Варвара Еналь
Подземные корабли
© Варвара Еналь, текст, 2018
© ООО «РОСМЭН», 2018
Глава 1
Люк. Правила войны
1
Их приютил остров. Маленький островок посередине океана. Он и раньше служил надежным пристанищем, источником воды и фруктов. Теперь же он остался единственным убежищем для них всех. Для всей семьи.
Дом в пустыне теперь больше не существовал, его просто не было. Палатки, очаг, посуда, одежда – все было сожжено. Отцы клана Инимайтов уничтожили все, что было у семьи Всадника Люка.
Почему? Потому что мир перевернулся и изменился. И Всадники его клана тоже изменились. Прежние друзья стали врагами, прежние товарищи превратились в соперников.
Теперь Люк для своего клана стал предателем. Почему?
Вопросы можно было задавать бесконечно. Главная причина одна – потому что в древний подземный храм пришли роботы, чтобы им управлять. Проснулись древние, старые, как песок, биороботы, и теперь настоящая власть была у них.
Управляет ли этим всем древний биоробот Мара? Люк этого не знал и не мог знать.
Родное племя считает его предателем, им внушили это роботы-пророки.
Возможно, так оно и есть, если думать о выгоде племени. Инимайты не отказались бы обладать теми ключами, что попали к Люку. Они бы охотно согласились управлять Третьим сервером – мощной древней базой, полной оружия и роботов. Они бы обрушили всю эту мощь на Города – на своих старых врагов. Обрушили и одержали победу. Отомстили за былые поражения, совершили справедливый суд. Справедливость Инимайтов считает, что жители Городов враги и заслуживают смерть.
Люк с этим не согласен, значит, он предатель.
Вот потому семья Люка прячется на маленьком островке среди Соленой воды, и вместо уютной палатки над головой – звездное небо. Вместо печи – пламя костра. Вместо родных, домашних драконов – чужак Тхан, древний, очень древний дракон, знающий, каким был мир еще во времена Железной войны.
Люк и его семья стали изгнанниками своего племени. Вот только отцы племени не догадываются, каким мощным оружием обладает теперь Люк и его девушка Мэй. Восемь первичных ключей – вот что хранится в маленьком кожаном мешочке у Люка и Мэй. Восемь ключей от восьми древних старых серверов. Восемь ключей от мощных военных баз. Восемь ключей от всей старой, забытой и удивительно мощной цивилизации. Цивилизации его предков.
2
Непривычно короткая рукоять меча хранила в себе тяжелый холод подземелья. Ее можно было сколько угодно сжимать в руке, но в глубине Живого металла как будто находился кусок льда, и ладонь нисколько его не согревала.
Рукоять сделали из сплава. Старая, очень старая технология, о которой в нынешние времена давно забыли. Легкий белый цвет рукояти временами темнел, густел и становился серым, словно в мече отражалось предгрозовое небо с торопливыми облаками.
Черные знаки иероглифов Люку не доводилось видеть ни разу в своей жизни. Абсолютно незнакомые знаки, выдавленные, выбитые, вытравленные в сплаве металла, придавали оружию грозный и мрачный вид. Только эти знаки и украшали старый меч предков, и больше на нем не было ничего.
Люк мягко перекатил рукоять с одной руки в другую, после медленно сжал ее и представил, как яркий, горячий клинок срубает голову Маре. Вжик! – и робот мертв.
Это не будет сложно на самом деле.
И словно бы в ответ на его мысли, заговорил Тхан, огромный черный робот-дракон. Он поднял голову, сверкнул желтыми глазами и взялся медленно пояснять.
– Мара захватила Третий сервер. Если Гайнош в ее руках, значит, и ключи от сервера тоже в ее руках. Теперь она владеет всеми роботами, которые хранились в тех складах. Сервер стал неприступным. А когда-то там находился старый, могущественный Бен-А-Эльси, и это был город-крепость. Его одолеть непросто и штурмом взять невозможно. Он неприступен. Мы не сможем отбить Гайноша силой, вот какую мысль мне хотелось бы сейчас донести до Люка и его братьев.
Гайнош, житель одного из девяти Городов, попал в плен к биороботу Маре. Она коварно предала доверившихся ей людей и захватила отца Мэй, когда он пытался выключить старый, древний сервер, отвечающий за работу больших военных машин. У Гайноша в руках находились важные ключи, запускающие и выключающие сервер. И теперь эти ключи попали к Маре, скорее всего попали.
Можно, конечно, надеяться, что ловкий Гайнош успел их спрятать или уничтожить, но такая вероятность слишком мала. Мара помогала им, оказывала дружественное расположение, дала приют и пищу, а после даже доверила огромную машину-робота, Тхана. У Гайноша не было ни одной причины, чтобы не доверять Маре и подозревать ее в чем-то. А уж о том, что старая женщина, помогавшая им, на самом деле робот – об этом Гайнош и вовсе не догадывался.
– Мы не сможем отбить Гайноша силой, – еще раз сказал дракон, и его низкий, полный металла голос прогремел над костром, точно громовой раскат.
Люк промолчал.
Зато Мэй переплела пальцы обеих рук, как будто слов было мало для того, чтобы выразить мысль, и с силой стукнула ими по коленке. Вздернула подбородок и кинула такой яростный взгляд на Тхана, что если бы ее взор обладал возможностью воспламенять – дракон запылал бы, как сухое дерево.
– Отца надо освободить! Он мой отец! И если для этого понадобится отдать дурацкие восемь ключей, я их отдам! – Ее голос взметнулся над пламенем костра и заставил младшую сестру Люка, Тигаки, вздрогнуть и прижать ладони к щекам.
Мэй торопливо дотронулась до сумки, висящей у нее на поясе, тут же отдернула руку и вызывающе уставилась на дракона.
В сумке лежали ключи.
Люк еще не успел на них взглянуть, он слишком устал после пережитых волнений, после того, как его избили Всадники, а потом едва не утопили в источнике Живого металла. Раненые колено и рука все еще болели, голова гудела, и мир вокруг временами вращался и ускользал. Накатывал сон, и Люк прикладывал недюжинные усилия, чтобы не уснуть.
– Нельзя отдавать ключи, – медленно произнес Тхан и прищурил один глаз.
Он будто бы заинтересовался словами Мэй и теперь, слегка наклонив голову, присматривался к ней.
Мэй нервно облизала губы и ничего больше не сказала. Она не собиралась откровенничать с Тханом, и правильно. В нынешние времена никому нельзя доверять.
– Вы отдадите ключи Маре. Она освободит Гайноша. А после запустит новый цикл, и вы уже нигде не укроетесь от роботов. В первую очередь она пожелает уничтожить Люка, твоего отца и тебя, мелкая, – четко и безжалостно сказал Тхан. – Вы ее личные враги. Враги номер один.
– Я не могу позволить моему отцу умереть, – совсем тихо сказала Мэй.
Ее слова утонули в треске костра, в шелесте ветра и в мягком шорохе многочисленных драконьих чешуек. Но Тхан ее услышал.
– Твой отец умрет. Одна жизнь ради того, чтобы уцелели остальные жизни. Это правило, которым руководствовались командоры Птичьих отрядов. Одна жизнь ничего не значит. Жизнь народа значит все. Правило войны. Восемь ключей, которыми вы сейчас владеете, нельзя отдавать Маре. Эти ключи вернут к жизни все девять серверов, поднимут из-под земли огромную мощь, которую вы даже представить себе не можете. Они разбудят такие машины, о работе которых вы не имеете ни малейшего представления. Они вернут из небытия настолько мощную цивилизацию, что равной ей практически нет. Цивилизация роботов не имеет себе равных, кроме разве что иимцев.
– Кого? – Люк резко поднял голову.
– Это Деревья. Для вас они предстают в образе деревьев. Их настоящее название мы не можем выговорить, мы не владеем их сложным и многоуровневым языком, в котором имеются не только звуки, произносимые с помощью рта. Энкью называли их иимцами. Птичьи отряды называли их Гигантами.
– А Дети Неба? Они нам помогут. Мы можем обратиться к ним за помощью! – быстро сказала Мэй и подняла глаза на Тхана.
В ее взоре было столько надежды, что Люк не выдержал и отвернулся.
– Дети Неба не станут менять восемь ключей на жизнь одного аборигена. Это не равноценный обмен, – ответил Тхан. – Правило значимости народа против одной жизни придумано энкью, так называемыми Детьми Неба. Это они вводили правила для войны. Для них жизнь Гайноша не значит ничего. Но вы должны их известить о том, что сейчас происходит. Хотя я уверен: они уже знают.
– Ты врешь. – Мэй снова заговорила тихо, но в ее словах все больше и больше проскальзывало отчаяние. – Я думаю, что Дети Неба помогут нам. Надо лететь к ним.
– Я вас отвезу, если вы этого хотите. Уже к утру будем у них. – Тут же согласился Тхан.
– Ты думаешь, что Дети Неба знают о том, что происходит? – решил уточнить Люк.
– Все восемь ключей возвращены к жизни и запущены в работу. Вы вытащили их из небытия, и сейчас каждый действующий робот чувствует их. Я их чувствую. Каждый дракон их чувствует. Каждый искусственный механизм, каждый синтетик. Такую мощь нельзя пропустить. Я думаю, что иимцы их тоже чувствуют, ведь это их технологии. Это они их создавали.
– Это было ошибкой, доставать ключи… – пробормотала Мэй.
Тхан ее услышал.
– Возможно. Сейчас сложно предположить, как бы развивались события, если бы ключи оставались в своем хранилище. Возможно, их все равно бы нашли. Если пророки вернулись к жизни – они будут искать ключи. Я склоняюсь к мысли, что вы все сделали правильно. Во всяком случае, ключи от древней и мощной цивилизации сейчас в руках у вас, – сказал Тхан.
Тхан прав. Неизвестно, к кому могли попасть восемь первичных ключей, если бы Мэй не достала их. Сейчас в Храме Живого металла – или на Первом сервере, как называли его раньше – царит хаос. Старые правила попраны, Всадники готовятся к войне и рождают из Живого металла новых драконов. Но они хотя бы управляют этими драконами. А что будет, если к жизни возродятся машины, не подчиняющиеся людям?
Люк хмуро улыбнулся и протянул ладони к огню.
Говорить ему не хотелось.
Где-то за спиной шумел океан, и шорох волн, набегающих на песок, присоединялся к шуму ветра в верхушках деревьев. От воды и от высоких скал тянуло прохладой. Небо хмурилось, порывы ветра становились все резче, крепче и холоднее. Облака скользили по небу с драконьей скоростью, и их темные силуэты напоминали громадные машины.
Рукоять меча временами холодила ладонь так, что хотелось подобраться к горячему костру поближе.
Мрачная реальность обрушилась на них подобно порывам грозового ветра. Гайнош в плену, и Тхан сейчас говорит ужасную правду с железной бездушностью машины. Он совершенно правильно и верно представляет ситуацию, и его советы до жути логичны. Настолько логичны и правильны, как могут быть логичны рассуждения робота.
Рассуждения дракона.
Но вот только Тхан – не семейный дракон, и эта разница выбивала из колеи. Люк не знал, чего ожидать от Тхана. Древняя черная машина не вписывалась в его представления об отношении драконов и Всадников.
Енси не рассуждал бы о целесообразности спасения жизни своего хозяина. Он бы просто спасал жизнь. Он бы подчинился с гибкостью и силой, помог бы найти выход и не сверкал бы желтыми глазами с уверенностью машины, которая всегда права.
Люк знал, что такое смерть отца. Ему до сих пор снился тот жуткий бой, в котором Хмус остался без своего наездника. И момент, когда фигура отца летела вниз, к серым скалам, и разбивалась о неумолимые, усеянные валунами скальные выступы, снился ему гораздо чаще, чем хотелось бы.
Для Мэй смерть отца означает, что она останется совершенно одна. У нее никого больше не будет, кроме Люка. Останется только Люк и его семья…
Нельзя допустить, чтобы Гайнош погиб.
Да, Тхан сейчас говорит абсолютно правильные и логичные вещи. Нельзя в здравом уме отдать Маре первичные ключи, будь они неладны. Но и оставить Гайноша погибать тоже нельзя.
Люк переложил рукоять меча в другую руку, сжал ее и перевел взгляд на свою мать.
Еника молчала. Она никогда не встревала в военные советы. Раньше ее бы даже не подпустили к костру, за которым мужчины обговаривают предстоящую охоту. Но сейчас всеобщая беда обесценила прошлые традиции и заставила их всех держаться рядом друг с другом. И Люк мог видеть, как пролегли морщины на лбу матери, как опустились уголки губ и печаль заволокла родные материнские глаза влагой.
Гайнош стал для Еники помощью и поддержкой. Каким-то образом за очень короткий срок эти двое – Мэй и ее отец – умудрились стать важными членами их семьи. Значит, это не случайно, ведь Настоящая Мать ничего не делает случайно. Ничего не бывает просто так.
– Мара ждет до самого высокого Светила, правильно? Как мы можем убедиться, что Гайнош еще жив? – спросил Люк у Тхана.
– Да, она требует, чтобы вы доставили ей восемь ключей до момента наивысшего стояния Светила. До завтра шнего зенита. Она может предоставить доказательства того, что Гайнош жив, – ответил Тхан.
– Мы можем увидеть Гайноша? Можем поговорить?
– Ты хочешь, чтобы я отправил ей запрос на связь? – уточнил Тхан.
– Да. Я хочу именно этого. Мы должны быть уверенными, что она нас не обманывает. И она должна быть уверена, что мы согласимся на обмен. Это даст нам время. Отправляй ей запрос. Мэй, дай мне ключи, я хочу на них взглянуть.
Мэй сидела рядом, потому просто отстегнула от пояса сумку и протянула ему. На короткий миг Люк прикоснулся пальцами к ее ладони и почувствовал тепло живой плоти. Это так отличалось от холода рукояти меча…
Кожаный мешочек, плотно затянутый на шнурок, оказался довольно тяжелым. Легендарные древние ключи обладали весомой значимостью, подумал Люк и усмехнулся.
Вытряхнул на траву содержимое, и ключи, с тихим мелодичным звоном стукаясь друг о друга, заблестели в свете костра. Они буквально взорвались разноцветным сиянием: голубым, синим, бирюзовым, зеленовато-серым. Большинство ключей были овальной формы или походили на каплю, большую голубую каплю, полную вспыхивающих искр.
Но были и квадратные ключи – три штуки. Гладенькие, темно-синие, они не хранили на своей поверхности ни картин, ни знаков. Они молчали, ожидая своего времени. Их еще не запустили в работу. Или они сами еще не до конца заработали.
Люк повертел один из ключей, после достал свой кулон, который по-прежнему висел на кожаном шнурке, и приложил к квадрату первичного ключа. Два совершенно одинаковых квадратика из Живого металла вдруг вспыхнули ярким синим сиянием, и первичный ключ заработал.
Он стал горячим, после побелел и наконец приобрел довольно четкий розовый цвет, словно Светило, что едва выплыло из-за горизонта. И вот на нем появилась картинка. Первичный ключ показал лицо какого-то мальчика, примерно того же возраста, что на кулоне Люка. А потом появился неизвестный иероглиф.
Люк, повинуясь внутреннему чутью, быстро осмотрел рукоять меча: на ней оказался точно такой же знак.
– Что ты делаешь? – не понял Тхан.
– Пытаюсь разобраться.
– И как? Разобрался?
– Не совсем…
– Мара сказала, что желает с вами связаться. Вы можете поговорить с ней прямо сейчас. Кто будет говорить? – спросил Тхан.
– Я буду говорить с Марой, – решительно сказал Люк и, морщась от боли, поднялся.
3
Порыв холодного ветра растрепал пламя костра, засыпал влажную траву горячими искрами и пригнул к земле травы за спиной Люка. Запахло солью и гнилыми водорослями, резкий запах ворвался неожиданно и смешался с запахом дыма и горячих лепешек.
Люк поднял голову и увидел, как темная громадная туча медленно наползает на Буймиш и закрывает собой большую часть неба. Близилась гроза.
Подняться удалось не сразу. Мир вокруг качался и прыгал. Расплывался неясными пятнами и превращался в одну темно-синюю размытость, пахнущую солью, водорослями и дождем.
Мэй поддержала его, и Люк с благодарностью принял помощь своей девушки. Тонкая, гибкая рука Мэй обхватила его поясницу, и равновесие было установлено. Отлично. Похоже, он сможет доковылять до дракона.
Тхан щурил внимательные желтые глаза и наблюдал. Он все время наблюдал, Люк это чувствовал. Временами этот слишком умный дракон раздражал, но выбора у них сейчас не было. Тхан нужен. Иначе вся семья окажется беззащитной перед лицом надвигающейся опасности.
– Мы тоже хотим смотреть, – торопливо пробормотал Ник, вытер ладони о траву и кинулся к дракону, подпрыгивая на ходу.
Жак молча последовал за братом.
Ладно, сейчас, похоже, их всех ждет небольшое развлечение.
Тхан тем временем приподнял громадное крыло, раскрыл его так, что пластины-перья разошлись широким веером, слегка тряхнул им, и многочисленные чешуйки у основания крыла вспыхнули ярко-синим цветом. После побелели, и под крылом образовался светящийся квадрат.
Он был полупрозрачным, этот квадрат, и за ним виднелась высокая трава с рассыпанными в ней мелкими бутонами.
Люк с помощью Мэй едва успел приковылять к Тхану, как на квадрате появилось лицо Мары. Глаза старой женщины едва не метали молнии, губы сжались в тонкую нитку, а четкие черные брови сошлись у самой переносицы. На Люка, Мэй и его братьев взирала жестокая древняя воительница, познавшая немало битв за свой длинный век.
– Осторожно, Люк, – очень тихо сказала мать, но он услышал.
Еле заметно кивнул и сказал, медленно выговаривая слова:
– Ты меня слышишь, Мара?
– Очень хорошо, Люк. Я тебя очень хорошо слышу. Вы знаете мои условия? Вы поняли, что от вас требуется?
Люк еле заметно усмехнулся. Нахалка. Спрашивает с таким видом, будто Люк и Мэй – ее послушные машины для исполнения. Ее личные драконы…
– Я понял, но мы это обговорим. Я хочу знать, что Гайнош жив. Я хочу его видеть. Только тогда мы можем обсуждать условия сделки. Если я сейчас не увижу живого Гайноша, то выкину ключи в костер, прямо у тебя на глазах. Для меня восемь ключей не представляют никакой ценности, Мара, ты ведь это понимаешь?
– Разумно. Ты более разумен, чем я думала, примитивный.
Зараза!
Она считает их всех простыми, низшими, примитивными. А себя – представителем суперцивилизации. Еще посмотрим, старуха…
Еще посмотрим.
– Вот и славно, – тихо, но жестко сказал Люк и стиснул плечо Мэй. – Мы ждем, Мара.
Мара улыбнулась. Раздвинула сжатые в тонкую линию губы и показала ровные белые зубы. У нее не было клыков – на их месте стояли точно такие же идеальные резцы, – но улыбка все равно вышла какой-то хищной и злой.
Мара не отдавала команд, но Люк понял, что ее роботы не нуждаются в устных приказах. Если она имеет постоянную связь с Тханом, то вполне может распоряжаться и другими машинами. Наверняка сейчас появятся роботы-Всадники и приведут Гайноша.
Но вместо привычных Всадников с вытянутыми головами показался робот, точь-в-точь похожий на те машины, что нападали на них во время полета на пангусе. Поблескивающее тело, длинные белые руки, гибкие пальцы. Робот привел Гайноша.
Отцу Мэй тоже досталось. Видимо, он не дешево отдал свою свободу. Разбитая губа, рассеченный лоб, кровь, залившая половину лица и уже успевшая засохнуть.
– Папа! – Мэй рванулась вперед, и Люку пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить равновесие.
Он поморщился, сдерживая стон от боли в раненой руке, и спросил Гайноша:
– Ты можешь говорить?
– Не меняйте ключи на мою жизнь, – просто ответил Гайнош.
– Ты в руках у Мары?
Вопрос глупый, но вдруг Гайнош догадается, чего на самом деле желает знать Люк.
А дело было только в том – успел ли Гайнош спрятать Третий ключ. Тот самый, который является первичным.
– Не все так, как бы ей хотелось. – Гайнош сделал попытку усмехнуться, но разбитая губа его не слушалась.
– Я понял. Я видел Гайноша, Мара. И я бы хотел, чтобы ты обработала раны нашего человека. Иначе это будет не равноценный обмен. Я ведь тоже могу повредить ключи, ты же понимаешь. Помоги нашему человеку, если хочешь получить ключи целыми и невредимыми.
– Слишком много требований, Люк. – На экране появилась злая Мара, а Гайноша вновь увели роботы.
– Но это будет справедливо, согласись. Мы раздобыли для тебя восемь ключей. Разве мы не заслужили награду? А ты вместо этого схватила нашего человека, избила его и сейчас угрожаешь всем нам. Так не пойдет. Мы владеем тем, что тебе по-настоящему нужно. Тем, что тебе дорого. То есть наш товар ценен для тебя, правильно я понимаю, Мара?
– Слишком много слов, Люк. Коротко.
– Итак. Наши условия. Мы устали и нам тут тоже крепко досталось. Я не могу сейчас никуда лететь и предлагаю перенести нашу встречу. Скажем, на завтра, на закат Светила. У белого моста Бен-А-Эльси. На закате у моста ты получишь восемь ключей, мы получим Гайноша. С нами будет Тхан, и он за нас, ты понимаешь, правильно?
– Каким образом вы подчинили себе дракона? – не удержалась от вопроса Мара.
Ее глаза неотрывно смотрели на Люка, точно пытались прожечь его насквозь. Будто старая воительница настолько ненавидела Люка, что желала убить его одним лишь взором.
– Мы умеем владеть драконами, Мара. Я все сказал, разговор окончен. До завтра, до заката.
Тхан тут же хлопнул крылом. Экран погас.
Ветер вновь пронесся над травами, рванул ветви деревьев, и с неба упали первые капли дождя.
4
Палатки ставили Ник и Жак. На острове было припрятано немало продуктов и шкур, ведь Люк часто бывал тут вместе с братьями, сестрами и Мэй. Потому нашлись шкуры для крыши, нашелся топорик, чтобы выточить колья, и нашлись подушки для удобной постели.
Большая палатка делилась на две части частоколом из тонких прутьев. С одной стороны спали девочки. Две малышки так тесно прижались друг к другу, что их волосы смешались на оранжевых подушках, а ноги переплелись, и уже нельзя было разобрать, где Ейка, а где Гимья. Нгака спала с краю, и ее кисть свешивалась с края мьёковой шкуры.
– Тхан будет нас охранять, – сказал Люк и забрался под крышу палатки. – Я должен поспать.
– Что мы будем делать, Люк? Мы… мы отдадим ключи? – спросила Мэй.
– Нет.
– Тогда что?
– Спи, Мэй. У меня уже нет сил не то что говорить, даже смотреть. Завтра мы будем думать. Сейчас надо отдохнуть. Мы выиграли время, и это хорошо…
Последние слова Люк пробормотал уже лежа на вытертой старой мьёковой шкуре.
За стенами палатки, сделанной из вбитых в землю толстых деревянных кольев, шел дождь. Плотная кожаная крыша спускалась почти до самой земли и надежно защищала от влаги, потому внутри было сухо и почти тепло. Но все равно Люк слишком хорошо слышал, как падает в травы вода, как стучит по листьям деревьев и барабанит по натянутой шкуре.
Тхан остался на поляне у потухшего костра.
Если бы он хотел предать и забрать ключи, он давно бы это сделал. В данный момент он поддерживает людей, но как долго это будет продолжаться?
Люк вздохнул, устраивая поудобнее раненую ногу. Он не желал получать милостыню от робота и зависеть от него.
Но в данный момент ничего другого им не оставалось. Не было даже Енси, чтобы на нем улететь. Был только Облак, который устроился у палатки и время от времени стучал хвостом, тем самым развлекая себя. А Енси… Енси теперь стал чужим драконом и будет выполнять чужие поручения.
Люк с трудом подавил в себе поднимающееся пламя злости. Вспомнился Инак, в голову которого вонзился меч. Тот самый меч, что лежит сейчас в ножнах на поясе Люка. А пояс ему дала Мэй, она нашла его в Храме Живого металла. Старый пояс, покрытый незнакомыми иероглифами.
Пояс казался твердым, прошедшие годы превратили мягкую кожу в плотный, неподатливый материал. Удобные застежки держали крепко, и ножны меча идеально крепились на поясе. Люк умудрился забрать меч перед тем, как запрыгнул в летающий прозрачный шар. Выдернул оружие из головы погибшего Инака, успев перед тем заглянуть в погасшие глаза бывшего друга.
Сожалений Люк не испытывал, только злость, которая не угасала со временем, а лишь наливалась жаром, как угли, присыпанные пеплом и хранящие в себе огонь. Никто не смеет причинять вред его семье, никто!
Тем более бывшие друзья!
Пусть отцы клана знают, что всякий, осмелившийся поднять руку на его семью, погибнет точно так же, как Инак!
– Люк… – послышался тихий голос матери.
Еника присела рядом с сыном, провела прохладной рукой по его лбу, убрала волосы с висков. Ласковые прикосновения были приятны и напоминали о далеком детстве.
– Ты же спасешь Гайноша, правда, сынок? – сказала мама.
Шевельнулась Мэй, которая спала рядом. Привстала, и Люк понял, что она сейчас смотрит прямо на него и пытается в темноте рассмотреть лицо и угадать ответ.
– Спасу, наверное… – еле проговорил он, пытаясь бороться с навалившимся сном.
– Ты отдашь ключи? – прошептала Мэй.
– Отдам…
5
Под утро Люк увидел сон.
Он летел на большом черном драконе, и это был Хмус, отцовский дракон. Железная скотина то и дело скалила зубы, мотала башкой и пыталась ослушаться своего Всадника. Люк знал, что должен выручить отца. Отец упал, раненный, но его еще можно спасти, надо просто вернуться и опуститься на скалы.
Надо приземлиться и отыскать отца. Обязательно надо его отыскать…
Люк видел, как внизу проносились острые зубья скалистых отрогов, видел верхушки деревьев, росших у подножия скал.
Он пытался затормозить и развернуть дракона, но Хмус летел вперед и не реагировал на команды. Люк принялся кричать, и это тоже не помогло. Дракон несся в пустыню, и под его брюхом неожиданно показался песок – оранжевый, яркий, горячий песок.
Хмус снизился, распластал крылья, готовый к посадке, и Люк увидел двойные двери, сделанные из Живого металла. Темно-синие, почти черные двери, в которых отражалась раскрытая пасть яростного дракона.
