Валерий Петрович Большаков
По закону меча. Мы от рода русского!
Глава 3. В которой Олег получает новое прозвище
Для ночевки русы выбрали берег севернее Дербента. В этих местах степные просторы ужимались до узкой полоски приморской низины. Она то снежными проплешинами солончаков покрывалась, то прорастала ярко-красным покровом солянок, почти вплотную подходящих к морской воде. Пушистые кусты пряно пахнущего тамариска оживляли пески пляжей. А дальше к западу вскидывались зеленые, пока еще не выгоревшие предгорья, изрезанные синими вилюжинами ущелий. По кручам ссыпались кусты татарника, редкие сосенки и можжевельник. В предгорных низинах путались в лианах замшелые рощи с густым подлеском из кизила и терна, а на травянистых лужайках дыбились могучие ореховые деревья.
К подножиям жались убогие кутаны – нижние укрытия для чабанов и овец. Загоны строились из камня, из него же складывали круглые убежища типа юрт. Здесь отары спасутся, когда спустятся с горных пастбищ – уж очень любили барашков тутошние волки. А кавказских тигров стоило опасаться и мелкому рогатому скоту, и пастухам – кто их знает, полосатых? Баранинкой придут полакомиться или человечинкой закусят?
Варяги подтащили лодьи поближе к отмелому берегу и канатами привязали к вбитым кольям. Песок пляжей был настолько плотен, что не оставлял следов. Загорать на таком не тянуло, да и времени не было для солнечных ванн – половина воинов занялась укреплением лагеря и стоянки кораблей, а остальные отправились на охоту, убредая по густой и высокой траве – жирные фазаны вспархивали из-под ног и падали, сбитые стрелой, а то и дубинкой. Славный выйдет ужин!
Олегу выпало строить оборонительное сооружение. Вооружившись деревянной лопатой со стальным набоем по режущему краю, Вещий вместе с сотнями новых товарищей копал ров, ограждающий лагерь, и накидывал землю на вал, где на глазах вырастал частокол. Фортификаторы переговаривались:
– Тилен! Подмогни-ка, тут каменюка…
– Щас я!
– Да ты на вал сыпь!
– А я куда?
– На сапоги мне!
– Ништо…
– Вот огрею по хребту лопатой, тогда узнаешь, што или ништо!
– Поддень!
– Да поддел я. Тут корни какие-то…
– Ивор! Кинь топор!
– Держи!
– Подруби.
– И-эх! Готово!
– Кормить нас скоро будут?
– Так ты ж уже ел!
– Да когда это было?
– Копай, давай! Тут осталось-то…
Тяжелая работа горячила мышцы, а множественное шарканье и перестуки грели дух – Олег был в общем строю, он участвовал в походе, «не отрываясь от коллектива». Князь даже презентовал ему персидский меч караджур. Что еще нужно для счастья? Доспехи бы… Ну, это дело наживное. Дураком надо быть, лентяем или трусом, чтобы в военном походе не разжиться золотишком! А за золото любую сталь купишь… Сухов усмехнулся – здорово его эпоха «перековала». А что делать? Жизнь такая… Как кочевнику прослыть героем в глазах девушек? Ему надо украсть коня или отбить от стада пару-другую коровенок – это уголовное деяние расценивается как подвиг. А русу как добиться почета и уважения? Да по тому же сценарию – сходить в поход и вернуться с добычей. И ведь что интересно, разбоем это никто не считает. Грабят-то чужих, а они все – вне закона. Зато, не дай бог, пришибешь своего или ограбишь соседа – мигом виру стребуют, в разор введут. Таков языческий закон. Правда, даже убийцу не предадут смерти, самое большее – изгонят на тридцать лет и три года. Такие вот правила бытия у варваров: со своими – по закону, с чужаками – по понятиям. С другой стороны, после падения Рима вся Европа скатилась к варварству. Здесь все так живут – и степные народы, и оседлые, и короли, и папы римские, – тянут все, что плохо лежит, а то, что уложено хорошо, берут с боем. Нехорошо выделяться…
Часа через два лагерь был укреплен, и его внутреннее пространство, защищенное от внешнего мира, вспухло десятками шатров из кож или войлока. Разгорелись костры, поплыли запахи каши и печеной дичи.
К костру Олег подсел с чувством исполненного долга. Пожилой рубака по имени Турберн Железнобокий сунул ему полную миску каши и плюхнул сверху фазанью «голяшку».
– Ешь… – проворчал он.
– Всегда готов, – ухмыльнулся Олег, доставая ложку из-за голенища. И пошел наяривать.
Хмыкнув, Железнобокий подложил ему добавки. Сухов и ее схомячил. И почувствовал, что жить – хорошо! Уже в полной темноте к костру подошел князь Инегельд.
– Турберн? – гуднул он.
– Тута я, – донеслось в ответ.
– Ага…
Боевой Клык подстелил плащ и устроился на песке, вытянув ноги. Рядом присел на корточки Саид.
– Разговор есть, – веско сказал князь.
Олег привстал, чтобы уйти, но Клык остановил его жестом.
– Раз ты с нами, – молвил он, – мне таиться не с руки. Халег! – кликнул он.
– Иду! – донеслось из темноты.
Меж костров и согбенных черных фигур прошел Халег, сын Ингоря, совсем еще молодой парень, типичный царевич из сказок – белокурый, краснощекий, курносый и лопоухий.
– Садись, – предложил ему Клык, уделяя место у костра.
Княжич сел и придал лицу выражение скромного достоинства. Из полутьмы, запутанной светотенями, вышли еще трое свободных ярлов, присоединивших свои лодьи к княжеским.
– Короче, – начал Инегельд. – Надумал я Дербент брать. Как его у вас называют? – поинтересовался он у княжича.
– Дербень, – сказал Халег и ухмыльнулся во все тридцать два зуба.
– Во-во… Саид там проживал как-то. Ну, чего молчишь?
– Дарбанд вам не взять, – встрепенулся толмач. – Ни в жисть! Знаете, как арабы нарекли его? Баб-аль-Абваб, то бишь «Ворота ворот»! Дарбанд перегораживает узкий проход между горами и морем – это город-забор, город-засов. Две стены его, высокие и крепкие, тянутся с горных склонов до берега почти четыре версты, а поперек Дарбанд пройдешь, сделав полтыщи шагов…
– А с гор не обойти? – деловито спросил Халег.
– Это невозможно! – замотал головой Саид. – На западе стены замыкает цитадель-кухендиз, а дальше в горы, аж на сорок верст, уходит Горная стена, усиленная десятком квадратных крепостей с круглыми башнями по углам…
– Мы не собираемся лазать по горам! – нетерпеливо вмешался ярл Вуефаст Дорога. – Ты лучше скажи, как к этому Дарбанду с моря зайти.
– Тамошняя гавань тоже защищена прочными стенами из камня, – заторопился Саид, – они уходят в море большим полукругом, оставляя для кораблей проход, запираемый цепью…
– Цепью, говоришь… – протянул Клык. – Цепь – это плохо…
– А богат ли Дарбанд? – поинтересовался ярл Олав Лесоруб. – Может, не стоит и возиться?
– Дарбанд – великий город! – ответил Саид с придыханием. – Он больше Дамаска или Иерусалима, там завязываются торговые пути с востока и запада, севера и юга! Это очень богатый город.
– Значит, будем брать, – удовлетворился Олав.
– Так я ж говорю… – начал Саид проникновенно, но Боевой Клык оборвал его.
– Мы уже слышали о неприступности Дербента, – сказал Инегельд. – Его не взять хазарам и гузам, только мы – другие. И Дербент будет нашим! Слышь, Турберн… Как думаешь, ежели нам с гавани начать?
– А иначе никак, – пожал плечами Железнобокий.
– Знаешь, какая у меня думка? Хочу к Дербенту ночью подойти…
– Думка хорошая, – признал Турберн, – но цепь…
– Да видали мы эти цепи… – отмахнулся Клык с пренебрежением. – В Миклагарде такие же и в Херсоне. Там у них вороты стоят вроде тех, что у нас по волокам расставлены, только не деревянные, а из железа. Ими ту цепь и натягивают – между двумя башнями, когда надо. А когда не надо, опускают на дно. Можно и дербентскую цепь опустить…
Турберн выставил мосластый палец и сказал внушительно:
– Это если кто изнутри стражу снимет и открутит вороты.
– О! – просиял князь. – Я к тому и веду. Знаю я, что на лодьях хватает пушного и прочего товару. Ежели его собрать в кучу, можно в Дербент наших отправить под видом купцов. Они там все, что надо, разузнают, со стражниками разберутся и опустят цепь. И мы в Дербенте!
– Дело говоришь, княже, – оценил Турберн затею. – А кто пойдет?
– Желающих я найду быстро, – хмыкнул князь. – Сам-то как?
– А чего ж не сходить? – ответствовал старый варяг. Его глаза блеснули в свете костра. Как Олегу показалось – хищно. – Сходим.
– И кого б ты взял с собой?
– Ивора. Свена. Стегги. Воиста… Да найдется кого взять! Загвоздка в том, что из наших мало кто говору сарацинскому внемлет…
– Вот! – увесисто сказал князь. – То-то и оно… Хм. Слышь, Олег, ты ж вроде купцов в Абесгун сопровождал… Как по-сарацински будет «здрасте»?
Сухов вздрогнул, выходя из задумчивости, и ответил, не думая:
– Салям алейкум! Только это не здоровья пожелание, а мира.
– Слыхал? – ухмыльнулся Клык. – Берешь?
– Такие люди нам нужны, – сказал Турберн и хлопнул Олега по плечу. – Со мной пойдешь.
– Так точно! – ляпнул Сухов, но Железнобокий не обратил на его слова внимания.
– Тогда укладывайтесь, – приказал князь, – подниму с первым светом.
– Лошадей бы сыскать, – закряхтел Турберн. – Не переть же на себе весь товар! Да и приметен пеший…
– Я Саука, сына Тааза, в степь послал с молодцами, – успокоил Клык ветерана. – Саук из гузов, в лошадях знает толк.
– Эт точно, – повеселел Железнобокий и строго скомандовал: – Спать всем!
Олег противиться не стал – за день умаялся так, что телом ворочал лишь силой воли. Завернувшись в кошму, он уснул почти мгновенно.
* * *
Разбудило его конское ржание. Лошади отаптывались по ту сторону частокола, фыркали недовольно. Турберн проговорил что-то, Олег со сна не разобрал, что именно, зато расслышал ответ.
– Кони добрые, денег не жалко, – донесся резкий голос, «джокающий» по-гузски. – У аланов сторговали…
– Да ты целый табун привел, – недовольно сказал Железнобокий. – Куда столько?
– Как куда? Верховые надо? Надо! Вьючные надо? Надо! Куда ж без них? И запасные тоже надо!
– Надо ему… – продолжал ворчать Турберн уже больше для порядку. – А кормить их чем?
– Сами отыщут.
– А седел где столько набрать?
– Да они оседланы! Десять седел и еще три, этого хватит.
Олег сел, потянулся, протер глаза. Вдали над спокойным морем серело небо, обещая зарю. Сухов вздохнул. Все хорошо в службе воинской, одно плохо – вставать приходится рано.
– Турберн! – жизнерадостно прогудел князь. – Все ругаешься? Чем опять недоволен?
– Коней ему много! – пожаловался Саук.
– Тебе не угодишь! – по-прежнему жизнерадостно вострубил Клык. – То мало ему, то много… Одного для меня седлайте, я с вами двинусь.
– А лодьи? – строго спросил Железнобокий.
– Халег поведет. Верно говорю?
– А то! – гордо откликнулся Ингорев сын.
– Собираемся, грузимся и едем. Хватит сидеть.
– Поесть бы… – робко высказался огромный Малютка Свен.
– В дороге полопаем, – отрезал князь. – Все, по коням!
Олег влез в седло и помахал Пончику. Тот ответил и несмело улыбнулся, а Сухов подумал, что попрощался с единственным человеком, близким ему. Были у него друзья-товарищи, да где они сейчас? Ошкуй, Олдама, Валит… Если они и живы теперь, то им всем под сотню лет. Вряд ли в этом времени найдешь таких долгожителей… А каково Пончику? Он же любил свою Чару. И что ему делать? Искать возлюбленную? А найти кого? Древнюю развалину, маразматичку беззубую? Вот ужас-то…
«Зато мы с Пончем все те же!» – утешил себя Олег. Не допрыгнули до своего времени? Ну, что ж теперь делать… Не сейчас, так потом. Знать, есть сила некая, что заботится о равновесии в природе, о гомеостазисе мироздания, и стремится та сила сохранить баланс меж временами, тащит провалившихся в прошлое назад, в будущее… Вот только не всегда дотягивает.
Десяток варягов двигались без спешки, постепенно одолевая узкую и опасную Каспиа виа, как римляне называли дорогу между морем и горами Кавказа. В поводу бойцы-купцы вели вьючных лошадей, груженных мехами, моржовой костью и воском – все без обману! Саук, сын Тааза, скакал поодаль, подгоняя табунок запасных коней. Запасные брыкались и встряхивали пышными гривами, но не разбегались далеко, чуяли близость хищников. А еще им нравились соленые сухарики, которыми их угощал гуз.
– Турберн! – взревел князь и оскалился в приливе добрых чувств. – Говорил я тебе, что заново дюжину заведу? Говорил?
– Было такое, – согласился Железнобокий.
– Во! Доконали аланы Шибрида Двуглавого – Саук встал на его место. И Олег еще…
– Тогда это не простая дюжина, князь, – подал голос Сухов, – а «чертова».
– Это как?
Ругнувшись про себя и на себя, Олег выкрутился:
– Дюжина – это когда двенадцать, а я – тринадцатый. Стало быть, чертова дюжина.
– А почему чертова? Черт – это кто?
– А-а… Ну, это так говорится. Черт – это… э-э… див такой. Или тролль.
– Мне нравится! – ухмыльнулся Клык.
– Не понял, – нахмурил лоб Малютка Свен. – А при чем тут тролль?
– Можно двенадцать разделить на два? – вопросом ответил Олег.
Малютка глубоко задумался.
– Можно, – бодро ответил Воист Коварный. – Будет два раза по шесть.
– Правильно. И на три можно дюжину разделить, и на четыре, и на шесть. А вот чертова дюжина делится только на себя, на тринадцать. Никак ты ее больше не разделишь!
– Здорово… – впечатлился Свен. – Ловко ты считаешь… Олег Полутролль!
Турберн с князем рассмеялись.
– А почему Полутролль? – поинтересовался Олег.
– Ну, ты ж поменьше тролля… И не такой страшный!
Тут уж вся «чертова дюжина» захохотала, включая и Сухова. Олегу полегчало даже – быстро ему «погоняло» дали, и достаточно почетное. Троллей русы уважали.
Долог ли, короток ли был путь, но и ему конец пришел. Засветло варяги спустились в широкую пойменную долину, заросшую вязами да грабами, пересекли маленькую каменистую речушку, взобрались по травянистому откосу и вышли к Дарбанду-Дербенту.
Могучая стена со ступенчатыми зубцами поднималась в вышину на пятьдесят локтей, соединяя сорок шесть мощных башен – круглых, квадратных, восьмиугольных. По левую руку стена уходила в море (огромные зеленые валы взбивали пену на плитах тесаного известняка), а по правую руку дотягивалась до крутого скалистого холма, карабкалась по его склону, к вершине, укрепленной желтыми стенами цитадели. Под холмом раздавалось сырое ущелье, заросшее кизилом.
Баб-аль-Кабир – Большие ворота – были открыты. Через них варяги и въехали в город, сунув стражникам горсть медных даников.
За стенами они тотчас же окунулись в шум и гам. Толпы людей бродили вдоль и поперек, торговали или приценивались, степенно обсуждали дела или бурно ругались, призывая в свидетели Аллаха, бродили без цели или сидели у стен, сосредоточенно потея на жарком солнце. Разноязыкому говору вторили надрывные крики ослов и верблюдов, и вся эта зверино-людская мешанина тусовалась и перетасовывалась, поднимая пыль в вечной круговерти купли и продажи, спроса и предложения.
– Двигаем к постоялому двору! – крикнул Боевой Клык. – Сложим товары, пристроим коней… Осмотримся.
По широкому проезду варяги вышли к одной из трех улиц, тянущихся от цитадели до моря, и поднялись по ней до громадной трехнефной Джума-мечети с бирюзовыми куполами. Рядом с нею отыскался солидный караван-сарай, четырехэтажное здание, замыкающее в себе квадрат внутреннего двора. За умеренную плату русы сдали на хранение товар и завели в конюшню лошадей. Облегченно вздохнув, князь сказал:
– Разделяемся. Стегги с Алком торговлей пусть займутся – хорошо бы все до вечера продать, а мы походим… Когда солнце коснется гор, собираемся здесь. Потолкуем…
Все кивнули и разошлись. Олег Полутролль отправился на разведку вместе с Малюткой Свеном и Ивором Пожирателем Смерти. Если Свен здорово напоминал Сухову старого знакомца Ошкуя – такой же был здоровенный и добродушный с виду, то Ивор казался личностью куда более интересной. Невысокий, стройный и сухощавый, он всегда носил одежку из кожи, как охотник-лесовик, только вот его оленью куртку крест-накрест перетягивали две перевязи, а тонкие, изящные ладони всегда лежали на рукоятках пары мечей. Лицо его так и тянуло назвать одухотворенным, интеллигентным даже, хотя Ивора никто не обучал грамоте. Единственной преподанной ему наукой была наука побеждать, а искусство, которым он владел досконально, звалось боевым. Пожиратель Смерти всегда хранил невозмутимое спокойствие. Не гоготал, как бесхитростный Свен, улыбался только. Но и не ярился. Когда другие орали от бешенства, Ивор сжимал губы в нитку и щурил серые глаза. Удивительно просто, до чего же Ивор и Свен были различны! Малютка – натура шумная, разгульная, душа нараспашку, этакий Портос. Пожиратель Смерти всегда скромен и собран, аккуратен, говорит тихо, но из них двоих именно Ивор был по-настоящему опасен. Не для Олега – тот был своим, а для врага. Ивор рожден воином, талантливым убийцей. Арамисом в квадрате.
– А тут и поперечные стены поставлены, – заметил Пожиратель Смерти, окидывая взглядом стену, перегородившую город.
Олег кивнул согласно. Вокруг него раскинулись сады, огороженные высокими каменными заборами. Тут, в двухэтажных домах под черепичными крышами, за окнами, заделанными круглыми стеклами, живут люди богатые, владетельные или знатные. Это Верхний город.
В нем высится соборная Джума-мечеть и шумят купцы на базарной площади, журчат фонтаны, плещутся бассейны-хаузы и поют бездельные красотки, запертые в женских покоях.
И есть Нижний город – вон там, за широкой поперечной улицей. Это тоже Дербент, но второго сорта. Дербент плосковерхих глинобитных домишек, грязных немощеных улиц, крошечных огородиков и множества мастерских – кузнечных, гончарных стекольных. Отсюда происходят слава и богатство Дербента, но достаются они купцам и раисам-начальникам из Верхнего города.
Сверху были видны три продольные улицы Дербента. Северная улица, что тянулась вдоль крепостной стены, не проходила между домами – опасное околостенное пространство оставалось незастроенным. А вот к южной стене дома лепились вплотную. За нею открывались глазу склоны холмов, где кустарник перемежался зарослями орешника. Воздух с юга шел горячий, пряный и немного терпкий.
– Если тут и есть что грабить, – высказался Олег, – то в Верхнем городе, а добираться до него от гавани лучше всего вдоль северной стены.
Ивор кивнул согласно, а Свен прогудел:
– Никто и не заметит!
– Точно… Пошли.
Трое вышли на шумливую базарную площадь. Со всех сторон ее замыкали крытые столбчатые галереи – это были места для купцов побогаче. Торгаши попроще занимали ряды под солнцем. Кого тут только не было! Из Персии, из Византии, из Сирии приезжали сюда торговые гости, из Индии и Китая наведывались, а уж товару было – ну просто завались!
– Шелковые ткани! – надрывался зазывала. – Бодрят тело!
– А вот фру-укты! Сладки, как любовь красавицы!
– Мечи, мечи! Клинки булатные, клинки дамасские!
– Купите «масхури»! Полотно льняное, носить приятно, а стоит недорого!
– А вот стекло! Купи стекло! И тепло с ним, и светло!
Олег, следуя за Ивором, миновал ворота в поперечной стене, пересек широкую улицу, мощенную булыжником, и углубился в лабиринт узких улочек Нижнего города.
Здесь не слышались крики зазывал, не бренчала музыка. Здесь лязгали молоты и стучали ткацкие станки, гудело пламя в горнах, и верещали голые дети, играющие на траве и делящие ее с худыми козами.
Ближе к порту домишки еще более обветшали, пошли сплошь обшарпанные турлучные хижины, сплетенные из ивовых прутьев и обмазанные глиной, а после и вовсе потянулся пустырь Дубара, заросший кустами тамариска.
Берег моря, зажатый каменными стенами, опять «пророс» домами и сараями – тут селились рыбаки и грузчики-амбалы, корабельщики и моряки. На кольях сохли сети, на грязный песок накатывался ослабевший прибой. Пахло рыбой, битумом и стружками. По причалам шныряли неясные личности, наверняка с ножами и свинчатками. Подлый народец. Завидя троицу, они принялись кружить вокруг, и Пожирателю Смерти пришлось выполнить простенький этюд – молниеносно выхватив оба меча, он описал ими сверкающие круги и бросил обратно в ножны. Шпана рассосалась.
– Вон где цепь натягивают.
Олег остановился на берегу и кивнул в сторону гавани, наполовину полной пузатыми кораблями со вздернутыми носами и гнутыми диагоналями реев, приспособленных под косые паруса-«сетти». Стены закруглялись, обхватывая порт, и почти сходились краями, увенчанными громадами граненых башен.
– По стене – в башню, – добавил Ивор, – и к воротам.
– И тихонечко опускаем цепь, – заключил Свен.
– Именно.
Пожиратель Смерти поглядел за спину – солнце почти касалось гор.
– Пошли, потолкуем…
И они пошли.
* * *
Возвращалась троица не Средней, а Южной улицей и сразу наткнулась на большую толпу народу. Люди в бедных одеждах были растревожены и злы, детишки-голыши возбужденно метались между взрослыми, как челноки.
– Чего это они? – удивился Свен. – Слышь, Олег?
Сухов прислушался к звукам чужой речи. Арабскому его учил купец из Багдада, почтенный Абу-Зайд Халид ибн ал-Йазид ас-Самарканди. Учителем Халид был хорошим, но сколько той учебы? Олег поднатужился…
– Они говорят, что эмир Абу ал-Малик Первый совсем стыд потерял… Средь бела дня похитил дочку кузнеца Бусснара, сына Шеруда, и увел к себе во дворец… Нет, не так! Это не Бусснар – сын Шеруда, Шеруд – это жених похищенной девушки. Вон он, худой такой, усатый…
– И чего они хотят? – осведомился Ивор.
– Хотят вызволить девушку, а заодно вломить всем тутошним богатеям.
– Правильно! – одобрил Свен.
– Пойдемте, – заторопился Пожиратель Смерти, – надо князю обо всем рассказать.
Инегельда и всю честную компанию они нашли в сторонке от Джума-мечети, под раскидистым карагачем.
– А мы уже все распродали! – похвастался Стегги Метатель Колец, весьма пройдошливая личность.
– Разобрали влет! – гордо подтвердил Алк Ворон.
– Ну, что у вас? – поинтересовался князь, обращаясь к Ивору.
Тот с ходу выложил последние известия.
– Вот попали… – закряхтел Турберн.
– Только заварушки нам еще и не хватало… – озабоченно сказал Боевой Клык.
– А может, нам как раз повезло? – осторожно предположил Олег. – Если простонародье попрет на Верхний город, это отвлечет внимание от гавани. Даже если у нас что-то не заладится, подкреплений эмир не пришлет – штурмующие никого не пропустят. Да и не до гавани будет эмиру, ему бы задницу свою спасти! А мы под шумок войдем в город.
– Точно, – поддержал его князь. – Пускай штурмуют. Если ворвутся за стену, мы войдем следом. Если не смогут, все равно половину работы они сделают за нас!
– Верно, – кивнул Железнобокий. – Нам в Нижнем городе ловить нечего, золотишком брякают в Верхнем.
– Значит, – внушительно сказал Боевой Клык, – начинаем, как и было задумано. Так, Ивор, Олег и ты, Турберн, отправляетесь к гавани. Когда стемнеет, заберетесь на башню и подадите знак Халегу. Ответят – спускайте цепь. Свен и Алк, давайте и вы туда же – приглядите за вахтенными на кораблях, чтобы шуму не подняли, стражу поможете снять. Не двое же их там стоят… Отправляйтесь сейчас же, пока эмир не приказал ворота запереть! А мы тут ждать будем. Появитесь под стенами – мы отопрем ворота. Все ясно? Расходимся!
Олега князь восхитил – Клык все по полочкам разложил, каждому свой маневр объяснил и даже не задумался спросить о главном: сможет ли четверка снять портовую стражу? Для ярла было ясно – сможет, конечно! Разве могут быть сомнения?
И четверка Турберна быстренько просочилась за ворота. Сердитый стражник прокричал им вслед, что обратно не впустит.
– Знать, напугали эмира, – хмыкнул Свен.
– Забраться бы к нему в палаты… – мечтательно проговорил Ивор. – Вот уж где богатств, наверное!
– А чего ж не попытаться? – пожал плечами Железнобокий. – Попробуем…
На улицах Дербента стемнело, но город не погружался в сон. Тревога и предчувствие беды витали над улицами его. Не спал Верхний город, по мощеным улицам печатали шаг наемники-гулямы. Богатеи с муллами метались по своим хоромам, не зная, то ли хватать пожитки в охапку и бежать подальше, то ли отсиживаться, потея от духоты и страха.
В Нижнем городе тоже никто не ложился – там горело множество костров, по улицам хороводили факелы. Сдержанный шум доносился из хижин и грозным прибоем достигал дворцов.
Олег, закутанный в темный плащ, мало выделялся из тени. Ремесленники и рыбаки, ткачи и гончары бегали по улице, сталкиваясь и бурно жестикулируя. Вооружены они были как попало – у кого нож в руках, у кого палка, у кого праща и грюкающий запас окатышей. Блестели и топоры, а лучше всех были экипированы кузнецы-оружейники – все в бронях и при мечах. Бунтовщики переговаривались:
– Нишу, волоки бронзу, будем таран делать!
– Да, да! Гулямы заперли ворота и вышли на стены!
– Ждут, сволочи…
– Ничего, брат, дождутся!
– Ох, не к добру это…
– Не трусь, Золтан, они нам за все заплатят!
– А вы чего сидите? Особого приглашения ждете?
– Мы как все…
– Оружие есть?
– Топор…
– Самое то!
– О, Аллах!
– Мира и благополучия, домисто Ишбан! И вы тут?
– Алхамидуллило![38] Куда ж вы без меня, домисто Ваче?
– Эй, народ! А кто у нас главный?
– Шеруд, говорят…
К штурму готовились все – дети стаскивали подручный материал, женщины и старики вязали лестницы и плели щиты из лозы. Пастухи готовили луки к бою, ткачи деловито мастерили копья, мореходы тащили с кораблей метательные палки-фустибалы, защищавшие от морских разбойников.
– Разворошил эмир осиное гнездо! – сверкнул зубами Турберн и поглядел в небо, сверяясь со звездными часами. – Пора!
* * *
Варяги шли быстрым походным шагом, по пустырю припустили бесшумным бегом. Оставив в стороне припортовую мечеть, сложенную из окатанных морем камней, выдвинулись к громадной восьмиугольной башне, стерегущей вход в гавань с правой, южной стороны. Площадка перед башней напоминала плац – ровный, утоптанный и пыльный. Поодаль горело три костра, несколько унылых фигур с копьями стояли у огня. Доносился негромкий говор.
– Ивор, – негромко распорядился Турберн, – бери Свена и займись этими.
– Сделаем.
– Алк, Стегги – к кораблям.
– Пошли мы…
– Олег – за мной.
Олег пополз за Железнобоким. Показались крутые ступеньки, ведущие на стену. Олег оглянулся. В свете костра произошло неясное движение, и стоящий с копьем превратился в лежащего без копья. Сдавленный крик – и еще один улегся.
– Поднимаемся, и к башне.
Олег взобрался по сбитым ступеням на верх крепостной стены. Яркая луна висела над морем, прокладывая «дорожку к счастью». Ступенчатые зубцы бросали чересполосицу теней на выщербленные плиты.
Пригибаясь, Сухов заскользил к башне. Там, где стена примыкала к восьмигранному боку, чернела сводчатая дверь – проем в толстой кладке.
– Осторожно, – сказал Олег, – тут ступени.
Шаря ногой в темноте, он спустился по винтовой лестнице на два «оборота» и попал в луч света, льющегося из узкой бойницы. Бледное сияние выхватило из мрака смутные формы больших зубчатых колес. Тусклый блик дрожал на огромном звене цепи, опутавшей барабан в полтора человеческих роста.
– Факел дать? – спросил сверху Свен. – Ивор зажег уже…
– Не надо, – ответил Олег, нащупав рукоятку. – Сигнал подали?
– Ага! Ивор факелом покрутил, с моря огнем помахали… Близко наши!
– Стражи много было?
– Было! – хихикнул Свен. – И не стало!
– Олег! – окликнул Сухова Турберн. – Разобрался?
– Да вроде…
– Опускай цепь!
– Щас…
Полутролль поднатужился, готовясь приложить большое усилие, но рукоятка пошла легко. Защелкал храповик, сдвинулись с места шестерни, заскрипели валы, и вот провернулся барабан, загремела великанская цепь, опускаясь на дно.
– Все! До упора.
– Порядок! Пошли наших встречать.
«Разведчики-диверсанты» выбрались из башни и спустились к гавани. По-прежнему горел костер, но грелись у него одни лишь мертвецы. Олег странно почувствовал себя. Эта теплая южная ночь, величественные стены древней крепости, томительное ожидание, угрожающий ропот вдали… Так непохоже на обычную тактику штурма и натиска! Из задумчивости его вывел голос Железнобокого:
– Эй, Полутролль! Глянь-ка, вроде на тебя кольчужка…
Сухов приблизился к Турберну. Пожилой воин снял халат с убитого стража-гуляма. Халат был напялен поверх кольчуги. Кряхтя, Железнобокий стянул броню с мертвяка.
– Ну-ка, примерь!
Без особого желания Сухов сунул голову в тяжелый ком скрипучих стальных колечек, продел руки в рукава. Кольчуга увесисто легла на плечи, опадая до середины бедра.
– Длинная, – удовлетворенно заметил Железнобокий. – На-ка вот…
Он протянул Олегу ком поменьше размером – это был кольчужный капюшон.
– Во! Может, и шлем подойдет?
Сухов попробовал нахлобучить на голову круглый шлем с острым навершием – копия русского шишака образца века тринадцатого, – но, увы, шлем не налезал.
– Не мой размерчик, – вздохнул Олег.
Турберн коротко хохотнул.
– Ничего, – сказал он, – скоро будет что примерять!
– Это точно…
Опоясавшись мечом, Сухов почувствовал себя куда бодрее. Кольчуга – это вещь!
– Наши! – прошипел Свен.
Между двух башен в гавань Дербента входила русская лодья. Лунный свет выбелил оскаленные клыки на драконьей голове, блеснул по вывешенным щитам, а после заиграл каплями, сыпавшимися с мокрых весел.
– «Пардус»! – опознал лодью Ивор.
– А вот и «Вейла», – добавил Свен. – И «Сокол» наш!
Одна за другой вошли все шестнадцать лодий, заскрипели килями по гальке, притерлись бортами к причалам.
Турберн издал глухой переливчатый свист, и варяги, во множестве полезшие через борта, поперли на звук.
– Ты, Железнобокий? – донеслось из темноты.
– А то кто же… – было ответом.
Коротко посвятив форингов в ситуацию, Турберн повел варягов за собой.
– Сотни Асмуда, Каницара и Актеву охраняют лодьи. Приказ князя Инегельда!
Поворчав, названные отделились, рассыпались по берегу, а основная масса, почти полторы тысячи бойцов, пошагала через пустырь к Северной улице.
В темноте Олег не нашел экипаж «своей» лодьи и пристроился ближе к авангарду, топая рядом с Ивором и Малюткой Свеном.
– Гуляем, братцы! – донеслось из рядов.
– Прогуливаемся, – подхватил другой голос.
– Свежим воздухом дышим.
– Га-га-га!
Каменная стена справа тускло отсвечивала в лунном сверкании, а в домишках, теснившихся слева, огни не горели. То ли спали жители, то ли притаились, гадая, что будет. «А что будет? – мелькнуло у Олега. – Что везде было, то и здесь будет – кровь пустим Дарбанду и свое возьмем. А если город отбрыкиваться станет и оказывать сопротивление, большая кровь хлынет…»
Он прислушался – за топотом и шарканьем дружины узнавались иноязычные крики, лязг и ритмичное грохотанье.
– Не иначе ворота высаживают, – догадался Ивор.
Варяги вывернули на широкую поперечную улицу, делившую Дербент на Нижний и Верхний города. Судя по всему, вся улица была запружена народом. Люди ревели нестройным хором, требуя выдать Ферузу, дочь Бусснара, угрожающе качали копьями и прочим убойным инструментом.
Два десятка дюжих молодцев били в ворота Верхнего города здоровенным брусом. Ворота скрипели и качались.
По всему верху поперечной стены горели костры, на огнистом фоне мелькали черные силуэты гулямов. Их толстый командир драл глотку, сильно тужась:
