Ульяна Громова
Дитя раздора
Глава 2. Воспитание жен и мужей
Если у тебя проблемы с одной бабой, зачем идти к другой?
От этого проблемы только увеличатся!
(Николай Петрович Воронин)
Проснулся от того, что Катя завозилась в моих руках. Поднял голову, взглянул на настенные часы – всего час проспал. Но чувствовал себя бодрым. Полным сил.
– Чего не спишь? – убрал волосы с лица развернувшейся ко мне Кати. – Через час только вставать.
– Мне после обеда на работу надо будет прийти. У меня отпуск и отгулы остались, так что сегодня схожу, деньги получу и отдыхать буду. Как раз за месяц вещи соберу для переезда. Ты мне с машиной поможешь?
– Конечно, Катюш, – улыбнулся, как-то по-новому ее лицо разглядывая.
Глаза большие, ресницы пушистые, носик прямой, скулы красивой формы и губы… Захотелось Катю поцеловать. Я себе в этом отказывать не захотел. Живот беременный в мой упирался, кожа к коже – так приятно, черт возьми. Я еще ближе Катю к себе подтянул и целовать начал. Вкусный поцелуй такой получился, затяжной, потому что прерываться не хотелось.
Трусы спущенные мешать стали, и я ногами задергал, чтобы их скинуть. Рубашку с Кати снял, поцелуями от шеи к груди спустился, ласкал обе, зацеловывая, и все животом к ее животу прижимался. Сын толкался, и я чувствовал это, чуть не задыхался от ощущений причастности. Будто сам беременный был. Зацеловал живот, ниже спустился. Ножки шире Катины развел и вылизал ее нежно, то и дело низ живота большого целуя.
Черт возьми, как же это странно и здорово одновременно. Я даже забыл, что не жена это передо мной, упивался стонами Катюши, лапал живот, вцеплялся в бедра, натягивал на свой язык мокрую дырочку и сам стонал и урчал от удовольствия.
Потом на колени сел, подушку из-под Катиной головы выдернул, под поясницу затолкал и бедра на себя подтянул, на член Катюшу насадил.
Я не трахал ее, а любил, осторожно, в собственных чувствах путаясь. Потом развернул ее спиной, на колени поставил, вошел сзади и живот подхватил, чтобы поддержать. И от кайфа крышу сносило. Лучше, чем за титьки подержаться.
Кончил, содрогаясь всем телом, контролируя себя, вжимаясь глубоко, но так, чтобы не навредить. Меня всего перетрясло от оргазма.
Катя выпрямилась, изгоняя меня из себя, повернулась. Глаза распахнутые, губы приоткрытые. Обняла за шею, и я ее обхватил, к себе прижал.
– Артем… – прошептала. – Как же мы дальше будем?
Я промолчал.
А что сказать мог?
Заберу сына. Все на места встанет. А пока…
Пока я буду наслаждаться, чтобы на всю оставшуюся жизнь хватило. Чтобы запомнить эти ощущения, как это охрененно приятно – беременную моим ребенком женщину ласкать.
Да, в этом все дело. Во мне отцовский инстинкт просыпается, вот и тянет к Кате как магнитом, вот и хочу ее, потому что даже секс с беременной и тот другой. Будто самоутверждающий, возвеличивающий до дрожи, животворящий.
На речку я все-таки сходил. Быстрым шагом, самым коротким путем. Скинул всю одежду и в трусах на глубину нырнул. Обожгло холодной водой, но кровь быстрее по венам побежала, и когда вынырнул, телу было уже тепло. Адреналин зашкаливал. Я выложился на максимум, будто гонку на скорость выиграть старался, наплавался до приятной усталости.
Вышел на берег, снял трусы, отжал и оделся. Пора было домой. Наташу на работу везти. Да и проверить, есть ли мне работа в деревне. Еще рано для сбора урожая, но мой личный парк спецтехники редко простаивал. Не ассенизаторская машина, так трактор, или погрузчик, или эвакуатор, или грузовик кому-то да нужны были. Я без дела редко сидел, порой соседа-пенсионера нанимал, когда сам разорваться не мог.
Сегодня среда, из сети гипермаркетов в городе просрочку надо ехать забирать. Я уже два года по договору с магазинами работал, половину деревенских домов обеспечивал кормежкой для кур, гусей да свиней. В первую очередь, конечно, Катюше возил, только ей стало тяжело разбирать тонну продуктов, так что я просил в магазинах в отдельные мешки овощи и фрукты скидывать, что еще не раскисли в гнилую кашу, и сам в сарай уносил их, чтобы Катя только доставала, сколько надо, да резала.
Черт, забыл батареи у нее прикрутить, надо будет по пути заехать. А окна закрывать пора, а то продует еще беременную.
Домой вошел, весь в мыслях о планах на день. Засоня моя жена еще спать должна была. Но нет. Стояла у окна в кухне, как я ночью.
Нехорошее предчувствие шевельнулось.
– Ты чего рано встала? – спросил и руки ей на плечи положил.
Она обычно свои ладошки сверху моих клала, а тут развернулась и такую пощечину мне влепила, что искры из глаз посыпались. Только они потухли, по второй половине лица прилетела следующая пощечина – тут уже чуть глаза из орбит не выкатились. Я в шоке отступил, за лицо схватился.
– Скотина! – зашипела Наташа, на меня наступая, и снова замахнулась. – Видела я, как ты «не так, как у нас» ее трахаешь! Вылизал всю, только что жопу не целовал! Мразь! Ненавижу!
От следующего удара я уберегся – перехватил руку за запястье, потом вторую. Зато коленом по яйцам получил так, что не только искры и глаза из орбит, а и весь воздух из легких вылетел. Как щука на берегу рот разевал, завывал от нестерпимой боли и за яйца обеими руками держался.
А Наташа как с цепи сорвалась. Лупила меня, за волосы таскала, под конец чем-то по голове шарахнула, так что в глазах потемнело и что-то горячее по лицу и волосам потекло. В ушах зазвенело, я на колени рухнул. Головой потряс. Что-то острое в кожу воткнулось – в ноги, в ладони, в голову.
Кухня перед глазами закружилась. Я зажмурился.
Наташа оставила меня в покое, только дверью так хлопнула, что с полки на стене рядом с косяком что-то упало и покатилось звонко.
Я не сразу в чувство пришел. Когда перед глазами кружить маленько перестало, понял, что жена мне на голове чайник электрический со стеклянной колбой разбила, осколки в голову вонзились, а на другие я коленями и руками сам рухнул. Кровь сочилась и смешивалась с водой, кожу щипало и яйца болели.
И что-то меня такое зло взяло на жену…
Поднялся, осколки из ладоней и коленей вытащил, по голове провел и зашипел. Что нащупал, то с рычанием от остро-болезненных ощущений убрал, но все ли?
Пошел в душ.
Наташа стояла там голая, подставив лицо струям, и плакала – я слышал сдавленные всхлипы. Не истерила – злилась. Впервые вот так яростно. У меня сердце сжалось. Не мог на нее долго сердиться. Но, черт возьми…
Зашел в душевую кабину, закрыл за собой створку, обнял жену, к спине прижимаясь.
– Наташ…
Уловил движение локтя, отпрянул, чтобы еще под дых не получить, но из рук не выпустил. Обхватил ее локти, к телу прижал, к ней всем собой прижался, почувствовал, как вздрагивает от слез.
– Отвали! – крикнула отчаянно.
У меня в груди все закипело от жалости, будто ком горячий огромный внутри перевернулся. Я принялся жену целовать: плечи, шею, спину.
– Уйди, я сказала! – потребовала она.
– Нет, – на ухо шепнул.
Она щеку прижала к плечу, сопротивляясь, а я терся об нее пахом… и ничего, черт возьми, не происходило. Член не вставал. Да и яйца еще болели.
– Ты ее хочешь! Ее! А не ради сына! – рыдала жена.
Да, блядь, хочу. Сам в шоке.
– Наташ, я не один виноват во всем. Резинки тебе не нравились, спираль ты ставить отказалась, таблетки сама себе выписала. И про второй аборт я узнал, когда ты его уже сделала…
– Да, конечно! Я виновата! Ты же мужик, ты ни при чем! – заорала она. – Зато теперь трахаешь другую – и нормально тебе! Сына заделал. Доволен?! А мне он не нужен уже! Понял?!
– Нужен! – заорал я. – Нам с тобой он нужен! – тряхнул жену.
Мне нужен. Как это без сына? Да пусть бы и дочка. Милашка в платьице. Как так – ребенок не нужен? Мы что же, женились, чтобы только трахаться и на работу ходить? Это как-то… неполноценно, дыра в жизни, провал.
– Нет! Нет! Не хочу!– завизжала Наташа и затопала, наконец, скатываясь в истерику.
Идиотизм, конечно, но теперь я знал, что делать. Это уже был привычный сценарий.
***
Катя
Сумма всех денег, что мне причиталась, порадовала. Да еще были те, что платили арендаторы городской квартиры. Там надо будет сделать ремонт, сменить полностью мебель, подготовить детскую и можно уже покупать сыну приданное.
Шла домой с улыбкой, поболтала по пути с соседкой – договорились вечером о встрече.
После того как я стала любовницей Артема, с Наташей дружба получалась натянутой и продолжалась скорее по инерции. А когда я забеременела, чувство вины мешало общаться с подругой еще больше. Наташа даже чаще приходила ко мне в гости, чем я к ней. Без Артема мне было легче с ней, хотя разговоры выходили пустые. Наташа все о них с Артемом говорила, о планах на жизнь, куда в отпуск поедут, какие он ей подарки дарил… ну всякое такое. А у меня в груди пекло от ревности. Я после нее как больная ходила, плакала от обиды.
Только на кого обижаться-то? Только на себя. Сама на член чужого мужа села, сама от него понесла, сама точку не поставила. Слишком видный Артем мужчина, напористый, ласковый. Я раньше и не смотрела на него так, а теперь других на его месте не видела. Все какими-то не такими казались.
Я думала, скажу ему о залете, и он материться станет, что я должна была следить за этим.
А Артем… передо мной на колени упал, обнял и к животу лицом прижался, обцеловал его весь. Взгляд на меня поднял, а в глазах радость и слезы. И это его срывающимся шепотом «Спасибо, Катюша… Я и мечтать не смел… Я все для тебя и для него сделаю». Артем такой благодарный был, на руках носил, фрукты и цветы каждый день стал таскать сумками и охапками, кружил меня на руках и все время живот трогал. И каждый секс с поцелуев в живот начинался, которые спускались ниже. Артём «ты моя радость» шептал, когда целовал. Его прикосновения другими стали и взгляд внимательным.
Я словно теплым облаком Артемом окутана была. Отказаться от него уже не могла. Смирилась с ролью любовницы и понимала, что связь наша продолжалась только потому, что я беременна. Артем любил жену как женщину, а меня – как мать его сына. Но любил. Может быть, сам не понимал, но я чувствовала. И сама хотела от него ребенка.
День до вечера я провела в ревизии. Начала с книг. Вырастила из них три стопки: на выброс, в местную библиотеку и, самая маленькая, забрать с собой в город. Потом перебрала посуду – оставила несколько предметов, остальное сгребла в кучу. До одежды не добралась – пришла Надя, соседка, с которой утром встретились.
– Может, все-таки продашь мне гусей? – в который раз спросила она.
Они у меня крупные, все как на подбор, с помощью Артема откормленные.
– Нет, Надь. Я тебе, как обещала, инкубатор продам и яиц сотню. Сама себе вырастишь. А этих я на мясо зарублю. Морозилку уже присмотрела большую. Как приеду в город – куплю и сразу всю птицу забью.
– Ну а свинтусов?
– Их тоже.
– Тебе на два года мяса хватит. Куда денешь столько?
– Тушенку сварю, – пожала я плечами. – Карпаччо сделаю, засолю. Фарша накручу, колбасы накопчу…
Это я уже на ходу придумывала. Коптильня у Артёма есть, он мне куски сала обычно коптил, и я уверена была, что не откажет и в этот раз заготовки помочь сделать.
Выглянула в окно – не идет ли?
Но он в эту ночь не пришел. Я успела шмотки разобрать. Мешки у крыльца полнились всякой всячиной. Вроде все было нужно, а как переезжать собралась, оказалось, что не пользовалась ничем годами. Артем на помойку отвезёт, кому надо будет – разберут себе. А я составила список необходимых вещей, и получился он небольшим.
Как мало человеку в жизни надо, и как много хлама он в нее тащит.
***
Артем
Наташа в этот день на работу сама добиралась. А я вместо себя соседа отправил на машине собрать просрок. Старику грузить самому ничего не придется – в магазине грузчики справятся, а в деревне клиенты сами разгружают.
Я же завалился на кровать, раскинулся звездой и в потолок уставился.
Яйца еще болели, порезы саднили, голова кружилась. Наташка мне легкое сотрясение точно обеспечила. Решил отваляться день.
Уснул быстро. Выспался до вечера. Встал – уже полегче было. Проверил телефон – подкинули еще заказы. Подтвердил их на завтра и пошел ужин сварганить. Макароны по-флотски. Мое любимое блюдо. Наташа его не готовила никогда – «еда нищебродов» говорила. Салат с авокадо или там с семгой у нас дома, как у других хлеб и чай – норма.
Достал спагетти, фарш домашний с горой лука обжарил – кусками получилось, как я люблю. Когда смешал с макаронами, сверху зелени горсть мелко нарезал, кетчупом залил и чуть не обожрался в охотку.
Пузо вдогонку крепким чаем надул и завис перед телевизором. Боевик вроде бы внимание привлек, но потом мысли уплыли – думал, как свою технику в Краснодар перегонять. Пару железнодорожных платформ заказать стоить будет столько же, сколько весь мой автопарк стоит. Смысл тогда? Залез в Интернет посмотреть цены на спецмашины там.
Время пролетело, а жены с работы все не было. Позвонил – временно недоступна. Мне как-то не по себе стало. Оделся быстро, вышел на улицу – что делать? Пойду искать – разминемся. Пешком далеко идти – она бы на каблуках не пошла.
Беспокойство завладело мной целиком, но я вернулся домой – Наташа не тот человек, чтобы с собой что-то сделать. Слишком жить любит и не просто лишь бы жить, а со вкусом. Так что этот варик отпал сам собой. А вот на нервах поиграть – это в ее стиле.
Но я и понять ее мог. Потому зажал беспокойство в кулак и снова перед телеком уселся. Смотреть не смотрел – прислушивался к звукам.
Но когда стало темнеть, а жена все еще была «вне зоны доступа», уже психанул. Сел на «Лексус» и покатил в сторону офисного здания при колхозе, где она технологом работала. Маршрутки у нас до восьми вечера ездят, потому что с четырех утра работают. На чем Наташа домой собралась добираться? И откуда?
Катился по дороге и по сторонам поглядывал – может, пешим ходом прет назло мне? Да все равно – уже три раза прийти можно было. Но нет, нигде ее не увидел. Докатился до офиса, «поцеловал» запертую дверь и еще больше психанул. Сама с собой ничего не сделает – другой кто-нибудь расстарается.
Сел в машину, пальцами по рулю постучал, думая, куда ехать.
Деревня наша так разрослась, что ей пора было уже статус поселка городского типа получать. У нас тут и крытый рынок, и два кинотеатра, и торговый центр, и оптовая база, и станция железнодорожная, и больница хорошая, и школ две, кафе штук несколько и пара ночных клубов в активе имелись. Методом вычитания получалось, что жена в одном из кафе засела. Мы нередко поесть вне дома выходили – Наташа любит это дело, говорит, человеком себя чувствует, а не домработницей. Я не против, она хозяйка хорошая – и дом, и огород в порядке. Хотя она нанимает пенсионеров полоть грядки. Ну а почему нет-то?
Все кафешки я, конечно, знал, и покатил по одной проверять, периодически набирая номер жены.
Спустя два часа тревога разыгралась не на шутку – жены не было ни в одном кафе. Искать ее оставалось только в ночных клубах, но это как иголку в стоге сена. Злой, как Д'Артаньян, я погнал домой.
Загнал машину в гараж, зашел в дом, бросил связку ключей на столик, включил свет в гостиной…
Наташа сидела в темноте, забравшись с ногами на диван, в своем коротком шёлковом халатике. Рядом большая тарелка с сыром и пиала с медом, горсть орехов, на полу бутылка вина. А в руке полупустой бокал.
– Ты где была? – спросил я резко. Наташа медленно повернула ко мне голову и насмешливо вздернула бровь. Промолчала. – Я всю деревню объехал, пока тебя искал, – выкатил претензию.
– Ну прости, – безразлично ответила Наташа и пожала худыми плечиками. – Я была уверена, что ты ебешь мою подружку, тебе не до меня…
Сделала глоток вина и макнула орех в мед, приоткрыла рот и положила на язык сладость. Так эротично, черт возьми… Я не мог взгляда отвести от ее рта. И заполнил бы его ей сейчас по самые гланды, но боялся, что откусит то, чем хотелось эти гланды достать. Потому просто развернулся и ушел в спальню.
Разделся до трусов и снова развалился звездой.
Лежал и думал о том, что, конечно, это полный бред – так жить. Жена знает, что я трахаю ее подругу, ждет появления моего ребенка от другой – и я еще на нее рыкаю. Мало она мне врезала. Долго терпела. Я бы вообще Наташу убил, замути она адюльтер ради ребенка, если бы я был бесплодным.
Только уже ничего не вернешь. Осталось идти до конца. Потом все наладится.
Когда засыпал, жена в спальню так и не пришла. А я к ней не лез. Чувствовал, что ей надо побыть одной, перекипеть, придумать, как мне отомстить… Эту мысль я отбросил как нереальную. Ну то есть жена мне может кровь свернуть, очень даже, но пойти налево – нет. Она меня любит.
Проснулся от того, что мне связывают руки. Точнее – привязывают к изголовью кровати. Мы с Наташей практиковали раньше игрища со связыванием, потому кровать я покупал с коваными спинками.
Зря я Наташу оставил. Пьяная в сопли. Там одной бутылкой вина не обошлось.
– Натусь, ты че делаешь? – хрипло после сна спросил и кашлянул, чтобы прочистить голос.
– Ммм? – промычала она вопросительно через сжатые губы.
Я даже не был вполне уверен, что она соображает, что делает. Это слегка напрягло.
Я молча наблюдал, как она стянула с меня трусы. Потом сняла свой халат. Под ним ничего не было. Наташа уселась на меня, потерлась промежностью по члену. Когда он крепко встал, хмыкнула пьяно и поползла выше. Устроилась над моим лицом, прижав к постели ногами мои связанные локти, схватила за волосы, запрокинула мою голову и, разведя пальцами свои сухие складочки, опустилась мне на рот.
– Давай вылижи меня, скотина, как ты ее лизал, – потребовала.
Вот ее план мести – унизить меня в постели.
Я смотрел ей в глаза, когда проводил языком между ее пальцев, увлажняя. Потом еще раз. Наташа закусила губу, внимательно смотря то мне в глаза, то на мой язык. Мне ни черта не было унизительно ее так ласкать, целовать взасос, трахать языком. Наташа возбуждалась медленно, но все же задвигалась, заелозила, ухватилась за спинку кровати и насаживалась на мой язык, подставляла те местечки, где ей было приятнее. Я бы обнял ее бедра и сделал все жестче, но Наташа решила иначе.
Кончить она не смогла – слишком пьяна была. Но возбудилась так, что потеряла границы. Мне оставалось только подчиняться.
Оставив в покое мое лицо, она насадилась на член, но движения ее были неуверенными, она только мучила меня и себя, изводила всплесками возбуждения, которые ничем не заканчивались. Член ломило, я передержался, и мне нужно было уже кончить. Но Наташа устроила другую пытку. Она царапала меня ногтями, кусала всего не сильно, но болезненно. Поцеловала так, что зубами поранила мне губу.
Когда принялась ласкать член, меня потряхивало – зубки жена применяла на полную катушку. Я только дёргался и шипел больше, когда она засасывала еще болезненные яйца и зубами проходилась по стволу. Потом облизывала всего, обсасывала и снова принималась орудовать зубками. Я уже просто замер и только дергался, когда ласка становилась излишне острой.
Черт возьми. Меня насиловала собственная жена. Об удовольствии мыслей уже не было – не отгрызла бы.
Заход прыжков на члене повторился. Но не давал ничего ни ей, ни мне. Только тяжесть внизу живота от неудовлетворенности.
– Нат, развяжи мне руки. Слышишь?
– Заткнись! – крикнула она пьяно и опять залепила мне пощечину.
Попала по прокушенной губе. Я облизал ее, почувствовав, что потекла кровь.
– Наташ… – взывал, чувствуя, что если эту ночь не закончу я, жена сломает все между нами. – Развяжи. Руки затекли.
– М? А хер не затек, м? – пьяно вздернула бровь.
– Развяжи руки! – заорал я во всю глотку.
Наташа подпрыгнула, потянулась к поясу. Едва путы на одном запястье ослабила, я размотался сам. Развернул жену к себе задом, развел широко ноги, дернул за руки, чтобы впечаталась лицом, плечами и титьками в постель, и вломился в нее членом во всю дурь. Сразу взял разгон по максимуму, так что Наташа только рвано мычала в подушку. Отпустил руки, схватил ее за шею, потом за подбородок и задрал голову. Наташа стонала хрипло, я долбил ее, не давая пощады. Врезал по заднице от души так, что она слабо, но взвилась, но я придавил ее к постели и повторил. Оплеухи по заднице, смачные, надеялся, что и отрезвляющие.
Когда почувствовал, что готов кончить, навалился на нее всем телом, просунул под нее руку, смял ладонью промежность, заскользил по клитору пальцами и зарычал:
– Кончай! Ну! Быстро! – и влупился в нее так со всей дури, вжался, член пульсировал готовый вот-вот. – Давай! Живо!
Задвигал бедрами быстрее и резче, в одном ритме, кружа пальцами между ног жены и сжимая титьку беспощадно. Почувствовал, как потекла и, наконец, вяло сжала меня мышцами.
Кончила. Кое-как.
И я расслабился, прыснул в нее семенем. Дождался, когда слабый оргазм прошел, и откатился, загнанно дыша, вспотевший до самых пяток.
– Нормально тебе? – спросил отрывисто, повернув голову к распластавшейся на постели жене.
Ответом мне был только тихий храп.
Охренеть просто…
