Том Бёрджис
Материк сокровищ. Военачальники, олигархи, контрабандисты и кража корпорациями богатств Африки
Ангольцы, желающие узнать, сколько их правительство выручило от аукциона, будут разочарованы. Помня о том, что в 2001 году BP пригрозили изгнанием из компании после того, как она объявила о планах опубликовать некоторые детали своих ангольских контрактов, нефтяные компании надежно замяли условия бонусов. Норвежская компания Statoil сделала нечто похожее на раскрытие информации. Она заявила, что ее общие «финансовые обязательства» по двум нефтяным блокам, где она будет оператором проекта, и рабочие доли в трех других блоках составили 1,4 миллиарда долларов, «включая бонусы за подпись и минимальные обязательства по работе». Общая сумма, полученная режимом в результате всего тендера, была бы кратной этой цифре.
Как бизнес-предприятия Футунго, так и деятельность государственных учреждений держатся в крепости секретности, настолько, что Эдвард Джордж, специалист по Анголе, много лет изучавший правление душ Сантуша, называет режим «криптократией» – системой правления, в которой рычаги власти скрыты.
Когда я встретил Исайаса Самакуву в лондонском отеле днем в начале 2014 года, он уже более десяти лет был лидером «Униты», главной оппозиционной политической партии Анголы. Самакува всю жизнь ведет проигрышную борьбу, но при этом остается красноречивым и уравновешенным. В 1980‐х годах он был направлен в Лондон в качестве представителя «Униты» и вернулся, чтобы повидаться с семьей и попытаться выступить против того, что, по его мнению, западные державы готовы пойти на уступки душ Сантушу, чтобы гарантировать своим компаниям доступ к ангольской нефти.
– Международное сообщество само защищает этих парней, – сказал мне Самакува, потягивая чашку чая. – На самом деле их деньги находятся не в Анголе. Они работают с банками Португалии, Великобритании, Бразилии, Соединенных Штатов. Единственное объяснение, которое мы можем найти, – это то, что у них есть благословение международного сообщества.
– Вспышки «арабской весны» дали душ Сантушу повод еще больше ужесточить меры безопасности, – продолжает Самакува. – Душ Сантуш настолько укрепился у власти, что не допустит того, что произошло в Египте.
Самакува добавил: «Мы должны добиться настоящего мира, а не только ради них и их интересов».
Самакува не сомневается, что ключ к выживанию Футунго лежит в теневых структурах нефтяной промышленности.
– Здесь нет разделения между частным и государственным секторами, – говорит он. Нет прозрачности. Никто не знает, что является собственностью господина душ Сантуша и его семьи.
Я спросил его об одной конкретной компании: «Я думаю, что она является ключом ко всей поддержке, которая оказывается господину душ Сантушу, его правлению».
– Как одна компания может оказывать такую важную поддержку? – спросил я. Мы можем только предполагать, – был ответ. – Все остается в тени.
Компания, о которой говорил Самакува, работает из золотой башни Luanda One. Это сестринская компания Международного фонда Китая, чей флаг развевается над входом и который на нераскрытых условиях собрал миллиарды на инфраструктурные проекты, в том числе на расширение Киламбы. Офисы Cobalt, Nazaki и других нефтяных групп расположены на нижних уровнях, но верхние этажи отведены для компании, которую имел в виду Самакува, – China Sonangol. С 2004 года China Sonangol приобрела доли в дюжине ангольских нефтяных предприятий, включая некоторые из самых плодовитых, а также долю в самом богатом алмазном руднике страны. Sonangol, государственная нефтяная компания, которая является финансовым двигателем Футунго, владеет 30 процентами акций China Sonangol. Остальная часть принадлежит группе инвесторов из Гонконга, известной как Queensway Group и возглавляемой бородатым неброским китайцем по имени Сэм Па.
Это запрещено!
Трудно представить себе более красивое место, чем восток Демократической Республики Конго. Долины – это зелень более высокого порядка, густо усеянная щедрыми, изогнутыми листьями банановых растений и более мелкими, зазубренными листьями кустов маниоки. Склоны холмов представляют собой головокружительное лоскутное одеяло. Каждый день перед закатом долины наполняются призрачным туманом, как будто сама Земля выдохнула. Склоны спускаются к озеру Киву, одному из меньших великих озер Центральной Африки, но все же достаточно большому, чтобы покрыть Люксембург. В некоторые дни воды озера безмятежно плещутся, а в другие, когда поднимается ветер, оно становится шиферно-серым и пенится. На северном берегу возвышаются Вирунга – корона вулканов озера Киву.
Под красотой скрывается опасность. Время от времени вулканы выбрасывают лаву на расположенные внизу города. Бактерии холеры поджидают на мелководье озера Киву. Еще глубже и опаснее растворенные в воде метан и углекислый газ, которых достаточно, чтобы в случае тектонического спазма, нарушающего химический баланс озера, над густонаселенными поселениями на берегах образовалось удушливое облако.
Но под восточным Конго скрывается еще кое-что: полезные ископаемые, столь же богатые, сколь пышны склоны холмов. Здесь есть руды, содержащие золото, олово и вольфрам, и еще одна руда, известная как колумбит-танталит, или колтан. Колтан содержит металл, название которого – тантал – происходит от имени греческого мифологического персонажа Тантала. Хотя греческие боги благоволили к нему, он «не смог переварить своего великого процветания и за свою жадность получил непомерное разорение». Его вечным наказанием было стоять по подбородок в воде, которая, когда он пытался пить, отступала, и под деревьями, ветви которых разлетались, когда он пытался сорвать их плоды. Его история – притча не только для Востока, но и для всей страны размером с Западную Европу, которая обладает природными богатствами, но ее народ мучается от нищеты. Конголезцы постоянно входят в число самых бедных людей планеты и живут значительно хуже, чем другие обездоленные африканцы. В течение десятилетия после 2000 года конголезцы были единственной страной, чей валовой внутренний продукт на душу населения, являющийся приблизительным показателем среднего дохода, составлял менее доллара в день.
Благодаря чрезвычайно высокой температуре плавления и электропроводности тантала электронные компоненты из него могут быть гораздо меньше, чем из других металлов. Именно благодаря тому, что танталовые конденсаторы могут быть небольшими, разработчики электронных гаджетов смогли сделать их все более компактными, а за последние пару десятилетий – повсеместно распространенными.
Конго – не единственное хранилище танталовых руд. Участники кампаний и репортеры постоянно заявляют, что в восточном Конго находится 80 процентов известных запасов, но эта цифра не имеет под собой оснований. На основании отрывочных данных Майкл Нест, автор исследования о колтане, подсчитал, что в Конго и близлежащих странах находится около 10 процентов известных запасов танталовых руд. Реальные цифры могут быть гораздо выше, учитывая, что запасы в других странах были оценены гораздо полнее. Тем не менее, Конго по-прежнему занимает второе место по объему добычи танталовых руд после Австралии, на долю которой, по оценкам Nest, приходится 20 процентов годовых поставок. В зависимости от особенностей цепочки поставок, если у вас есть PlayStation или кардиостимулятор, iPod, ноутбук или мобильный телефон, вероятность того, что в них пульсирует крошечный кусочек восточного Конго, составляет примерно один к пяти.
Ненасытный спрос на потребительскую электронику обернулся страшной ценой. Торговля колтаном помогает финансировать местные ополчения и иностранные армии, которые терроризируют восточное Конго уже два десятилетия, превращая райский уголок в горнило войны.
Эдуард Мвангачучу Хизи избежал жестокого конца, постигшего многих его соотечественников тутси, когда последствия геноцида в Руанде в 1994 году перекинулись через границу, но, тем не менее, он пострадал. Сыну зажиточного фермера Мвангачучу было около сорока лет, и он работал финансовым советником в местном правительстве в Гоме, столице провинции Северное Киву на берегу озера в восточном Конго, когда экстремисты-хуту по ту сторону воды в Руанде начали, как считается, самое быстрое массовое истребление в истории, уничтожив восемьсот тысяч тутси и умеренных хуту за сто дней. Два миллиона человек бежали, многие из них – в восточное Конго, где уже кипела аналогичная этническая напряженность.
Однажды в 1995 году по дороге на работу толпа вытащила Мвангачучу из его джипа. Его задушили галстуком и раздели. Толпа бросила его на границе с Руандой, где повстанцы-тутси захватили власть у правительства, возглавляемого хуту, после геноцида. Его стада были перебиты, и Мвангачучу оказался среди обломков войны, хотя и более удачливым, чем те, кого отправили в убогие лагеря беженцев у озера Киву. В 1996 году он вместе с женой и шестью детьми получил убежище в Соединенных Штатах.
Мвангачучу издалека наблюдал за тем, как геноцид хуту зализывает раны в восточном Конго и начинает совершать набеги на новые власти Руанды, возглавляемые тутси. Он наблюдал из Мэриленда за тем, как Пол Кагаме, стойкий партизан, ставший лидером Руанды, и его региональные союзники извлекли из изгнания в Танзании малоизвестного конголезского повстанца-марксиста Лорана Дезире Кабилу, чтобы тот возглавил повстанческий альянс, охвативший восточную часть Конго. Повстанцы в отместку устроили резню руандийских хуту, а затем двинулись на запад через страну размером с Западную Европу, до самой Киншасы, столицы Конго. Они свергли дряхлого клептократа Мобуту Сесе Секо и поставили Кабилу президентом в 1997 году. Но Кабила едва успел переименовать страну из Заира в Демократическую Республику Конго, как его союз с самым могущественным сторонником, Руандой, начал распадаться. Спустя чуть больше года после прихода к власти, когда Кабила начал набирать в свои ряды хуту, чтобы противостоять тому, что он считал угрозой со стороны тутси для своего зарождающегося правления, альянс раскололся. Полдюжины африканских армий и десятки повстанческих группировок ввергли Конго в пятилетнюю войну, в которой погибли миллионы людей.
Центр Лагоса
Когда Мвангачучу вернулся домой в 1998 году, ситуация в восточном Конго вновь изменилась. Повстанцы против Кабилы, поддерживаемые правительством Руанды, возглавляемым тутси, взяли под контроль восточные районы страны. В этом этническом котле никто не может быть в безопасности, но последняя перестановка благоприятствовала конголезским тутси, таким как Мвангачучу. Он решил отвоевать земли своих предков в Бибатаме, в 50 километрах к северо-западу от Гомы. Мвангачучу знал, что эта территория содержит нечто более ценное, чем плодородные пастбища для выпаса скота, – скалы под ней были богаты колтаном. Инвесторы из Бельгии, бывшего колониального хозяина Конго, разрабатывали территорию вокруг земель Мвангачучу, но их совместное предприятие с правительством распалось в середине 1990‐х годов. Вторгшиеся руандийские войска и их союзники разграбили тысячи тонн колтана и касситерита, оловосодержащей руды, со складов компании, как установили следователи ООН. Когда Мвангачучу приехал домой, старатели вокруг его родного горного городка кирками и лопатами разгребали горную породу. За касситерит можно было выручить несколько долларов за килограмм. Но далекие события на мировых рынках должны были подстегнуть торговлю колтаном – и влить деньги в войну в Восточном Конго.
Бум на рынке мобильных телефонов, а также остальной бытовой электроники и игровых приставок вызвал огромный спрос на тантал. Две крупнейшие компании по переработке тантала, американская Cabot и немецкая H. C. Starck, предвидели длительный высокий спрос. Они подписали долгосрочные контракты, закрепив за собой поставки танталовых руд. Это вызвало дефицит на открытом рынке и послужило толчком к поиску новых источников поставок. В течение 2000 года цены на танталовые руды выросли в десять раз. Конго созрело для добычи.
Тысячи жителей восточного Конго бросились на добычу колтана. Многие променяли фермерское мачете на шахтерскую кирку. Ополченцы принуждали других к добыче. Скот долгое время был самым ценным товаром на Востоке, но теперь, неожиданно, им стал колтан. В 1999 году Северное Киву официально экспортировало пять тонн колтана, в 2001 году – девяносто тонн. Даже после того, как поток конголезских поставок привел к снижению мировых цен, колтан оставался более прибыльным, чем другие руды.
Колтан не был единственным катализатором конфликта – отнюдь. Конго кипело и до бума, и кипело бы, даже если бы колтан не был найден. Но бурный рост торговли колтаном увеличил потенциал полезных ископаемых Восточного Конго для поддержания многочисленных группировок, которые использовали военные действия для заработка.
– Благодаря экономическим сетям, созданным в 1998 и 1999 годах, в первые годы войны в Конго, торговцы минералами и военные чиновники имели все возможности для вывоза колтана из страны, – пишет Нест.
Мвангачучу начал добычу полезных ископаемых на своей земле в 2001 году, наняв около тысячи человек. Приветливый мужчина с овальным лицом и мягкими чертами, он преломляет хлеб со своими рабочими и иногда даже сам работает в шахтах, рассказали мне люди, знающие его. Компания Mwangachuchu Hizi International (MHI), которую он основал вместе со своим партнером, врачом из Балтимора по имени Роберт Сассман, быстро стала обеспечивать большую часть добычи колтана в Северном Киву.
– Мы гордимся тем, что делаем в Конго, – сказал тогда Сассман. Мы хотим, чтобы мир понял: если все сделать правильно, колтан может принести пользу этой стране.
Но следователи ООН и западные активисты начали обращать внимание на то, какую роль торговля минералами в Конго играет в финансировании войны. Авиакомпания, которая перевозила руду MHI в Европу, разорвала с ней связи.
– Мы не понимаем, почему они это делают, – сказал Мвангачучу журналисту. Конголезцы имеют право вести бизнес в своей стране.
Другие иностранные бизнесмены были менее обеспокоены тем, что ведут дела в зоне боевых действий, каковой восточная часть Конго оставалась даже после официального прекращения войны в 2003 году. По оценкам, которые я слышал, доля конголезских минералов, вывозимых контрабандой из страны, составляет от 30 до 80 процентов. Возможно, половина колтана, который в течение многих лет Руанда экспортировала как свой собственный, на самом деле была конголезской.
Ополченцы и конголезская армия напрямую контролируют одни горнодобывающие предприятия и взимают налоги и деньги за защиту с других. Коррумпированные чиновники способствуют торговле. Торговые дома в Гоме, на границе с Руандой, контролируют как официально объявленный экспорт минералов, так и контрабандные грузы. Другие незаконные маршруты пролегают непосредственно от шахт через границы Руанды и Уганды. Следователи ООН зафиксировали случаи, когда европейские и азиатские компании покупали разграбленные конголезские минералы. Как только руды оказываются за пределами страны, их просто перерабатывают, а затем продают золото, олово или тантал производителям. Дорога может быть извилистой, но она ведет из самого сердца войны в Конго, туда, где можно найти мобильные телефоны и ноутбуки. В отсутствие чего-либо, напоминающего функционирующее государство, постоянно меняющийся состав вооруженных группировок продолжает наживаться на беззаконии, роясь в поисках полезных ископаемых и наживаясь на населении, которое, подобно Танталу, обречено на страдания посреди изобилия.
В 2007 году Мвангачучу поссорился с Робертом Сассманом, соучредителем его горнодобывающего бизнеса, и этот спор привел к тому, что суд штата Мэриленд обязал конголезца выплатить американцу 2 миллиона долларов. Мвангачучу продолжал работать в одиночку. Его земли продолжали приносить драгоценную руду. И он начал выращивать нового партнера: Национальный конгресс по защите народа – ополчение, которое в основном делает противоположное тому, что следует из его названия.
Непрекращающийся конфликт в восточной части Конго не позволил развить там крупномасштабную промышленную добычу. Почти вся добыча ведется вручную. Полезные ископаемые на востоке страны подпитывают войну, но стоимость добываемой там продукции ничтожна по сравнению с огромными шахтами на юге. В конголезской провинции Катанга, расположенной между Анголой и Замбией, хранится около половины мировых запасов кобальта. Этот металл в основном используется для изготовления сверхпрочных суперсплавов, которые являются неотъемлемой частью турбин и реактивных двигателей. Он добывается как побочный продукт производства меди – важнейшего компонента человеческой цивилизации, начиная с ее первого использования в древних монетах и заканчивая проводами в электрических сетях. Африканский медный пояс простирается от северной Замбии до Катанги и содержит одни из самых богатых запасов меди на планете. В Катанге в лесу вырублены огромные витки красной земли и скалы, открытые шахты спускаются ступенями, как амфитеатры.
Катанга пережила сепаратистский конфликт и тяжелые бои во время войны. Однако, находясь гораздо дальше от границы с Руандой – главного иностранного действующего лица в разгорающихся конфликтах, – Катанга отличается большей стабильностью, чем восток. В Катанге работают горнодобывающие транснациональные корпорации из Канады, США, Европы, Австралии, Южной Африки и Китая; объем добычи полезных ископаемых в регионе превышает объем всей остальной экономики Конго. На фундаменте полезных ископаемых Катанги правители Конго построили теневое государство, похожее на то, которое ангольский Футунго создал на основе сырой нефти.
Огастин Катумба Мванке вырос в Катанге, боготворя руководителей Gécamines, национальной медедобывающей компании. Когда Конго развалилось в предсмертные годы правления Мобуту, сочетание яростного ума, удачи и решимости привело его в Южную Африку, которая в то время была полна возможностей после окончания апартеида. Он работал в горнодобывающих компаниях, а затем устроился на работу в филиал HSBC. В апреле 1997 года, когда войска Лорана Кабилы захватили Катангу, продвигаясь по территории Конго, банк занервничал, опасаясь, что повстанцы могут не выплатить кредит, который он предоставил компании Gécamines. В Конго была направлена делегация для переговоров с повстанцами. Катумба был включен в состав делегации в надежде, что конголезское лицо поможет банку.
– Когда они пришли, я увидел молодого человека, который выглядел очень ярким, – рассказывал мне спустя годы Мавапанга Мвана Нанга, тогдашний глава финансовой службы повстанцев. Агроном, получивший образование в Кентукки, Мавапанга готовился унаследовать разграбленную казну и искал талантливых рекрутов. Ему приглянулся Катумба. Я сказал ему: «Ты должен вернуться. Стране нужны такие люди, как ты». Мы просто шутили. Я сказал: «Я могу дать тебе работу, но пока не могу платить». Легкомысленный обмен мнениями содержал серьезное предложение. Мавапанга убеждал Катумбу, что банк должен откомандировать его в новое правительство Конго. Катумба жаждал влияния, но предвидел карьеру в международном бизнесе, а не в хаосе конголезского правительства. Тем не менее в возрасте тридцати трех лет он отправился домой, чтобы принять приглашение Мавапанги. Началось его превращение в одного из самых влиятельных людей Африки.
Трущобы Лагоса
Пока повстанцы пытались начать править страной после свержения Мобуту, Катумба работал советником в министерстве финансов. Он вернулся в Конго меньше чем через год, когда зазвонил его телефон. «Алло, могу я поговорить с Катумбой?» – сказал голос на линии.
– Да, это я.
– Это Кабила.
У Катумбы был друг с таким же именем, и он спросил его, чего тот хочет.
– Нет, – сказал голос. – Это Лоран-Дезире Кабила.
Президент, соотечественник Катангана, сказал Катумбе, что хочет с ним встретиться. Через несколько недель Катумба предстал перед коренастым партизаном в президентском дворце. После оживленных расспросов о происхождении молодого человека президент сказал: «Я хочу назначить тебя губернатором Катанги». Согласно его мемуарам, ошеломленный Катумба запротестовал, что он совершенно не годится для того, чтобы занять одну из самых влиятельных должностей в конголезской политике. Но он не мог отказаться. О назначении стало известно вечером того же дня.
– Катанга такая же большая, как Франция, – сказал Мавапанга, министр финансов, своему протеже. Если ты справишься с этим, то небо – это предел.
Он мог бы добавить, что Катумбе вручают ключи от одного из величайших в мире хранилищ полезных ископаемых.
Повстанцам Кабилы, ставшим правителями, нужно было получать деньги от полуразрушенной горнодобывающей промышленности Конго, чтобы противостоять вторжению своих бывших руандийских сторонников и быть уверенными, что они используют то, что может оказаться кратким пребыванием у власти, для укрепления своих личных финансов. Оскар Мудиай, высокопоставленный государственный служащий в правительстве Кабилы, рассказал мне, что президент еженедельно получал не менее 4 миллионов долларов, доставляемых в чемоданах государственными и частными горнодобывающими компаниями. Вскоре правительство Кабилы подписало целый шквал сделок по добыче полезных ископаемых и нефти, не обращая особого внимания на соблюдение надлежащих процедур. Региональная коалиция, которая привела его к власти, раскололась на прокабиловский и проруандийский альянсы, и Кабиле нужно было поддерживать своих иностранных союзников, в основном Зимбабве и Анголу. Одним из бенефициаров заключения сделок стала Sonangol, ангольская государственная нефтяная компания, контролируемая Футунго, с которой конголезское государство заключило партнерство.
– Будучи губернатором провинции Катанга, Катумба имел все возможности, чтобы укрепить свое влияние на горнодобывающую промышленность. Он был умнее других и сблизился с Gécamines, – вспоминает Оскар Мудиай.
Создав себе базу в горнодобывающем регионе Конго, Катумба вошел в ближний круг Кабилы. Он подружился с сыном президента, когда они вместе ездили в деликатные дипломатические миссии. Немногословный и замкнутый, Жозеф Кабила попал в армию, когда его отец возглавил восстание против Мобуту. Его преждевременно повысили до генерала и, по крайней мере, номинально, назначили главой армии. В декабре 2000 года руандийские войска и антикабиловские силы разгромили конголезскую армию и ее иностранных союзников в Пвето, родном городе Катумбы в Катанге. Руандийцы захватили ценный тайник с оружием, но в пределах досягаемости был и другой приз: Жозеф Кабила был на поле боя. Когда конголезская армия бешено отступала, а высшее командование ушло в отставку, Катумба получил звонок от президента: «Киддо, найди Жозефа, моего сына».
Катумба поспешил связаться с Джозефом по телефону и выяснил, что тот жив и все еще на свободе. Правительственная кампания была в таком затруднительном положении, что Катумба, согласно его мемуарам, лично должен был найти топливо и доставить его в аэропорт для самолета, чтобы эвакуировать сына президента. Именно этот момент сформировал неразрывную связь между Катумбой и младшим Кабилой.
Четыре недели спустя один из телохранителей Лорана Кабилы, выходец с Востока, входивший в когорту детей-солдат в повстанческой армии Кабилы, подошел к президенту и трижды выстрелил в него с близкого расстояния, что с тех пор является предметом конкурирующих теорий заговора. В смятении его высокопоставленные чиновники решили создать династию и вызвали Жозефа в Киншасу, чтобы он унаследовал президентский пост. Мавапанга Мвана Нанга, бывший министр финансов, который вернул Катумбу в Конго, участвовал в напряженных попытках удержать правительство после убийства.
– Жозеф был генералом – он не разбирался в политике, – сказал мне Мавапанга. – Поэтому он позвал Катумбу, чтобы тот вернулся, стал его правой рукой и показал ему, как ориентироваться в политической ситуации.
За четыре года Катумба прошел путь от младшей должности в одном из банков Йоханнесбурга до помощника нового президента Конго. Он был назначен министром, отвечающим за государственные компании. В 2002 году следователи ООН, назначенные для изучения незаконной эксплуатации ресурсов Конго, назвали его одной из ключевых фигур в «элитной сети» конголезских и зимбабвийских чиновников, иностранных бизнесменов и организованных преступников, которые под прикрытием войны организовывали разграбление конголезских полезных ископаемых.
За последние три года эта сеть передала право собственности на активы стоимостью не менее 5 миллиардов долларов из государственного горнодобывающего сектора в частные компании, находящиеся под ее контролем, без какой-либо компенсации или выгоды для государственной казны Демократической Республики Конго, – пишет команда ООН.
Когда следователи ООН рекомендовали ввести против Катумбы санкции, он был смещен со своего официального поста и перешел в теневое правительство. Он стал ведущим представителем системы, которую описало Africa Confidential, самое полное издание о делах континента на английском языке: «Осуществление власти, начиная с покойного президента Мобуту Сесе Секо и заканчивая династией Кабила, опирается на доступ к секретным, не поддающимся отслеживанию средствам, чтобы вознаграждать сторонников, покупать выборы и управлять обширными сетями патронажа. Это параллельное государство сосуществует с официальными структурами и их номинальной приверженностью прозрачности и верховенству закона».
Я слышал, как люди сравнивали Катумбу с Распутиным, Карлом Роувом и великими визирями Османской империи. Дипломаты редко встречались с ним. На фотографиях его глаза выглядят проницательными, а на лице – постоянная полухмурая расчетливость. Один иностранец, оказавшийся в одной комнате с Катумбой, описал впечатляющего человека, проницательного джентльмена, любящего пошутить. «Он никогда не говорил много, – сказал Оскар Мудиай, чиновник, служивший при Лоране Кабиле. Только взглядом».
Катумба был для молодого президента как старший брат.
– Жозеф Кабила полностью доверял Катумбе, – сказал мне Оливье Камитату, оппозиционный политик, который в течение пяти лет занимал пост министра планирования в правительстве Кабилы. – Он был очень умен. Он знал, как управлять политическими и деловыми сетями. Сегодня государство – это собственность определенных лиц. Работа Катумбы заключалась в создании параллельного государства.
15 октября 2004 года жители катангского шахтерского городка Килва узнали, что значит попасть под машину грабежа Катумбы. Накануне Ален Казади Макалайи, двадцатилетний рыбак с манией величия, прибыл в Килву во главе полудюжины сепаратистов и провозгласил независимость Катанги. Его призыв к оружию привлек менее сотни молодых последователей. Понимая, что восстание, не способное организовать даже радиопередачу, вряд ли продлится долго, а национальная армия не за горами, большинство жителей Килвы разбежались.
Сепаратисты представляли собой незначительную угрозу, но они осмелились бросить вызов интересам теневого государства. Дикулуши, медный рудник, расположенный в 50 километрах от города, был связан с Катумбой.
Anvil Mining, небольшая австралийская компания, получила права на разработку месторождения в 1998 году и начала добычу меди в 2002 году. Согласно результатам расследования, проведенного парламентом Конго, компания была освобождена от уплаты налогов на двадцать лет. Катумба был членом совета директоров местного филиала Anvil, и его имя фигурировало в протоколах трех заседаний совета директоров в период с 2001 по 2004 год. Билл Тернер, исполнительный директор Anvil, отрицал, что Катумба владел какими-либо акциями компании; по его словам, Катумба входил в совет директоров как представитель правительства. Однако Тернер признался репортеру австралийского телеканала ABC, что, помимо нескольких тысяч долларов директорского гонорара, компания платила около 50 000 долларов в год за аренду принадлежащего Катумбе комплекса в Лубумбаши, столице Катанги, под штаб-квартиру.
После того как молодой сепаратист созвал публичное собрание на рынке Килвы, чтобы провозгласить свое восстание и заявить, что дни, когда Джозеф Кабила и Катумба «прикарманивали деньги с шахт», закончились, президент приказал региональному военному командованию отбить город в течение сорока восьми часов. Войска получили приказ «стрелять во все, что движется», согласно расследованию ООН, проведенному впоследствии.
Солдаты прибыли на самолетах Anvil Mining и воспользовались транспортными средствами компании. Они не встретили сопротивления и не понесли потерь, подавив неумелое восстание. После окончания боевых действий они преподали Килве урок.
Солдаты ходили от дома к дому, расправляясь с жителями. Было убито не менее ста человек. Некоторых заставили встать на колени у братской могилы, после чего казнили одного за другим. Среди погибших были как повстанцы, так и мирные жители, в том числе подросток, у которого убийцы отобрали велосипед. Казади, незадачливый лидер сепаратистов, по слухам, умер от ран в больнице. По данным расследования ООН, солдаты, грабившие дома и магазины, увозили награбленное на автомобилях Anvil, которые также использовались для перевозки трупов. Десятилетие спустя, в 2014 году, я спросил Билла Тернера о роли Anvil в резне в Килве.
– Компания Anvil, конечно же, знала о восстании и подавлении восстания в Килве в октябре 2004 года, предоставив материально-техническое обеспечение военным ДРК в силу закона, – сказал он мне, отказавшись уточнить, в чем заключалось это материально-техническое обеспечение.
Представители выживших долгие годы боролись за привлечение к ответственности виновных в резне в Килве, но так ничего и не добились. Катумба был неприкасаемым. В 2009 году в американской дипломатической телеграмме он был описан как «некая теневая, даже гнусная фигура в ближайшем окружении Кабилы, которая, как полагают, управляет большей частью личного состояния Кабилы». В телеграмме сообщалось, что Катумба ушел со своего последнего официального поста, возглавив большинство Кабилы в Национальном собрании. Но точно предсказывалось, что его влияние сохранится.
В 2006 и 2007 годах две повстанческие группировки и конголезская армия боролись за контроль над колтановым рудником Эдуарда Мвангачучу в Бибатаме. Победившая группировка была, пожалуй, самой грозной повстанческой силой в восточном Конго – довольно высокая оценка, учитывая ожесточенность боев, которые продолжали регулярно вспыхивать, несмотря на официальное окончание войны в 2003 году.