Валерий Пылаев
Волков. Дуэль
Глава 5
Нитсшест я узнал сразу – и даже на мгновение успел подумать, что на столе перед Дельвигом лежит тот же самый, что его преподобие спалил на моих глазах. Но таких чудес не бывает в этом мире, и чужое темное колдовство не восстало из пепла. Да и череп оказался другой – вытянутый и заостренный. Похоже, птичий. Впрочем, уродливая игрушка меня интересовала мало: ее наверняка сделал тот же самый неизвестный мне заклинатель. И с теми же самыми целями.
А вот к людям в зале определенно стоило присмотреться: парочка оказалась колоритная. Я ожидал увидеть еще нескольких георгиевских капелланов, солдат или офицеров с пурпурными погонами. Или кого-нибудь из полицейских чинов. Но оба гостя Дельвига были одеты в штатское – да и не слишком-то напоминали служивых.
Первый – чуть смуглый черноволосый мужчина с залысинами. Я уже понемногу привыкал к полумраку и все же пока не мог даже предположить, сколько ему лет – то ли тридцать с небольшим, то ли хорошо за пятьдесят… В неброской внешности явно проглядывало что-то южное, кавказское, хоть и разбавленное изрядным количеством местных кровей: незнакомец унаследовал от кого-то из предков внушительных размеров нос с горбинкой и густые брови, почти сросшиеся над переносицей.
Близко посаженные глаза оказались не карими, как я ожидал, а скорее серыми, стальными – да и взгляд был под стать: внимательный и цепкий. Не сердитый, но какой-то настороженный и колючий, будто его обладатель ничуть не обрадовался моему появлению, даже наоборот. А может, всегда смотрел так… Незнакомец всем своим обликом изрядно напоминал какую-то хищную птицу, а строгий костюм лишь усиливал впечатление, в отсветах пламени камина превращаясь в темное оперение.
– Князь Виктор Давидович Геловани, статский советник, – представил его Дельвиг. – А это…
– Вольский, Петр Николаевич.
Второй гость не стал дожидаться и сам вскочил с дивана, схватил мою ладонь обеими руками и принялся трясти так, будто всерьез собирался оторвать. Это казалось настолько странным и неуместным, что я даже успел засомневаться, не пытается ли уважаемый Петр Николаевич так странно пошутить – но нет, он, похоже, был немыслимо серьезен.
Впрочем, улыбку вызывал даже сам его вид: угловатый, худощавый и неуклюжий, в светлом плаще не по размеру и мокрой твидовой шляпе с обвисшими краями, которую Вольский так и не снял, хоть и находился в помещении. На вид ему было не так уж много лет – где-то шестьдесят с хвостиком, но мне почему-то сразу захотелось назвать его старичком.
Не стариком, а именно старичком – то ли из-за седой всклокоченной бородки, то ли из-за слегка запотевшего пенсне на носу, за которым подслеповатые болотного цвета глава казались втрое больше. А может, из-за землистого оттенка кожи на лбу и щеках – Вольский выглядел так, будто изрядно устал или уже давно страдал от какой-то хронической болезни.
Но если неведомая хвороба и вытянула из бедняги силы с остатками молодости, то жизнерадостности уж точно не лишила: двигался старичок весьма и весьма бодро, хоть и с грацией деревянной куклы, да и улыбался так, словно прямо сейчас наблюдал перед собой что-то до неприличия забавное.
В общем, был абсолютной противоположностью первого гостя Дельвига, строгого и молчаливого. И в манерах, и в самой внешности Вольского имелось что-то гротескное, словно он отчаянно пародировал сам себя, почти превращаясь в откровенно комедийного персонажа. На мгновение даже показалось, что я уже видел кого-то похожего. То ли на киноэкране в какой-нибудь старой комедии, то ли на карикатурах начала двадцатого века… а может, и вовсе в мультфильме. Что-то вроде слегка сумасшедшего ученого – только не обаятельного в своем гениальном безумии дока Эммета Брауна, а скорее улыбчивого и добродушного Айболита.
И ощущение меня, похоже, не обмануло.
– Сибирский императорский университет, профессор историко-филологического факультета… отставной, – тараторил Вольский. – Известный на всю нашу необъятную страну собиратель легенд и фольклора, автор превеликого множества книг и статей в журналах. Также имею честь быть близким знакомцем его превосходительства…
– Петра Николаевича попросили… попросили оказать помощь Виктору Давидовичу. – Дельвиг снова указал на Геловани. – И он любезно согласился…
– Ну как же, как можно отказать, если сам градоначальник обратился – лично! Дескать, никто кроме вас, милостивый государь, ровным счетом ничего не смыслит в подобном. И если уж отечеству непременно нужны мои особые познания… – Вольский явно собирался рассказать все сам, а не слушать других. – К тому же Парголовская мыза весной чудо как хороша! Даже если погода выдалась дурная – сложно отказать себе в небольшой прогулке перед завтраком. Только я, признаться, задумался – и бродил куда дольше, чем следовало… Только вошел, видите? – Вольский виновато улыбнулся и демонстративно подергал себя за отвороты плаща. – Как раз аккурат перед вами, уважаемый…
– Волков. Его благородие Владимир Волков. Учащийся шестой петербургской гимназии и мой… протеже. И раз уж мы все теперь знакомы – могу ли я попросить вас, любезный Петр Николаевич, перейти, наконец, к делу?
Дельвига явно уже успел изрядно утомить словоохотливый старикашка, которого ему, похоже, прислали в нагрузку с чинушей из неведомо какого ведомства. Да и сам Геловани едва ли был в восторге от подобного… скажем так, напарника и коллеги. Но виду, конечно же, не подавал: его сиятельство с самого начала разговора не только не проронил ни слова, но и, казалось, даже не двигался. И если бы не внимательный взгляд, неторопливо скользящий от меня к уродливой штуковине на столе, его и вовсе можно было бы принять за изваяние.
– К делу?.. Конечно, конечно же – как вам угодно, Антон Сергеевич, – закивал Вольский. – Полагаю, вам, милостивые судари, хочется поскорее узнать, что же за… что же за гадость попала в руки наших доблестных защитников. И едва ли хоть кто-то здесь знает о скандинавских проклятиях, верно?
Я знал – и, вероятно, раз этак в сто побольше уважаемого Петра Николаевича. Но, разумеется, промолчал: во-первых, меня пока еще не спрашивали. А во-вторых – вопрос явно был из риторических. Вольский не ждал ответа, да и вообще, похоже, куда больше любил рассказывать, чем слушать.
Одно слово – профессор.
– То, что мы сейчас наблюдаем перед собой, представляет собой уменьшенную… и, пожалуй, слегка видоизмененную копию так называемого нитсшеста древних викингов. Нит-с-шеста, – Вольский повторил заковыристое слово чуть ли не по буквам. – Скандинавского ритуала, целью которого было навредить своему недругу. Для этого заклинатель брал копье или обычную деревянную палку длиной примерно с человеческий рост и вырезал на ней руны. А затем насаживал на нее отрезанную голову лошади и втыкал в землю. Морду следовало развернуть в сторону, где находилось жилище будущей жертвы проклятия. Также колдовство подразумевало обращение к темным силам… Впрочем, отдельные источники указывают, – тут же поправился Вольский, – что иной раз в подобной магии могли помочь и языческие боги. Не случайно того же Одина, которого в кельтской традиции именуют Вотаном, считают покровителем не только воителей, но и мудрецов, знахарей…
Дальше я почти не слушал. Реальных фактов – даже чисто исторических – старикашка сообщал не так уж много, а домыслы и результаты сомнительных исследований меня интересовали мало. Да, по форме исполнения и способности убить человека за считаные часы неведомое колдовство действительно чем-то напоминало скандинавский нитсшест, но на этом сходство, пожалуй, и заканчивалось. Его целью явно было не навредить кому-то конкретному или даже целому семейству. Впрочем, и с этим уродливая палка с птичьим черепом наверняка справилась бы неплохо: если уж нашествие упырей едва не стоило жизни целому георгиевскому капеллану, можно только представить, что бы зубастые сотворили с обычным человеком – вздумай кто-то спрятать нитсшест у него в доме.
– Однако, как вы можете заметить, милостивые судари, это… эта штука заметно меньше. – Вольский чуть привстал и протянул руку к столу. – Да и вообще выглядит скорее поделкой ребенка, чем…
– Не трогайте!
От грозного окрика Дельвига у меня на мгновение заложило в ушах. Даже невозмутимый Геловани вздрогнул, а несчастного старикашку и вовсе швырнуло обратно в кресло. Огонь в камине – и тот затрепетал от мощи Таланта, хлестнувшей от капеллана во все стороны.
– Господь милосердный, Антон Сергеевич… вы что, смерти моей желаете? – пробормотал Вольский, массируя себе грудь слева под ключицей. – Так ведь и кондрашка хватить может – в моем-то возрасте!
– Прошу меня простить, сударь, – буркнул Дельвиг. – Мне стоило сказать раньше, конечно же. Но эта вещь небезопасна. И я настоятельно не советую прикасаться к ней. Наденьте перчатку, если вам угодно – или хотя бы возьмите тряпицу… И бога ради, будьте осторожны, Петр Николаевич!
– Нет уж, благодарю покорно! – Вольский сложил руки на груди и насупился. – Признаться, мне и самому не слишком-то хотелось трогать эту гадость… Но неужели вы и правда считаете, что нитсшест может кому-то навредить?
– Вы ведь сами сказали, что это древнее проклятье. – Дельвиг пожал плечами. – Темная магия.
– Конечно, всякое может быть… Но едва ли все это многим больше самого обычного суеверия, Антон Сергеевич, – улыбнулся Вольский. – Фольклор, если хотите, – точно такой же, как Баба-яга или Кощей Бессмертный из старых русских сказок. Разумному человеку не стоит недооценивать знания и наследие предков, но уверяю вас, эта странная палочка с птичьей головой на деле не более чем…
– А я уверяю вас в обратном! – Дельвиг поправил сползающие с носа очки. – И хоть у меня пока нет даже догадок о природе той силы, что заключена в нис… нитсшесте – мы уже имели несчастье наблюдать, как…
Его преподобие не договорил: где-то снаружи громыхнул выстрел. И не успело эхо от грохота затихнуть среди деревьев вокруг дома, как ему в ответ раздался вой. Хриплый, протяжный, похожий на волчий – разве что слегка булькающий.
Будто где-то неподалеку спрятался огромный лесной хищник, страдающий бронхитом.
– Господи… что это?! – Вольский еще сильнее вжался в спинку дивана. – Вы слышали, судари?
– Полагаю, солдаты кого-то заметили.
Геловани подал голос впервые с самого начала беседы. Видимо, решил, что появление неведомой твари стоит его внимания – в отличие от сомнительной болтовни о древних скандинавских проклятиях. Но и это ничуть не смутило статского советника – он все так же сидел неподвижно и даже говорил ровно, почти монотонно. Как автомат.
– Упыри? – поинтересовался я. – Кого-то только что подстрелили.
– Боюсь, дела обстоят… несколько хуже. – Дельвиг чуть согнулся вперед и рывком поднялся из кресла. – Судя по всему, к нам пожаловал леший. ((Вот здесь напрашивается звуковое сопровождение. Музыка или, там, какой эффект))
Глава 6
– Леший? Это чудовище?! – От испуга Вольский дал петуха, сорвавшись на сдавленный писк. – Господи, Антон Сергеевич… Но ведь там солдаты – и мы в безопасности, ведь так?
– Пожалуй, – отозвался Дельвиг. – Но я все-таки выгляну наружу. С лешим не так уж просто справиться.
– Если так – я с вами. – Геловани поднялся из кресла. – Если мне не изменяет память, у Георга Егоровича неплохая коллекция ружей. И он вряд ли станет возражать, если мы позаимствуем парочку, чтобы поохотиться.
– Тогда я тоже в деле. – Я опустил портфель с учебниками и тетрадями на пол. – Солдатам наша помощь не помешает. Петр Николаевич, думаю, вам лучше будет…
– Ну уж нет! – Вольский колобком скатился с дивана. – Я не собираюсь оставаться здесь один, пока снаружи бродит это чудище!
Дельвиг протяжно вздохнул, но возражать не стал – и тут же развернулся к двери. Мы поднялись на второй этаж. Наверное, в кабинет хозяина, того самого Георга Егоровича. В целом внутреннее убранство дома не слишком-то напоминало жилище любителя охоты, но коллекция в широком застекленном шкафу между книжных полок и правда оказалась впечатляющая: одних ружей я насчитал чуть ли не дюжину.
– Американский «винчестер»? – Дельвиг осторожно достал крайнее слева. – Неплохая игрушка. И довольно редкая в наших краях.
Куцый ствол, трубчатый магазин и скоба снизу – я без труда узнал дробовик модели восемьдесят седьмого года. Его преподобие то ли и правда знал толк в охотничьих системах, то ли просто схватил первое попавшееся ружье – и не прогадал: многозарядный винчестер отлично годился для небольшой прогулки по лесу.
Особенно если в этом самом лесу сидит здоровенная, прыткая и наверняка очень голодная тварь.
Геловани не стал мудрствовать – взял немецкий карабин и теперь рылся в выдвижном ящике в поиске подходящих патронов. Мне, пожалуй, тоже стоило прихватить что-нибудь знакомое и, желательно, попроще и понадежнее… но рука сама потянулась к инкрустированному золотом ложу с клеймом «Holland&Holland».
Британская компания, одна из старейших – из тех, что выпускают игрушки вроде этой. И, пожалуй, самая известная и в Российской империи, и во всем мире. Мне не раз приходилось слышать о ней, но даже подержать в руках хоть что-нибудь из продукции «Холландов» так и не случилось.
Впрочем, неудивительно: я никогда не был особым поклонником охоты, а для войны могучие крупнокалиберные ружья годились мало. Слишком уж тяжелые, слишком архаичные, предназначенные скорее украшать интерьеры богатых домов, чем для дела. Тяжелые, запредельно мощные, красивые – но все-таки безнадежно устаревшие уже в тот самый день, когда покинули фабрику в Великобритании.
Но сейчас благородное оружие буквально притягивало меня к себе. Тяжелый двуствольный штуцер с блестящими золотом узорами выглядел бессовестно дорого – а стоил наверняка еще дороже. Я бы не удивился, узнав, что из него вообще ни разу не стреляли, а купили исключительно для коллекции.
– Вы уверены, Владимир? – поинтересовался Геловани. – Ружье заряжается патронами с нитроглицериновым порохом. Такие обычно используют в Африке для охоты на слонов или носорогов… Не всякий с ними справится: отдача запросто собьет с ног даже взрослого мужчину.
– Уверяю, ваше сиятельство, Владимиру не занимать сил. – Дельвиг едва заметно улыбнулся. – И он отличный стрелок. Смею предположить – даже лучший из нас.
– Патрон мощный, да. Но ведь мы собираемся поохотиться на весьма крупную дичь – разве не так, судари?
Я запустил руку в коробку и набрал полную горсть металлических цилиндриков – увесистых и огромных, примерно с мой палец размером. Потом переломил штуцер надвое и принялся заряжать. Геловани удивленно приподнял бровь, но от комментариев все-таки воздержался.
– Ружья… Наверное, тяжелые. – Вольский бесцеремонно растолкал нас плечами. – Не уверен, что вспомню, как с ними обращаться. Судари, неужели здесь не найдется чего-нибудь вроде револьвера или…
– Вот, возьмите! – Дельвиг с явным раздражением выдернул из-за пазухи «Смит-Вессон» и протянул его рукоятью вперед. – Только бога ради, Петр Николаевич, постарайтесь не подстрелить нас… или себя.
Вольский и правда обращался с оружием не слишком-то уверенно, но все равно поспешил за нами. Сначала вниз по лестнице, потом через веранду на улицу. Солдат вокруг дома уже не было – даже Захар, похоже, уже успел отправиться искать лешего, прихватив оружие из машины… Но выстрелов я больше не слышал. Чудище то ли удрало дальше в лес, то ли просто спряталось.
Туман еще больше сгустился и улегся на землю белесой пеленой. Такой густой, что деревья вокруг просматривались от силы метров на пятьдесят. Стоило мне сделать буквально несколько шагов, как дом за спиной попытался спрятаться, а машина и вовсе исчезла – вместе с дорогой. Я пока еще более-менее представлял, где они остались, но еще немного – и все ориентиры пропадут, и тогда…
– Не расходитесь, судари, – мрачно проговорил Дельвиг. – Не хватало еще перестрелять друг друга.
– О-о-о, не сомневайтесь, Антон Сергеевич. – Вольский щелкнул курком револьвера. – Уж я-то от вас не отойду!
Старик держался не так уж плохо. Испуганно озирался по сторонам, то и дело спотыкался, бормотал что-то себе под нос – но хотя бы не тыкал стволом револьвера в мою сторону. Дельвиг молча шагал с винчестером наперевес, и эфир вокруг него потихоньку наливался энергией. Мощь Таланта скручивалась в тугую пружину, готовую распрямиться и ударить каким-нибудь боевым заклятием из арсенала георгиевских капелланов – и все же было видно, что его преподобию в лесу не слишком уютно.
Зато Геловани, похоже, чувствовал себя, как рыба в воде. Не знаю, из какого ведомства его прислали, но с карабином князь обращался уверенно, да и в охоте явно кое-что смыслил: двигался осторожно, выбирая, куда ставить ногу, и почти бесшумно.
– Кажется, я что-то вижу, – прошептал Дельвиг, прицеливаясь куда-то влево. – Посмотрите – двигается…
– Это солдаты. Не вздумайте стрелять! – Я на всякий случай протянул руку и отвел ствол винчестера вниз. – Слышите – они тоже ищут лешего.
Между нами было метров пятьдесят, а то и все семьдесят, но в тишине леса до моих ушей доносились даже обрывки фраз. Вояки негромко переговаривались и отходили все дальше, в сторону усадьбы Шуваловых, понемногу исчезая в тумане.
Но густая белесая пелена скрывала не только их. Где-то впереди среди деревьев мелькнул силуэт. Неясный, пока еще расплывчатый, нечеткий – и все-таки слишком проворный, чтобы принадлежать человеку или упырю.
И слишком большой.
– Там! – прошипел Геловани, вскидывая карабин. – Вот он!
Мы спустили курки почти что разом – и два выстрела слились в один. Впрочем, на фоне могучего грохота холландовского штуцера голос немецкого карабина, можно сказать, затерялся. Правое ухо тут же намертво заложило, а приклад лягнул в плечо так, что меня буквально протащило по земле подошвами ботинок. Геловани не соврал: порох с нитроглицерином действительно оказался куда мощнее обычного, и любого другого парня моих лет, пожалуй, и вовсе опрокинул бы на спину.
Разрушительная сила у патрона оказалась соответствующая: где-то в полусотне шагов впереди раздался жалобный треск, и тонкое деревце переломилось, заваливаясь кроной набок. Эхо от выстрелов еще гремело, убегая все дальше в лес, туман отзывался сердитым воплем – но через несколько мгновений все стихло.
– За ним! – скомандовал Дельвиг, ускоряя шаг. – Леший побежал в сторону церкви – там могут быть люди!
Геловани негромко выругался, лязгнул затвором и поспешил следом. Я двинулся за ним, на ходу перезаряжая штуцер. Вольский чуть отстал, но явно старался изо всех сил, чтобы не потеряться. Впрочем, идти пришлось недолго: буквально через десяток шагов я разглядел в тумане дерево, в которое угодила пуля из штуцера.
– Хороший стрелок, лучший из нас? – усмехнулся Геловани. – Пожалуй, так и есть. Вы хотя бы подстрелили осину, Владимир – а я и вовсе промазал.
– Может, и нет. – Я уперся прикладом в землю и опустился на одно колено. – Поглядите, ваше сиятельство.
Кровь… точнее то, что ее заменяет у незваных гостей из Прорывов. Лишь небольшой сгусток на прошлогодней слежавшейся листве – скорее всего, пуля прошла вскользь, едва зацепив мохнатую шкуру. Или попал Геловани из винтовки: поймай леший заряд из штуцера – измазал бы жижей все вокруг… да и вряд ли смог бы удрать так быстро.
– Вот здесь еще. – Дельвиг указал винчестером на землю в нескольких шагах. – Мы его ранили!
И теперь могли идти по следу: разглядеть темные капли было не так уж и просто, но ветер дул в нашу сторону, и я бы почуял лешего, даже будь он цел и невредим. А уж его «кровь» воняла так, что передо мной в тумане словно развернули что-то вроде невидимого коврика, который вился между деревьев, уходя в сторону шоссе, по которому мы с Захаром приехали.
– Не беги так, гимназист! Ты уверен, что мы?..
Я изрядно оторвался от своих спутников, и последние слова Дельвига потонули в хрусте веток и натужном пыхтении за спиной. Остальные, конечно же, не могли видеть и чувствовать то же, что и я, – поэтому едва за мной поспевали. На мгновение даже захотелось от них удрать… а то и вовсе снять одежду и перекинуться, сменив неуклюжее и медлительное человеческое тело на то, что куда лучше годилось для беготни по лесу.
Охота пьянила, и хищник рвался наружу с утроенной силой, загоняя добычу, но я не давал ему воли. На полноценную трансформацию меня могло и не хватить. Да и вряд ли звериная форма уже набрала достаточно сил, чтобы сцепиться один на один с трехметровой зеленой гориллой с полной пастью острых зубов.
Интересно, что бы подумал его преподобие капеллан, вздумай я раздеться догола, встать на четвереньки и обрасти густой серой шерстью?
– Он свернул… к дороге, кажется. – Геловани ускорил шаг, догоняя меня. – Если леший заберется в усадьбу…
– Не заберется. Ему просто здесь не пройти – впереди церковь.
Дельвиг поднял руку вверх, и через несколько мгновений я все-таки смог разглядеть проступающий в тумане островерхий силуэт: крест, и чуть ниже – колючий готический шпиль. Мы действительно подобрались к храму почти вплотную.
– Святая земля… – пробормотал за моей спиной Вольский. – Нечисти туда дороги нет.
– Именно так, Петр Николаевич. – Дельвиг молодецки закинул винчестер на плечо. – А вот мы, пожалуй, немного срежем.
