь одно место – ходовая рубка – освещалось нормально. И только там сидел во вращающемся кресле человек.
Почти сидел – скорее, полулежал, руки и голова бессильно упали на нечто, отдаленно напоминающее панель управления – но имевшее вместо клавиш, тумблеров и индикаторов лишь ряды многочисленных отверстий. Некоторые из них светились – неярко, разными цветами. Отверстия не имели никаких надписей – и не обозначались каким-либо иным способом.
Человек был тоже “почти” – иссохшая мумия, система утилизации среди штатного оборудования рубки не числилась. Мертвец казался весьма похож на человека – две руки, две ноги, одна голова… А такие мелочи, как третий фасеточный глаз над переносицей и количество длинных паучьих пальцев (имелось их по восемь на каждой кисти) – это не главное. Разные почти люди встречаются в иных краях и временах…
На полу валялся сенсорный шлем – свалившийся с вытянутой, шишкообразной головы мертвеца – тоже вытянутый, шишкообразный. Устилавшие внутреннюю поверхность шлема длинные ворсинки электродов шевелились, как живые… Они и были отчасти живые – через них шла обычно связь между живой и не-живой частями Верблюда. Управление. Мог Водяной Верблюд двигаться и на некоем аналоге автопилота – и двигаться гораздо осмысленнее и целенаправленнее нынешних своих многовековых шатаний… А при отсутствии цели и приказа на ее достижение – Верблюду полагалось лечь на дно в глубоком месте и экономить энергию. Ждать указаний.
Но случилась беда.
Беда случилась в неудачный момент (а бывают ли удачные – для беды?) – когда аналог автопилота получал аналог новой программы… Когда ручное (в смысле – сенсорное) управление отсоединялось от бесчисленных живых и не-живых систем Верблюда – и не отсоединилось до конца. Когда автопилот брал на себя функции управления – и завис на середине процесса… Обрывки старой программы автопилота сталкивались с фрагментами новой, порой противоречащими. Устройства и механизмы включались и отключались бессистемно и тупо, живые органы порой получали отменяющую команду, не успев исполнить предыдущую.
Верблюд то бесцельно болтался по поверхности, то на долгие месяцы опускался в глубины. Неуклюже выползал на берег, чтобы тут же плюхнуться обратно. Включал и выключал свои тридцать с лишним органов чувств. Они, эти органы, – не только и не просто исследовали окружающий мир… Иные из них, работавшие по принципу “сигнал-отклик” и включенные на полную мощность, – мир активно меняли.
…Компенсаторы качки в рубке отключились. Совсем недавно – чтобы включиться через секунду или вообще никогда. Верблюд рыскал, часто и бесцельно меняя курс. Качало. Голова мумии перекатывалась по пульту – слегка. Казалось, мертвец осматривает рубку – и недоволен увиденным. Шлем катался по полу. Ворсинки шевелились активнее, чем обычно. Порой касались друг друга – тогда между ними проскакивали фиолетовые искорки. И при одном касании-искрении произошло…
Умей Водяной Верблюд думать – решил бы, что произошло чудо. Он снова уловил управляющий сенсорный сигнал – слабый, очень слабый – но четкий и недвусмысленный. Это действительно казалось чудом – но Верблюд не умел думать, и не изумился, и не возликовал. Просто стал исполнять. Исполнять сигнал, сразу отменивший болтающиеся в автопилоте обрывки полустертых программ.
Водяной Верблюд поплыл уверенно и целенаправленно.
Впервые за много веков – целенаправленно.
6.
Танки остались на местах боевого дежурства – у слабых мест периметра. Бээмпешки, грады и две бывших на ходу «шилки» – тоже. “Крокодилы” – полностью готовые к боевому вылету – остались на вертолетной площадке. Личный состав остался там, где застала его “нулевка”. Потому что прозвучал отбой…
Гнатенко снова выругался – Верблюд нырнул и не вынырнул. Всё. Боя не будет. По опыту многих дальних наблюдений и одного близкого известно – ВВ тварь простая и незамысловатая. Хитрым маневрам не обученная. И допетрить до простой вещи – что выходить на дистанцию атаки лучше в подводном положении – не способная.
Дежуривший по береговой обороне майор Румянцев выждал немного – и дал отбой “Тревоги-ноль”.
7.
Чудо оказалось недолгим.
Слабый управляющий сигнал исчез – внезапно, как и появился. Но свое главное дело он сделал. Водяной Верблюд избавился от того, что люди называют сомнениями и метаниями. Через несколько секунд после исчезновения сигнала автопилот включился. Активировал резервную программу “Ожидание сигнала.” Огромная туша остановилась и исчезла из глаз наблюдателей. Верблюд медленно опустился на скальное дно. Там, в паре километров от Девятки, было относительно неглубоко – голова на длинной шее виднелась бы над поверхностью… Но ВВ опустил шею, полностью скрывшись под волнами.
У дна качка не ощущалась. Голова мумии застыла на пульте – повернутая набок. Под тем местом, где у людей бывают брови – пустые впадины. Два глаза не видны – не то высохли под ноль, не то провалились вглубь черепа… Третий, фасеточный, глаз выглядел живым, искрился крохотными самоцветными гранями… Смотрел. Наблюдал. Усохшие губы обнажали два длинных ряда остро-одинаковых зубов. Казалось, мертвец улыбается.
А Верблюд ждал. Спокойно ждал возобновления сигнала. Он умел ждать.
Он вообще многое умел – Верблюд.
8.
Еще Водяной Верблюд умел петь.
Именно так. Случайно оно получилось, или некто, проектировавший некогда систему динакомпенсаторов шкуры монстра, оказался законченным эстетом – уже не узнать.
Но факт остается фактом – при замене охлаждающего агента в динакомпенсаторах отработанный и загрязненный агент (проще говоря – смесь инертных газов) выпускался в атмосферу с характерными звуками, не очень даже громкими, учитывая размеры шкуры и системы – но за пару километров слышными. Стравливание происходило равномерно, компенсаторы были раскиданы по огромной площади, на разных расстояниях от выходных отверстий… Звуки различались по высоте, длине и тону – и складывались в песню. Странную песню, печальную и торжествующую одновременно.
Замена хладагента производилась (если не слишком часто лупить по Верблюду из артсистем прямой наводкой) один раз в сорок-сорок пять лет. И услышать на ночном берегу тревожащую душу песнь Верблюда считалась великим предзнаменованием у многих поколений, живших и умиравших на берегах Соленой Воды… Внимавшие пению простые пастухи становились воинами и полководцами, а воины – великими Каганами, а женщины – о, про тех женщин и зажженную ими любовь потом долго рассказывали речитативом у степных костров – и ночь казалась слушавшим рассказы короче, и буза казалась пьянее, и единственная постылая жена, унаследованная со сворой детей от старшего брата, павшего в набеге во славу пресветлого хана – даже эта не старая, но истомленная ежедневной работой и ежегодными родами женщина казалась молодой, свежей и желанной – и стоны любви раздавались до утра под дырявыми кошмами пастушьих юрт…
А уж если кто слышал песнь Водяного Верблюда не один – вместе с женой или возлюбленной… (Или хотя бы рядом оказывалась только что взятая мечом в горячей сече пленница – еще связанная волосяным арканом, еще взнузданная прижимающим кляп сыромятным ремешком, еще косящая свирепо-влажным взглядом – как кобылица, необъезженная и не знающая узды, – но уже чувствующая в глубине души, что пришел хозяин, что воля кончилась, – и ждущая со сладким страхом обжигающего кожу свиста камчи и затем, после укрощающей боли, – ждущая ласки…) Мужчина любил под песню Верблюда женщину так, как никогда до того или позже. И мудрые люди говорили, что потом рождались лучшие из тех, кто жил во все века на земле – но не говорили, кто… Иногда мудрость молчалива.
Вот как умел петь Верблюд.
V. Кремер
1.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ОТДЕЛ АНАЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ И НАУЧНЫХ РАЗРАБОТОК.
27.05.2002 (дата условная)
исх. N 00389/2002
Кол. экз. – 3
Экз. N 1.
Командиру в/ч 1602379 [3] РА,
и.о. командира в/ч 959832 АРК
генерал-майору Таманцеву А.Н.
Копии:
Начальнику Отдела ВБ и СР
подполковнику Гамаюну А.И.
Главе администрации
ЗАТО “Балхаш-9”
Мозыревой С.И.
На ваш запрос N 0879/2002 о пространственно-временной дислокации объекта ЦСКО-016/2 (“Девятка”), наступившей в результате пробного прогона оборудования технических сооружений N 1 и N2
ИНФОРМИРУЮ.
1. Географическое положение объекта.
1.1. Осуществление стандартной процедуры определения координат методом радиопеленгации не представляется возможным ввиду прекращения работы используемых для вышеуказанного определения радиомаяков. О причинах прекращения см. подробнее п. 2.5.
Вывод: отсутствует.
1.2. Астрономическое определение координат:
– географическая долгота объекта ЦСКО-016/2 составляет 74 гр 49 мин 18 сек в.д. Предполагаемая погрешность измерения – 15 мин. Столь высокая погрешность связана с несовершенством измерительных приборов и отсутствием астрономических таблиц, соответствующих году проведения вычислений.
– географическая широта объекта: между 45 и 47 градусами с.ш. Более точное определение невозможно в соответствии с причинами, изложенными выше.
ВЫВОД: географическая привязка объекта к поверхности планеты предположительно осталась прежней.
2. Хронологическое положение объекта.
2.1. Данные гидрологических наблюдений.
Измерения ранее фиксированных глубин в прибрежной зоне оз. Балхаш позволяют сделать вывод о резком углублении дна вышеназванного озера и кардинальном изменении подводного рельефа. Карта измерений со старыми и новыми значениями прилагается (прил. 1). Аналогичные измерения в центральной части озера признаны нецелесообразными ввиду больших потерь личного состава и техники, сопровождавших попытки означенных измерений.
Анализ озерной воды показывает рост солености с 7.5‰ до 29‰. Химический состав растворенных в воде веществ см. в таблице (прил. 2.). Ввиду отсутствия результатов аналогичных исследований, произведенных до Прогона, качественное определение произошедших изменений невозможно.
ВЫВОД: Гидрологические наблюдения позволяют предположить отсутствие или кардинальное изменение в настоящий момент времени гидрорежима р. Или, сток которой до прогона опреснял западную часть оз. Балхаш и осаждением наносных пород способствовал обмелению озера.
2.2. Данные астрономических наблюдений.
Визуальные наблюдения выявили смещение созвездий северного полушария по сравнению с имеющимися картами звездного неба. Отсутствие специалистов-астрономов и методик расчета не позволяют произвести идентификацию хронологического положения объекта по величине прецессии земной оси.
ВЫВОД: отсутствует.
2.3. Данные антропологического и лингвистического анализа.
При работе с предоставленными Отделом ВБ и СР материалами выяснено следующее:
– этнос номадов (кочевников), в настоящий момент населяющий прилегающие к объекту территории, антропологически относится к большой индоевропейской расе;
– означенный этнос пользуется языком…
2.
Майор медицинской службы Кремер внешностью напоминал борца сумо – закончившего карьеру и пристрастившегося к пиву. То есть мышцы под слоем жира перекатывались ого-го – на неофициальных чемпионатах Девятки по армрестлингу борьба шла за второе место, первое безраздельно принадлежало Кремеру. А главным призом упомянутых соревнований по традиции всегда было пиво… Короче, замкнутый круг – не так давно разорвавшийся ввиду отсутствия пивоварен в досягаемых окрестностях (равно как и пивных баров, ларьков, бочек на колесах и торгующих живительной влагой магазинов).
Сейчас экс-борец сидел и уныло прихлебывал мутноватую бражку, налитую в фирменную бутылку из-под баварского… Бражка была слабенькая, почти без градуса, скорее прохладительный напиток – но в приемной Таманцева такое дозволялось одному Кремеру.
Происходил он из породы вечных майоров, получив это звание одновременно со старлейскими звездочками Гамаюна. Гласных причин тому находилось множество, негласная одна – происхождение. Чистокровно-арийское. С подобным происхождением карьеру, понятное дело, лучше строить в бундесвере. Лет десять назад, когда все летело к чертям и летал каждую среду прямой рейс Караганда-Франкфурт, набитый “советскими немцами” – тогда Кремеру намекали открытым текстом: пиши рапорт, через пять лет твои медицинские секреты устареют и подписки кончатся, начнешь новую жизнь на исторической родине… Кремер не внял и остался на фактической родине – вечным майором.
– Товарищ майор, пройдите, пожалуйста, к товарищу генерал-майору, – прошелестел дежуривший в приемной капитан Прилепский – из породы штабных холуев, умеющих мгновенно переходить от подобострастной угодливости с одними к пренебрежительному хамству с другими. Перед Кремером (теперь!) он прогибался. Почти так же, как перед Таманцевым и Гамаюном.
– Выброси, – сунул майор ему в руки опустошенную бутылку.
И шагнул в кабинет генерал-майора Таманцева А.Н., командира в/ч 1602379 Российской Армии, и исполняющего, ввиду чрезвычайных обстоятельств, обязанности командира в/ч 959832 Армии Республики Казахстан – короче говоря, в кабинет начальника всея Девятки.
3.
…условно названным “псевдо-тюркским”, вероятно относящимся к алтайской языковой семье. Язык с большой долей вероятности отнесен к кыпчакско-кайсацкой группе – до 30-35 % корней слов совпадает с современным(?) казахским языком. Отсутствие квалифицированных специалистов-тюркологов не позволяет делать более обоснованные предположения.
Вывод: данные антропометрии и лингвистики позволяют предположительно датировать хронологическое положение объекта ЦСКО-016/2 между III тыс. до н.э. и VI веком нашей эры, когда произошло постепенное вытеснение и ассимиляция индоевропейских этносов Великой Степи монголоидными.
ПРИМЕЧАНИЕ: в указанный временной промежуток р. Или существовала и впадала в оз. Балхаш.
2.4. Данные этнографического и военно-исторического анализа.
Недостаток материала и отсутствие специалистов по истории, этнографии и религии степных культур позволяет сделать достаточно общий ВЫВОД…
4.
Не особенно прекрасным ноябрьским днем, когда вдруг обнаружилось, что ведущая от Девятки бетонка в трех километрах от городка исчезает, обрезанная как ножом – а дальше девственная степь; и выяснилось, что точно так же обрывается ЛЭП, а эфир чист от любых шумов искусственного происхождения; и Москва, равно как и Астана, и весь остальной цивилизованный мир отчалили в неизвестном направлении, оставив Девятку неведомо где, и, главное, непонятно когда – короче говоря, после Прогона многие вещи обесценились, а многие приобрели новую цену.
В частности, перестали чего-либо стоить пометки в личном деле Кремера, ставящие крест на дальнейшей карьере в свете пятого пункта. И, наоборот, весьма выросли в цене громадная эрудиция майора, абсолютная память, хранящая и по нужде выдающая всю читанные или слышанные факты. А также блестящая способность к обобщению и анализу разноплановой информации.
Тогда за майора Кремера, руководившего на Девятке медициной, развернулась настоящая борьба. Гамаюн всенепременно хотел перетащить его в свой, спешно создаваемый на пустом почти месте Отдел внутренней безопасности – причем если побывавшие в горячих точках, ко всему привыкшие люди для боевых операций на Девятке нашлись, то с аналитиками было туго.
Сирин, руководивший разведкой и внешней безопасностью, всеми правдами и неправдами пытался заманить майора в свою конкурировавшую с Отделом службу. По тем же причинам…
Точку в споре поставил Таманцев. Учредил своим приказом отдел аналитических исследований и научных разработок, поставив во главе Кремера. Забот у новой структуры хватало: и медицина, оставшаяся за майором; и разработка методов добычи нефти без какой-либо бурящей техники; и получение из той нефти бензина и дизтоплива – тоже, естественно, без оборудования для крекинга. И многое другое.
Но задачей номер один ОИРа оставалось:
Где сейчас Девятка?
И – когда?
