Майн Рид
Пропавшая сестра
23. ИЗВЕСТИЯ О ЛЕОНОРЕ
Похоронив мать, мы с Мартой стали рассуждать о том, как быть дальше. Я желал вернуться в Ливерпуль и, конечно, взять с собой мою сестру. Я предполагал сделать это в самом непродолжительном времени.
– Я очень огорчена, что тебе не нравится в Австралии, – сказала мне Марта. – Я уверена, что если ты поживешь здесь немного подольше, то сам не захочешь уехать.
– Не думай этого, – ответил я, – я приехал сюда только с намерением разыскать вас и затем отправиться на родину. Теперь нас больше ничего не удерживает.
– Роланд, милый брат, – сказала Марта и заплакала. – Зачем ты хочешь бросить меня?
– Я вовсе не желаю бросать тебя, Марта, – сказал я. – Напротив я желаю уехать вместе с тобой. Я теперь не бездомный авантюрист. Если бы я не мог устроиться более или менее прилично и доставить тебе безбедное существование, я не предлагал бы тебе ехать со мною.
– Роланд, Роланд, – воскликнула она, – не оставляй меня. Ты, может быть, единственный близкий мне человек на всем свете. Ты не оставишь меня!
– Успокойся, Марта, – сказал я. Объясни, как мне понимать тебя? Я приглашаю тебя ехать вместе со мною в Ливерпуль, и в ответ на это приглашение ты начинаешь плакать и просишь не покидать тебя. Скажи, наконец, желаешь ты ехать со мною в Ливерпуль? Если не желаешь, то объясни мне причины.
– Я не желаю ехать в Ливерпуль, – ответила она. – Я не желаю покидать Сидней. Я прожила здесь несколько лет. Это моя вторая родина, и я не хочу и не могу оставить ее, Роланд!
Несмотря на все мои попытки, я не мог добиться откровенного объяснения, почему Марта не желает покинуть Сидней, и начал подозревать, что у моей сестры такие же препятствия, какие были и у моей бедной умершей матери.
Я решил пока подождать и посмотреть, что будет дальше. Оставлять же в Австралии сестру я не хотел, несмотря на страстное желание поскорее увидеться с Леонорой, которую отделял от меня океан.
Я очень часто ходил на пристань, когда приходили из Англии корабли, надеясь встретить кого-нибудь из старых знакомых.
Однажды я был приятно удивлен. Я встретил Мейсена, который служил на «Леоноре» у капитана Хайленда Мейсен, как помнит читатель, помог мне разоблачить мистера Адкинса.
Мейсен, со своей стороны, тоже очень обрадовался мне. Мы зашли в гостиницу и принялись вспоминать старину и пересказывать друг другу события, случившиеся с нами после нашего последнего свидания.
– Вы помните миссис Хайленд и ее дочь? – неожиданно спросил Мейсен во время своего рассказа. – Впрочем, что же я спрашиваю? Конечно, помните, ведь дом капитана Хайленда был вашим родным домом.
– Конечно, – ответил я. – Я никогда не забуду их. После этого я, естественно, попросил рассказать все, что он знает о них.
Миссис Хайленд теперь живет в Лондоне, – продолжал моряк. – Она живет у своей дочери, которая вышла замуж.
– Что? Леонора Хайленд вышла замуж! – вскричал я.
– Да. Разве вы не слышали об этом? Она вышла замуж за капитана корабля, торгующего с Австралией. После свадьбы они поселились в Лондоне.
– Правда ли это? Не ошибаетесь ли вы? – спросил я дрожащим голосом.
– Да, это правда, – ответил Мейсен. – Но что с вами? Вам, кажется, неприятно продолжать разговор об этом?
– О, ничего, ничего. Только почему вы так уверены, что она вышла замуж? – спросил я, пытаясь казаться хладнокровным.
– Я сам слышал это. Кроме того я ее видел в доме капитана в Лондоне, куда я заходил по делу.
– Но уверены ли вы, что та особа, которую вы видели, есть Леонора, дочь капитана Хайленда?
– Конечно. Как я мог ошибаться? Вы знаете, что я бывал в доме капитана Хайленда много раз, не говоря уже о той сцене, когда мы были вместе с вами и разоблачали клевету Адкинса. Я не мог ошибиться; я говорил с нею в то время, когда был в ее доме в Лондоне. Она вышла замуж около двух лет тому назад за капитана австралийского корабля. Он человек довольно пожилой и скорее годился бы ей в отцы.
Теперь не оставалось уже никаких сомнений.
Как мрачен для меня сделался свет!
Я оставил все свои мечты о возвращении в Ливерпуль. Я ничего не сказал моей сестре о перемене моих планов. Горе мое было слишком велико. Я решил отправиться опять на золотые прииски, надеясь, что тяжелый труд и наполненная различными опасностями жизнь рудокопа хоть отчасти заглушал те страдания, которые независимо терзали мое сердце. Я бросил намерение отправиться в Америку, а решил остаться в Австралии, чтобы не очень отдаляться от моей сестры.
Простившись с сестрою, которая сильно была опечалена разлукой со мной, я через двадцать четыре часа после разговора с Мейсоном выехал из Сиднея в Мельбурн.
24. НА БЕРЕГАХ ЗОЛОТОНОСНЫХ РЕК
В Мельбурне я пробыл очень короткое время, запасся там всем необходимым и отправился на прииски. Условия работы на приисках в Австралии оказались гораздо тяжелее, чем в Калифорнии. Чтобы добывать золотую руду, приходилось рыть очень глубокие шахты. Золотая руда обыкновенно находилась на так называемых криках. Крик – высохший глубокий ручей. В период дождей крики быстро наполнялись водой и обращались в белые реки, но потом также быстро и высыхали.
Я работал на различных приисках и зарабатывал очень хорошо. В Каллао, городке, лежащем близ приисков, я познакомился с двумя джентльменами – Вэном и Канноном, которые убедили меня принять участие вместе с ними в охотничьей экспедиции на Ярру-Ярру, к одному знакомому скваттеру.
Мы были уже недалеко от цели нашего путешествия, как во время одной ночной стоянки пропал наш вьючный мул с багажом. Вэн и Каннон отправились на розыски пропавшего мула, а я остался их ждать. Но проходил час за часом, а мои спутники все не возвращались. Я теперь уже раскаивался, что остался их ждать. Дело в том, что дом скваттера должен был находиться не более как в пяти милях от нашей стоянки. Очень возможно, что мои спутники были уже там и ждали меня. От скуки и досады я пошел немного прогуляться.
Я вышел на какую-то тропинку, которая привела меня на берег реки. Это была Ярра-Ярра. Весь ее берег был покрыт богатой растительностью. День был очень жаркий, и я почувствовал большое облегчение, когда укрылся в тени от жарких лучей солнца.
Я не желал приходить к скваттеру один, без Каннона, так как не был с ним знаком.
На берегу реки я почувствовал себя необыкновенно приятно. Передо мной протекали серебристые струи Ярры-Ярры. Мягкий ветер время от времени нежно обвевал мое лицо. Я задумался.
Противный ослиный крик вывел меня из задумчивости. Животное было недалеко, и, следовательно, я был очень близко от жилья скваттера. Я медленно стал пробираться вперед через кустарники. Вдруг пронзительный женский голос заставил меня вздрогнуть. Голос раздавался с берега реки, из-за кустов. Я быстро пошел вперед, пробираясь через кусты, и вышел на открытый берег реки.
Я увидел молодую девушку, готовившуюся броситься в реку. Мое внезапное появление заставило ее переменить намерение. Обернувшись ко мне и указывая на реку, она тем же отчаянным голосом крикнула:
– Спасите ее! О, спасите ее!
Взглянув по указанному направлению, я увидел маленькую девочку, барахтавшуюся на поверхности воды. Ее быстро уносило течением. В следующий же миг я был в воде и держал ребенка на руках.
Берег реки на довольно значительном расстоянии был высок и крут. После двух или трех неудачных попыток выбраться на берег, я решил спуститься вниз по течению и там уже выйти на твердую землю.
Молодая девушка, видя мои неудачные попытки, несколько раз пыталась броситься в воду, чтобы помочь мне. Но так как помощь она никакой оказать не могла, а, напротив, мне же пришлось бы еще заняться спасением двоих вместо одной, то я строгим голосом крикнул ей, чтобы она не бросалась в воду. Спустившись вниз по течению, я, наконец, выбрался на берег и передал спасенного ребенка девушке.
В продолжении некоторого времени все внимание девушки было обращено на спасенного ребенка. Она проявила столько нежности и трогательной любви к маленькому существу, что я невольно вспомнил Леонору. Девушке было на вид лет шестнадцать. У нее были золотые волосы и необычайно изящная и грациозная фигурка.
Немного успокоившись, она принялась в трогательных словах выражать свою благодарность мне «за то, что я спас жизнь ее сестре».
Я остановил ее и предложил проводил ее до дому. Ребенок после испытанного потрясения едва был способен стоять на ногах, и я предложил донести его до дому на руках. Мое предложение было принято, и мы отправились вдоль берега реки.
За нами шла большая собака из породы догов, и молодая девушка обратила мое внимание на этого четвероногое.
– Роза побежала вперед меня, – начала она, – и играла с догом. Она подбежала к реке, дог за нею и неосторожно толкнул ее, так что она упала в реку. Я боюсь, что наша мать не станет больше пускать нас гулять на Ярру-Ярру, а я так люблю эту реку. Нам теперь идти недалеко, – прибавила она, – дом сейчас же за этим холмом. Вы его сейчас увидите. Он не больше мили отсюда.
Прежде чем мы дошли до дому, я узнал всю простую историю ее жизни. Она была дочерью того самого скваттера, к которому мы с Канноном и Вэном направлялись.
Я узнал, что ее зовут Джесси. Жизнь скваттера и его семьи была очень однообразная, и появление нового лица было для них необыкновенным событием. Джесси сказала также, что они ждут посещения друга отца с двумя своими приятелями.
– Этот друг – мистер Каннон? – спросил я.
– Да, и вы один из его приятелей, который должен был приехать с ним?
– сказала она весело, женским чутьем сразу определив причину моего появления. – Мы будем очень счастливы видеть вас у себя.
Еще до прихода в дом мы сделались с Джесси большими приятелями. Когда мы вошли в дом, последовала трогательная сцена, виновницей которой была маленькая Роза. Джесси, казалось, решила выставить меня настоящим героем и описала событие такими красками, что я сразу попал в знаменитости и сделался центром всеобщего внимания.
Маленькая Роза была общей любимицей семьи. В доме скваттера я застал своих товарищей по путешествию, которые прибыли за час до меня.
Скваттер занимался скотоводством и специально разводил овец для шерсти. Дело у него было поставлено на широкую ногу, и он получал большие барыши от своих предприятий. Он был прямодушный человек, лет пятидесяти; колонистом в Австралии он был уже более двадцати лет.
Нас всех приняли с большим радушием и старались время нашего пребывания разнообразить различными доступными удовольствиями, чтобы мы не почувствовали скуки. На следующий же день по прибытии была устроена охота на кенгуру. Во время охоты я очень удивил своих спутников, Вэна и Каннона, умением прекрасно ездить верхом на лошади. Они знали, что я моряк, а моряки редко умеют ездить верхом. Но я ведь недаром служил в американской кавалерии. Им, впрочем, это обстоятельство не было известно.
25. ДЖЕССИ
Возвращаясь домой, мы каждый вечер проводили в обществе красавицы Джесси.
Редко случалось встретить такую благовоспитанную девушку, хотя ее единственным воспитателем была природа. Она умела поддерживать беседу с каждым из нас на самые разнообразные темы, и в этих беседах проявляла много ума и такта.
Вэн влюбился в Джесси с первого же взгляда, но его любовь не встретила никакого сочувствия со стороны девушки. Я кое-что понимал в любовных делах и видел, что Вэн не может рассчитывать на ответное чувство.
Я стал замечать, что она почувствовала особенную склонность ко мне. Без сомнения, тут сыграло известную роль и мое первое внезапное появление в роли спасителя маленькой Розы.
Леонора была для меня потеряна. Я стал размышлять, не постараться ли мне полюбить эту молодую, красивую, милую девушку, относившуюся ко мне с таким обожанием. Но после долгого размышления и тщательного разбора своих чувств, я понял, что полюбить Джесси не могу, что я все еще продолжаю любить одну только Леонору, несмотря на всю безнадежность моей любви. Придя к такому заключению, я осознал, что дальнейшее мое пребывание у скваттера будет неудобно, и что мне необходимо как можно скорее уехать ради полюбившей меня Джесси.
– Мисс Джесси, – сказал я, – я должен вас покинуть.
– Вы нас покидаете! – воскликнула она, и голос ее дрогнул.
– Да, я должен вернуться в Мельбурн завтра утром.
В продолжение нескольких минут она молчала; я видел, что Джесси побледнела.
– Очень жаль, – тихо сказала она, – очень жаль слышать это.
– Очень жаль! – повторил я, не зная, что сказать. – Почему это вас огорчает? – Я не желал задавать подобного вопроса и сразу почувствовал, что сделал большую ошибку, задав его.
Я увидел на глазах ее слезы и почувствовал, что эта девушка меня любит.
– Мисс Джесси, – сказал я, – можно ли так волноваться при отъезде просто хорошего знакомого?
– Ах, – ответила она, – я думаю о вас, как о друге, но только о таком, какого раньше у меня никогда не было. Моя жизнь очень замкнута. Мы здесь, как вам известно, отдалены от всего света. Друзей у нас очень мало. Ваша дружба внесла неведомую прежде радость в мою жизнь. Вы постоянно в моих мыслях, с тех пор, как я в первый раз увидела вас.
– Вы должны постараться забыть меня, забыть, что мы когда-либо встречались. Я буду помнить вас только, как друга.
Она положила свою руку на мое плечо и дрожащим голосом спросила:
– Вы любите другую?
– Да, я люблю другую, хотя безнадежно. Она никогда не может быть моею и я, вероятно, никогда ее не увижу. Мы выросли вместе. Я воображал, что она меня любит. Но я ошибался. Она не любила меня. Она вышла замуж за другого.
– Как это странно! Для меня это было бы невозможно!
Вся ее невинность и чистота души сказались в этом восклицании.
– И несмотря на то, что она с вами так поступила, вы все еще продолжаете ее любить? – продолжала она.
– Увы! Такая уж моя несчастная судьба!
– О, сэр, если бы вы знали только, какое сердце вы отталкиваете от себя, какую преданность и постоянство, вы никогда бы не покинули бы меня, остались бы здесь и были бы счастливы. Вы научились бы меня любить. Вы не найдете ни одной женщины, которая полюбила вас так, как я. И это уже будет до конца моей жизни!
Я ничего не мог ответить, так как, несмотря на безнадежность моего чувства, все-таки любил Леонору.
Мы пришли домой. Вечером я объявил всем, что завтра утром уезжаю в Мельбурн. Несмотря на все уговоры, я твердо стоял на своем и с рассветом уехал.
26. ФАРРЕЛЬ И ЕГО РОМАН
В сущности, с Вэном и Канноном у меня было очень мало общего. Я им совсем не подходил. Оба они любили прожигать жизнь и были охотниками до легкой наживы, оба были совершенно не способны к труду. Поэтому, когда они вслед за мною прибыли в Мельбурн, я решил как можно скорее от них отделаться и уехать из Мельбурна.
Я направился к золотым приискам, находившимся близ Балларата. Первым, кого я там встретил по прибытии на место, был мой старый знакомый по Калифорнии, Фаррель, которого я в последний раз видел в Сан-Франциско. Само собою разумеется, что мы отправились в ближайшую гостиницу и потребовали бутылку виски.
– Я думаю, – сказал Фаррель, – что вы знаете, чем окончился мой маленький роман, о котором я вам рассказывал в Сан-Франциско.
– Даже и не представляю себе, – ответил я, – хотя и был очень опечален случившимся. Сознаюсь, что я был очень тронут вашей откровенностью со мной. Наиболее интересная часть вашего романа, как вы его назвали, мне неизвестна. Я буду очень рад, если вы расскажите.
– Хорошо, – ответил Фаррель, – я вам расскажу. Как я говорил вам, мой друг Фостер и жена моя бежали в Калифорнию, и я рассчитывал их встретить в Сан-Франциско. Но они скрывались так удачно, что я не мог найти и следов их в этом городе, хотя они, как я потом узнал, уже жили в Сан-Франциско девять дней. Наконец следы беглецов были найдены. Фостер снял на Сакраментской улице квартиру, обставил ее хорошо и накупил большой запас различных напитков. Он намеревался открыть большой ресторан, и открытие как раз должно было произойти в то время, когда я их нашел.
Как только я узнал его адрес, я немедленно отправился к нему. Фостера и моей жены я не застал. Они отправились за покупками – тратить остатки моих денег. В помещении я застал молодого человека, нанятого в качестве управляющего.
Я немедленно вступил во владение всем делом и молодого человека нанял уже на службу к себе. Я оставался в этом доме около девяти недель и вел дело, которым намеревался воспользоваться Фостер, а затем продал все это дело за пять тысяч долларов.
Ни Фостер, ни моя жена, хотя они находились все это время поблизости, не показывались. Они, конечно, знали, что я вступил во владение всем делом, а затем продал его, но с их стороны никакого протеста не последовало.
Продав дело, я почувствовал опять желание отомстить преступной паре, и осведомился относительно их местопребывания. Я узнал, что они уехали в город Сакраменто, где оба поступили в услужение в гостиницу. Денег у них уже не было и, следовательно, самостоятельного дела открыть они не могли.
Я решил поймать их, и отправился в Сакраменто.
Но они, вероятно, тоже через кого-нибудь следили за мною. Когда я приехал в Сакраменто, то узнал, что они уехали из города только два часа тому назад. Гнев мой постепенно испарялся, и у меня уже не было особого желания преследовать их.
Я вернулся в Сан-Франциско и в скором времени уехал в Мельбурн.
Мой гнев, теперь почти окончательно растаял. И притом я убедился, что они не могут быть счастливы. Вечная мысль о том, что каждое мгновение могу появиться я, должна была отравлять им жизнь и делать их очень несчастными. Всякое преступление в себе самом несет наказание. Вот, к каким выводам я пришел.
Так закончился рассказ Фарреля.
27. НЕПРИЯТНОЕ ТОВАРИЩЕСТВО
На прииске Эврика я по необходимости вступил в компанию, которая мне совершенно не нравилась. Но выбора у меня никакого не было, так как все лучшие места уже были заняты.
Все мои новые товарищи казались мне неподходящими работниками. Ни один из них не был похож на человека, привыкшего к тяжелой работе диггера. Они были бы больше на своем месте за конторкой или прилавком. Когда мы принялись за работу, я увидел, что никакого толку с моими новыми товарищами у меня не выйдет. Каждый из них старался возможно меньше работать и возможно больше времени проводить в разных увеселительных заведениях.
У меня уже не единожды являлась мысль продать свой пай и выйти из этого товарищества.
Во время этого кризиса в нашу компанию вступил еще один новый человек, но совершенно другого типа, чем остальные мои товарищи. Этот был настоящим работником.
У нас еще оставался один пай. Я его выкупил, чтобы он не достался человеку вроде моих товарищей.
Передать этот пай я предполагал одному молодому человеку, с которым я недавно познакомился. Этот молодой человек, по имени Джон Окс, несмотря на все свои старания, работал несчастливо.
По профессии он был моряком. Прежде чем предложить Оксу свой пай, я поближе с ним познакомился и, только хорошенько узнав его, предложил ему вступить восьмым компаньоном в наше товарищество.
– Для меня ничего лучшего не может быть в настоящее время, – сказал Окс, – как войти в товарищество вместе с вами. Вам всегда везет. Но, к несчастью, я не могу принять вашего предложения, так как не имею денег для покупки пая.
– Не думайте об этом, – возразил я, – вы заплатите мне когда выработаете достаточно золота. Прииск очень хорош так что вы скоро отработаете стоимость пая.
– В таком случае я принимаю ваше предложение, – сказал Окс, – и принимаю с глубочайшей благодарностью. Я ведь раньше не был в таком безвыходном положении, как теперь. Я заработал порядочное количество золота, только меня потом ограбили. Я вам не рассказывал об этом?
– Не помню; кажется, нет, не рассказывали.
– В таком случае я вам расскажу теперь. Я работал на приисках по реке Гилли, где вступил в компанию с двумя другими диггерами. Мы добыли около сорока восьми фунтов золота. Золото мы сдавали на хранение в сберегательную кассу. Когда мы полностью окончили разработку нашего прииска, мы все вместе отправились в кассу и взяли наше золото. Мои два товарища жили в одной палатке и предложили мне отправиться к ним и там произвести дележ. По дороге мы зашли в таверну, с хозяином которой мои товарищи были хорошо знакомы: они попросили у него весы и гири. Купили они также и бутылку бренди – для бодрости как они выразились, – чтобы приятнее и успешнее разрешить нашу задачу. Потом мы пошли домой. Когда мы зашли в палатку, то заперли дверь и занавесили окно, чтобы никто не помешал нам. Прежде чем приступить к дележке, каждый из моих товарищей выпил по доброму стакану бренди; мне не хотелось пить, но, не желая ссориться со своими товарищами на прощанье, я взял стакан и тоже выпил. Сейчас же вслед за этим я потерял сознание и не помню, что происходило вокруг меня. Я пришел в себя только на следующее утро. Мои товарищи исчезли, и в палатке никого не было кроме меня. Они взяли все золото, в том числе мою долю, и скрылись. Больше я никогда не встречал никого из них. Это событие послужило для меня хорошим уроком. Я теперь всегда стараюсь избегать работать с людьми подозрительными и пьющими. Вы теперь вполне понимаете, что мне хотелось бы знать, какого сорта будут товарищи в нашей компании.
– На этот счет я ничего утешительного сказать вам не могу, – ответил я. – Для нашей работы они люди неподходящие. Один из них старый бездельник, другой в том же роде. Третий еще хуже первых двух. Двое остальных – пьяницы. Только один, который недавно вошел в наше товарищество, может быть назван настоящим работником.
– Это просто беда, – сказал Окс, – но, к сожалению, у меня в настоящее время нет никаких видов на будущее. Я выйду на работу завтра утром вместе с вами. Может быть, когда наш прииск будет приносить хороший доход, эти люди сделаются более трудолюбивыми.
На следующее утро в семь часов Окс был уже на работе. Джордж, один из наших товарищей, пришел немного позже. А еще позже пришел мистер Джон Дарби. Последний считал себя истинным джентльменом и презирал всякий труд. Только крайняя необходимость заставила его взяться за суровый труд рудокопа. При таких условиях работа его была, разумеется, ничтожна по своим результатам. К тому же и физически он был слаб для такой работы.
Когда Окс и Дарби встретились, они оказались старыми знакомыми. Дарби сейчас же начал свою болтовню, как будто для этого только и пришел. Но так как не было налицо двух товарищей, которых мы ждали с нетерпением, чтобы приступить к работе, то мы и не прерывали болтуна.
Я обратился к членам нашего товарищества с предложением приступить к более энергичной работе, а теперь дождаться остальных двух и с ними также поговорить об этом.
Наконец, показались давно ожидаемые товарищи. Но как только они подошли немного ближе, случилось нечто совершенно неожиданное. Увидев нового товарища, оба они быстро повернули обратно и пустились бежать с невероятной быстротой. В течение нескольких секунд Окс стоял в недоумении, но затем их поведение, очевидно, для него сделалось понятным, и, крикнув мне идти за ним, он побежал преследовать убегающих.
Но оба беглеца с такою быстротою удирали от нас, что скоро скрылись из виду. Дальнейшее преследование было бесполезно. Когда мы остановились, Окс пояснил мне, что эти люди и есть те товарищи, которые его ограбили.
Мы отправились в полицию и сделали заявление о случившемся. Затем мы поспешили к палатке беглецов. Само собой разумеется, нам осталось только констатировать факт, что «птички улетели». Так мы их потом и не нашли.
Когда Окс и я вернулись назад после преследования воров, то выяснилось, что за время нашего отсутствия случилось другое событие. Мистер Дарби успел в это время продать свой пай другому человеку, который вместо Дарби и явился на работу. Такая перемена была нам на руку. Вместо бесполезного и ленивого члена товарищества мы приобрели настоящего трудолюбивого работника.
Работа наша шла теперь очень успешно. Когда наш прииск был окончательно разработан и мы поделили добытое золото, ко мне пришел Окс и отдал мне за купленный у меня пай пятьдесят фунтов стерлингов.
– Вы устроили мое счастье, – сказал он, – и я завтра уезжаю. Я добыл то, что мне было необходимо. Я теперь могу сказать вам, что я намерен сделать с деньгами, которые заработал. У меня старик отец вот уже семь лет сидит в тюрьме за долги. Вся сумма его долгов – сто пятьдесят фунтов стерлингов. Шесть лет тому назад я ушел из дому и сделался моряком. Я задался целью заработать эти сто пятьдесят фунтов, чтобы взять отца из тюрьмы. Для молодого юноши эта сумма была очень велика. Проплавав немного, я увидел, что, оставаясь моряком, я никогда не заработаю нужной мне суммы. В это время в Австралии открыли золото. Я поехал в Мельбурн, а оттуда отправился на прииски. Я вступил в компанию с двумя диггерами. Счастье мне благоприятствовало. Казалось, что уже скоро наступит день, когда я обниму своего дорогого отца. Но когда я уже был у цели, мои компаньоны меня обокрали. Вы себе и представить не можете мое отчаяние. Я был близок к самоубийству. В это время вы сделали мне предложение вступить с вами в компанию. Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
Прощаясь Окс обещал написать мне из Мельбурна и известить, на каком корабле он уедет.
Свое обещание он исполнил. Через неделю я получил от него письмо, в котором он извещал, что уезжает в Лондон на корабле «Кент».
Я мысленно пожелал ему попутного ветра.
