Вандор Хельга
Таинственный зов севера
От автора
Те, кому довелось жить на Севере, утверждают, что он манит к себе. Да, там холодно, неуютно и дико. И, тем не менее, Север навсегда поселится в вашей душе, если вы хоть раз побываете там.
Далеко от цивилизации, в диких и труднодоступных северных местах, кое-где на земле до сих пор ещё виднеются сакральные спирали, выложенные из камней. Одни из них скрылись в травах, мхах и стланниках, другие так и лежат поверх каменистых тундр, каждый раз вызывая у неравнодушных и любознательных людей неизменные вопросы: что это за сооружения? Кто их создал? Когда? Для чего?..
Но Земля тщательно скрывает свои тайны, которых у неё предостаточно.
Зачем алчному вандалу, коим является человек современный, открывать сакральные знания?.. Зачем ему знать, что грань, разделяющая Миры, хрупка, непрочна, и разрушить её может даже, как образно выразился один человек разумный, взмах крыльев бабочки? И уж вовсе не нужно знать современному человечеству то, что разница между Мирами заключается лишь в скорости их вибраций, но отнюдь не в пространственных координатах…
Глава 1
Над густой темнохвойной тайгой вздымался в бирюзу летнего северного неба сглаженный горный хребет. Непролазные леса подступали к его подножью с юга но, карабкаясь по склонам, основательно редели, после чего их сменял курумник – каменистая осыпь. К северу горный хребет сменяли обширные болота, поросшие чахлыми редкими осинками; луга, покрытые сетью многочисленных ручьев и рек; синие озёра; а далее тянулись каменистые тундры и скрывались в синем мареве.
Дикие безлюдные края… Казалось, природа здесь торжественно застыла, навсегда вернув себе былое превосходство над людской суетой. Да, было и здесь, в северных широтах, такое время, когда некие энтузиасты, вдохновившись идеей разрушить весь мир до основанья, самозабвенно уничтожали многолетние родовые устои. Последовавший за этим прогресс и подъём экономики можно было бы приветствовать, но, видимо, энтузиасты чего-то не учли: свидетельством тому стали вначале заброшенные усадьбы, а затем – целые деревни и посёлки.
Впрочем, природе не было никакого дела до суетного мира людей. Как было во все времена и на всех землях, она стремилась восстановить жизнь на испоганенных цивилизацией территориях. Вот и сейчас, лишь только сошли снега, потянулись ввысь, к сдержанному северному солнцу мхи, травы, кустарники. А затем расцвели тундры – внезапно и буйно. Каждая травинка торопилась согреть в солнечных лучах своё главное украшение – цвет, а затем взрастить плоды – продолжение своего существования. Жизнь торжествовала, и никакой цивилизации её не уничтожить!..
Сегодня это дикое безлюдье было нарушено миловидной светловолосой девушкой. Она вышла из леса к южному подножью горы и быстро вскарабкалась по курумнику наверх, на скалистое плато.
Это была Вьокко – юная дочь нойда Юхани, тоненькая, высокая и сероглазая. На ней было платье из белого сукна, искусно расшитое бисером и тесьмой; таким же образом был расшит и пояс, подчёркивающий гибкую тонкую талию северной красавицы; и каньги – изящные короткие сапожки с загнутыми носами.
Девушка всякий раз поднималась на эту вершину, прежде чем отправиться за ягодами вон на те обширные болота. Приходила Вьокко сюда специально, чтобы оставить угощение священным древним силам, живущим в сейде. Так во все времена поступали саами, и так будет впредь.
Она подошла к сейду – огромному валуну. Опираясь одной стороной на три небольших камня, он, непонятно каким чудом, сохранял равновесие. У рационального человека это обстоятельство вызвало бы недоумение, поскольку эти три камня находились с одной стороны сейда и, следовательно, никак не могли служить прочным основанием. Но для саами вопросов никогда не возникало – обычный сейд, Летящий камень – что тут особенного?..
Положив на валун узелок с нехитрым угощением, наскоро пробормотав слова благодарности священным силам, девушка затем отошла в сторону, к своей карсикко – молодой ели. Эта ель была посажена нойдом Юхани в тот самый год, когда Ирене – его жена и мать Вьокко – ушла в мир, где нет печали.
Нижние ветви ели были срублены, а на месте одной из них образовалось небольшое углубление. Вьокко погладила шероховатый ствол, прижалась к нему щекой и закрыла глаза. Карсикко была тёплой и доброй. «Как мама. Она сказала, что всегда будет рядом. Может, душа её и сейчас здесь, в этой карсикко?..»
Впрочем, молодость недолго лелеет печаль. Вьокко отошла от ели и направилась к северному краю плато. Там она остановилась, жадно вглядываясь в открывшиеся просторы, завораживающие своим величием. Здесь девушка всегда чувствовала некий предел, зыбкую грань между жизнью настоящей и будущей, скрывающейся где-то там, за горизонтом, и отсюда кажущейся безоблачной, как вот это ясное северное небо. Привычный с детства сумрачный мир тайги здесь отступал, открывая голубоватые дали, над которыми ей всегда хотелось парить в вышине!
Вьокко отошла от края горы, раскинула руки и, подставив улыбающееся лицо спокойному солнцу, закружилась на каменистом плато. Светлые волосы девушки подхватил лёгкий ветерок, и она тихонько засмеялась. Лёгкое и радостное ощущение, переполняющее её сейчас, можно было сравнить со свободным парением птицы в поднебесье. Может, такая особенность была у этого священного места – вызывать подобные чувства? Во всяком случае, Вьокко кружилась вот так всегда, сколько помнила себя – с самого детства…
В какой-то момент она вдруг отчётливо ощутила чьё-то присутствие.
Ничем не выдав своего осведомления, Вьокко прислушалась к своим ощущениям – так учили её родители. Некто опасности не представлял – это первое, на что она попыталась почувствовать ответ. Именно так – почувствовать ответ.
Второе – это был не зверь.
Человек?!.. Здесь?!.. Вьокко осмотрелась: она по-прежнему была одна. Но человек находился где-то неподалеку – она это ощущала совершенно явственно! Похоже, он находится вон там, у сейда…
– Эй, – окликнула девушка, – выходи!.. Ну выходи же!..
В самом деле, несколько мгновений спустя, из-за сейда показался юноша. Он был светловолос и светлоглаз, как и Вьокко, да и возраста примерно такого же, однако было в его облике что-то необычное, нездешнее… Может, это из-за его странной одежды из какого-то серебристого тонкого материала?
Юноша не двинулся к ней навстречу, а нерешительно стоял там же, за сейдом.
– Ты кто? – одновременно спросили они оба и так же одновременно рассмеялись, словно были сто лет знакомы.
– Я Вьокко.
– А я Ульяс.
Несмотря на появившуюся между ними непринуждённость, Ульяс продолжал оставаться на том же самом месте. Вьокко не обратила внимания на эту его странность и, приблизившись к сейду, сделала пару шагов вправо – к Ульясу.
Тот отступил на столько же шагов – влево, за сейд.
Вьокко остановилась, удивлённая:
– Ты что – боишься меня?..
Юноша покачал головой. На его лице отобразилось смешение чувств.
– Это не то, что ты думаешь…
– А ты знаешь, что я думаю? – улыбнулась она.
Ульяс повёл плечами, и Вьокко вообще стало весело. В школе-интернате, где она училась в детстве, девочки дразнили её чухонкой, а мальчишек она вообще избегала. Дети часто бывают жестоки. Но чтобы взрослый парень боялся её?..
– Почему ты прячешься?
Вьокко сделала ещё несколько шагов вправо, Ульяс – столько же влево.
Вьокко остановилась в недоумении – что-то было не так. Во-первых, откуда он взялся здесь, где до ближайшего жилья – не один десяток километров?.. Во-вторых, он не был ни местным жителем – саами, ни каким-нибудь геологом, туристом или прочим людом, изредка забредавшим сюда раз в несколько лет…
Нужно было что-то предпринять! Не ходить же им целый день вокруг сейда!
Вьокко любила побегать на открытых пространствах за куропатками, просто так, ради забавы, ведь друзей у неё здесь не было. Вот и сейчас она, словно упреждая взлёт птицы, сделала вначале резкий обманный бросок тела влево, затем прыжок вправо и…
И ничего не случилось! Она просто и легко поймала этого странного Ульяса за руку и воскликнула:
– Попался!
На что тот отреагировал взглядом, полным замешательства и смятения.
«Что я наделал! Я не должен был показываться ей, мне нужно было скрыться! Ведь люди Верхнего Мира теряют свою жизненную силу при контакте с нами! А теперь эта девушка должна будет либо уйти со мной, либо погибнуть здесь – другого выбора у неё просто нет…»
Вместе с тем, от прикосновения девичьей руки юношу охватило новое неведомое чувство. Он не смог бы его описать словами… Видимо, это её жизненная сила струилась, переходя в него, заставляя сердце забиться гулкими толчками. Ульясу нестерпимо захотелось прижать Вьокко к себе и навсегда увести из этого злобного мира! Она была такая красивая… Под платьем из тонкого белого сукна угадывались безупречные формы её сильного и стройного тела. От быстрого движения щеки девушки разрумянились. Вот она улыбнулась, и на них появились милые ямочки…
Но разве такое возможно: привести домой девушку из Верхнего Мира?..
Пока юноша раздумывал, Вьокко, притихшая, словно маленький чуткий зверёк, тоже прислушивалась к себе и к нему. Ульяс очень понравился ей! Выросшая среди природы, с детства воспринимая её естественные законы развития и размножения, Вьокко не была подвержена ни ложной стыдливости, ни ханжеству. Для неё сейчас всё было предельно просто и понятно: это он, мой суженый, моя любовь!
Не дождавшись, когда тот осмелеет, она просто и бесхитростно прижалась к парню. И почувствовала себя самой счастливой в мире! Да и Ульяс, отбросив, наконец, свои сомнения, обнял доверчиво прильнувшую к нему девушку – сначала несмело и осторожно, затем властно, по-мужски. К его огромной радости, она подчинилась, ответив на его ласку! Закрыв глаза, с замиранием сердца он отыскал её горячие губы и припал к ним, как к живительному роднику, затем поцеловал её пахнущие хвоей волосы… И, наконец, осмелился задать девушке вопрос, может, и преждевременный при других обстоятельствах, но абсолютно необходимый сейчас:
– Пойдёшь за меня?..
Он обречённо ждал ответа. Он знал, что случится с ней, потерявшей свою жизненную силу, если она не согласится уйти с ним: Вьокко просто умрёт в короткий срок, не исполнив своего жизненного предназначения. И он до конца своих дней будет обречён жить с непоправимым чувством своей вины, ведь невозможно быть счастливым, забрав чью-то жизнь!
– Пойду, – легко ответила она.
Ульяс ласково погладил её доверчивое лицо. Но пойдёшь ли ты, узнав, куда нам придётся идти?..
– Вот только отец… – в голосе девушки прозвучало сомнение.
– Разве он не мечтает выдать тебя замуж?
– Да, но… Что мне ему рассказать о тебе? Кто ты, из какого рода?..
Ульяс помедлил с ответом. Он ждал этого вопроса и боялся его.
– Мой род живёт далеко, очень далеко отсюда, – уклончиво ответил он. – Все мои родственники – достойные люди. А со здешними жителями мы не пересекаемся. Но ведь и вы с отцом не стремитесь к общению с ними, не так ли?
Вьокко кивнула. С тех пор, как отец с матерью забрали её из школы-интерната, прошло уже шесть лет, и за это время она могла по пальцам пересчитать редкие встречи с другими людьми. Все они были местными жителями, саами, и приходили к её отцу, нойду Юхани, только по насущным вопросам. Что же касается пришлых представителей власти, то ещё не было случая, чтобы кто-то из саами показали им дорогу в жилище нойда, спрятанное в дремучей лесной чащобе. Он сам появлялся и выходил к ним, если было необходимо.
Ульяс выпустил девушку из объятий и отошёл в сторону. Сейчас. Я должен рассказать ей. Она должна знать всё.
– Я из рода сирти…
Он хотел уточнить, слышала ли она о сирти, но это уже было излишне: девушка вздрогнула, и ужас отразился на её лице.
– Сирти?!.. «Сирти! Так вот почему у него такой странный выговор! Говорят, когда-то они жили рядом с нами, прежде чем уйти в подземелья…»
Сердце юноши упало. Вот и всё. Она останется здесь и погибнет. И всё это из-за моей прихоти. Я не должен был показываться ей на глаза. А тем более – прикасаться к ней!..
– У нас светлый, красочный Мир, – заговорил он ровно, пытаясь не показать своего отчаяния. – Мой народ живёт там счастливо, никому не причиняя зла. Но, конечно же, вот таких просторов, как здесь, у нас нет.
Они оба, не сговариваясь, взглянули на сдержанную северную красоту покатых гор, тянущихся за болотом до самого горизонта и сливающихся с ним в синеватой дымке. Как ни странно, но именно эта пустынная бесконечность каким-то непостижимым образом объединила их сейчас. Настолько, что руки юноши и девушки робко потянулись друг к другу и прижались, чуть вздрагивая… И это прикосновение, лёгкое, как крылья бабочки, внезапно что-то изменило вокруг – даже сейд запел! Это была нежная трогательная мелодия свирели… Неважно, как объясняют эти звуки учёные – колебанием воздуха или чем-то ещё. Ульяс же и Вьокко, бесхитростные в своих первых чувствах, сразу поняли – это сами сакральные силы благословляют их союз!..
– А… А как же вы там живёте без солнца, в темноте? – повернулась к нему лицо Вьокко.
– Это сейчас у вас здесь светло, а потом вы полгода живёте в темноте. А у нас всегда светят агники, это такие маленькие солнышки, их много.
– У нас ночью светят луна и звёзды, а ещё бывают полярные сияния, тогда тоже много света, – сказала Вьокко, и тут же добавила безо всякого перехода: – Я пойду за тобой. Жена всегда уходит в Мир мужа – так говорила моя мама. Она тоже так поступила.
Ульяс, не веря своим ушам, осторожно повернул голову и всмотрелся в лицо девушки.
– Ты… Согласна уйти со мной в Подземный Мир?!.. Вот так, сразу?…
– Да, – на её лице была бесхитростная улыбка. – Вот только отец… Не говори ему, что ты из рода сирти, хорошо? И я не скажу.
Вместо ответа Ульяс прижал девушку к себе и осыпал нежными поцелуями. О том, что ему придётся уговаривать ещё и своих родителей, он сейчас не думал. Чудесная радостная жизнь открывала перед ними свои перспективы!
– Хорошо, моя любимая, моё счастье, отцу мы не скажем. А маме?
На лицо Вьокко набежала тень.
– У меня нет мамы. Когда мне было десять лет, я сильно заболела. Тогда мама забрала себе мою болезнь и ушла с ней в мир предков. Но она сказала мне, что всегда будет рядом.
Ульяс стоял, бережно обнимая Вьокко и вдыхая запах её волос. Ему было очень жаль её, но что же делать – законы природы везде одинаковы: старое отмирает, новое зарождается.
Вьокко высвободилась из его объятий.
– Мы пойдём к отцу сейчас?
– Нет, – покачал головой Ульяс, – не сейчас. Ты не спеши с ответом, ведь это – на всю жизнь. Я обязательно приду к вам – просить благословения у твоего отца, и тогда, если ты не передумаешь, мы уйдём вместе.
– Скоро?
– Скоро. А сейчас иди.
– А ты?
– И я уйду, но после тебя.
– Хитрый какой, – звонко рассмеялась Вьокко, – боишься, что увижу вход в Подземный Мир? Он под этим сейдом, да? Но как же ты поднимаешь камень – он ведь такой тяжёлый!
– Я пока не могу тебе всё рассказать.
– Ладно, – легко согласилась Вьокко, – до встречи!
Они подошли к краю горы. Вьокко ещё раз обняла парня, и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его. А затем стала легко спускаться вниз по каменной осыпи. Некоторое время Ульяс наблюдал, как её ладная фигурка в светлом платье мелькала на курумнике. Ещё через несколько минут девушка стала отдаляться в сторону заросшего мягким мхом болота.
Тогда Ульяс вернулся к сейду и начертал на нем какие-то знаки. Спустя мгновение камень посветлел и стал прозрачным. Ульяс прошёл прямо в него, при этом прозрачность всколыхнулась, подобно толще воды в озере. А ещё через мгновение сейд восстановил свой первоначальный вид.
Вьокко оглянулась, но на вершине горы уже никого не было.
Глава 2
Михаил Шуляк, высокий блондин спортивного телосложения, студент географического факультета, сидя на корточках посередине своей комнаты, неторопливо и привычно складывал в походный рюкзак необходимые вещи. Ещё на первом курсе Михаил, будучи в то время не самым выдающимся, но уже довольно опытным альпинистом, впервые попробовал себя в новом качестве – альпиниста-спелеолога в составе исследовательской группы самого Арутюняна, заведующего кафедрой географического факультета. Первая же экспедиция в Воронью пещеру настолько поразила его, что Михаил сразу и безоговорочно ударился в спелеологию.
И вот сейчас четвертый курс университета был успешно завершён, экзамены сданы. Наступивший летний сезон Михаил собирался провести в Хибинах, в компании таких же, как и он сам, друзей-бродяг, за плечами которых было великое множество туристских троп могучей и необъятной Родины. Цель похода для всех была обозначена как познавательно-спортивная, хотя сам Михаил и его ближайшие помощники надеялись, что им удастся приоткрыть некоторые тайны Севера…
Вскоре всё снаряжение, от носков до беседочного карабина, было уложено. На столе осталась лежать только карта предстоящего маршрута. Не далее, как вчера, над ней до хрипоты спорила троица – Веня, Ваня и сам Михаил – «мозговое ядро» предстоящей экспедиции:
– А я говорю – сюда, к Сейдозеру! – горячился Веня, худощавый подвижный брюнет невысокого роста, тыча в карту пальцем. – Здесь была экспедиция Барченко, здесь и нужно искать таинственный подземный вход!
– Остынь, живчик, – густо басил ему в ответ Иван, внешность и неторопливые движения которого выдавали в нём помора, – там уже столько исследователей было – тьма, да только никто ничего не отыскал. Зачем зря терять время? Я предлагаю идти вот по этому маршруту, через болота, сюда. Здесь находится лабиринт, вавилон, по-местному – очень интересная и загадочная штука! Мне о нём рассказал один знакомый турист.
– Врёт твой знакомый! Все лабиринты находятся на Соловках!
– А вот и нет. Просто местные жители почему-то никому о них не рассказывают…
Их спор прекратил Михаил.
– Значит, так, – подвёл он итог прениям. – Вот этот маршрут, к Сейдозеру – основной, а этот, к лабиринту – запасной. Пойдём по основному маршруту, ну, а если что-то пойдёт не так – отправимся на запасной.
Такой вариант понравился Вене, но не Ване.
– А почему не наоборот? – хмуро спросил он, понимая, что уступать придётся ему.
– Потому что я уже созвонился с проводником и обрисовал ему в общих чертах основной маршрут.
Но было кое-что, о чём Михаил умолчал: он не стал уточнять конечной цели маршрута, поскольку проводник Вейо был саам, а Сейдозеро, к которому направлялись студенты, саами считали сакральным. Возможно, Вейо откажется вести их к священному озеру. Впрочем, может и согласится: Вейо человек образованный, а на дворе двадцатый век.
Михаил сходил на кухню, достал из холодильника бутылку пива и налил его в стакан. Затем присел к столу и, развернув карту, углубился в её изучение. Неожиданно раздавшийся звонок телефона заставил его вздрогнуть от неожиданности. Рука парня дрогнула, и пиво хлюпнуло ему на футболку.
– Чёрт… – пробормотал он в трубку.
– Ты чего ругаешься? – удивился в трубку Юрий Станчив, друг Михаила.
– Да пиво разлил, балда, – с досадой на себя ответил Михаил.
– А… К тебе можно? Я тут сюрприз приготовил.
– Да? Ну, заходи.
От соседнего дома, в котором проживал Юрий, было пять минут ходу, и вскоре он уже звонил в дверь.
– Вот, – едва переступив порог, протянул Юрий другу новенькое переговорное устройство, – это переговорник, специально для тебя усовершенствовал. Бери, не пожалеешь. Я тут на порядок усилил сигнал за счёт…
– Давай только без теории и сопромата, – поморщился Миша, – ты же знаешь, я топтун, а не головастик… Сигнал, говоришь, усилил?
– Именно. Возьми, не пожалеешь.
– Ну ладно, спасибо, – Михаил с благодарностью взял переговорник и положил его на рюкзак сверху. – Хорошая экипировка – на вес золота. Идём, пивком угощу.
Парни уселись на кухне за небольшим столом, на который Михаил выставил пару стаканов и две бутылки холодного пива – для себя и для друга.
– Уже собрался? – поинтересовался Юрий, окидывая взглядом торжественно стоящий посередине комнаты рюкзак.
– Да, вечером поезд. Ну, а ты как? Договорился на счёт своего участия в археологической экспедиции?
– Отказался, – легко ответил Юрий, и Михаил от удивления вытаращил глаза.
– Да ну?.. Не может быть! Ты же так этого добивался… А как же твоё изобретение?
– Разбилось изобретение, – так же, легко, ответил Юрий и уточнил: – твой кристалл разбился.
Михаил изумился ещё больше – не столько тому, что кристалл разбился, а той лёгкости, с которой его друг отвечал.
– Ну и дела… – присвистнул он. – Так ты пришёл просить для своего индикатора другой кристалл? Но у меня больше такого нет…
Великолепный образец кристалла горного хрусталя, являющийся, так сказать, сердцем прибора, был подарен Михаилу одним алтайским шаманом в знак благодарности за спасённого из лавины сына. Камень был сакральным, то есть, использовался в каких-то туземных обрядах – так объяснил Миша. Но у Юрия он выступил в другой роли – стал основой сверхчувствительного индикатора.
– Нет, не надо, – ответил Юрий. Затем, немного помолчав, добавил: – Миха, ты только не смейся, но сегодня, после того, как…Словом, во мне что-то теперь усиленно противится этой затее – проникновению в мир сверхслабых физических взаимодействий. Я и раньше-то сомневался, а теперь вообще…
– А что произошло? – Михаил допил остатки пива. – Ты ведь был просто одержим идеей создания своего индикатора.
– Сам не понимаю, – пожал плечами Юрий. – Позавчера ночью проснулся, показалось, кто-то стучит в окно.
– На седьмом-то этаже? – хмыкнул друг.
– Вот и я о том… Ну, конечно же, понял что это просто приснилось. Вот только после этого случая словно кто-то в башке засел и долдонит: не лезь, не лезь… А после того, как Марьяна грохнула кристалл…
– Марьяна? Кто это?
– Да так, родственница маминого знакомого, профессора археологии, того самого, который пообещал взять меня в экспедицию. Заходили они к нам вчера в гости.
– Ага, – понимающе кивнул Миша, – и эта барышня от одного взгляда на тебя, не справившись со своими чувствами, кокнула прибор. Так?
– Чепуху несёшь, – передёрнул плечами Юрий. – Но результат верный.
Михаил потянулся к холодильнику и достал ещё бутылку пива.
– И что теперь ты собираешься делать?
– Да так, мыслей много всяких, но пока ничего конкретного, – пожал плечами Юрий. – Тебе вот завидую – у тебя всё просто…
– Мне? – изумившись, Михаил даже поперхнулся. – Да ведь это же тебе все на курсе завидуют – как же, светило науки!
– Наука, конечно же… – протянул в раздумье Юрий. – Меня вот на днях в НИИ ядерных исследований приглашали, сказали, что после защиты диплома возьмут к себе.
– Вот видишь. А я что? Ну, буду простым учителем географии в обычной школе.
– А может, мне тоже пойти в школу?
– Тебе?.. – вытаращил глаза Миша. – Учить балбесов? Юрка, ты что – умом двинулся? С твоей-то головой…
Юрий крутил пустую бутылку по столу.
– Но ты же вот собираешься работать учителем.
– Сравнил тоже, – хмыкнул его друг. – Честно говоря, я и сам в последнее время думаю: может, мне переквалифицироваться в инструктора-спелеолога?..
– Кстати, Миха, я давно хотел тебя спросить: а почему ты переключился с альпинизма на спелеологию? Как там у Высоцкого: весь мир на ладони, ты счастлив и нем… А ты – под землю…
– Ага, – весело подтвердил Михаил, – под землю, в грязь! И это – после сверкающих белоснежных вершин! Можешь представить?
– Представить – да, а вот понять… Наверное, под землёй легче?
– Легче? – расхохотался его собеседник. – Да ты хоть представляешь себе, каково это – протиснуться сквозь шкуродёр? Или долдонить дятлом завал? Я уже не говорю об опасности обвалов, обрывов крепления… А, что тебе говорить, «чайнику», – он махнул рукой. – Нужно хоть раз самому побывать под землёй, чтобы хоть что-то понять.
– Да? – Юрий задумался, склонив голову набок. – А ведь ты прав, дружище. В этом что-то есть… Слушай, Миха, возьми меня с собой!
– Да ты что!.. – в очередной раз изумился тот.
– А что такого? Ты напиши мне, что нужно, я сейчас сгоняю по магазинам, подкуплю… И отправлюсь в экспедицию с вами, а не с археологами… У меня ведь рюкзак тоже почти собран!
– Юрка, нет, ты ей-богу двинулся. – Михаил от удивления откинулся на спинку стула. – Ты что же, думаешь, поход в пещеру – это прогулка?
– Не прогулка, я понимаю. А что, у вас все "бывалые"?
– Да нет, есть два "чайника".
– Ну так я буду третьим. Идёт?
– Как у тебя всё просто!
– А что такого?
– Если ты всерьёз, то начинать нужно с простых маршрутов. Хотя… – Михаил немного поразмыслил. – Давай так. Вечером я уезжаю с ребятами на Хибины – без тебя, конечно же. Когда вернусь – так и быть, свожу тебя по какому-нибудь маршруту здесь, поблизости. Если не передумаешь.
– Окей, договорились.
– Только не вздумай ничего без меня приобретать, особенно из снаряжения, понял? В продаже полно халтуры, а в походе это может стоить жизни…
Поговорив ещё немного, ребята расстались.
Юрий пошёл к себе домой, а Михаил, стоя на балконе и наблюдая за ним, размышлял о том, сколь загадочна штука – человеческое сознание. А гениальность – вообще непостижимое явление. Откуда она у Юрия? Родители обычные, мать – медсестра, отец – инженер. Вот с ним, Михаилом, всё гораздо проще: родители – геологи по призванию, и кто же у них должен был появиться на свет, как не такой же, как и они, законченный бродяга…
Михаил улыбнулся, вспомнив реакцию родителей, узнавших, что сын собирается после школы идти по их стопам – поступать на геологический.
– Да ты хоть представляешь – что такое геология, эта древнейшая на земле профессия? – возмущалась мать.
– Знаю: «умом и молотком, глазами и ногами…»
– Вот-вот! Грязь, сапоги, комары, бездорожье, а в рюкзаке за спиной – камни…
– Ма, ты ещё забыла – костры, романтика и дороги, дороги…
– Сын, романтика быстро развеется! Ни одна женщина не захочет такого мужа…
– И не надо…
– Молчи, глупый! Это тебе сейчас не надо…
В конце концов, после долгих уговоров стороны пришли к компромиссному решению: Михаил поступает в университет, но не на геологический, а на географический факультет. Мать радовалась своей маленькой победе и втайне надеялась, что с годами романтика сына развеется, однако пока Михаил оставался таким же бродягой, как и его родители.
