Варвара Еналь
Подземные корабли
Глава 2
Мэй. Каждый Всадник умеет работать с Живым металлом
1
Остров изменился. Теперь он казался холодным, темным и подозрительным. Его густые заросли, высоченные деревья и отвесные скалы уже не манили с прежним гостеприимством. Остров был полон темноты. Она таилась везде, и даже старательный костер не мог разогнать тени.
Пока сидели у костра, пока рассуждали о том, что же теперь делать, Мэй еще удавалось отогнать страхи. Но едва она увидела избитое лицо отца на полупрозрачном экране, увидела рассеченную бровь и кровь, заливавшую правый глаз, – вся храбрость улетучилась.
Отец всегда означал безопасность и стабильность. Он заботился и поддерживал, он мог найти выход и справиться с любой бедой. И вот сейчас беда поглотила его самого.
И Мэй ничем не могла ему помочь, она была бессильна!
А Люк был хмур и молчалив. Он тяжело опирался на плечо Мэй и скупыми, отрывистыми словами договаривался об обмене. И это немного утешало. Возможно, отец уцелеет. Возможно, они спасут его.
Но какой ценой?
Мэй запретила себе думать об этом, но мысли все равно лезли. Ползли, как безногие черви зимонааки.
Мара ведь действительно воспользуется ключами и возродит всех своих дурацких роботов. Что тогда делать? Где спасаться? Несколько десятков летающих роботов-змей, так называемых Гадин, нападающих на Города, – это ужас. Ужас, от которого нет спасения.
И если первую Гадину удалось уничтожить ценой жизни Енси, то кто остановит остальных?
И можно было только догадываться, какие еще машины дремлют в глубине остальных серверов.
Тесная палатка не спасала от холода, потому Мэй прижалась к теплому боку Люка, положила голову ему на плечо и старалась уснуть. Она хотела выкинуть из головы жуткие мысли, но ничего не получалось.
Будущее для них всех просто не существовало. И если завтра они спасут Гайноша, то милый островок уже не сможет укрыть от вездесущих роботов. Где они найдут пристанище? Как смогут одолеть воинствующие машины?
А Люк между тем уснул довольно быстро, и его ровное дыхание да шум дождя теперь создавали еле уловимый уют, скрашивающий скромную палатку.
И вот едва Мэй погрузилась в благодатную сонливость, в которой не было безнадежных мыслей, как резкий крик прервал дремоту. Кричал Люк.
Он подскочил, тяжело дыша, пробормотал что-то про вошей и матерей и схватился за раненую руку.
– Люк, ты чего? – поднялась Мэй.
Дождь все еще стучал по крыше палатки, где-то рядом заворочался Ник, что-то пробормотал и снова затих.
– Приснилась какая-то ерунда, – проговорил Люк и медленно улегся.
Он был горячим, как печка.
– У тебя, наверное, температура, – сказала ему Мэй, и тревога снова сжала внутренности металлическими тисками. А вдруг у Люка та самая песчаная лихорадка, что была у отца? А лекарства, которые они своровали в Городе, давно уже закончились…
– Обними меня, Мэй, – прошептал Люк. – Покрепче обними.
– Что тебе приснилось?
Люк вздохнул и промолчал.
– Ты не хочешь мне рассказать? – не унималась Мэй.
– Утром. Давай все утром. Прижмись ко мне, и ты согреешься.
– Тебя самого трясет от холода. Вот бы сюда хоть одно одеяло…
Все шкуры, что у них были, пришлось постелить на срубленные ветви деревьев, которыми покрыли пол палатки. Лежать на таком ложе было мягко и удобно, но зато укрыться не получилось, не хватило шкур.
– Завтра раздобудем одеяло. Завтра все у нас будет… – пробормотал Люк, погружаясь в сон.
А Мэй снова не могла уснуть. Теперь ее одолевал страх, и стоило закрыть глаза, как виделось мертвое лицо Инака, кровь, смешивающаяся с Живым металлом в источнике, искаженное страхом лицо Ника и чудились жуткие слова, выкрикиваемые сотнями глоток.
Боги! Месть!
2
Утро выдалось мокрым и зябким. Едва серый рассвет выполз из-под верхушек скал, как Мэй проснулась. Тепло спящего Люка хорошо согревало, но пальцы ног все равно мерзли. Ее льёсы, пристроенные в углу палатки, оказались все еще влажными после дождя, но смены не было.
Натянув мягкую обувку, Мэй выбралась наружу, потянулась, разминая скованные после сна мышцы, подняла голову и посмотрела на затянутое облаками небо.
Что принесет им этот день? Чего ждать уже сегодня вечером?
Вздохнув, Мэй направилась к реке. Дорогу к ней она знала хорошо, потому шагала через лес, напролом, не отыскивая тропок, не огибая кустарник и заросли памельни- ^ ка. На берегу, забравшись подальше, к тому месту, где река делала поворот и деревья полностью закрывали русло, смыкая ветви над водой, она стянула с себя одежду и нырнула.
Прохладная вода прогнала остатки сна. Течение подхватило и увлекло, мягкий ил приятно холодил пятки, мелкие листочки еле заметно дрожали над самой головой. Все вокруг было привычным, родным и безопасным. И хотелось думать, что весь день будет таким: спокойным и добрым.
Хотелось думать, что нет никакой войны, никаких первичных ключей и вместо грозного Тхана на поляне лежит добрый и родной Енси.
При мысли о Енси Мэй чуть не заплакала. Она вспомнила маленького дракончика, который выбрался вчера из источника в Храме, и слишком остро ощутила потерю. Енси теперь принадлежит другим. А ведь эта машина была ее драконом!
Обратно Мэй шла протоптанной тропой, ведущей на большую поляну, где обычно жгли костры и где теперь лежал Тхан, – так было короче и быстрее. И, едва выбравшись из-под густых крон деревьев, она сразу же уперлась в толстый драконий хвост. Четыре костяных шипа, достающих почти до талии Мэй, и круглый металлический наконечник – вот что украшало хвост древнего дракона. Одного удара таким оружием было бы достаточно, чтобы развалить небольшой двухэтажный домик.
Хвост лежал в траве и время от времени беспокойно двигался. На черной чешуе вспыхивали крохотные голубые искры, а чуть выше, на спине дракона, более крупные чешуйки и вовсе сияли синими узорами, придавая дракону необыкновенное великолепие.
Хвост дернулся в сторону, примял траву, и Мэй увидела, как парочка потухших чешуек отделилась и упала на землю. На их месте уже появилась новая чешуя – видимо, таким образом дракон обновлял свое тело – выпитый накануне Живой металл позволял ему восстанавливаться.
В этом, скорее всего, и был секрет бессмертия роботов. Живой металл давал им вечную жизнь.
Мэй наклонилась, подняла гладенькую черную чешуйку, провела по ней пальцем, чувствуя холод потухшего Живого металла, а после повернулась и увидела Люка.
Люк не хромал, двигался ровно и довольно бойко для человека, который несколько часов назад не мог удержать равновесие. Он подвязал раненую руку платком и временами приседал, что-то выискивая в траве. Лохматый, хмурый, покрытый синяками и царапинами, ее Люк был все-таки жив и сейчас находился рядом.
Если бы еще удалось спасти отца!
– Холодное сейчас утро, – проговорила Мэй и увидела, как Люк снова что-то подобрал с земли.
– Мне нужны чешуйки Тхана, – быстро пояснил он.
– Зачем?
– Нам надо обмануть Мару. Сделаем для нее ложные ключи.
– Как сделаем? – не поняла Мэй.
– Увидишь. Собери для меня наиболее крупные чешуйки. Хорошо бы они еще немного светились – такие будут лучше всего. А дальше ты увидишь.
Задача совсем не сложная, чешуек с огромного дракона нападало предостаточно, осталось лишь собрать их и сложить в небольшой кожаный мешочек.
– Чем вы заняты? – полюбопытствовал дракон, уставившись на них хитрыми желтыми глазами.
– Хочу сделать ложные ключи для Мары из твоих чешуек, – пояснил Люк.
– Умеешь работать с Живым металлом? – поинтересовался Тхан.
– Думаю, что ключи сделать смогу, это не сложно.
Когда мешочек оказался полным, повернули к стоянке, туда, где уже потрескивал костер, разведенный на старом кострище.
Люк не объяснял, как будет изготавливать поддельные ключи, не рассказывал, как собирается их менять. Его молчаливая сосредоточенность и хмурая решимость отбивали всякое желание задавать вопросы. Потому Мэй лишь послушно собирала топливо для костра и так же послушно отмывала от каши большой железный казанок с закопченным днищем.
Казанок этот назывался островным, потому что сберегался в мелкой пещерке вместе с вытертыми шкурами и парочкой подушек, так, на всякий случай. Про запас, как поясняла хозяйственная Тигаки. Им не пользовались, лишь складывали в него мешочки с мукой, зерном, бобами и приправами. Обычно, когда ночевали на острове, еду привозили с собой – немного лепешек, мясо и кувшин с кинелем.
Но этим утром островной казанок наконец-то оказался востребованным. Мама Еника сварила в нем кашу, щедро насыпав в нее приправы, а после Люк попросил как следует его отмыть, не поясняя, для чего.
Впрочем, пояснять и не надо было. Мэй догадывалась, что драконьи чешуйки будут расплавлены, а после им следует придать форму ключей. И тогда они вполне сойдут за настоящие, если, конечно, к ним особо не приглядываться.
Трудились целый день. Сначала Люк вырезал из дерева небольшие формочки – емкости, повторяющие форму восьми первичных ключей. Твердая древесина – кусок сухой ветки, которую Люк подобрал в лесу – поддавалась медленно и тяжело, и с ней пришлось повозиться. Лишь после обеда восемь формочек были готовы.
Небо над головой весь день оставалось затянутым облаками, ветер то слабел, то принимался дуть с новой силой, и потому все семейство не отходило от двух высоких костров, горевших посередине поляны. Мальчишки наблюдали за работой Люка и давали бестолковые, но бойкие советы с видом бывалых воинов. Девчонки помогали матери печь лепешки.
Мяса не осталось ни кусочка, и Мэй понимала, что самое время проведать закрытых в пещерах мьёков. Привезти им воды и травы и, возможно, забить хотя бы одно животное. Это понимал и Люк, но он работал молча, с какой-то злой, яростной сосредоточенностью. И ему никто не мешал.
Тхан тоже наблюдал. Он так и пролежал на поляне целый день, лениво щурясь на огонь, медленно двигая огромным хвостом и время от времени кидая на Люка хитрый, умный взгляд.
Пообедали торопливо, запив лепешки водой из ближнего ручья. А после Люк кинул в казанок драконьи чешуйки и пристроил посудину над огнем, над горячим кругом камней, внутри которого пылали жаром угли.
– Попробуем, – тихо сказал он, присаживаясь на корточки.
Ник и Жак тут же устроились рядом, сложили руки на коленях и принялись ждать с таким деловым видом, что Мэй невольно улыбнулась, глядя на их сведенные над переносицей брови и лихорадочно блестевшие глаза.
Чешуйки в казане не торопились плавиться. Невысокий огонь под днищем бросал вверх белые искры, угли шипели и потрескивали, жар от костра нагревал камни и траву. Но чешуйки долго оставались целыми и ровными, как будто раскаленные стенки казанка не могли причинить им ни малейшего вреда.
– Что теперь? Когда они станут Живым металлом? – нетерпеливо спрашивал Ник и то и дело порывался сунуть в огонь ветки потолще. – На таком маленьком огне они точно не расплавятся…
– Надо иметь терпение, – устало приговаривал Люк и время от времени потирал раненое колено.
Рана его успела закрыться, но все равно иногда беспокоила.
– Так мы будем сидеть тут до самой ночи, а после до самого утра, и Мара убьет Гайноша, – не унимался Ник.
– Действительно, Люк, почему они не плавятся? Светило уже опустилось за края скал. Что ты будешь делать? – забеспокоился Жак.
Люк лишь выставил пятерню, продолжая наблюдать за костром.
Мэй чувствовала себя так, словно бы она потерялась во времени. Словно бы пропало прошлое и исчезло будущее, и вокруг осталась лишь неопределенность. Она недоверчиво наблюдала за драконьими чешуйками в котелке, чесала ладони, саднившие от множества собранных сухих сучьев, и бросала в небо тревожные взгляды.
Мэй боялась роботов, боялась Всадников и постоянно думала: а вдруг на них нападут? Вдруг найдут их скромное укрытие? Вдруг Мара догадается, где они находятся, вычислит по своим картам и обрушит на крохотный остров всю мощь своих металлических Всадников? Что тогда станется?
Защитит ли их Тхан или, распахнув огромные крылья, переметнется на сторону своей цивилизации? Ведь роботы-Всадники – это его братья…
Но вслух свои опасения Мэй не высказывала, не желала нагнетать обстановку и тревожить и без того взвинченных Жака и Ника, пугать девчонок.
Грустные размышления Мэй прервал победный вопль Ника.
– Ого! Они стали белыми! Совсем белыми!
Тигаки, Нгака, Ник и Жак тут же тесно обступили костер. Мальчишки аж рты пооткрывали от удивления. Но Люк тут же прервал их восхищение, решительно оттеснив всех от раскаленного котелка.
– Быстро ушли! Иначе получите палкой! Бегом!
Тигаки буркнула что-то о старших, которые воображают себя слишком умными, и взялась оттаскивать в стороны непокорных братьев.
– Тхан, добавь еще огонька. Тонкой струей, совсем чуть-чуть, под самое дно. Сможешь? – спросил Люк, и его лицо, склоненное над костром и освещенное ярко-оранжевыми отблесками, вдруг показалось строгим, суровым и жестким, точно статуя забытого бога Хамура, выточенная из цельного куска камня.
Мэй невольно залюбовалась Люком. Она видела его всяким: довольным, веселым, злым и даже яростным. Больным и уставшим. Но таким вот – поглощенным таинственным мастерством, погруженным в свои мысли и полностью увлеченным работой, – таким ей еще не доводилось его видеть.
Люк походил на древнего могущественного жреца, знающего старые, давно забытые секреты. Молчаливый, хмурый, покрытый царапинами и шрамами, с забинтованной рукой, он являл собой красочное зрелище. А когда взялся командовать Тханом, отдавая указания, то и вовсе показался Мэй прямо могущественным воином, которому подчиняются большие, страшные драконы.
Тхан тут же вытянул шею, и из его пасти показался четко направленный луч, только это был не огонь. Тхан умело направлял лазерный луч, нагревая дно казанка до нужной температуры.
Люк не удивился этой способности большого дракона. Он вдруг повернулся и позвал:
– Иди посмотри, Мэй. Вот так можно использовать Живой металл.
Мэй приблизилась и увидела, что все чешуйки внутри казанка расплавились и превратились в абсолютно белую массу, немного прозрачную, густую и тягучую. Масса не казалась горячей, но от самого казана буквально исходил жар.
Мэй отпрянула и вытерла лоб, стараясь убрать пот с лица.
– Он белого цвета, – пояснил Люк, – потому что это погибающий металл. Он уже отработал свое. Настоящая плазма всегда синяя или голубая. Но мы можем сделать из этого металла ключи. Они не будут обладать особенными свойствами, просто металлические штучки. Но Мару мы обманем.
– Она распознает подделку, – осторожно заметила Мэй.
Конечно, Мара может распознать подделку, едва возьмет в руки хоть один поддельный ключ. Ведь она может читать программы, она же робот. Это человека можно было бы обмануть таким фокусом, но не робота Мару!
– Нет. Потому что сверху будет лежать парочка настоящих ключей.
Мэй кинула на Люка удивленный взгляд, но спрашивать не стала. В этот момент Люк с помощью специальной деревянной рогатки, которую выточил до этого, подхватил казан под ушки и взялся выливать белую массу в приготовленные формы.
Хватило на все восемь ключей. Масса застывала прямо на глазах, и Люк, отбросив казан в сторону, проворно перевернул формы. На плоский камень с легким звоном посыпались квадратные и овальные кулончики, все еще продолжающие темнеть. И не успела Мэй глазом моргнуть, как перед ней оказались гладенькие черненькие ключи, сильно походившие внешне на оригинал.
– Как быстро они поменяли цвет, – заметила Мэй.
– Это погибающий металл, он быстро остывает. Его нельзя перегреть, иначе рассыплется в пыль, – пояснил Люк. – Мы раньше делали игрушки из такого металла. Мой отец делал и мне показывал. Несложная работа. Каждый Всадник умеет работать с Живым металлом.
3
Светило, которое днем время от времени выныривало из-под плотной пелены облаков, теперь успело скрыться за скалами и стремилось опуститься за кромку океана. И днем особенного тепла не было, а к вечеру ветер настолько окреп, что Мэй с удовольствием натянула на себя толстую безрукавку из оранжевого меха и даже надвинула капюшон на самый лоб.
Младшие девочки жались к костру, Ник и Жак рыскали в поисках сухого топлива на ночь. Еника торопливо вымешивала тесто.
Приближалось время для полета, но сначала надо было подкрепиться. Мама Еника настояла на том, чтобы Люк и Мэй съели хотя бы по паре свежих горячих лепешек.
– Это придаст вам сил, – коротко пояснила она.
Тигаки взялась помогать. Перевязав две растрепанные косы кожаным шнурком, чтобы не мешали, средняя сестренка Люка осторожно и неторопливо подсовывала плоский ровный камешек в самую середину раскаленных углей. Костер для приготовления пищи развели немного в стороне от того пламени, где Люк создавал свои ложные ключи. И теперь он прогорел до жарких углей, на которых вполне можно было напечь лепешек. Плоский камешек – гладенький, найденный в русле реки и идеально обточенный быстрыми водами – послужил вместо сковородки.
Тигаки склонялась над углями, и отсветы огня окрашивали ее кожу в оранжево-коричневый цвет, насыщенный красками ушедшего Светила, бегущих облаков и растущих на этом острове цветов. Худенькие, проворные пальчики сестренки Люка отлично справлялись с работой, и вот уже камень прочно устроился, окруженный углями, и Тигаки шлепнула на него первую лепешку. Воздух наполнился запахом мукокки и пряных трав. Внутри теста находились масляные семена одного из фруктов, растущих на острове. Фрукт не имел названия – в школах Города о нем не догадывались, – а здешние Всадники называли его «маслицем» из-за диковинных семян. Сам фрукт в пищу не годился изза неприятного вкуса, но его семена, достаточно жирные и мягкие, очень хорошо сочетались с зерновыми. И потому лепешки с семенами «маслица» получались вкусными и сытными.
Убедившись, что лепешка хорошо пропекается снизу и с боков, Тигаки убрала тыльной стороной ладони надоедливые пряди волос, выбившиеся из кос, улыбнулась сама себе, словно была довольна собственными трудами, и затянула песню, тщательно выводя мотив низким и сильным голосом.
Наше красное Светило закатилось на покой.
Землю мглою ночь накрыла, и за дальнею звездой
На цветущие поляны, где ручьев поющих звон,
Опустился гость незваный – огнедышащий дракон.
Медленный напев растянулся над кострами, травами и повис грустными нотами в сгущающихся сумерках.
Тхан повернул голову, прищурил желтые глаза и растянул пасть в странной, зловещей улыбке.
Шире неба его крылья, ярче звезд его глаза,
От огня его пылают горы, склоны и леса.
Берегись, дитя, дракона, в темноте он прилетит
И огнем дома наполнит, никого не пощадит…
Последнее мрачное предупреждение печальными звуками пронеслось над поляной, и наступила тишина. Замолчали младшие девочки-щебетуньи, умолкли вечно спорящие близнецы. Нахмурилась Еника.
– Чего это ты решила петь такие песни? – спросила она, пододвигая к костру большую глиняную миску с тестом.
Тигаки ничего не ответила.
– Не к добру такие песни перед полетом. Не пой больше, – коротко велела мама Еника и, выпрямившись, подняла лицо к небу.
– Храни нас всех Настоящая Мать, – добавила она.
Мэй почувствовала, как волосы на ее голове вдруг поднимаются дыбом от жутких предчувствий.
Действительно, зачем Тигаки вдруг спела эту песню? Странную, незнакомую, никогда не слыханную ранее песню? Смысл этих слов однозначен – драконы ужасны и их надо бояться.
Но разве Всадники боятся драконов? Разве они стали бы складывать песни о том, что железных машин надо остерегаться? Для них дракон – член семьи, чуть ли не родственник. Они любят своих драконов…
Люк дотронулся до руки Мэй и сказал, что им пора.
Лепешки были съедены, оружие прикреплено к поясам, ложные ключи сложены в кожаный мешочек.
Настоящие первичные ключи Люк тоже сложил в отдельный кожаный мешочек, немного подержал на ладони, после позвал Мэй за собой и углубился в лесную чащу.
Интересно, что это взбрело ему в голову?
Ежась от холода и необычного волнения, охватывающего ее все больше и больше, Мэй последовала за ним.
Они добрались до самой реки и там, возле излучины, у большого дерева, воздушные корни которого свисали так низко, что создавали подобие шатра вокруг ствола, Люк и закопал мешочек с ключами.
– Пусть лежат здесь. Никто не будет знать об этом месте, даже Тхан. Мы с тобой никому больше не скажем. Я взял три первичных ключа от Первого сервера, Второго и Пятого. На всякий случай. Возможно, у нас получится выключить эти серверы. А для Мары в мешочек с ненастоящими ключами я положу сверху мой кулон. Мой настоящий кулон. Он ведь тоже ключ от Первого сервера, от Храма с Живым металлом. Только не первичный, не главный, а самый обыкновенный. Пусть Мара почувствует настоящий ключ сверху. Будем надеяться, что этого хватит, чтобы ее обмануть.
– А если не хватит? – засомневалась Мэй.
– Тогда я ее убью.
– Как ты ее убьешь? Тхан же сказал, что она стала очень могущественной.
– Не стала. Твой отец дал мне понять, что ключи от Третьего сервера Мара не получила. Бен-А-Эльси ей не принадлежит. Иначе она бы не торговалась с нами, а давно прислала на этот остров Гадину с роботами-Всадниками внутри. Понимаешь?
– Ну… Да, наверное…
– Гайношу удалось спрятать оба Третьих ключа. Поэтому мы просто убьем Мару.
– Я не слышала, чтобы он такое говорил, – засомневалась Мэй. – Когда ты это понял?
– Понял. Неважно. Я спросил твоего отца, и Гайнош знал, что надо ответить. Пошли, пора лететь.
Мэй оглянулась, бросив последний взгляд на реку, на высокие деревья около нее, среди которых находилось теперь и дерево с зарытым под ним сокровищем. Вздохнула и последовала за Люком.
Спросила, сама не зная зачем:
– Что тебе снилось? Ты сильно кричал во сне…
– Мне снилось, что я лечу на драконе и убиваю…
