У. Тимоти Гэллуэй
Теннис. Психология успешной игры
Прочтите изложенную ниже простенькую аллегорию и вслушайтесь, не зарождается ли у вас хотя бы смутное представление о другом пути, который мог бы стать заменой коварному процессу суждения. Когда мы сажаем в землю семя розы, мы видим, сколь оно мало, но мы не пеняем ему за то, что у него нет ни корней, ни стебля. Мы относимся к нему именно так, как нужно относиться к зернышку, поливаем, ухаживаем и не делаем ничего лишнего. Когда из него пробивается первый листочек, мы не насмехаемся над ним за его явную незрелость и недоразвитость. Когда появляются первые бутоны, мы не ругаем их за то, что они еще не раскрыты. Мы с изумлением смотрим на развертывающийся перед нами процесс и на каждом этапе развития предоставляем растению тот уход, в каком оно нуждается. Роза остается розой от того момента, когда она еще зернышко, и до самой ее смерти. Все время меж этих двух границ в ней сохраняется весь ее потенциал. Каждую секунду она пребывает в процессе изменений, при этом в каждом своем состоянии она является именно тем, чем и должна быть.
И ведь точно так же на совершаемые нами ошибки можно смотреть как на очень важные элементы в процессе нашего развития. В ходе развития качество нашей игры в теннис заметно обогащается именно благодаря нашим ошибкам. Даже споткнувшись на корте, мы этим самым делаем очередной шаг на пути к совершенству. Все эти события отнюдь не являются «плохими», но они будут бесконечно путаться под ногами, покуда мы продолжаем называть их «плохими» и идентифицировать с ними самих себя. Хороший садовник прекрасно знает, когда почве требуется кислота, а когда в ней не хватает щелочи, – точно так же опытный тренер должен лучше вас знать, чего именно не хватает в вашей игре. Первым делом, как правило, ему приходится разбираться с разрушительными, зловредными взглядами, которые угнездились в самой гуще вашей жизни – в вашем отношении к процессу внутреннего развития. Как только тренер вместе с учеником начинает видеть и воспринимать удары такими, какие они есть в данный момент, они вместе начинают содействовать этому процессу развития.
Итак, первый шаг – это попытка увидеть ваши удары такими, какие они есть. Научитесь воспринимать их ясно и открыто. Вы достигнете этого только тогда, когда избавитесь от личных суждений. Как только вы сможете ясно видеть ваши удары, сможете воспринимать их такими, какие они есть, сразу же запустится естественный процесс стремительных изменений.
А теперь я в качестве примера расскажу реальную историю из жизни – историю о том, как нащупать ключ к освобождению от оков, как дать дорогу естественному развитию.
Естественное обучение и путь к нему
Как-то летом 1971 года, когда я вел занятия с одной мужской группой на «Теннисном ранчо Джона Гардинера» в Кармел Вэлли, штат Калифорния, один из моих учеников, бизнесмен, вдруг понял, насколько сильнее и надежнее у него получается удар слева, если ракетку отводить назад чуть ниже уровня мяча. Он впал в такой восторг от своего «открытия», что сразу побежал к своему приятелю Джеку, чтобы рассказать о том, что это за чудо. Джек, который воспринимал свои довольно-таки неуклюжие удары слева как самую трагическую проблему своей жизни, подошел ко мне во время обеденного перерыва с нервозным вопросом:
– У меня всегда был ужасный бэкхенд. Может, вы мне поможете?
Я спросил:
– И что же в нем ужасного?
– Я слишком высоко задираю ракетку во время замаха.
– А откуда вы знаете?
– Мне об этом говорили по крайней мере пять разных тренеров. Просто у меня никак не получается исправить этот огрех.
На первый взгляд ситуация показалась мне абсолютно идиотской. Вот передо мной управляющий крупным коммерческим предприятием, человек, способный руководить сложными организациями грандиозного масштаба, и он просит меня о помощи, будто не способен справиться со своей собственной правой рукой. Почему бы, подумал я, не дать ему простой ответ: «Да конечно помогу! Просто держите ракетку пониже!!!»
Правда, такие жалобы, как у Джека, я слышал от людей из самых разных социальных слоев, самого разного уровня интеллекта и профессиональной подготовки. Кроме того, мне же было сказано, что как минимум пять профессиональных тренеров уже говорили ему, чтобы он держал ракетку пониже, но пока что это ничуть не помогло. Мне стало даже интересно, что же могло помешать выполнению такого простого совета.
Мы стояли на терраске, и я попросил, чтобы он прямо там немного помахал ракеткой. Его замах начинался очень низко, и уже прямо перед движением вперед ракетка поднималась до уровня плеча и обрушивалась вниз на воображаемый мяч. Все пять предыдущих учителей оказались правы. Я попросил его помахать еще чуть-чуть и не делал при этом никаких замечаний. «Ну как, стало лучше? – спросил он с надеждой. – Я старался держать ракетку пониже». Однако каждый раз перед движением вперед его ракетка упорно взлетала вверх. Мне было ясно, что, если таким образом бить по реальному мячу, движущаяся вниз ракетка так «подрежет» мяч, что он непременно улетит в аут.
«Ваш бэкхенд в полном порядке, – сказал я уверенным голосом. – Просто он чуть хромает. Нуждается, так сказать, в определенных изменениях. Именно сейчас. Почему бы вам не посмотреть своими глазами?» Мы подошли к широкому венецианскому окну, и я попросил его сделать замах, глядя на собственное отражение в темном оконном стекле. Он повторил, проделав свой характерный финт в самом конце замаха, но теперь вдруг впал в искреннее изумление: «Да ну! Я ведь и в самом деле задираю ракетку. Она ж у меня взлетает выше плеча!» В его голосе не слышалось какого-либо суждения, он просто с удивлением сообщил то, что увидели его глаза.
А что озадачило меня, так это его удивление. Он ведь говорил мне о мнении пяти профессионалов по поводу того, что задирает ракетку слишком высоко. Наверняка, если бы я после первого взмаха ракеткой сказал ему то же самое, он бы ответил: «Да, конечно. Я это уже знаю». Но теперь мне стало ясно, что в самом-то деле он ничего не знал. Никто ведь не будет так искренне и страстно удивляться, увидев что-то, что он уже знает. Уроки уроками, но ему никогда не удавалось непосредственно осознать, как высоко взлетает его ракетка. Его разум был так увлечен процессом суждения, столь усердно пытался исправить «неверный удар», что ему некогда было рассмотреть этот удар сам по себе.
Посмотрев на свое отражение в стекле, Джек уже со второго замаха без всяких усилий смог удерживать ракетку на нужной высоте. Как он сразу сказал, «по ощущениям это радикально отличается от всех бэкхендов, какие я делал раньше». Он снова и снова замахивался и колотил по воображаемому мячу. Заметим, что он не поздравлял себя с победой, с тем, что теперь ему наконец удалось сделать все правильно. Его просто увлекло то новое ощущение, которое пришло с правильной постановкой удара.
После обеда я побросал Джеку несколько мячиков, он с легкостью вспомнил то самое ощущение от замаха и без затруднений повторил правильное движение. Теперь он просто чувствовал, куда движется его ракетка, и зрительный образ, увиденный в оконном стекле, преобразовался в ощущение правильного действия. Для него это было совершенно новое ощущение. Еще немного, и он уже уверенно посылал с бэкхенда «крученые» удары в любое место корта, и делал это с такой непринужденностью, будто это его издавна любимый удар. Еще десять минут, и он был просто в экстазе. Вот тут он прервался и подошел ко мне выразить свою признательность: «Я не нахожу слов, чтобы высказать, как я ценю то, что вы для меня сделали. За 10 минут вы объяснили мне больше, чем я успел понять за 20 часов занятий, посвященных исключительно бэкхенду». Я почувствовал, как в ответ на эти «добрые слова» во мне что-то начало самодовольно раздуваться. Вместе с тем я не очень понимал, что мне теперь делать с этими щедрыми похвалами. Я что-то там бормотал и мычал, пытаясь подобрать достаточно скромный ответ, и тут на какую-то секунду мой разум выключился, и я понял, что не дал Джеку ни одного указания относительно его конкретной проблемы! «А чему я, собственно, вас научил?» – спросил я. Целых полминуты он молчал, пытаясь вспомнить, что же я ему говорил. Наконец сказал: «Я и в самом деле не помню, чтобы вы мне хоть что-нибудь объясняли! Вы просто стояли и смотрели и заставили меня смотреть на свои действия внимательнее, чем это получалось у меня раньше. Вместо того чтобы выискивать, что там у меня не так с бэкхендом, я стал просто наблюдать, и все ошибки исправились как бы сами собой. Уж не знаю, как это вышло, но я в самом деле многому научился, причем за очень короткое время». Да, он научился, но кто же был его учителем? И этот вопрос встал передо мной со всей серьезностью.
Мне трудно описать, что и почему я в тот момент переживал. У меня даже слезы подступили к глазам. Я научился очень многому, и он научился, и при этом нам было даже некого благодарить. В моем сознании едва мерцал намек на разгадку – что мы оба только что участвовали в волшебном процессе естественного обучения.
Правильный способ, как надо выполнять удар слева, всегда был под рукой, его оставалось только увидеть. И ключ к этому видению нашелся в тот самый момент, когда Джек перестал насильственно ломать свою сложившуюся манеру, а вместо этого внимательно посмотрел и увидел ее такой, какая она есть. Сначала с помощью зеркала он собственными глазами увидел свой замах, то есть воспринял его в непосредственных ощущениях. Не размышляя, не анализируя, он включил этот элемент в сферу своего знания. Когда разум свободен от каких-либо мыслей и суждений, он спокоен и подобен зеркалу. И только спокойный разум позволяет нам видеть, отражать вещи такими, какие они есть.
Знание обо всем сущем
Играя в теннис, нельзя забывать о двух очень важных вещах. Первое – где сейчас находится мяч. Второе – где сейчас твоя ракетка. Еще только начав заниматься теннисом, мы уже слышим со всех сторон, как это важно – следить за мячом. Это очень просто – ты узнаешь, где мяч, просто посмотрев на него. И при этом совсем не нужно думать: «А вот и мячик полетел. Вот он пролетел в вершке над сеткой, да как быстро-то! Сейчас коснется корта где-то около задней линии, а потом пойдет вверх – вот тут-то я по нему и хлопну!» Все совсем не так – вы просто следите за мячом, а правильная реакция происходит сама собой.
Точно так же вам не нужно думать, куда должна смотреть ваша ракетка, но в любой момент необходимо знать, где она находится. Поглядывать на нее у вас не получится, потому что вы неотрывно следите за мячом. Ракетку нужно чувствовать. Почувствовав свою ракетку, вы всегда будете знать, где она находится. Знать о том, где ей следовало бы находиться, вовсе не означает чувствовать ее положение. И знать о том, чего ваша ракетка не совершала, опять-таки не значит чувствовать ее положение. Чувствовать ее положение – означает знать его.
Не так уж важно, на что ученик жалуется, когда приходит ко мне как к учителю. Я уже понял, что самый выигрышный первый шаг для ученика – это вглядеться и вчувствоваться в собственные действия, иначе говоря, расширить свои знания о том, что происходит на самом деле. Когда я сам выхожу из ритма и ракетка меня не слушается, я проделываю то же самое. Однако для того чтобы видеть вещи такими, какие они есть, мы должны снять очки рациональных суждений, и не так уж важно, темные это были очки или розовые. Отказавшись от этих очков, мы открываем доступ к процессу естественного развития – процессу и удивительному, и прекрасному.
К примеру, ученик жалуется, что удар справа у него всегда получается «не в такт». Я не буду углубляться вместе с ним в анализ его ошибок, не буду давать советы типа «пораньше отводи ракетку назад» или «бей по мячу, когда он не подлетел слишком близко». Вместо этого я предложу ученику подумать, в каком месте у него ракетка, когда мяч перелетает на его сторону корта. Это не слишком стандартный совет – ученик вряд ли хоть от кого-нибудь слышал указания, где должна быть или не должна быть его ракетка в тот или иной момент. Если у него активно работает рассуждающий разум, он, скорее всего, впадет в легкую панику, поскольку «первое Я» любит все делать «правильно» и очень нервничает, когда не может осознать правильность или неправильность какого-нибудь конкретного действия. Ученик, скорее всего, спросит, где же должна быть его ракетка в этот момент. А я уклонюсь от ответа и попрошу его только пронаблюдать, где реально находится его ракетка.
После нескольких ударов я попрошу его рассказать, где же, на его взгляд, оказалась его ракетка. Обычно отвечают так: «Я отвожу ракетку назад слишком поздно. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу с этим поделать». Это ответ, типичный для всех видов спорта, ответ, порождающий горечь и разочарование.
– Пока что забудьте, что правильно, а что неправильно, – советую я. – Просто следите за ракеткой в момент удара по мячу.
Еще пять – десять ударов, и игрок, скорее всего, скажет:
– Уже, кажется, лучше. Я уже отвожу ракетку пораньше.
– Угу… Так где же была твоя ракетка? – спрашиваю я.
– Даже не знаю, но теперь я, кажется, отвожу ее вовремя… Разве не так?
Растерявшись в отсутствие строго указанных нормативов о том, что правильно, а что – нет, рассуждающий разум торопится сформировать собственные стандарты. При этом внимание отвлекается от реальности, и его направляют на попытку сделать все правильно. Может быть, ученик действительно станет подальше отводить ракетку и сильнее бить по мячу – все равно он так и не осознает, где же на самом деле находится его ракетка. (Кстати, если ученика оставить в покое именно в этот момент, когда он полагает, что разгадал «секрет» – то есть решил, что ракетку нужно отводить пораньше, – он будет какое-то время счастлив. Он с азартом вернется к тренировкам, повторяя про себя при каждом ударе: «Пораньше отведи назад, отведи назад пораньше, назад пораньше…» Некоторое время это заклинание будет давать, казалось бы, «хорошие» результаты. Однако вскоре опять начнутся промахи, ученик снова задумается, что же у него не так, и снова вернется к тренеру, чтобы получить очередной совет.)
Так что я не бросаю процесс на том этапе, когда ученик преисполнен оптимизма, – я снова прошу его проследить за ракеткой и сказать, где она находится в процессе выполнения удара. И когда игрок все-таки позволяет себе взглянуть на собственную ракетку с отстраненным любопытством – вот тогда и приходит ощущение настоящей реальности, то есть подлинное знание. И теперь, не внося сознательных поправок, игрок с изумлением увидит, как в его движениях начнет развиваться естественный ритм. Это будет самый лучший ритм, естественный и гармоничный лично для этого игрока, – он может слегка отличаться от того, что считается «абсолютно правильным» и провозглашается как некий всеобщий стандарт. Теперь, выходя на корт, игрок уже не нуждается в повторении каких-то заклинаний – его внимание сосредоточено на том, что важно, без всяких лишних размышлений.
Эта история понадобилась мне, чтобы показать: в каждом из нас имеется возможность для самопроизвольного процесса естественного обучения. Все, кто и знать не знает об этом процессе, когда-нибудь совершат это открытие. Оно ждет нас. Можете не верить мне на слово – лучше попробуйте сами, если, конечно, вы еще не пришли самостоятельно к этому знанию. Если же у вас когда-нибудь появлялось такое ощущение – доверьтесь ему. (Именно об этом мы будем говорить в главе 4.)
Чтобы раскрыть в себе этот процесс естественного обучения, необходимо отбросить старый процесс исправления ошибок. Иначе говоря, нужно избавиться от дурной привычки формировать суждения – и тогда вы сами увидите, что получится. Спокойное внимание без следов критики само изменит к лучшему технику вашего удара. Не верите? Попробуйте сами.
А как насчет позитивного мышления?
Прежде чем закончить наш разговор о «судящем разуме», я хотел бы добавить пару слов о так называемой позитивной самооценке. «Дурные» последствия негативной самооценки сейчас у всех на виду. Во множестве книг и журнальных статей читателю советуют отбросить негативную самооценку и вместо нее возлюбить позитивную. Нельзя, мол, все время твердить себе, что ты урод, рохля и неудачник. Гораздо полезнее считать, что мы люди симпатичные, грациозные и донельзя счастливые. Очень возможно, что замена навязшей на зубах негативной самооценки более приятной позитивной приносит объективную пользу хотя бы в краткосрочной перспективе. Однако, к сожалению, медовый месяц всегда заканчивается слишком рано.
Одна из первых истин, которую я усвоил в роли профессионального тренера, состояла в том, что нельзя выискивать изъяны не только в людях, но даже и в том, как они бьют по мячу. Поэтому я стал воздерживаться от критики. Вместо этого я при любой возможности раздавал комплименты, а касательно исправления ошибок все рекомендации формулировал исключительно в позитивном ключе. Но прошло некоторое время, и я заметил, что отчего-то перестал говорить ученикам комплименты. Этой перемене предшествовала некая картинка, которая раскрылась передо мной, когда я с одной женской группой вел занятие, посвященное работе ног.
Сначала я, как всегда, выступил с кратким вводным словом, рассказав о вреде чрезмерной самокритики. И тут одна из моих учениц, Клэр, задала вопрос: «Я понимаю, насколько разрушительной может оказаться негативная самооценка, так почему бы не похвалить себя за хорошую работу? Чем вас не устраивает позитивная самооценка?» Я ответил что-то невнятное: «Ну, я думаю, что позитивная самооценка не так вредна, как негативная». Потом, пока шла тренировка, я продолжал размышлять над этим вопросом и постепенно пришел к некоторой ясности.
В самом начале урока каждая из учениц должна была с ходу провести по шесть ударов справа, при этом я требовал от них только одного – чтобы они почувствовали, что у них происходит в этот момент с ногами. «Осознайте, как движутся ноги, когда несут вас к позиции удара, и куда перемещается ваш вес после удара». Я лишний раз напомнил, что не следует при этом думать, как было бы правильно и как – неправильно. От них просто требовалось, чтобы все внимание было направлено на движение ног. Я подавал им мяч за мячом, не делая при этом никаких замечаний. Я внимательно следил за тем, что происходит у меня на глазах, но не формулировал никаких суждений – ни положительных, ни отрицательных. Дамочки тоже вели себя тихо, присматривались друг к дружке, но без каких-либо комментариев. Похоже, эта простая задача – следить за собственными ногами – потребовала от них всего наличного внимания.
После 30 моих подач я заметил, что на их стороне площадки около сетки не было ни одного мячика – все они скопились на моей стороне, в одном углу корта. «Посмотрите, – сказал я, – все мячики на моей стороне, а у сетки не осталось ни одного». По смыслу это была простая констатация факта, но самим тоном высказывания я показал, что это мне нравится, то есть сделал им всем комплимент и в некотором смысле похвалил сам себя как их тренера.
К моему удивлению, та девушка, которая как раз ждала своей очереди, сказала: «Ну вот, нужно же было это сказать как раз перед тем, как я выйду на корт!» Это, конечно, была шутка, но я уже приметил, что она слегка нервничает. Я снова повторил прежние наставления и без всяких комментариев подал еще 30 мячей. Теперь дамские личики помрачнели, а по корту они двигались несколько менее ловко, чем раньше. После 30-й подачи у сетки с их стороны валялось уже восемь мячей, а те, что перелетели на мою сторону, раскатились вдоль всей задней стенки корта.
Я уже казнил себя за то, что вот так сам испортил всю музыку. А тут еще и Клэр, та самая девушка, которая спрашивала меня насчет позитивной самооценки, вдруг воскликнула: «Я тут всем все напортила! Я первая послала мяч в сетку, а потом еще четыре туда же!» Я, как и все окружающие, не поверил своим ушам, поскольку это было просто неправдой. Первой попала в сетку совсем другая девушка, да и Клэр промахнулась всего лишь два раза. Ее склонный к самоосуждению разум сумел так исказить восприятие, что она видела нечто совсем не похожее на реальность.
Потом я опросил всю группу – не всплыло ли у них в головах что-нибудь новое, когда я подавал вторую серию мячей? Каждая ответила, что теперь труднее было следить за ногами, зато больше стараний уходило на то, чтобы не попасть мячиком в сетку. Девушкам хотелось оправдать мои ожидания, им показалось, что перед ними наконец утвердили эталон – что такое «хорошо» и что такое «плохо». А ведь при первой серии подач этого не было. Тут я начал понимать, как мой невинный комплимент неожиданно возбудил процесс суждения в их головах. В игру вступило «первое Я», сознание нашего «эго».
Благодаря этому наблюдению я начал лучше понимать, как действует «первое Я». Этот коварный эгоистический разум всегда стремится к одобрению и старается избежать осуждения, так что комплимент он воспринимает всего лишь как потенциальную возможность дальнейшей критики. Ход рассуждений таков: «Если тренеру нравятся такие действия, значит, другие действия ему не понравятся. Если я нравлюсь ему, когда поступаю правильно, значит, он меня возненавидит за неправильный поступок». Как только возник эталон «хорошего» и «плохого», это с неизбежностью вбило клин между самосознанием и сосредоточенным вниманием.
Во время третьей серии подач дамочки тоже начали понимать причину своей скованности. Клэр неожиданно засияла, как киловаттная лампочка. «Все понятно! – закричала она и хлопнула себя по лбу. – Все мои похвалы – это всего лишь переодетое осуждение. И тем и другим я пользуюсь просто для того, чтобы манипулировать своим поведением». С этими словами она убежала с корта, сказав, что ей нужно срочно повидаться с мужем. Судя по всему, она увидела определенную связь между своим поведением на теннисном корте и отношениями, сложившимися в ее семье. Час спустя я видел ее с мужем – они не могли оторваться от бурной дискуссии.
Разумеется, положительные и отрицательные оценки жестко связаны друг с другом. Мы неспособны оценить некое событие как «положительное», если не определим некоторые другие события как «не положительные» или даже «отрицательные». Не существует в жизни способа избавиться от одной только «отрицательной» стороны наших суждений. Для того чтобы увидеть свои движения такими, какие они есть, мы не должны им приписывать такие качества, как «хорошее» или «плохое». То же самое относится и к результатам наших ударов по мячу. Вы можете приметить, как далеко в аут летит ваш мяч, но совсем не обязательно прилеплять на это событие метку «плохо». Прекратив суждения, вы не теряете способность к видению. Прекратив суждения, вы всего лишь перестаете что-нибудь добавлять к тем фактам, которые стоят перед вашими глазами. Теперь вещи предстают не искаженными, но такими, какие они есть на самом деле. Так мы можем добиться того, чтобы наш разум успокоился.
«Но ведь если я вижу, как мой мяч летит в аут, – возражает «первое Я», – и не оцениваю этот факт как нежелательный, то у меня не будет никакого стимула исправить ситуацию. Если неправильный поступок не вызывает отторжения, как же тогда с ним бороться?» «Первое Я», разум нашего «эго», стремится брать на себя ответственность за то, чтобы все стало «лучше». Оно мечтает о признании той важной роли, которая отведена ему в общем миропорядке. Естественно, что оно очень страдает, когда дела идут не так, как им положено.
В следующей главе мы будем рассматривать противоположную ситуацию – когда события выстраиваются в разумную цепочку сами по себе, когда на сцену не выпускают разум нашего «эго», который сразу устроил бы там борьбу с «негативом» и погоню за «позитивом». А перед тем как мы распростимся с этой главой, давайте вдумаемся в одну обманчиво простую, а на самом деле очень серьезную историю-притчу. Мне рассказал ее старый приятель Билл, который всегда вызывал у меня глубокое уважение.