Том Стоппард
Индийская тушь
Посвящается памяти Лауры Кендал
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Флора Крю
Кумарасвами
Назрул
Элеанор Свон
Элдон Пайк
Аниш Дас
Нирад Дас
Дэвид Дюранс
Дилип
Резидент
Англичанка
Англичанин
Раджа/Политик
Нэлл
Эрик
Также:
Индийские слушатели,
Прислуга в клубе,
Слуги Раджи.
Действие происходит в двух эпохах: в 1930 году в Индии, а также в середине 1980-х в Индии и Англии.
Разделение сцены на индийскую и английскую части или на прошлое и настоящее не предполагается. Сценическое пространство и даже мебель могут быть общими. В этом, как и во многом другом, пьеса отталкивается от удачных режиссерских решений Питера Вуда. Авторские ремарки в основном отражают сценографию первой постановки, но не предлагаются в качестве образца.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сумерки. Флора одна в идущем поезде. Ее чемодан – на верхней полке. Поезд подходит к станции. Флора начинает говорить и поднимается за чемоданом. К концу своей первой реплики она выходит на вокзальный перрон в Джуммапуре.
Флора. «Джуммапур [1], среда, второе апреля. Милая Нэлл, я прибыла сюда из Бомбея в субботу, после дня, ночи и еще одного дня в вагоне для дам, который временами останавливался за провизией в виде чая и горячей пищи, подаваемой прямо через окно на подносах для завтрака; подносы, поразительным образом, ты вручаешь обратно через то же окно на следующей станции, где их моют. С предпоследней станции я распоряжалась своим купе в одиночку, пока в подступивших огнях не вышла на перрон Джуммапура. Там уже ждал президент Теософского общества, а также – на почтительном расстоянии – члены комитета; не то чтобы с красной ковровой дорожкой и духовым оркестром наготове, зато с гирляндами из ромашек. Я подумала, что этим поездом, наверное, прибывает кто-то важный…»
Кумарасвами (перебивает). Мисс Крю!
Флора. «…и оказалось, что это я».
Кумарасвами. Добро пожаловать в Джум-мапур!
Флора. «…что было крайне приятно». Спасибо! (принимает гирлянду от Кумарасвами) Как прекрасно! Вы – мистер Кумара…
Кумарасвами. Кумарасвами! Это я! Это весь ваш багаж?! Оставьте его здесь! (Повелительно хлопает в ладоши прислуге, затем пылко обменивается рукопожатием с Флорой.) Как вы поживаете, мисс Крю?
Рукопожатие, начатое на перроне, оканчивается на веранде дак-бунгало, гостевого домика. В доме должна быть веранда и по меньшей мере одна комната, спальня. На веранде – столик с двумя (как минимум) стульями. В доме имеются незажженное электрическое освещение и зажженная масляная лампа. В спальне стоят кровать с сеткой от москитов, умывальник, прикроватный столик, электрический вентилятор и пунка [2]. Дверь ведет в ванную комнату за сценой.
Слуга Hазрул вносит чемодан Флоры в спальню, затем удаляется в свои покои.
Флора (заканчивает рукопожатие). Спасибо!
Кумарасвами. Добро пожаловать, моя дорогая мисс Крю! И прощайте! День отдыха!
Флора. Благодарю вас. Это так мило с вашей…
Кумарасвами. Я оставлю вас! Завтра – пикник! Вы любите храмы?
Флора. Я не знаю… наверное…
Кумарасвами. Предоставьте все мне!
Кумарасвами покидает ее, выкликая на хинди свою коляску.
Мы видим сад в Шеппертоне. Миссис Свон и доктор Пай к пьют чай, разбирая обувную коробку, полную писем Флоры.
Флора. «И не успела я оглянуться, как меня разместили в маленьком доме под жестяной крышей с двумя комнатами приличного размера… Здесь есть электричество (безрезультатно играет выключателем) …и масляная лампа на всякий случай… (выглядывает с веранды) …веранда открывается на довольно безнадежный сад… но на ней хороший стол и стул, очень пригодные для рабочих часов… (дотрагивается до стула и стола) …а также плетеная софа, пригодная для часов нерабочих… а в глубине…
Она быстро заходит за угол веранды, скрытый от нас, в то время как миссис Свон переворачивает страницу письма.
(Флора появляется снова) …кухня с холодильником! Впрочем, Назрул, мой повар и посудомой, брезгует электрической печкой и готовит все на собственной веранде. (Проходит внутрь спальни и пытается включить вентилятор на потолке, опять безуспешно.) Моя спальня, кроме вентилятора, располагает еще пункой. Это что-то вроде опахала, которым управляет пунка-валлах: он сидит снаружи и машет лопастями при помощи целой системы веревок и блоков. Вернее, махал бы, если б был здесь, но его нет. Наконец, позади спальни…
Она исчезает в дверном проеме. Миссис Свон передает страницу Пайку, и они продолжают читать в тишине.
(появляется снова) …гардеробная, совмещенная с ванной комнатой, где имеются жестяная ванна и душ размером с солнце, точнее, с тучу…
Пайк одобрительно всхрапывает.
…и все это под большим зеленым деревом с обезьянами и попугаями в ветвях, и называется все это бак-бунгало…
Миссис Свон. Дак-бунгало.
Флора…хотя никаких баков тут не видно. (Уходит в ванную с чемоданом.)
Миссис Свон. «Дак» значит почта. Когда письма носили гонцы, в этих домах стояли почтовые отделения. Пайк. А-а-а…
Миссис Свон. Мне бы сохранить конверты. Сейчас бы они наверняка что-нибудь да стоили, по крайней мере индийские.
Пайк. Но прелесть в вине, а не в бутылках! Эти письма – сокровище. Может быть, это ее единственные семейные письма.
Миссис Свон. Надо думать, что единственные. Вся ее семья – это я. Я люблю, когда у меня наготове два вида торта. Мадейру я делаю сама.
Пайк. Я в самом деле не голоден.
Миссис Свон. Будь я на вашем месте, меня бы это не остановило, мистер Пайк. Если вы только надеетесь завоевать мое расположение.
Пайк. С удовольствием. Мадейры, пожалуйста.
Она отрезает ему кусок торта.
Пожалуйста, зовите меня Элдон. (Берет торт.) Благодарю. (Пробует и выносит обдуманный вердикт.) Чудесно!
Миссис Свон. Еще бы.
Пайк. Какой азарт! В Британской библиотеке ничего такого в помине нет!
Миссис Свон (пораженно). В Британской библиотеке!
Пайк. В Техасском университете Флора Крю упомянута в указателях двадцати двух разных собраний! А на следующей неделе я еду в Национальную библиотеку в Париже. «Избранные письма» займут год моей жизни.
Миссис Свон. Целый год на одни сборы?
Пайк (радостно). Примечания, примечания! Вся прелесть в примечаниях! Нельзя просто собрать письма Флоры Крю в книгу и назвать ее «Письма Флоры Крю». Мне даже кажется, что в моих краях это незаконно.
Миссис Свон. В Америке?
Пайк. Отделение английской литературы, университет штата Мэриленд. По счастью, известные писатели ведут свою корреспонденцию без оглядки на широкую публику. В смысле, они не оставляют примечаний к собственным письмам. Здесь-то и кроется потенциал. Можно даже сказать – нравственный долг. Нет, о'кей, потенциал. Под редакцией Э. Купера Пайка. Нет ни единой страницы, которая не нуждалась бы… посмотрите, видите вот тут? – «Мне вчера приснился забавный сон о Королевском вязе». Какая королева? Какой вяз? Почему ей снилось дерево? И тут вступаю я в своей редакторской тоге. Чтобы развеять мглу.
Миссис Свон. «Королевский вяз» – это паб на Фулхэм-стрит.
Пайк. Благодарю вас. Для того Господь и создал писателей, чтобы все мы могли печататься. Это шоколадный торт?
Миссис Свон. Хотите?…
Пайк. Нет, я просто подумал: не было ли у вашей сестры особой любви к шоколадным тортам?
Миссис Свон. Какая странная мысль! Флора не терпела шоколада ни в каком виде.
Пайк. А! Это интересно. Позвольте мне…
Пайк берет следующую страницу письма с чайного столика.
Входит Флора в сопровождении Кумарасвами, у которого в руках сложенный желтый зонт.
Флора. «Обзор достопримечательностей и пикник были чем-то вроде процессии. Президент Теософского общества держал надо мной желтый зонт, в то время как комитет следовал за нами на велосипедах, иногда по две персоны на велосипед, а дети мельтешили со всех сторон. Я чувствовала себя карнавальной фигурой, олицетворяющей Империю, или – если посмотреть на это иначе – „Угнетение индийского народа", и, разумеется, ты права, милая, но я никогда не видела человека менее угнетенного, чем мистер Кумарасвами».
Кумарасвами. Наши южные храмы лучше. Я сам южанин. Ваша разборчивость совершенно оправданна.
Флора (извиняющимся тоном). Я показалась вам разборчивой? Не вините в этом храмы. Убранство церквей…
Кумарасвами. Я полностью вас понимаю, мисс Крю.
Флора. Но я даже не знаю, что хочу сказать!
Кумарасвами. Это и не требуется.
Флора. Понимаете, по-моему, я не принадлежу ни к какой религии.
Кумарасвами. Понимаю! К какой религии, по-вашему, вы не принадлежите более всего?
Флора. Мистер Кумарасвами, оставьте перевертыши для Блумсбери [3]. От вас я ожидаю большего. «И я рассказала ему о декораторе жены Герберта, которого на смертном одре спросили, к какой вере он принадлежит. Он ответил: „Боюсь, что я поклоняюсь сиреневому"».
Кумарасвами (задумчиво). Я бы ответил, серому.
Флора. «Кажется, Индия мне понравится».
Пайк (с письмом). Кто это – Герберт?
Мисс Свон. Уэллс.
Пайк. А. (Осмысливает). Г. Г. Уэллс? Правда? (Осторожно). Вы не хотите сказать, что он и Флора?…
Миссис Свон. Видели бы вы свое лицо. Флора встретила его незадолго до отъезда.
Пайк. Какого отъезда?
Миссис Свон. В Индию. Где-то под Рождество или в Новый год. Кажется, у меня есть открытка из Парижа… (Она влезает в ящик для обуви). Вот, смотрите… оно?
Пайк. Париж, да… нет, тысяча девятьсот двадцать четвертый… это сувенир с Олимпийских игр.
Миссис Свон. Ах да, бегун с препятствиями. Флора принесла публичные извинения в Клубе искусств Челси. В беге с препятствиями нам медалей не досталось.
Пайк. Это правда, Элеанор?
Миссис Свон. Нет, Элдон, я не разрешаю вам писать книгу, даже если вы съедите целый торт. «Избранные стихотворения» были славным сюрпризом, и, конечно, «Избранные письма» будут превосходны, но биография – это наихудший повод все переврать.
Флора. «Пока что я Индии нравлюсь. Моя лекция собрала полный зал, собственно, полный дом мистера К., гораздо более осмысленный дом, чем у меня, с круглым двором, крытым плоским навесом. Так что у меня была и публика для райка, и рай для публики…»
Раздаются аплодисменты. Кумарасвами выходит к публике с Флорой. Ночь.
«…и все шло чертовски хорошо, пока…»
Кумарасвами. Мудрая и прекрасная мисс Крю согласилась ответить на ваши вопросы!
Флора, «…и первый же вопрос был…»
Слушатель. Мисс Крю, говорят, что вы близкий друг мистера Г. Г. Уэллса…
Флора. «…и я подумала: господи, как несправедливо! Проделать весь этот путь, чтобы о тебе распускали слухи, как в „Королевском вязе"…»
Пайк. Питейное заведение на Фулхэм-стрит в Челси.
Флора, «…но оказалось, что они не имели в виду ничего, кроме…»
Слушатель. Пишет ли мистер Уэллс свои знаменитые романы при помощи печатной машинки или он пользуется ручкой и чернилами?
Флора (твердо). Ручкой и чернилами. Авторучка фирмы «Уотермен», подарок его жены.
Одобрительный гул.
«Не то чтоб я имела об этом малейшее представление… Герберт не выказывал большого желания писать свои знаменитые романы, когда я была поблизости».
Пайк. Ф. К. встретилась с Уэллсом не ранее декабря, следовательно, их роман был краток и, вероятно, продлился лишь седьмого и восьмого января, которые она провела в Париже.
Флора. «Затем последовал прием с лимонадом и индийским виски…»
Флоре и Кумарасвами предлагают напитки на подносе. Со временем к ним присоединяется слушатель.
«…а также с закусками и беседами… Душа моя, это так трогательно. Они читают „Нового политика" и литературное приложение к „Таймс", будто это отрывки из Библии. Я не имею в виду Библию, но ты понимаешь, что я имею в виду. Они знают, кто что писал и о ком. Как дети, которые прижимают личики к ограде недоступного парка. Они спросили меня…»
Слушатель. Каково ваше мнение о Гертруде Стайн, мисс Крю?
Флора. О… «…и я не нашла в себе сил сказать, что она ядовитая старая кошелка, которая ездит в поезде по перронному билету…»
Пайк. Отвращение Ф. К. к Гертруде Стайн было встречено взаимностью во время их первой и единственной встречи, когда Стайн и ее компаньонка, Элис Б. Токлас, пригласили Флору на чай на рю де Флерюс, 27, в тысяча девятьсот двадцать втором году. В любом случае легенда о том, что Ф. К. восхитилась шоколадным тортом мисс Токлас и что Стайн пригрозила вырвать глаза Ф. К. или мисс Токлас, не заслуживает доверия. Ф. К. не любила шоколад ни в каком виде.
Флора. «Тогда я и встретила моего художника…»
Дас. Мисс Крю, позвольте поздравить вас с лекцией. Я нашел ее крайне интересной.
Флора. Спасибо.
Дас. Я был удивлен тем, что вы не упомянули Вирджинию Вульф.
Флора. Я редко ее упоминаю.
Дас. Знакомы ли вы с Джорджем Бернардом Шоу?
Флора. Да, я едва не оказалась в одной из его пьес.
Дас. Но ведь вы не актриса?
Флора. Нет. Это и помешало.
Дас. Что вы думаете о Джуммапуре?
Флора. Я только прибыла позавчера, но…
Дас. Конечно! Какая нелепость с моей стороны!
Флора. Вовсе нет. Я собиралась сказать, что мое первое впечатление…
Дас. Джуммапур ни в коем случае не сравнится с Лондоном. Вы живете в Блумсбери?
Флора. Нет, я живу в Челси.
Дас. Челси, разумеется! Мой любимый уголок Лондона!
Флора. О! Так вы…
Дас. Я мечтаю когда-нибудь посетить Лондон. Челси Тернера [4] и «Братства прерафаэлитов»! Россетти [5] жил на Чин-уок! Холман Хант [6] жил на Олд Черч-стрит. «Нанятый пастух» [7] был написан на Олд Черч-стрит! Как я был бы вдохновлен, если бы посетил Челси!
Флора. Вы художник!
Дас. Да! Нирад Дас!
Флора. Как поживаете?
Дас. Первоклассно. Благодарю вас. Могу ли я вручить вам подарок?
Флора. О…
Дас. Пожалуйста, не судите его строго, мисс Крю…
Флора. Спасибо!
Дас. Конечно, я пишу маслом, «Винзор и Ньютон» [8]. Если бы вам было угодно стать моей моделью для портрета, я смог бы отплатить вам за утонченный словесный портрет гущи и бучи литературной жизни Лондона.
Флора. Вы всерьез?
Дас. В высшей степени. (Он вынимает небольшой альбом для набросков и вырывает лист, который застенчиво протягивает ей.)
Флора. «…и он подарил мне карандашный набросок меня же, вещающей о литературной жизни».
Флора возвращается к Кумарасвами.
Пайк. Она упоминает карандашный набросок. Не знаете ли вы, что с ним случилось?
Миссис Свон. Я точно никогда его не видела. Я запомнила бы, если б он оказался среди того, что называлось ее имуществом. Это был один-единственный саквояж.
Пайк. Он все еще у вас?
Миссис Свон. Что? Ее саквояж? Господи, он уже тогда был разбитым старьем, а мы с Эриком постоянно переезжали. От вещей приходилось избавляться…
Пайк. Вы выбросили саквояж Флоры Крю?
Миссис Свон. Что это вы затеваете, Элдон? Багажный музей? В самом деле, вы суетитесь вокруг нее, как старуха. А я, разумеется, нет.
Пайк. Но она же была Флорой Крю!
Миссис Свон (твердо). Если так, то где все были шестьдесят лет назад?
Миссис Свон вновь наполняет чашки. Пайк достает еще одно или два письма из коробки и просматривает их. Нирад Дас подъезжает к гостевому домику на велосипеде. Его деревянный ящик с красками привязан к заднему багажнику. Сложенный мольберт привязан к спине. Он управляет одной рукой и держит в свободной руке холст. Флора выходит из комнаты в платье ва-сильково-голубого цвета.
Флора. Доброе утро!
Дас. Мисс Крю! Я здесь! Немного опоздал! Простите!
Флора. Я не заметила – я писала письмо. Я хорошо выгляжу?
Дас (нервно). Очень, очень хорошо.
Флора. Что ж… это будет славно, мы оба станем работать. Поэт и художник. Рабочий процесс.
Дас отвязывает свой ящик и располагается на веранде.
Флора располагается за рабочим столом.
Пайк удивляется письму.
Пайк. Она говорит, краска на бумаге.
Миссис Свон. Да.
Пайк. «Мазок краски на бумаге»… «может быть, душа моя останется мазком краски на бумаге»… Она имеет в виду настоящую картину, не так ли?
Миссис Свон. Не знаю.
Пайк. И еще «обнажившаяся». Она говорит «обнажившаяся». Ню. На бумаге. Это должна быть акварель, правда?
Миссис Свон. Что должно быть? Здесь ничего нет.
Пайк. Если все это не намекает на портрет обнаженной Флоры, то на что это намекает, по-вашему?
Миссис Свон. На все, что угодно, или ни на что. Как вам захочется. Разве не в этом суть поэзии?
Пайк. Не знаю. Я не поэт, но прочтение здесь весьма специфическое. Покинутый дом… где этот кусок?
Миссис Свон. У вас в зубах, Элдон.
Пайк. Вот. «В пустом доме… может быть, моя душа останется мазком краски на бумаге, словно я и прожила жизнь здесь, как Радха…»
Миссис Свон. Радха.
Пайк. «…прекраснейшая из пастушек, обнажившаяся…»
Миссис Свон (спешно прерывает). Портрет тем не менее на холсте, и Флора на нем в своем васильковом платье.
Пайк. Портрет?
Миссис Свон. Она где-то там упоминает портрет. Он был свернут в саквояже.
Пайк. Элеанор, вы хотите сказать, что портрет Флоры существует?
Миссис Свон. Хотите взглянуть?
Пайк. Боже мой!
Миссис Свон. Он довольно скверный. Как афиша индийского кинофильма. Кажется, я знаю, где он, но я должна буду спустить его вниз для вас. Может быть, зайдем в дом? Солнце скоро сядет.
Пайк. Боже мой! Но это… Боже мой! Ведь у нее никогда не было их, настоящих портретов.
Миссис Свон. Это так. Кроме парижского портрета, но он тоже был на холсте.
Пайк. Парижский портрет?
Миссис Свон. Да, первый приезд Флоры в Париж. Официально она водила машину «скорой помощи», последний год войны [9]… так что, вероятно, ей было двадцать три, когда она встретила Модильяни [10].
Пайк. Модильяни?
Миссис Свон. О, Флора знала всех. Не то чтобы хоть кто-то знал о Модильяни в то время.
Пайк. Портрет Модильяни?
Миссис Свон. Во время Перемирия [11] мне было девять, так что это случилось, о господи, шестьдесят шесть лет назад. Знаете, мне почти семьдесят пять.
Пайк. Элеанор… я не верю своим ушам.
Миссис Свон. Боюсь, что так. Я родилась в тысяча девятьсот девятом. Впрочем, спасибо, Элдон. Возьмите еще торта.
Пайк. Нет, благодарю вас… я… простите… портрет Флоры работы Модиль…
Миссис Свон. Да. Ню. Я и сама его никогда не видела. Я была тогда школьницей, а потом было поздно.
Пайк. Поздно?
Миссис Свон. Да, одно слово, невезение. Размалеванную Флору, как пробку в бурю, выносит на верхнюю полку платяного шкафа в моем шеппертонском бунгало, а Модильяни, который оплатил бы это бунгало несколько раз, сожжен в пепел в ванной комнате отеля «Риц».
Она уже собрала чайный поднос и уходит с ним.
Пайк. Вы не могли бы все это повторить еще раз?
Пайк семенит за ней.
Флора в голубом платье – за столом на веранде. Пишет в записной книжке авторучкой. Останавливается в раздумье, сидит почти застыв. Ее ноги босы; обувь аккуратно стоит в стороне. Дас пишет ее портрет.
Флора (на записи):
Да, я плаваю в зное, как плавает в ванне невеста,
Без тайн, впитавшая воздуха жар,
Что влагой сгустится в руке и стечет,
Прервет мне дыханье. Да, я
Раз-облачена, разведана жаром,
Пятном, которое не остановят
Ни сжатые лазы, ни мягкие стоки.
Оно разгладится грузно и
Вдавит меня в простыню.
Да, перед вами женщина в доме
Сетей. Она выдавит кислород
Из воздуха, и пряная ночь сгустится
В индийскую тушь.
Иначе, если угодно, пред вами…
Флора машинально скрещивает ноги. Дас останавливает работу. Он ждет терпеливо. Она замечает, что Дас остановился.
Ох…
Дас. Нет, пожалуйста, сидите, как вам удобно.
Флора. Простите! (Она расставляет ноги.) Вот. Так было?
Дас. Вы очень терпеливы ко мне. Мне кажется, вы по природе очень добры.
Флора. Вы так считаете, мистер Дас?
Дас. Я уверен. Можно я задам вам личный вопрос?
Флора. Это уже личный вопрос.
Дас. Боже мой, неужели?
Флора. Мне всегда так кажется. Звучит очень лично. Вы просите карт-бланш, мистер Дас. Вы хотите, чтобы я вам раскрылась?
Дас (несколько паникует). Мой вопрос всего лишь о вашей поэме!
Флора. По крайней мере, вы знаете, что это личный вопрос.
Дас. Теперь я, разумеется, не задам его.
Флора. В таком случае я вам отвечу. Моя поэма – о жаре.
Дас. О, благодарю.
Флора. Я принимаю позу. Перо к бумаге. Ноги врозь. Знаете, вы первый мужчина, который выписывает ногти на моих ногах.
Дас. Вообще, я занят складками вашего подола.
Флора. А… здесь вы не первый.
Дас. Вас уже писали? Ну конечно! И не раз, я предполагаю!
Флора. В самом деле, мистер Дас, ваша природа гораздо добрее моей.
Флора возвращается к работе. Дас возвращается к работе. Аниш Дас входит в сад в Шеппертоне. При нем мягкая папка. Он садится на одно из садовых кресел.
Мистер Дас, я раздумываю, не задать ли вам один деликатный вопрос, по-дружески, как бывает между художниками.
Дас. О, мисс Крю, это превосходит мои самые фантастические надежды на наше содружество! Бесспорно, это красный день в моем календаре!
Флора. Если вы будете таким индусом, я не задам вопроса.
Дас. Но я не могу быть меньшим индусом, чем я есть.
Флора. Сможете, если постараетесь. Не знаю, спрошу ли я вас теперь.
Дас. И не нужно, дорогая мисс Крю! Вы подумали об этом. Незаданный, почти заданный вопрос объединил нас на мгновение близостью; мы совпали в вашем разуме, как искры в стеклянном сосуде с вакуумом, и этот красный день не утеряет своей метки.
Флора. Опять вы за свое, мистер Дас.
Дас. Вы хотите, чтобы я не был индийцем?
Флора. Я так выразилась, да, но я имела в виду, чтобы вы были большим индийцем или, по меньшей мере, просто индийцем, не обангличаненным индийцем. Вы же как лабрадор: наскакиваете на меня, да еще сшибаете со стола вещи своим хвостом. Как же это хвостато с вашей стороны – сравнить мой разум с вакуумом. Вы ведь только с нами такие. Я не могу поверить, что сами по себе вы не можете вести обычный разговор без того, чтобы восторженно прыгать через обруч или восторженно восклицать. Я знаю, чего мне хочется. Мне хочется, чтобы вы со мной вели себя так, будто я – индианка.
Дас. Мисс Крю – индианка! Да, это умозрительная конструкция, которой нет соответствия в материальном мире.
Флора. То же касается и единорога, но вы ведь можете его вообразить.
Дас. Его можно вообразить, но не оседлать.
Флора. Вообразить – это все, о чем я просила бы в моем случае.
Дас (ужасно смущен). О! О господи! Я не имел намерения… уверяю вас…
Флора (потешаясь). Нет, нет, вам не удержать хвоста. Вы опустошили стол, все безделушки на ковре: редкая ваза, табакерка, сувенир из Броудстерз [12]…
Она совершила ошибку.
Дас (с мукой). Вы жестоки ко мне, мисс Крю!
Флора (с немедленным покаянием). О, простите меня. Я не хотела. Такая у меня природа. Пожалуйста, выйдите из-за мольберта, посмотрите на меня.
Дас. Нельзя ли нам помолчать, пожалуйста. Я предпочитаю работать в тишине.
Флора. Я все испортила. Простите.
Дас. Тень сдвинулась. Я должен ее поправить.
Флора. Да, сдвинулась. Ее не поправишь. Нужно ждать до завтра. Простите меня.
Дас возвращается к работе за мольбертом. Флора принимает прежнюю позу, но завинчивает колпачок на ручке.
Аниш встает при виде миссис Свон, которая идет из бунгало с чайными принадлежностями на двоих и двумя видами торта на подносе.
Аниш. Позвольте, я помогу вам.
Миссис Свон. Я забыла ваш сахар.
Аниш. Собственно, я пью без сахара.
Миссис Свон. О! Я думала, вы будете большим индийцем.
Они устанавливают поднос и располагаются за столом в саду.
Аниш. Это так любезно с вашей стороны.
Миссис Свон. Что вы, ваше письмо было неотразимым. Принимать художника за чаем – на это в моем возрасте нельзя и надеяться. Дадим чаю настояться. Как вы думаете, вы похожи на отца?
Аниш. Я не знаю. Мне хотелось бы так думать. Но мой отец был человеком, пострадавшим за свои убеждения, а мне никогда не приходилось переживать ничего такого, поэтому я не уверен.
Миссис Свон. Я имела в виду ваши занятия. Вы художник, как ваш отец.
Аниш. А… да. Да, я художник, как отец. Хотя, конечно, не совсем как отец.
Миссис Свон. Ваш отец был индийским художником, вы хотите сказать?
Аниш. Индийским художником? Что ж, я такой же индиец, как и он. Впрочем, да. Наверное, я не слишком индийский художник… индийский художник, но не слишком, или даже…
Миссис Свон. Слишком неиндийский художник.
Аниш. Ну да. Но и он такой же. Кроме, разве, того, что он был индиец.
Миссис Свон. Как и вы.
Аниш. Да.
Миссис Свон. Хотя вы совсем не такой, как он.
Аниш. Нет. Да. Мой отец был совсем другим художником, портретистом, как вы знаете…
Миссис Свон. Не могу сказать, чтобы мне это было известно, мистер Дас. Пока я не получила ваше письмо, ваш отец был мне неизвестен. По сути, подпись «неизвестный индийский художник» отражала ситуацию в точности…
Аниш. Он не был неизвестен в Джуммапуре!
Миссис Свон…если ваш отец в самом деле написал портрет Флоры.
Аниш. О, этот портрет – определенно работа отца, миссис Свон! Вы не можете себе представить, что я почувствовал, когда увидел книгу в витрине магазина, как был взволнован! Видите, я повсюду ношу с собой эту книгу.
Он достает «Избранные письма» из портфеля. На суперобложке – портрет Флоры работы Нирада Даса.
Миссис Свон. Я только надеюсь, что таких, как вы, мистер Дас, будет много.
Аниш. Таких, как я, больше не будет, миссис Свон! Конечно, дело не в книге, а в рисунке на обложке, который напечатан и внутри тоже. Если б он мог знать, что однажды его портрет Флоры Крю…
Миссис Свон. Возможно, его бы больше обрадовала витрина галереи, чем книжный магазин.
Аниш. Может быть, и нет. Я уверен, что ни одну из картин моего отца не воспроизводили, а это для художника необычайное удовольствие. Я-то знаю! Картина, вышедшая из-под чьей-то кисти, конечно, уникальна. Но репродукция! Это и есть популярность! Поместите нас на обложку книг, на календари, на жестянку с бисквитами! Он был бы горд!
Миссис Свон. Кстати, каковы были убеждения вашего отца?
Аниш (удивленно). Как! Мы – индуисты.
Миссис Свон. Вы сказали, он пострадал за свои убеждения.
Аниш. А, я имел в виду его взгляды.
Миссис Свон. Как же он пострадал?
Аниш. Он был посажен в тюрьму.
Миссис Свон. Вот как? Кем?
Аниш. Ну, вами.
Миссис Свон. Мной? Ох… нами. Но как мы узнали, каковы его взгляды?
Аниш. По-видимому, он принял участие в некоторых действиях против Раджа во время празднования Дня Империи в Джумма-пуре.
Миссис Свон. В таком случае он был посажен в тюрьму за действия, а не за взгляды, мистер Дас, и, очевидно, заслужил то, что получил. Не хотите ли торта?
Аниш. Благодарю.
Миссис Свон. Бисквит Виктория или Баттенберг?
Аниш. О…
Миссис Свон. Бисквит мой, включая малиновое варенье.
Аниш. Да, пожалуйста… спасибо.
Миссис Свон. Чаю? Но все это должно было случиться до вашего рождения.
Аниш. Да, конечно, я родился от второго брака отца. Я родился много позже Независимости, а мой отец отправился в тюрьму в тысяча девятьсот тридцатом.
Миссис Свон. В тысяча девятьсот тридцатом! Но ведь это когда Флора была в Джуммапуре.
Аниш. Да, я знаю. Поэтому я здесь.
Миссис Свон разливает чай.
Флора снимает колпачок с авторучки.
Флора. Мы с вами сегодня друзья?
Дас. Я надеюсь! Почему вы об этом спрашиваете? Что-то случилось?
Флора. О нет.
Она смеется. Он хмурится, рисуя.
Я подумала, что если мы друзья, то я попрошу вас написать что-нибудь для меня на вашем рисунке. (Она протягивает карандашный рисунок.)
Дас. Но ведь это жалкие каракули! Даже хорошего сходства нет!
Флора. Пусть так.
Дас. О! (Он захвачен врасплох, но скоро понимает, что его дразнят. Он смеется.)
Флора. Именно. Иначе вы далеко не уедете.
Hазрул, слуга, вносит кувшин со свежим лимонадом и двумя стаканами, ставит все на стол.
Время намби пани!
Назрул. Нимбупани!
Флора (поднимаясь). Спасибо, Назрул… шукрия.
Назрул отвечает и уходит.
Дас. У меня для вас кое-что есть, маленький подарок.
Флора. Правда? Вы не должны мне все время что-то дарить, мистер Дас…
Дас. Понимаете, это что-то вроде подарка на день рождения.
Флора. Особенно если это не мой день рождения!
Дас дает ей старую, но хорошо сохранившуюся книгу. Книга зеленая, с коричневым корешком. Это книга Эмили Эден «На Север» (1866).
Дас. Я не покупал ее, это книга моего отца. Я хочу, чтобы она была у вас. Письма английской леди, путешествовавшей по Индии сто лет назад.
Флора (искренне довольна). Вот это книга как раз для меня. Спасибо! «На Север» Эмили Эден [13]. Чудесный подарок!
