Василина Александровна Лебедева
Валлия
– И потом ты мне ответишь? – уже прошептала ему в губы, так как он наклонился, не дожидаясь моего ответа.
На миг он остановился и я уже чуть было не пожалела о своём вопросе, но прошептав: «Обязательно», – он приник к моим губам сначала в лёгком, нежном поцелуе, но спустя несколько мгновений его рука легла на мой затылок, поцелуй углубился, становясь более страстным.
Мои пальцы зарылись в его волосы, прильнула к нему всем телом, насколько это было возможно в верхней одежде, самозабвенно, ненасытно отвечая. А уж когда он, оторвавшись от моих губ, переместился к шее, покрывая лёгкими поцелуями вмиг покрывшуюся мурашками кожу, не сдержавшись, тихонько застонала.
Максим напрягся, сильнее обнимая меня и, прошептав хриплым голосом: «Какая же ты сладкая, чудесная», – опять накрыл мои губы своими, целуя так страстно, что у меня подкашивались ноги, сердце бешено колотилось, руки дрожали.
Отстранившись, Максим меня обнял, а я, прижавшись к нему, положила голову на грудь вдыхая его до безумия приятный запах. В голове мысли скакали, не хотелось отстранятся, а так и стоять вечность – прижавшись к нему и ни о чём не думать.
Где-то рядом хлопнула дверь и раздались голоса Лёши и Алины. Отстранившись, только сейчас заметила, что мы стоим на углу нашего с Мартой дома, хотя я даже не заметила как мы к нему подошли. «Конечно, не заметила, – хмыкнула я про себя, – Ведь думала-то я совсем о другом!»
Максим с улыбкой предложил мне локоть, я взялась за него и мы чинно зашагали вперёд. И только я собралась задать вопрос о его увлечении, как нам на встречу из-за угла выскочил сначала Лёша, почему-то зло глядя на Максима и через несколько мгновений появилась раскрасневшаяся Алина, отводя от меня глаза. Уже собиралась спросить брата, в чём причина его гневных взглядов, как из-за угла вышла Марта окрикнув:
– Лексей! Я сказала, наедине будешь отношения выяснять! Здесь мне ваши скандалы не нужны!
Я удивлённо посмотрела на Марту:
– Что у вас тут случилось?
– Что у нас случилось? – зло спросил у меня Лёша, – У нас-то как раз всё замечательно, а вот ты сестрёнка что творишь? Ладно она, а ты? – он гневно посмотрел на Максима, тот к моему удивлению молча убрал мою ладонь со своего локтя и прежде чем отпустить немного сжал, подошёл к Алексею, со стороны выглядело так словно слон надвигается на моську, потому как брат в этот момент посерел, но не отступил и взгляд так и остался злым.
– Максим! – окрикнула Марта, – Не смей! Я сказала: отношения выясните наедине, – уже тише добавила она, – Мне с тобой поговорить надо, зайди.
Максим несколько мгновений смотрел на Лёшку и отрывисто, зло сказал:
– Забери Алину и в машину!
– Я тебе не щенок, чтобы мне приказывать! Или опять давить будешь?
Я всё это время стояла, словно в ступоре, наблюдая за происходящим, словно со стороны, но всё-таки стряхнув оцепенение, подошла к брату и, схватив за руку, спросила:
– Лёш, что произошло? – он не оборачиваясь и не отвечая мне, смотрел на Максима, пока тот всё же взял себя в руки и под давлением Марты не зашёл в дом. Хотя лучше бы не отвечал – брат, посмотрев на меня, с презрением бросил:
– Я смотрю, у тебя сестрёнка мозги размягчились? Что, как одна из многих его постельных грелок тоже будешь за ним теперь таскаться?
Услышав его слова, я отшатнулась. Было такое ощущение, что мне дали пощечину и окатили ведром помоев и кто? Брат! Такого я не ожидала от него, и от этого стало больно и противно. Я даже не могла понять, зачем он так сказал? Алексей, отвернувшись, зашагал в сторону от дома, я же стояла прижав ладонь ко рту. Перевела взгляд на всё это время молча Алину.
– Ты тоже так считаешь? – с горечью спросила у неё.
Она лишь помотала головой.
– Объясни, что же случилось? – я подошла к ней, но за руку брать не стала, хотя порыв был. Всё-таки после слов брата я теперь не знала чего ожидать от Алины.
– Мы на кухне были и видели, как вы целуетесь, – она отвела глаза.
– И что? Что в этом плохого? – я оторопело смотрела на неё, – Почему Лёшка так взбесился? Я вроде взрослая уже или не имею на это права? – недоумение уже не плескалось, а штормило.
Она пожала плечами, не поворачиваясь ко мне. И тут мне в голову пришла мысль, очень не приятная мысль, но если уж сейчас меня сделали непонятно в чём виноватой, то я её решила сразу озвучить, чем мучиться сомнениями:
– Алин, ты тоже считаешь, что я такая? Хочу стать постельной грелкой твоего брата?
Она замешкалась с ответом, но всё же произнесла:
– Да нет. Я знаю, что ты не стала бы, – но эта её заминка сказала мне о другом. Я, кивнув, отошла от неё, – Лия, я просто не знаю: как реагировать! Сначала стало радостно, что вы вроде как вместе, потом поняла, что этого не может быть. Я не знаю пока. Всё было просто и легко, теперь…
Я кивнула:
– А теперь я всё испортила. Да, я поняла, – смотреть на неё не хотелось. Хотелось упасть тут же в снег и разреветься. Ну да, кто я такая, чтоб подошла её брату? Дочь проститутки и отца, который отказался от неё?
Алина подошла ко мне и положила руку на плечо, я же, не поворачиваясь, сказала:
– Сходи, пожалуйста, найди Алекса. А то сейчас выйдет Максим и опять скандал будет. Я так понимаю, что он поговорит с Мартой, и вы уедете, так лучше уж действительно – пусть сами наедине потом отношения выяснят, чем здесь в становке орать.
Алина молча, не сказав ни слова, ушла.
Еле переставляя ноги, я поплелась за угол дома и присела на скамейку под окном кухни. Закрыв глаза, прижалась головой к стене, стиснула зубы. Злость на брата и Алину переполняла меня, недоумение: выходит, брат думает, что я хочу прыгнуть к альфе в постель, Алина считает, что я недостойна этого. Ну, просто великолепно! Хотя чего я ожидала? Что все проникнутся моими чувствами и желаниями? Получается что всё хвалёное, доброжелательное отношение тех, кого я считала друзьями, рассыпалось как карточный домик, стоило пойти вопреки их пониманию того, как я должна жить, что делать…
Ну и плевать! Я не маленькая девчонка и упрекать меня в том, что я хочу быть с мужчиной, они не имеют права! В конце концов, я тоже хочу маленький кусочек счастья.
Мои размышления прервали голоса, раздавшиеся из окна кухни: Марта и Максим, до этого разговаривающие в глубине дома, теперь пришли сюда. Я замерла, не зная что делать. Встать и уйти – могут услышать и подумать, что специально подслушивала. А подслушивать – это ведь не порядочно? Ну и плевать! Шикнув на свою совесть, затаилась.
– Максим, ну ты же не мальчишка и должен понимать: чем всё закончится! – голос Марты звенел от напряжения, – Я очень прошу тебя…
– Марта, хватит! Я услышал тебя!
– Не хватит! Ты же ей жизнь сломаешь! Что для тебя она? Ну, вспомни хотя бы Николаса, яркий пример и чем всё закончилось, – к концу тирады голос Марты с требующего, сменился на уставший.
– Поздно, Марта. Я сам себя загнал в ловушку.
– Что?
– Что слышала, Марта.
Я сидела под окном, боясь пошевелиться, даже дышала через раз. Совершенно не понимала о чём речь, но ничего, потом обдумаю и разберусь. В крайнем случае, выпытаю у Марты. Максим стоял недалеко от окна, и даже слышно было, как он вздохнул:
– Ладно, Марта, как ты сказала, «Я не мальчишка» и разберусь во всём.
– Максим, я даже не знаю что сказать.
– И не говори ничего, я же сказал, что разберусь.
Голоса начали удаляться, и я рассудила, что скорей всего на выход. Сначала потихоньку встала, потом быстрее направилась обратно.
Обогнув угол дома, опять столкнулась с Алексеем и Алиной, которые о чём-то тихо, едва слышно спорили, чуть ли не шипя друг на друга. Заметив моё присутствие, они молча разошлись в разные стороны, стараясь даже не смотреть на меня. В это время на крыльцо вышли Марта с Максимом, молча спустились.
Я уже раздумывала: попрощаться или уйти в без слов в дом, как брат, отошедший от дома, резко развернулся и сначала спешным шагом направился обратно, а потом и вовсе рванул к нам. На ходу схватил Алину за локоть, как локомотив потащил за собой, мне же замахав рукой. Я в шоке от происходящего всё же быстрым шагом направилась к нему.
– Быстрее, быстрее в дом, – шипел он, подталкивая меня и Алину к двери. Мы заскочили в сени, дверь за нами захлопнулась, а мы на автомате пробежали дальше, прикрыли вторую дверь и уже потом, остановились, тяжело дыша, смотрели друг на друга удивлёнными глазами.
– Что это было? – прошептала Алина.
Я молча пожала плечами, сняв сапоги, прошла к окошку, из которого был виден маленький уголок крыльца. Отодвинув штору, увидела Максима, Марту и спины двух женщин. Алина пыхтела рядом, стараясь меня оттеснить. Не узнав, кто бы это мог быть, отошла, давая возможность Алине прижаться к окну. Сама же прошлёпала в кухню, к открытой форточке и вот тут уже стал слышен разговор.
– А мы вот тоже к Агафье в гости решили приехать, навестить. Всё-таки родственница как-никак, – голос женский, незнакомый.
– Молодцы, что не забываете, – это уже Марта. – Вот и ко мне гости приехали.
– Это ты Марта, хорошо поднялась, что к тебе сам альфа в гости ездит, – опять та же женщина. Рядом Алина зашептала мне на ухо:
– Плохо дело!
Я удивлённо на неё посмотрела и беззвучно спросила:
– Почему?
– Это местная сплетница Зина. Уж если что увидит, сплетен не миновать, причём обернёт всё, вывернет наизнанку, да и приврёт, приукрашивая.
Я нахмурилась, эта женщина могла увидеть меня с Максимом.
– А ты, Зина, не завидуй, – донёсся ответ Марты, – Да побольше работай, другим помогай и тебя ценить начнут.
Я отвела Алину от окна и тихонько ей прошептала:
– Она могла увидеть меня и Максима, когда мы по становке шли.
Тут уже и Алина свела брови, но через мгновение она, хмыкнув, поманила меня обратно в комнату:
– Дай мне свою шубку и сумку. Я переоденусь в твою шубу, её потом Максим или Алекс привезут обратно, а свою уберу в сумку. Зато сейчас выйду и эта гадина, если вас и видела, то подумает что видела меня и Максима, – она довольно на меня посмотрела.
Улыбнувшись, вручила ей одежду и принесла сумку. Через минуту Алина уже выходила из дома, а я стояла у окна и прислушивалась: получится провести их или нет.
– Ну всё, я готова, – Алина вышла на крыльцо, – Ой, добрый вечер, а вы тоже к кому-то приехали?
– Алина? Не ожидали увидеть тебя здесь, – удивленный голос второй женщины.
– А я наставницу приехала навестить, давно не видела. А где Алекс и Максим?
Голос Марты:
– К машине пошли, сейчас подъедут. Всё собрала? Ничего не забыла?
– Да вроде всё. Ну, если даже и забыла, ничего страшного, в следующий приезд заберу. А вы к кому приехали?
– К Агафье, – голос первой дамы заглушил звук подъехавшего автомобиля.
– Алина ты готова? Пора ехать, – подошёл Максим.
– Мы вот гуляли, – вклинилась женщина, – видим, альфа наш под ручку с кем-то идёт, не знали, что Алина приехала.
– Ну да, – хмыкнул Максим, – какая досада! Теперь и не о чем трезвонить.
– Максимильян, ну зачем же вы так о нас плохо говорите. Вы же первый человек стаи, тем более пришлый, должны же мы знать хоть немного о том, кто стаей управляет.
Стоя у окна, я стиснула кулаки – вот же тварь! Голос елейный, но так и сочится ядом. Но вот от услышанного дальше, я чуть не упала:
– Тем более узнали, что вы оказывается у нас человек женатый, а жену вашу никто и не видел, это ведь…
– Позвольте узнать, каким боком моя личная жизнь вас касается и откуда данная информация?
– Ну, знаете ли, так как вы пока ещё наш альфа, она нас напрямую касается! А вот источников я своих раскрывать не буду!
– Марта, спасибо за приём, – по голосу Максима было слышно, что он едва сдерживается, – Алина, марш в машину!
Прощание Алины с Мартой и остальной разговор я уже не слышала. Как в тумане прошла в комнату и опустилась на диван. Сидела, покачиваясь, обхватив себя руками. Слёз не было, только разливающаяся внутри пустота. Ощутила, как меня обнимает присевшая рядом Марта. Не поворачиваясь к ней, спросила:
– Ты знала? Знала, что он женат?
– Нет, Лиюшка, – она вздохнула, – Не знала, – Марта притянула меня ближе к себе и я обняла её в ответ, уткнувшись в её плечо, не замечая, как меня периодически пробивает мелкая дрожь.
– Я, наверное, в прошлой жизни была маньяком или убийцей. Иначе за что меня так наказывают Создатели?
– Лия, девочка моя хорошая, – она погладила меня по голове, – ты поплачь, поплачь. Легче станет.
Но я, отстранившись, покачала головой:
– Не станет, Марта. Не станет, – посмотрела на неё, и было что-то видимо в моём взгляде, что с её глаз по щекам скатились слезинки, – Извини. Я хочу побыть одна.
Мысли вязко тянулись, иногда принося злость, иногда боль, тянущую, рвущую душу, но в большей части я думала обо всём случившемся, словно со стороны, отстранённо. Вспоминались посиделки в моём доме с Алиной и Алексеем, как весело и душевно тепло мы общались. Мой первый поцелуй с Максимом, и то, как сладко после него горели губы.
Не удивительно, что я в него влюбилась: он сильный, уверенный в себе и своей силе мужчина, с богатым опытом общения с женщинами. Куда уж мне было противостоять ему? И очевидность того, что я всего лишь очередная дурочка, поддавшаяся на обольщение того, кому нужна лишь для сброса силы.
Осуждаю ли я его? Конечно! Но только потому, что скрыл о том, что женат. Да и непонятно, где его жена? Воображение почему-то рисовало её как стройную, грациозную брюнетку, с длинными волосами, обольстительной улыбкой, наверное, чем-то похожую на Виолу, но в разы лучше.
Но в остальном я виновата сама. И целовала я его не под давлением, сама, никто не заставлял. И потом вспоминала с улыбкой и бьющимся сердцем каждый поцелуй, каждое прикосновение, взгляд, каждое слово, сказанное с мягкой интонацией, таким волшебным с хрипотцой голосом. И даже сейчас, как бы мне не было противно от самой себя, я ни на миг не жалею о тех поцелуях.
Ну а его можно понять, какой же мужик откажется от доступной женщины, которая сама к нему тянется. Нужно смотреть правде в глаза, какой бы неприглядной она не была. В его глазах я скорей всего выгляжу просто доступной женщиной и если бы не мой страх из прошлого, боязнь интимных отношений, то неизвестно до чего бы мы дошли. Возможно, я действительно стала бы его очередной постельной грелкой? Больно? Да. Но мне необходимо самой для себя принять эту правду.
Сморгнув слёзы, повернулась на другой бок и уставилась невидящим взглядом через окно в ночное небо. Брат. Он ведь знал о его семейном положении Максима, в этом я ни минуты не сомневалась, оттого и его такая реакция на увиденный случайно наш поцелуй.
Только вот некому было мне рассказать о том, что он женат, а может и не хотели рассказывать. Действительно, кто я такая? Противно…
Алина – я с горечью сглотнула, её я понимала, ведь если бы у моего брата была супруга, и он бы ей изменял, мне бы это тоже не понравилось, мало того – была бы возмущена таким его поведением. Горько усмехнулась: а ведь я правда всё сама испортила. И некого мне винить кроме себя.
Лёжа на своей кровати, временами слышала, как в комнату входит Марта и, постояв немного, уходит, тихо прикрывая за собой дверь. Иногда она ругалась, иногда просила что-то съесть, выпить, скорей всего её очередную настойку, но я не хотела. Отмахивалась и просила дать побыть одной, вставая лишь по естественным нуждам. Мне просто нужно было время. Время, чтобы постараться затолкать ещё одно воспоминание поглубже, в самый дальний уголок души и жить дальше.
Проснувшись, посмотрела в окно – сумерки, и непонятно, то ли раннее утро, то ли не слишком поздний вечер. Встала, заглянула к Марте – спит. Приняв душ, опять посмотрела в окно и по заметно поднявшемуся солнышку поняла – утро. Тихо одевшись, чтобы не потревожить сон Марты, выскользнула из дома. Захотелось пройтись по улице, вдыхая морозный воздух, привести мысли в порядок.
Уже позже, сидя за разбором трав в специально для этого отведённом домике, услышав и почувствовав спешащую Марту, я поднялась ей навстречу. Чужая мне, по сути, женщина, с большим сердцем и светлой душой, та, которая искренне за меня переживает и заботится, случайно оказалась заложником сложившейся ситуации, которую я в ближайшем будущем исправлю.
Только очень хочется не обидеть её, сказать и сделать так, чтобы не расстроить своими действиями и поступками.
Она забежала, сразу осмотрела меня: заглянула в глаза, охватила всю взглядом и только после этого облегчённо выдохнула. Я, подойдя к ней, с улыбкой обняла.
– Доброе утро.
– Доброе, Лиюшка. Наконец-то доброе. Я-то проснулась, а тебя нет.
– А я не хотела тебя будить. Но сейчас очень голодная. Пойдём чай пить?
– Конечно. Сейчас я тебя накормлю.
После завтрака я решила не тянуть с принятым решением и, выйдя на улицу, чтобы не услышала Марта, позвонила Алексею:
– Лёша. Доброе утро, – произнесла ровным голосом, стараясь не выдать своего волнения.
– Лия? Что случилось?
– Всё в порядке. Я не отвлекаю тебя от чего-либо? Уделишь пару минут на разговор?
– Ты о чём? – голос удивлённый, – Конечно уделю. Сестрёнка, да хоть целый день!
Я горько усмехнулась, теперь у него и время есть общаться, да вот только желания после всего произошедшего у меня нет.
– Спасибо, мне и пары минут хватит. Дело в том, что ещё осенью Максим забрал мой паспорт, да так и не вернул. Так вот у меня просьба: забери, пожалуйста, у Максима мой паспорт и передай с дежурной машиной.
– Зачем? – теперь спрашивает настороженно. Ну-ну…
– В смысле – зачем? Это всё-таки мой документ и должен находиться у меня. Просто в силу сложившихся обстоятельств, я не хочу звонить ему напрямую. Я надеюсь, ты понимаешь почему.
– Да, понимаю. Хорошо, что мне позвонила, только не понимаю: зачем тебе там паспорт?
– Алексей, – та-а-а-к выдох… и продолжаю спокойнее: – Это мой документ! И он должен быть у меня. И вообще, я не понимаю: с чего такой вопрос? Словно я здесь у вас на статусе заложника, без права на владение собственным паспортом? – этот разговор начал меня уже нервировать и невольно я интонацией выдала начавшую подниматься во мне злость.
Немного помолчав, он всё же соизволил мне ответить:
– Лия, ты сейчас говоришь ерунду. Просто я не могу понять – для чего тебе в становке понадобился паспорт, поэтому и спрашиваю. Ну, хорошо, я поговорю с Максимом и сам лично приеду.
Это вообще меня вывело из себя: мой же документ и не хотят возвращать и этот его тон, мол, делают мне величайшее одолжение.
– Благодарю, но в твоём присутствии я не нуждаюсь. Не стоит себя так утруждать, просто передай с водителем дежурной машины и всё.
– Мне всё равно нужно с тобой поговорить, поэтому, как найду время приеду, тем более тебе ещё шубу твою привезти надо.
– Алексей, такое ощущение, что ты меня не слышишь, впрочем, как и всегда.
– Что всегда?
– Ничего. Это тебе нужно поговорить, не мне. Так что будь любезен, просто передай паспорт. Если через два дня его у меня не будет, я пешком в стаю пойду и потом сами всем и объясняйте – каким образом я из Южной Америки туда дошла! А насчёт шубы можешь не утруждаться – я её не возьму. Слишком дорогой подарок для такой, как я и не от тех, кого… – я замялась, просто не смогла подобрать слов как их назвать.
– Не от тех, это от кого, Лия? Ну, договаривай!
– От тех, в ком я сильно разочаровалась, Алексей! Просто жизненная ошибка, которая станет мне очередным уроком. Вы все мне высказали своё мнение, а кто-то показал мне на примере, что каждый обо мне думает. Спасибо, поняла, объяснили доходчиво. И Алексей – два дня! Иначе я приду пешком и я не шучу, потом как хотите, так сами и разбирайтесь. Спасибо за уделенное время, всего доброго.
Отключив телефон, выдохнула и стёрла выступившие слёзы. Как бы мне не хотелось, а обида теперь долго будет прожигать душу. Ну, ничего, переживу и не такое переживала. Осталось самое сложное: решить поговорить сейчас с Мартой или всё-таки повременить?
Зашла в дом. Марта, довольно напевая, готовила обед, и я малодушно решила отложить разговор на потом. Ну не могла я сейчас подобрать слов, чтобы правильно донести до неё своё желание, задуманное, причём объяснить это так, чтобы не обидеть её. Вздохнув, «нарисовала» на лице улыбку вошла в кухню, чтобы ей помочь.
Уже позже, после обеда, я сидела перед камином, смотрела на языки пламени и пыталась подобрать слова для разговора с Мартой. Меня отвлёк шум подъезжающего автомобиля.
Сердце неприятно кольнуло, потому что я догадывалась, кто это мог быть. Вышедшая из кухни Марта, не взглянув на меня, направилась встречать гостя. И я не ошиблась, услышав голос Алексея. Потерев лицо ладонями, я застонала: ну вот теперь придётся выяснять отношения при Марте, а я так этого не хотела!
– Лия, встречай гостя, – голос у Марты был хоть и доброжелательный, но взгляд тревожно метался между мной и братом.
Я поднялась и, не посмотрев на брата, прошла и села в кресло.
– Решил сам привезти? Не стоило.
Алексей молча прошёл, сел в соседнее кресло, вытянул ноги, скрестил руки на груди и только после этого спросил:
– Ну, теперь объяснись. Для чего он тебе понадобился?
Я посмотрела на Марту, которая так и стояла возле двери в сени.
– Можно мы с ним наедине поговорим?
– А почему наедине? – притворно вопросительно произнёс брат, – Неужели у тебя от Марты есть секреты? Я думаю, что ей тоже захочется знать, для чего тебе здесь понадобился паспорт.
Марта вопреки моим ожиданиям прошла к дивану, села и тревожно на меня посмотрела:
– Девочка моя, ты что задумала?
Со злостью я посмотрела на Алексея, а он, вопросительно приподняв брови, ещё и поторапливает с ответом. Сдержав вздох, повернулась к Марте:
– Прости. Я хочу уехать. Только не надо мне говорить, что я не понимаю насколько это опасно! Всё я прекрасно понимаю, просто не могу я так дальше жить. Надоело!
– Это всё из-за Максима? – напускная бравада с Лёшки слетела, и он напряжённо подался вперёд: – Неужели ты не понимаешь, что вы просто не подходите друг другу!
– Да причём тут Максим? И кстати это я уже уяснила, спасибо, в прошлый раз ты мне доходчиво объяснил.
– Лия, да я не то хотел сказать…
– Неважно, – перебила его и махнула рукой, – Я просто не хочу так жить, сколько себя помню постоянно бежала от чего-то. То мама меня прятала, у меня даже друзей, подруг никогда не было! Постоянно в бегах, постоянно напоминание как себя должна вести, одеваться как пугало, чтоб не приведи Создатели – на меня кто-то обратил внимание! А сейчас… Я даже не могу сама лично принять ни одного решения, за меня всё решают: где мне жить, чем заниматься, куда ходить. Надоело! Это не жизнь! Я существую, но не живу! Плыву по течению, как бревно! Вот ты, – я повернулась к брату, – где был на Новый год?
– В стае, в центральном посёлке. Там празднество было.
– А я одна! Прости Марта, я очень рада, что ты, наконец, пообщалась со своими родными. Скажи, вот чем ты занималась в это же время, только год назад?
– В какое время? – не поняла она.
– В конце января, год назад.
– Да много чем. В основном время на лабораторию уходило, да и в теплицах всегда работы хватает, лечение конечно, куда же без него.
– Вот! – я опять повернулась к Алексею, – Марта же не виновата, что меня ищут. Почему она должна из-за меня прозябать здесь?
– Лия, да с чего ты взяла, что я здесь прозябаю?
– Да с того, Марта, потому что у тебя есть свои интересы, знакомые, родные, которых ты не видишь из-за меня.
– Да перестань…
– Не перестану. И сколько я здесь ещё буду жить? Полгода, год, два, ты мне можешь ответить? – вопросительно посмотрела на брата. И заметив, как он замялся, продолжила: – Мне уже двадцать пять лет. А я живу под постоянным надзором старших и мелкого брата.
– Ну, ты перегибаешь, – вскинулся он, – У нас разница всего лишь два года.
– Ну да, два года, – отвернувшись, встала, – а чувствую себя разбитой старухой.
– Лия, мы что-нибудь придумаем, просто нужно время.
– Сколько? Я уже три месяца здесь живу и хоть что-нибудь изменилось? И я не шучу, не привезёшь мне паспорт, я и без него уеду. Найду способ. И плевать, что меня поймают, я, во всяком случае, хоть узнаю для чего, зачем я им сдалась, по какой причине убили мою маму. Надоело прятаться и жить как страус, постоянно пряча голову.
Отвернувшись, вышла. Накинув дубленку, побрела вокруг дома, краем сознания отмечая, что уже стемнело. Конечно, я понимала, что никто мне паспорт не собирается возвращать. Ну и пусть, справлюсь. От злости я пнула сугроб и взвыла от боли – совсем забыла, что здесь стоит скамейка, которую замело снегом.
Подпрыгивая на одной ноге, через раз наступая на вторую, направилась в пристройку. Схватив метлу, вернулась обратно и, размахивая ею, разбросала снег со скамейки в разные стороны. Со всхлипом бросив метлу, направилась в дом, где работаю с целебными травами.
Не раздеваясь и не включая свет, прошла к столу, да так и осталась стоять, сжав кулаки и пытаясь успокоиться. Хотелось завыть, поплакать, а потом разбить что-нибудь и желательно об кого-нибудь. Скрипнула входная дверь, дверь в сени, пошарив по стенам руками и чертыхнувшись, Лёшка всё-таки включил свет. Прошёл, сел на старенький диван, который жалобно скрипнул под его весом.
– Слушай, а чай здесь есть?
– Иди, тебя Марта и накормит и чаем напоит, – не сдержала я всё-таки своего раздражения.
– Лия, пожалуйста. Ну, сделай мне чаю, а?
Вдох… выдох… стараясь не смотреть на брата, прошла на кухню. На ходу сбросила дублёнку и кинула её на стул, поставила чайник. Домик маленький: пара комнат, кухня и сени. Протапливали его мы с Мартой только по утрам, поэтому сейчас было прохладно, но с печью возиться не хотелось, решила, что тоже горячего чаю попью и согреюсь. Не смотря в сторону вошедшего в кухню Алексея, уже успевшего сесть за стол, поставила чашки, достала припасённое печенье, варенье и уселась напротив.
– Ну, начинай.
– Ты о чём? – с деланным удивлением посмотрел на меня.
– Ну как же: уговаривать подождать, рассказывать о моей неблагодарности к вашим стараниям по моему сокрытию.
Закипел чайник, и пришлось прерваться, заварить травяной чай, разлить по кружкам.
– Я пришёл извиниться, – произнёс он, обхватив кружку с чаем, подняв на меня глаза, встретил удивлённый взгляд. Ну да, хотела услышать извинения за его слова, но не ждала, – Вернее попросить у тебя прощение за то, что так себя повёл, за то, что обидел.
Кивнув, я отвела взгляд, обхватив кружку ладонями.
– Я хочу тебе рассказать о своей матери.
Вот это уже непонятно, я опять удивлённо на него посмотрела.
– Зачем?
– Чтобы ты поняла, что я имел ввиду, когда сказал, что вы с Максимом не сможете быть вместе.
– Вообще-то ты не так сказал и я не понимаю: причём тут вообще Максим?
– Лия, ты, пожалуйста, просто выслушай меня, мне и так тяжело об этом говорить.
Я замолчала.
Хочется ему выговориться, пусть, послушаю. Тем более, когда и от кого я ещё узнаю о жизни брата и его матери, к своему стыду я знала только, что она умерла и всё.
– Моя мама была замечательной женщиной. Доброй, отзывчивой, просто не повезло ей встретить моего отца. И хоть она была единственной его женой, женой альфы, только вот можно по пальцам пересчитать оборотней, которые помнят её, – он, усмехнувшись, отвернулся к окну, – Когда маме исполнилось двадцать четыре, её отец поставил перед фактом, что она выходит замуж – это был договорной брак, выгодный обеим стаям. И не смотри на меня так удивлённо, – он заметил выражение моего лица в оконном стекле и, посмотрев на меня, продолжил: – Мы хоть и оборотни, и живём в большей части подгоняя правила жизни под инстинкты, но политику и выгоду ещё никто не отменял. Первое время всё складывалось замечательно, я родился можно сказать в нормальной семье, только через год запах матери отцу стал неприятен. Понимаешь, чем сильнее зверь, тем привередливее в смысле обоняния. Он отселил её и меня в отдельный дом и это даже помогало. Стоило сделать перерыв и не видеться им какое-то время, то её запах для него становился нейтральным, только перерывы становились всё длиннее и длиннее и виделись они всё реже. Закончилось тем, что он отселил её в другой посёлок нашей стаи, да она и сама была только «за». Он же не собирался хранить ей верность и как ты понимаешь матери было довольно-таки неприятно, когда ей кто случайно, а кто-то и специально рассказывал об очередной потаскухе, живущей в «Красном» доме. Меня же отец сначала оставил жить с собой, но ненадолго, потому что мой запах, очень похожий на запах матери, его так же стал безумно раздражать. В возрасте шести лет, меня отправили на обучение в школу-интернат для оборотней мужского пола, не самую лучшую конечно, но уровень подготовки там выше среднего. Мама жила в северном посёлке и что самое гадкое, отец ей запретил работать – это же не уровень, жена альфы! Деньги каждый месяц ей передавали, правда, случалось и такое, что забывали передавать, а может и себе присваивали, нарак их знает. Но она, договаривалась, где-то помогала по хозяйству, уезжала в становки, там помогала старикам и отшельникам, за что те ей платили. Это я узнал намного позже. Каждые четыре месяца у младших классов были недельные каникулы, и я с радостью проводил их с мамой, даже не догадываясь насколько ей нелегко приходится. Когда мне было четырнадцать, я приехал к матери, а её не было, вот от жившей по соседству бабы Нюры я и узнал, что мама уехала в становку и по какой причине. Я, как борец за справедливость, рванул к отцу. Стал требовать, чтобы он ей разрешил работать, чтобы деньги не забывал передавать. Причём когда я ворвался к нему в кабинет, он был не один, ещё трое каких-то оборотней, который с интересом слушали мои требования. Вот тогда-то меня отец и приложил, как следует. До этого он, конечно, воздействовал на меня, так что я пару раз сознание терял, но в этот раз я его конкретно из себя вывел: унизил при других, задел его эго. Тогда приложил он меня знатно, думал, сдохну. Так ему мало этого показалось. Когда я очнулся, суток через трое, меня перед «Красным» домом выпороли плетьми, да ещё и «Стронхом» смазали спину, чтобы шрамы на всю жизнь остались, чтобы всю жизнь я помнил эту тварь и своё неповиновение.
Я даже не заметила, в какой момент взяла его ладонь, так и слушала, сжав её, но после услышанного охнула и, распахнув широко глаза, с ужасом на него посмотрела:
– Создатели! Что ж за урод он был?
Но Лёша, словно не услышал меня, качнул головой. Некоторое время помолчал, словно собираясь с силами и спустя несколько напряжённых минут тишины, продолжил:
– Как ты понимаешь, с мамой я в тот раз не увиделся. Валялся несколько дней в лазарете и своим детским умишком осознавал, какая гнида мой отец. Спасибо дядьке, отцу твоему, если бы не он, я бы, наверное, под плетьми там и сдох. Он пытался мне тогда объяснить, почему отец так со мной поступил, донести до меня причину его неприязни ко мне и особенно к матери, но я тогда его естественно не мог понять. А ещё не понимал свою мать, которая терпит такое отношение, просто терпит, а не уедет, бросив всё. Позже, узнал, но много позже. А тогда, как мне стало немного легче, меня просто посадили в автобус и отправили обратно в школу. Поразмышляв немного и оклемавшись, я стал сбегать по вечерам и работать: в основном грузчиком, но случались и другие заработки. Накопленные деньги отправлял почтой, пока она не написала, что нельзя больше пересылать деньги, так как отец запретил их ей выдавать, их ей просто не отдают. Потом с работой мне наставник помогал – периодически отправлял на подработки, но уже к проверенным людям или оборотням, где платили больше, да и работа была другого порядка, хотя не совсем законная. Да мне и плевать было. Деньги я копил и временами, на выходных срывался к границе стаи, передавал через знакомых патрульных, потом от них же и узнал, что пару месяцев назад мама умерла. А, как и почему, не знал – в стаю меня не пускали. После окончания школы я ездил сначала по стране, набирался опыта, потом и по зарубежью удалось проехаться, короче мотался в поисках заработка и приключений. Случайно столкнувшись с одним знакомым, узнал, что меня уже давно ищет дядька, ну и ради любопытства приехал. В стаю, правда не заезжал, передал, что в соседнем посёлке остановился и если нужен Айдару, пусть приезжает. Оказалось отец ждёт меня, чтобы начать обучение управлять стаей. Я попросил его показать моему папаше средний палец, и чтобы эта гнида забыла, что у него вообще есть сын. Поехал в Красноярск, потусовался там пару деньков, думая куда дальше направиться, узнал о схватке между стаями, про смерть отца и приехал. Вот как-то так, Лия.
