Уильям Мейкпис Теккерей
Базар житейской суеты. Часть 1
– Но быть-можетъ вы ангажированы на завтрашній день вашей невѣстой? спросилъ Родомъ Кроли, въ такомъ случаѣ я готовъ отказаться отъ удовольствія провести съ вами время. Нечего сказать, подцѣпили вы чудесную птичку, Осборнъ, прибавилъ онъ въ тихомолку чрезвычайно любезнымъ тономъ, золотыя крылышки – э?
Осборнъ не былъ ангажированъ, и ничто не мѣшало ему воспользоваться обязательнымъ приглашеніемъ Родона Кроли. Когда они сошлись на другой день, Кроли съ искренней похвалою отозвался о его мастерскомъ наѣздничествѣ и рѣдкомъ знакомствѣ съ лошадиной натурой. Потомъ онъ представилъ его тремъ или четыремъ джентлъменамъ изъ самого высшагл круга, и это новое знакомство окончательно утвердилл Джорджа въ высокомъ мнѣніи о собственной особѣ.
– Ну, а какъ поживаетъ у васъ эта малютка… миссъ Шарпъ что ли? спросилъ Джорджь Осборнъ своего пріятеля съ видомъ отчаянного денди.
– Она васъ интересуетъ?
– Какъ же, очень. Это, если не ошибаюсь, замѣчательная дѣвица. Какъ довольны ею на «Королевиной усадьбѣ«? Въ прошломъ году миссъ Седли очень любила ее.
Капитанъ Кроли взглянулъ на него довольно дико своими голубыми глазами, и принялъ наблюдательный постъ, когда Джорджъ Осборнъ отправился въ гостиную возобновить знакомство съ прекрасной гувернанткой. Но поведеніе Ребекки должно было мгновенно успокоить взволнованныя чувства драгуна, если-только ревность могла имѣть какое-нибудь мѣсто въ его груди.
Когда молодые люди взошли наверхъ, Осборнъ, расшаркиваясь и раскланиваясь, представился миссъ Кроли, и тутъ же подошолъ къ Ребеккѣ съ весьма неловкимъ видомъ великодушного патрона. Онъ расчитывалъ быть снисходительно любезнымъ съ этою дѣвицей, и для первого начала проговорилъ чрезвычайно вѣжливымъ тономъ:
– А, вы ли это, миссъ Шарпъ? какъ можете-живете?
Съ этими словами, онъ протянулъ ей руку, увѣренный заранѣе, что такая неожиданная честь приведетъ въ смущеніе робкую дѣвицу, которую онъ удостоивалъ этого снисхожденія единственно потому, что она считалась пріятельницей его невѣсты.
Но, къ невыразимому изумленію, миссъ Шарпъ, отвѣчая на этотъ комплиментъ, предомтавила жениху своей поругаи только оконечность пальчика правой руки, и кивнула ему своей миньятюрною головкой съ такою убійственно-дерзкою холодностью, что Родонъ Кроли, наблюдавшій эту сцену изъ другой комнаты, едва могъ удержаться отъ смѣха, когда увидѣлъ, какъ смѣшался и разстроился молодой джентльменъ, какъ онъ отпрянулъ назадъ шага на два, пріостановился и потомъ, выступая журавлинымъ шагомъ, рѣшился наконецъ прикоснуться къ миніятюрному пальчику, который ему подали какъ-будто съ очевиднымъ желаніемъ насмѣяться надъ его заносчивой и чопорной фигурой.
– Славно, чортъ побери, славно! восклицалъ капитанъ въ припадкѣ эстетического восторга, она отдѣлаетъ хоть кого; бой-дѣвка, чудо-дѣвка!
Предстояла однакожь неизбѣжная необходимость продолжить начатый разговоръ, и Джорджъ Осборнъ, обращаясь къ миссъ Ребеккѣ, благоволилъ спросить:
– Нравится ли вамъ, миссъ Шарпъ, ваше новое мѣсто?
– Мое мѣсто? Какъ это мило, мистеръ Осборнъ, что вы интересуетесь моимъ новымъ мѣстомъ! Это великая благосклонность съ вашей стороны, и я обязана благодарить васъ отъ чистого сердца. Мѣсто у меня довольно сносное, мистеръ Джорджъ, жалованье порядочное… разумѣется, вы, я полагао, платите гороздо больше миссъ Виртъ на Россель-Скверѣ за вашихъ сестрицъ. Какъ поживаютъ эти молодыя леди? Впрочемъ, едва-ли я имѣю право освѣдомляться объ этомъ.
– Отчего же нѣтъ? сказалъ ошеломленный Осборнъ.
– Оттого, что я ни разу не имѣла счастья принимать какое-нибудь участіе въ ихъ прекрасной бесѣдѣ, и онѣ не приглашали меня въ свой домъ, когда я гостила у Амеліи. Впрочемъ, вы знаете, мы, бѣдныя гувернантки, привыкли къ пренебреженіямъ этого рода.
– Какъ это можно, миссъ Шарпъ! пролепеталъ Джорджъ Осборнъ.
– Очень можно, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ фамиліяхъ, продолжала Ребекка: – вы не можете представить, мистеръ Осборнъ, какую разницу иногда находишь между фамиліями извѣстного сорта. Мы, жители Гемпшира, разумѣеяся, далеко не такъ богаты какъ вы, счастливые граждано золотого Сити. Зата, видите-ли, я теперь въ джентльменской фамиліи, извѣстной всему свѣту, а это что-нибудь да значитъ. Вѣроятно знаете и вы, что отецъ сэра Питта отказался отъ перства. И между тѣмъ – смотрите, какъ обращаются со мной въ этомъ аристократическомъ семействѣ. Мнѣ хорошо здѣсь, мистеръ Осборнъ, и, право, я довольна своимъ мѣстомъ. Какъ это мило и любезно; что вы интересуетесь моими мѣстами! Не хотите ли рекомендовать меня въ какой-нибудь банкирскій домъ? Вы; вѣдь, я думаю, на короткой ногѣ со всѣми этими тузами.
Осборнъ стоялъ какъ на иголкахъ. Маленькая гувернантка совсѣмъ заколола его своими вопросами и восклицаніями, такъ что въ настоящую минуту онъ не представлялъ своею особою ни малѣйшаго сходства съ молодымъ великобританскимъ львомъ. Напрасно ломалъ онъ свою голову; какъ-бы выдти изъ этого критического положенія и найдти другой предметъ для разговора; ни одна, рѣшительно, ни одна идея не западала въ его отуманенный мозгъ.
– Мнѣ казаловь, миссъ Шарпъ, что вамъ нѣкогда довольно нравились фамиліи Сити, сказалъ онъ, стараясь по возможности придать своему голосу высоко-надменный тонъ,
– Въ прошломъ году, то-есть, когда меня только-что выпустили изъ этого ужасного пансіона? Ну да, конечно. Всѣмъ дѣвочкамъ нравится пріѣзжать на каникулы въ какой бы то ни было домъ. Какъ затворница, выпущенная на волю послѣ долговременного заключенія, я приходила въ восторгъ отъ всѣхъ возможныхъ предметовъ; но съ той поры, мистеръ Осборнъ, протекло ровно восьмнадцать мѣсяцовъ, а это слишкомъ много въ жизни молодой дѣвушки! Притомъ, съ вашего позволенія, я прожила эти восьмнадцать мѣсяцовъ въ джентльменскомъ домѣ, и глазамъ моимъ открылись разнообразные пункты для нѣкоторыхъ интересныхъ сравненій… Ну, что касается до вашей прелестной невѣсты, Амелія, нечего и говорить, будетъ драгоцѣннымъ перломъ для всякого общества, какое бы оно ни было; но этотъ народъ въ Сити… право, странный народъ, хотя, разумѣется, вы собственно никакъ не подходите подъ этотъ разрядъ. Вотъ и мистеръ Джой… кстати, какъ онъ поживаетъ, этотъ чудодѣйственный мистеръ Джозефъ?
– Но въ прошломъ году, если не ошибаюсь, чудодѣйственный мистеръ Джозефъ пользовался нѣкоторою благосклонностью со стороны миссъ Шарпъ.
– Право? Ахъ, какъ это деликатно съ вашей стороны, милостивый государь! Очень хорошо, я буду откровенна: мое сердце, какъ видите, совсѣмъ не изныло въ продолженіе этихъ восьмнадцати мѣсяцовъ; однакожь, если бы чудодѣйствешый джентльменъ предложилъ мнѣ въ свое время что-нибудь въ родѣ вопроса, который я теперь читаю въ вашихъ выразительныхъ глазахъ, то я не сказала бы тогда – нѣтъ.
Осборнъ молчалъ; но въ глазахъ его безъ труда можно было прочесть слѣдующій отвѣтъ:
– Нечего сказать, разодолжила бы ты насъ!
– Вы были бы тогда моимъ своякомъ, а это, вы сами знаете, высока ячестъ для всякой дѣвицы. Какъ же иначе? Быть свояченицей Джорджа Осборна, британского дворянина, сына Джона Осборна, который по прямой линіи происходилъ… какъ звали вашего дѣдушку, мистеръ Осборнъ? Что жь вы сердитесь? Вамъ; конечно, не исправить родословной вашего дѣда, и я, для удовольствія вашего, готова повторить еще, что въ ту пору вышла бы съ охотой за мистера Джоя Седли. Чего хотите вы отъ бѣдной дѣвушки, лишонной средствъ къ самостоятельному положенію въ общественномъ быту? Теперь вы знаете всю мою тайну. Я съ вами совершенно откровенна, а вы, милостивый государь, если взять въ расчетъ всѣ обстоятельства этого дѣла, представляете для меня образчикъ одного изъ самыхъ учтивыхъ кавалеровъ, какихъ только можно отыскать въ Сити; Амелія – мистеръ Осборнъ и я говоримъ о твоемъ бѣдномъ братѣ, Джозефѣ; скажи, пожалуйста, какъ онъ поживаетъ?
Такимъ образомъ, Джорджъ Осборнъ доведенъ былъ до крайней степени разстроиства. Тутъ, какъ и водится, совсѣмъ не было правды на сторонѣ Ребекки; но она искусно лавировала каждой фразой, и Джорджъ Осборнъ почувствовалъ, самъ не зная какъ, что онъ виноватъ кругомъ. Двѣ-три лишнихъ минуты на этомъ мѣстѣ, и онъ, нѣтъ сомнѣнія, разыгралъ бы отчаянного дурака въ глазахъ своей невѣсты. Для избѣжанія такой опасности, онъ отступилъ, и должно сознаться, отступилъ съ большимъ стыдомъ.
Но несмотря на такое рѣшительное пораженіе, Джорджъ Осборнъ былъ далекъ отъ низкой мысли заводить какую-нибудь сплетню насчетъ беззащитной леди; это, однакожь, не помѣшало ему на другой день сообщить, по довѣренности, Родону Кроли нѣсколько весьма интересныхъ замѣчаній относительно характера миссъ Ребекки, и онъ объявилъ, на первый случай, что это прехитрая дѣвчонка, преопасная, преотчаянная и такъ далѣе, все въ этомъ родѣ. Родонъ Кроли смѣялся отъ души, но соглашался рѣшительно съ каждымъ словомъ, и менѣе чѣмъ черезъ двадцать четыре часа Ребекка знала уже въ совершенствѣ сущность всѣхъ этихъ замѣчаній, окончательно обрисовавшихъ передъ нею истинный характеръ мистера Осборна. Подъ вліяніемъ женского инстинкта, Ребекка благовременно разгадала, что Джорджъ, и только Джорджъ одинъ, разстроилъ ея первые успѣхи въ жизни, и она цѣнила его, какъ онъ этого могъ заслуживать своими поступками.
Купивъ лошадь у Родона и проигравъ ему около двадцати гиней на бильярдѣ, Джорджъ Осборнъ, послѣ сытного обѣда въ модномъ трактирѣ, сказалъ ему за бутылкою вина:
– Я, вѣдь, хочу только изъ дружбы предостеречь васъ, и больше ничего. Повѣрьте, Родонъ, я знаю женщинъ, и мой совѣты могутъ для васъ пригорться.
– Очень вамъ благодаренъ, любезнѣйшій, сказалъ Родонъ; бросая на своего пріятеля какой-то странный взглядъ: вы, сколько я вижу, знатокъ во всѣхъ этихъ вещахъ.
Въ тотъ же вечеръ Джорджъ Осборнъ, хвастая своей дружбой съ гвардейскимъ капитаномъ, расказалъ Амеліи со всѣми подробностями, какъ онъ присовѣтовалъ ему держать ухо востро противъ хитростей опасной кокетки.
– Противъ кого? вскричала Амелія.
– Противъ этой пріятельницы вашей, гувернантки. Чему вы удивляетесь?
– Ахъ, Джорджъ, что ты надѣлалъ, что ты надѣлалъ? сказала она, всплеснувъ руками.
Дѣло въ томъ, что ея женскіе глаза, изощренные любовью, измѣрили въ одну минуту глубочайшую тайну, которая до сихъ поръ оставалась недроницаемою загадкой для миссъ Кроли, для бѣдной дѣвственнницы Бриггсъ; и болѣе всего, для глупыхъ глазъ этого щедушного красавчика, Осборна.
Когда Ребекка въ передней комнатѣ покрывала свою подругу шалью, и когда онѣ удосужились на нѣсколько минутъ вступить въ завѣтную бесѣду, прелесть и очарованіе женской жизни, Амелія, подойдя къ Ребеккѣ; взяла ее за обѣ маленькія ручки, и сказала:
– Ребекка, я все вижу.
Ребекка поцаловала ее.
И ни слова больше молодыя дѣвицы не произнесли между собой относительно этой завѣтной тайны; но судьба черезъ нѣсколько времени сама потрудилась приподнять таинственную завѣсу.
* * *
Вскорѣ послѣ всѣхъ этихъ событій, когда миссъ Ребекка Шарпъ продолжала еще гостить подъ изящной кровлей своей покровительницы, на Большой Гигантской улицѣ появился одинъ лишній флагъ между множествомъ другихъ, которые обыкновенно украшаютъ этотъ печальный кварталъ. То былъ чорный траурный флагъ надъ великолѣпнымъ домомъ сэра Питта Кроли, который, однакожь, наслаждался благодатнымъ здоровьемъ на «Королевиной усадьбѣ«. Этотъ же самый флагъ, за нѣсколько лѣтъ, служилъ погребальнымъ комплиментомъ для старушки-матери сэра Питта, вдовствующей леди Кроли. По истеченіи извѣстного срока, его сняли съ джентльменской кровли, и онъ забытымъ лежалъ въ одной изъ отдаленныхъ кладовыхъ въ чертогѣ сэра Питта. Теперь его вспомниди и вывѣсили заботливой рукой въ честь бѣдной Розы Досонъ, переселившейся на вѣчный покой изъ сей юдоли плача и скорбей. Сэръ Питтъ овдовѣлъ въ другой разъ. Гербы на щитѣ флага не были фамильными гербами самой Розы Досонъ; но надпись – «Resurgam» подъ Голубемъ и Змѣемъ, достаточно свидѣтельствовали о глубокомъ уваженіи, которое надлежало питать къ покойной супругѣ сэра Питта Кроли. Голубь, Змѣй и «Resurgam»… есть о чемъ призадуматься, милостивые государи.
Мистеръ Кроли въ послѣднее время постоянно бодрствовалъ при постели своей страждущей мачихи. Она оставила сей міръ; напутствуемая и услаждаемая всѣми утѣшеніями, какія только онъ могъ придумать для нея въ эти роковыя минуты. Уже давно только онъ одинъ служилъ для нея отраднымъ путеводителемъ на распутіяхъ жизни, и дружество его укрѣпляло нѣкоторымъ образомъ эту слабую, одинокую душу. Ея сердце исчахло гораздо прежде ея бренного тѣла; она промѣняла порывы нѣжныхъ чувствъ на титулъ миледи Кроли, и продала себя въ невѣсты сэру Питту. Дочери и матери устроиваютъ каждый день торговыя спекуляціи въ этомъ родѣ на базарѣ житейской суеты.
Сэръ Питтъ не былъ лично свидѣтелемъ кончины своей супруги. Онъ проживалъ въ столицѣ по своимъ безчисленнымъ дѣламъ, и дѣятельно велъ переговоры съ своими адвокатами по случаю послѣдней тяжбы. При всемъ томъ, онъ удосуживался заѣзжать на Парк-Ленъ, и въдобавокъ отсылалъ къ Ребеккѣ одно письмо за другимъ, упрашивая ее, умоляя, и даже иной разъ настоятельно приказывая ей возвратиться на «Королевину усадьбу» къ горемычнымъ малюткамъ, которыя въ ту пору, по случаю болѣзни своей матери, были рѣшительно безъ всякого надзора. Но миссъ Кроли и слышать не хотѣла о ея отъѣздѣ. Не было львицы въ цѣломъ Лондонѣ легкомысленнѣе миссъ Кроли, и хотя обыкновенно ей надоѣдало чрезвычайно скоро общество ея наперсницъ, прогоняемыхъ безъ всякой церемоніи со двора при первомъ капризѣ, который иногда происходилъ отъ неправильного пищеваренія или нервовъ, однакожь вообще кратковременная ея привязанность обнаруживалась въ колоссальныхъ размѣрахъ, и теперь она съ отчаяннымъ упорствомъ удерживала при себѣ миссъ Ребекку Шарпъ.
Никакъ нельзя сказать, чтобъ прискорбное извѣстіе о смерти леди Кроли произвело слишкомъ сильное потрясеніе въ обществѣ миссъ Матильды Кроли. Возникли, по этому цоводу, разныя недоумѣнія и толки, получившіе джентльменскій характеръ, вполнѣ приличный обитателямъ Парк-Лена.
– Выходитъ, стало-быть, что гостей у меня не будетъ по крайней мѣрѣ недѣль шесть… какъ это скучно! сказала миссъ Кроли, наморщивъ свое старое чело; и потомъ прибавивъ энергическимъ тономъ: братъ мой, надѣюсь, воздержится отъ глупости жениться въ третій разъ: это бы значило поступить наперекоръ всякимъ приличіямъ нашего круга.
– Какъ-будто онъ смотритъ на приличія! замѣтилъ Родонъ Кроли: я знаю только то, что мой старшій братецъ сойдетъ съ ума, или просто, свернетъ себѣ шею послѣ этой третьей свадьбы.
Ребекка не сказала ничего. Вѣсть о фамильномъ несчастьи, сверхъ всякого ожиданія, погрузила ее въ глубочайшую думу. Она оставила гостиную прежде, чѣмъ Родонъ окончилъ свой визитъ; случайно они встрѣтились въ первомъ этажѣ, когда капитанъ уходилъ домой, и между ними происходила таинственная бесѣда.
Поутру на другой день Ребекка глазѣла изъ окна на шумную толпу, а миссъ Кроли, полулежа на бархатной софѣ, упивалась чтеніемъ раздирательного романа сантиментальной школы. Вдругъ Ребекка закричала:
– Сэръ Питтъ, madame, сэръ Питтъ!
И вслѣдъ затѣмъ у подъѣзда раздался громкій стукъ кареты баронета.
– Не могу его видѣть, моя милая, не хочу его видѣть. Пусть Баульсъ скажетъ, что меня нѣтъ дома; или, всего лучше, ступайте сами въ корридоръ, и скажите, что я больна, никого не принимаю. Въ самомъ дѣлѣ, мои нервы не могутъ перенести этого свиданія, заключила миссъ Кроли, принимаясь опять за свой романъ.
– Миссъ Кроли не можетъ васъ видѣть сэръ, ея нервы растроены, проговорила Ребекка, выбѣгая на встрѣчу къ сэру Питту, который уже взбирался на лѣстничныя ступени.
– Тѣмъ лучше, Бекки, сказалъ сэръ Питтъ, я хочу видѣть собственно васъ, миссъ Бекки. Пойдемте со мной на пару словъ.
И они вошли въ пустую залу первого этажа. Баронетъ скинулъ свой чорныя перчатки и положилъ на столъ свою шляпу, обернутую крепомъ.
– Вы должны ѣхать со мной, миссъ, на «Королевину усадьбу», началъ сэръ Питтъ съ какою-то неооыкновенною торжественностію, обличавшею восторженное состояніе его духа.
Онъ остановился на минуту, выжидая рѣшительного отвѣта. Его глаза засверкали страннымъ блескомъ и сосредоточились на фигурѣ молодой дѣвицы. Ребекка затрепетала почти вслухъ.
– Я надѣюсь, сэръ, исполнить свой долгъ, какъ-скоро сестрицѣ вашей будетъ лучше, сказала миссъ Шарпъ нерѣшительнымъ и весьма нетвердымъ тономъ, – при первой возможности, сэръ, я возвращусь къ вашимъ милымъ малюткамъ.
– Вы то же самое говорили три мѣсяца назадъ, миссъ Бекки, возразилъ сэръ Питтъ, и между тѣмъ съ отчаяннымъ упрямствомъ продолжаете вѣшаться на шею моей взбалмошной сестрицѣ. Какая вамъ нужда, смѣю сказать, до этой причудливой старухи? Она броситъ васъ какъ старый, изношенный башмакъ, если только въ чемъ-нибудь вы не угодите ея капризамъ. Но для меня, Бекки, вы будете нужны всегда, – слышите ли? всегда. Я ѣду теперь на похороны. Хотите-ли вы занять мѣсто въ моей каретѣ? Да или нѣтъ?
– Я не смѣю… не думаю… едва-ли прилично, сэръ, молодой дѣвушкѣ… быть одной… съ вами, сэръ, говорила Бекки, очевидно встревоженная настоятельными требованіями баронета.
– Но я повторяю, вы нужны мнѣ, сказалъ сэръ Питтъ, ударяя кулакомъ по столу, я не могу обойдтись безъ васъ, миссъ Бекки. Этого я не видѣлъ прежде; но теперь, когда вы умчались изъ «усадьбы», это для меня яснѣе солнца. Мой домъ готовъ безъ васъ перевернуться вверхъ дномъ. Въ хозяйствѣ опущенья, недочоты, перечоты, сущій, такъ-сказать, сумбуръ, миссъ Шарпъ. Вы должны воротиться. Вамъ непремѣнно слѣдуетъ воротиться. О, Бекки, милая Бекки, воротитесь на «Королевину усадьбу»!
– Зачѣмъ же я такъ понадобилась, сэръ?
– Затѣмъ, чтобъ быть моей женою, миледи Кроли, если вамъ угодно, сказалъ баронетъ, ухватившись за свою траурную шляпу, – довольны ли вы этимъ? Воротитесь и будьте моей женой; вы къ этому очень способны. Вы лучше и дороже для меня всякой гордой леди. У васъ въ одномъ мизинчикѣ въ тысячу разъ больше мозга, чѣмъ въ головахъ всѣхъ этихъ женщинъ. Хотите ли воротиться на «Королевиму усадьбу»? Да или нѣтъ?
– О, сэръ Питтъ! воскликнула Ребекка.
– Скажите да, милая Бекки, продолжалъ сэръ Питтъ: я старикъ, это правда; но меня хватитъ еще лѣтъ на двадцать слишкомъ. Я могу сдѣлать вась счастливой, и будете распоряжаться по собственной волѣ, чѣмъ и какъ угодно. Передъ смертью я устрою какъ нельзя лучше вашу судьбу, клянусь вамъ въ этомъ. Даже передъ свадьбой, если хотите, вдовій капиталъ будетъ для васъ положенъ въ багкъ. Говорите же – да или нѣтъ, посмотрите на меня!
И старикъ бросился передъ нею на колѣни, страшно моргая своими впалыми глазами, Онъ былъ въ эту минуту оригиналенъ, какъ миѳлогическій Сатиръ.
Ребекка отпрянула назадъ и остолбенѣла. Въ продолженіе всей этой исторіи, она, какъ мы видѣли, въ совершенствѣ владѣла собой и ни разу не теряла присутствія духа; но теперь врожденное мужество, повидимому, отступилось отъ нея, и – миссъ Ребекка Шарпъ заплакала самыми искреннними слезами, какія когда-либо выпадали изъ ея глазъ.
– О, сэръ Питтъ! воскликнула она, о, сэръ… я… я… я уже замужемъ!
Глава XV
Мимолетный выступъ таинственного супруга на сцену
Читатели, снабженные отъ природы неистощимымъ запасомъ патетическихъ порывовъ сильного чувства (съ другими читателями мы не желаемѣ имѣть дѣла), были, безъ малѣйшаго сомнѣнія, приведены въ трогательное умиленіе поэтической картиной, которою мы имѣли счастіе закончить послѣдній актъ нашей маленькой драмы. Въ самомъ дѣлѣ, что можетъ быть восхитительнѣе изображенія Любви на колѣняхъ передъ Красотой.
Но лишь-только роковое признаніе, относительно замужества, вырвалосъ изъ устъ обожаемой Психеи, Купидонъ дикимъ вепремъ припрыгнулъ на коврѣ и быстро выпрямился во весь ростъ, произнося громогласныя восклицанія, которыя поразили ужасомъ и страхомъ бѣдную Психею.
– Замужемъ! Вы шутите! заголосилъ баронетъ послѣ первыхъ взрывовъ бѣшенства и отчаянного изумленія. Вы издѣваетесь надо мною, Бекки, какой дуракъ захочетъ жениться на дѣвушкѣ, у которой нѣтъ ни пенни за душой?
– О, да, замужемъ я, сэръ Питтъ, замужемъ! голосила несчастная Ребекка; заливаясь потокомъ слезъ.
Ея голосъ взволновался, руки задрожали, грудь заколыхалась, колѣни подкосились, глаза подернулись туманомъ, и, готовая упасть въ обморокъ, она граціозно прислонилась къ камину, представляя изъ себя прелестнѣйшую фигуру душевной грусти, способную разжалобить и растопить самое чугунное сердце.
– О, сэръ Питтъ, добрый, великодушнѣйшій, милый сэръ Питтъ! Думаете ли вы, что я неблагодарна за всѣ ваши благодѣянія и ласки? О, я чувствую, глубоко чувствую все, что вы сдѣлали для бѣдной сироты, и только одно ваше великодушіе могло вырвать изъ моей груди эту ужасную тайну.
– А развѣ мнѣ легче отъ этого-то великодушія, чортъ бы его побралъ? заревѣлъ сэръ Питтъ. За кого же вы изволили выйдти, миссъ Бекки? Кто вашъ мужъ? Гдѣ онъ?
– Позвольте мнѣ воротиться съ вами, сэръ, на «Королевину усадьбу»! Позвольте мнѣ служить вамъ вѣрой и правдой, какъ прежде, какъ всегда! О, не разлучайте меня съ вашими прелестными осиротѣлыми малютками!
– Эхма! Такъ онъ бросилъ васъ, этотъ шалопай, миссъ Бекки? сказалъ баронетъ, начиная, какъ ему казалось, понимать сущность дѣла. Ну, Бекки, маршъ на «Королевину усадьбу», если вамъ угодно. Вы не будете ѣсть даромъ чужую требуху. Мое дѣло сторона; я вамъ сдѣлалъ предложеніе и получилъ отставку. Пеняйте на себя. Воротитесь гувернанткой, если хотите, это пожалуй, не сдѣлаетъ большой разницы.
Она протянула ему свою миньятюрную ручку, и расплакалась навзрыдъ, причемъ ея густые локоны въ поэтическомъ безпорядкѣ разсыпались до ея лицу и по мраморной полкѣ камина, куда она преклонила свою горемычную голову. Сэръ Питтъ умилился сердцемъ и душою.
– Такъ этотъ негодяй улизнулъ отъ васъ… на другой день послѣ свадьбы – э? говорилъ онъ; обнаруживая отвратительную попьггку на утѣшеніе беззащитной сироты. Ничего, Бекки, ничего, моя милая, будетъ дождь, будутъ и грибки. Я беру васъ на свое попеченіе, Бекки.
– О сэръ! если вамъ пріятно пользоваться услугами вашей маленькой Ребекки, я съ гордостью готова воротиться на «Королевину усадьбу», и принять подъ свое покровительство прелестныхъ малютокъ. Повѣрьте, сердце мое переполняется невыразимымъ чувствомъ благодарности, когда я думаю о томъ, что вы благоволили предложить мнѣ сію минуту. Я немогу быть вашею женою, сэру, позвольте же мнѣ быть… о, позвольте быть мнѣ вашей дочерью!
Сказавъ это, Ребекка стала на колѣни въ самой трагической позѣ, и взявъ костистую чорную лапу сэра Питта въ свой собственныя ручки, бѣлыя какъ снѣгъ и мягкія какъ атласъ, устремила на его лицо свой глаза съ выраженіемъ чудно-изящнаго паѳоса дочерней любви, какъ вдругъ… вдругъ дверь отворилась, и на сцену выступила миссъ Кроли.
Мистриссъ Фиркинъ и миссъ Бриггсъ, которымъ пришлось случайно стоятъ у дверей, когда баронетъ и Ребекка вошли въ залу, увидѣли, тоже совершенно случайнымъ образомъ, черезъ замочную скважину, какъ старикъ припалъ къ ногамъ гувернантки, и услышали собственными ушами, какъ онъ великодушно предложилъ ей на вѣчныя времена свою руку и сердце. И лишь-только произнесъ онъ свою вступительную рѣчь, какъ мистриссъ Фиркинъ и миссъ Бриггсъ бросились со всѣхъ ногъ на лѣстничныя ступени, взбѣжали наверхъ, перегоняя одна другую, ворвались въ гостиную, гдѣ миссъ Кроли читала французскій романъ, и мигомъ сообщили этой старушкѣ оглушительную вѣсть, что сэръ Питтъ изволилъ стоять на колѣняхъ, дѣлая формальное предложеніе гувернанткѣ. Теперь, если вы примете на себя трудъ сдѣлать математическую выкладку относительно времени для произнесенія цѣликомъ упомянутой рѣчи, и сообразите, сколько требовалось времени для того, чтобы взбѣжать на лѣстницу двумъ тяжеловѣснымъ дамамъ, и если притомъ возьмете въ расчетъ, что озадаченная миссъ Кроли не вдругъ бросила свой интересный романчикъ, и не слишкомъ скоро спустилась съ лѣстницы въ нижній этажъ, то вы увидите сами, какъ точень этотъ расказъ, и поймете, что миссъ Кроли должна была появиться въ залѣ въ ту самую минуту, какъ Ребекка приняла свою патетически-скромную и, можетъ-быть, нѣсколько-унизительную позу.
– Это что? На колѣняхъ не джентльменъ, а женщина! сказала миссъ Кроли тономъ величайшаго презрѣнія. Мнѣ сказали, что это вы, сэръ Питтъ, стояли на колѣняхъ: стань еще разокъ, и дай мнѣ полюбоваться на тебя. Какая милая чета!
– Я считала своей обязанностью отблагодарить великодушнаго сэра Питта, вымолвила Ребекка, вставая на ноги, и отирая свои слезы, я сказала ему, что… что мнѣ нельзя принять титулъ леди Кроли.
– Отказъ! воскликнула миссъ Кроли, отуманенная теперь гораздо болѣе, чѣмъ прежде. Ему отказала!
– Да, миссъ, отказала, продолжала Ребекка грустнымъ и слезливымъ голосомъ.
– Вѣрить ли мнѣ своимъ ушамъ, сэръ Питтъ? спросила оконтуженная старушка. И вы рѣшительно ей дѣлали déclaration en forme?
– Рѣшительно, отвѣчалъ лаконически баронетъ.
– И она отказала вамъ?
– Отказала, проговорилъ сэръ Питтъ, ухмылясь при взглядѣ на свою сестру.
– Это, однакожь, сколько я вижу; не сокрушило вашего сердца, замѣтила миссъ Кроли.
– Ни-ни, ни на йоту, отвѣчалъ баронетъ съ такою холодностію и вмѣстѣ добродушіемъ, что миссъ Кроли почти обезумѣла отъ неописаннаго изумленія.
Старый джентльменъ, богачъ и представитель извѣстнѣйшей фамиліи, становится на колѣни передъ нищей гувернанткой, и потомъ смѣется какъ оселъ, когда ему дали чистую втставку! Нищая гувернантка отказывается выйдти за баронета, у которого четыре тысячи фунтовъ стерлинговъ годового дохода! Нѣтъ, всѣ эти вещи рѣшительно превышали разумѣніе миссъ Кроли, и такой запутанной интриги она не находжла даже въ своемъ любимомъ Пиго ле-Брёнѣ, которого читала.
– Очень рада, братецъ, что тебѣ вздумалось, на старости лѣтъ, сыграть эту дѣтскую шутку, сказала она, продолжая смотрѣть довольно дико на веселого баронета. Вѣдь это была шутка?
– Предиковинная! сказалъ сэръ Питтъ. Кто бы могъ подумать! И какой лисой она прикидывалась все это время! бормоталъ онъ про себя, осклабляясь отъ душевнаго удовольствія.
– Кто бы могъ подумать… что? закричала разгнѣванная миссъ Кроли, притопнувъ своей джентльменской ножкой. Ради Бога, миссъ Шарпъ; не ужь то вы ожидаете, чтобъ изъ-за васъ развелся какой-нибудь принцъ; если вы находите, что титулъ миледи Кроли слишкомъ малъ для васъ! Неужели наша фамилія не въ состояніи удовлетворить вашимъ честолюбивымъ планамъ?
– Милостивая государыня, положеніе, въ которомъ вы застали меня при входѣ въ эту комнату, говоритъ краснорѣчивѣе всего, уважаю ли я высокую честъ, предложенную мнѣ этимъ великодушнымъ джентльменомъ, отвѣчала Ребекка съ большимъ достоинствомъ. Неужели вы думаете; что я женщина безъ сердца? Вы полюбили меня всѣ, вы были добры и ласковы къ бѣдной, безпріютной сиротѣ, и развѣ я могу не чувствовать всѣхъ этихъ благодѣяній? О, друзья мои, благодѣтели мои! Могу ли я не посвятить вамъ всѣхъ чувствованій своего сердца, всѣхъ порывовъ и восторговъ любви, чтобы сколько-нибудь заслужить ту лестную довѣренность, которой вы удостоили меня? Или вы запретите мнѣ; миссъ Кроли, питать даже чувства благодарности въ отношеніи къ фамиліи вашей? Но это было бы слишкомь… мое сердце такъ полно… полно…
И она упала въ кресла съ такимъ торжественнымъ паѳосомъ, что всѣ присутствующія особы умилились душевно и сердечно при взглядѣ на эту неподдѣльную грусть, выражавшуюся во всѣхъ ея чертахъ.
– Будете ли вы моей женой или нѣтъ; сказалъ разнѣженный сэръ Питтъ, я всегда говорилъ и буду говорить, что вы добрая дѣвушка, а я – вамъ вѣчный другъ и пекровитель.
Съ этими словами онъ взялъ свою траурную шляпу, и быстро вышолъ изъ дверей, къ величайшему утѣшенію и облегченію Ребекки, такъ-какъ теперь становилось совершенно очевиднымъ, что миссъ Кроли еще не открыла ея тайны, и впереди она выигрывала потребное количество времени для необходимыхъ соображеній и расчетовъ.
Приставя батистовый платочекъ къ своимъ заплаканнымъ глазамъ, кивнувъ отрицательно на честную миссъ Бриггсъ, которая хотѣла-было сопровождать ее наверхъ, Ребекка молча пошла въ свою комнату, мѣжду тѣмъ какъ Бриггсъ и миссъ Кроли, доведенная до крайней степени оглушительнаго изумленія, остались потолковать между собою объ этомъ удивительномъ событіи, а мистриссъ Фиркинъ, не менѣе взволнованная, унырнула тотчасъ же въ кухонный комитетъ, намѣреваясь расказать о совершившемся чудѣ компаніи мужской и женской. Этого мало: дѣйствуя подъ вліяніемъ живѣйшихъ впечатлѣній, мистриссъ Фиркинъ въ тотъ же вечеръ отписала и отправила писмьмецо въ пасторатъ на «Королевину усадьбу», извѣщая что «вотъ, дескать, такъ и такъ, былъ у насъ на Парк-Ленѣ сэръ Питтъ, и предлагалъ свою руку миссъ Шарпъ; но – непостижимыя чудеса творятся на бѣломъ свѣтѣ«, и прочая.
Въ столовой еще разъ миссъ Кроли и титулярная ея наперсница, миссъ Бриггсъ, выражали другъ передъ другомъ свой мнѣнія и догадки относительно непостижимого поведенія Ребекки, отказавшейся отъ блистательного счастья, какое когда либо выпадало на женскую долю. Бриггсъ весьма благоразумно держалась собственно того предположенія, что было, вѣроятно, въ предшествующей судьбѣ Ребекки какое-нибудь непреодолимое препятствіе, связавшее ея волю, иначе, разумѣется, ни одна благоразумная женщина не была бы въ состояній отказаться отъ эксцентрическаго предложенія сэра Питта.
– Вы бы, я думаю, не дали и договорить сэру Питту; не правда-ли; Бриггсъ? сказала миссъ Кроли ласково-шутливымъ тономъ.
– Еще бы! Упустить случай сдѣлаться сестрицой миссъ Кроли! Развѣ я съ ума сошла?
– Ну, и то сказать, Бекки могла бы съ достоинствомъ и честью принять и поддержать титулъ миледи Кроли, замѣтила миссъ Кроли, умиротворенная отказомъ молодой дѣвицы. Должно замѣтить, что она отличалась рѣдкимъ великодушіемъ, какъ-скоро не требовали отъ нея какой-нибудь жертвы. Ребекка – преумная дѣвушка, и въ одномъ ея пальчикѣ гораздо больше мозга, нѣмъ во всей вашей головѣ, бѣдняжечка миссъ Бриггсъ. Ея манеры облагородились и сдѣлались изящными съ той поры, какъ я взяла ее подъ свой непосредственный надзоръ. Она изъ породы Монморанси, Бриггсъ, а кровь что-нибудь да значитъ, хотя я собственно ненавижу фамильное тщеславіе въ этомъ родѣ. Я убѣждена, что между всѣми этими манерными и глупыми кокетками Гемпширскаго Графства, Ребекка была бы болѣе на своемъ мѣстѣ, чѣмъ эта несчастная дочь торговца.
– Ваша правда, сударыня; только и думаю съ своей стороны, что у миссъ Ребекки… знаете… можетъ-быть давнишняя пассія…..
– Я такъ и думала: у васъ вѣчно на умѣ какой-нибудь tendre ami, голубокъ съ розовыми щочками, сказала миссъ Кроли: эти горемычныя созданія не передѣлываются ни временемъ, ни мѣстомъ, ни окончательною перемѣною обстоятельствъ. Вы сами нѣкогда, моя милая, пылали нѣжнѣйшей страстью къ какому-то учителю чистомаранія; не плачьте, Бриггсъ: кчему тутъ слезы, когда его больше нѣтъ на свѣтѣ? весьма немудрено, что и эта бѣдняжка Бекки привязала свое сантиментальное сердечко къ какому-нибудь конторищку за прилавкомъ въ модномъ магазвнѣ. Все можетъ случиться отъ вашей глупой сестры!
