Василий Боярков
Месть сэра Левина. Несметные сокровища
Пролог
– Мисс Доджер, мисс Доджер!.. – как и обычно, тринадцатилетний юнга Бертран начинал кричать снизу, приближаясь к подъёмной лестнице; он ловко взобрался на капитанский мостик и предстал пред ясные очи красивой блондинки. – Миссис Маргарет Вас просит спуститься вниз. Без промедления, – договаривал он загадочным полушёпотом, приблизившись едва не вплотную.
– Что такое?.. – о чём пойдёт речь, Валерия примерно догадывалась, но всё-таки, желая оттянуть тяжёлые вести, дополнительно уточнилась; миленькая физиономия отобразилась страдательным выражением: – Уже случилось?
– Нет, – молоденький посланник легонько насупился, – но капитан Джек на грани… он испускает дух. Призывает Вас… мол, хочет чего-то сказать. Невероятно важное.
– Порули́, – по давней привычке бойкая девушка перемахнула через переднюю балюстраду; она приземлилась напротив личной каюты, доверив пиратское судно разухабистому юнге-подростку (что случалось далеко не впервые), в чём-то неусидчивому, а где-то и добросовестному.
«Кровавая Мэри» осталась в надёжных руках, а белокурая преемница направилась исполнить печальную миссию – выслушать последнее капитанское пожелание. Она спустилась на среднюю палубу. Через минуту оказалась перед отдельным, наиболее благоустроенным, кубриком. В нём обитали несостоявшиеся свеко́р и свекровь. Валера остановилась. Уныло вздохнула. Как никто иной, она прекрасно осознавала, что вот-вот потеряет ещё одного дорогого, не безразличного ей, человека, и страшно страдала. Хотя внутренние переживания старалась и не показывать – умело скрывала. Привыкшая к вещам и похуже, детдомовская воспитанница решительно выдохнула; она потянула дверную ручку и твёрдо вошла.
Внутри находилась сорокалетняя черноволосая женщина, милая и красивая, ещё не тронутая возрастной сединой; она сидела возле обычной матроской койки, удерживала морщинистую мужскую ладонь и нежными пальчиками поглаживала по внешнему основанию. Маргарет тихо плакала. Оно и неудивительно, ведь перед ней умирал последний любимый мужчина (их общего сына она потеряла не долее как в прошлом году). Умертвитель, седой и морщинистый, выглядел неестественно, точь-в-точь жутковато: осунувшееся лицо смотрелось безжизненным, бледным, каким-то мертвецким; кожный покров представлялся болезненным, жёлтым; потрескавшиеся губы казались сизыми, едва не иссиня-чёрными; седая борода сливалась с всклокоченной шевелюрой. И! Только впалые глаза светились неисчерпаемым жизнелюбивым блеском. Некогда грозный, сейчас пират казался беспомощным; он, тоскливый, лежал, раз от раза покашливал, натужно покряхтывал. Увидев вошедшую девушку, Джек махнул ей свободной рукой. Ловкачка приблизилась. Остановилась напротив. Рядом с горевавшей подругой жизни.
– Нагнись поближе, – старый пират ка́шлянул бурой кровью, – я открою страшную тайну.
Лера безропотно подчинилась. Чтобы её не забрызгать, болезный разбойник отвернулся к стене и рывками, рубленным текстом, заговорил:
– Когда я сидел в английском остроге… в форте Нью-Лондон… перед самым освобождением… – он хорошенько прокашлялся.
– Не торопись, капитан, – давно уж исполняя его обязанности, почтительная блондинка продолжала обращаться именно так, и никак по-другому, – нет ничего важнее, чем дорогое здоровье.
Колипо хотел усмехнуться: «Какое, дьявол меня разбери, здоровье», но решил впустую не тратиться, а разглагольствовать лишь строго по делу. Он, не забывая покряхтывать, зловеще продолжил:
– Я стал свидетелем одной секретной беседы. Понятно, меня считали уже повешенным, поэтому особенно не таились. В тот день… – болезненное кряхтенье вновь ненадолго заставило прекратиться; возобновился он с короткими перерывами (давал себе отдохнуть): – В соседнюю камеру привели двух мне знакомых людей. То бывшие подручные Бешенного Фрэнка Уойна – ныне, как всем известно, покойного – Скупой да Бродяга.
– Они ещё живы?.. – пока Джек в очередной раз откашливался, Валера непредумышленно усмехнулась.
Как только силы вернулись, Умертвитель приступил к детальному изложению:
– Сперва их намеревались вздёрнуть на рее, но после, кха, кха, кха… они привлекли внимание лейтенанта Рубинса замысловатым рассказом. Как оказалось, их приставили к молодому Бобби Уойну, но те вчистую не справились, кхе, кхе… порученное дело всецело обгадили. Чтобы спасти ничтожные жизни, они раскрыли, жалкие, великую тайну.
– Какую? – Маргарет спросила бессознательно, машинально.
Нечаянная реплика осталась без дополнительных комментариев. Джек продолжал:
– В Карибском море есть некий таинственный остров; он отстранён от всех торговых путей. На нём, по их утверждению, спрятаны немыслимые сокровища, кха, кха… несметное количество червонного золота.
– Откуда оно взялось? – на этот раз поинтересовалась блистательная блондинка; она мгновенно переключилась на иное, на более значимое, событие.
– Его припрятал Кровавый Бобби, сын Бешенного Фрэнка, пирата Уойна. Они ограбили испанское судно и должны были – согласно каперской грамоте, взаимному договору, – поделиться с английским лордом, капитан-командором Левиным.
– Зная поганого выродка, – Валера, не желая напрягать больного сподвижника, договорила сама, – он мистера «британская чопорность», – применилось обычное презрительное сравнение, – предательски обманул – решил всё краденное золотишко оставить себе. Так?
– Правильно, – Джек спорить не стал; он одобрительно улыбнулся. – Родительская натура – как материнская, так и отцова – в итоге взяла своё, кхе, кхе… В мерзком ублюдке она проявилась вдвойне… в их полной мере, наполовину лживой, а в остальном коварной и вероломной.
– Что дальше? – подозревая, что «золотое месторождение» тому не известно, Валерия снова переспросила.
– Пленённые недотёпы рассказали, – неглупый мореплаватель всё понял правильно, – что Бобби их подло бросил, агх… агх… дескать, оставил с надлежащей охранной. Недолго думая, они пустились бродить по островной территории и натолкнулись, хр… хр… на потайную пещеру, – Джек почувствовал, что теряет последние силу; он перешёл к закономерному заключению: – Получается, где находится тот соблазнительный остров, знают лишь три человека…
– Скупой, Бродяга да грязный ублюдок, презренный выродок безбашенного Фрэнка Уойна, – сметливая собеседница особенно не раздумывала. – Первые двое пойдут с британской флотилией… Хотя-а?.. – она отобразилась задумчивой миной и заломила коричневатую широкополую шляпу. – Не думаю, что жадный сэр Скраймджер захочет посвящать в золотоносную тайну кого-то ещё, – зачем ему и дополнительные головы, и лишние уши? Скорее всего, он организует единственное судно-фрегат: оно и грузоподъёмное, и относительно быстроходное. Что касается Кровавого Бобби? – на несколько секунд она замолчала, о чём-то сосредоточенно пораздумала, а далее, демонстративно хлопнув в ладоши, подчёркнуто подытожила: – Его предсказать практически невозможно! От слов «вообще», а также «совсем».
Согласный, Умертвитель утвердительно покивал. Говорить он уже не мог. Прославленный морской разбойник смотрелся всё хуже и хуже; взгляд его, потерянный, становился всё более неосознанней; старческое тело готовилось к предсмертным конвульсиям. Он тяжело вздохнул, несколько раз непроизвольно дёрнулся, а после, умиротворённый, с чувством исполненного долга, спокойно уснул – тихонько скончался.
По христианской традиции и зрелая женщина, и молодая блондинка тоскливо всплакнули, горемычные, отда́ли последнюю дань и отправились обе наверх. Они намеревались устроить достойные похороны – под общее ликование отправить легендарного пирата к морскому дьяволу Дэви Джонсу. Да! Джек-Умертвитель, от рождения Джек Колипо, вполне того заслужил.
По дороге между одной и второй состоялся коротенький разговор.
– Как, Маргарет, думаешь, – озадачилась сомнительная особа, отныне полноправная разбойничья капитанша, – он говорил серьёзно либо, сражённый тяжёлой болезнью, безосновательно бредил?
– Вроде бы непохоже?.. – миссис О’Коннелл не то утверждала, не то сама же и вопрошала. – Что по мне? Так чёрт бы да с ним, со всем тем пиратским золотом. Здесь снова замешан сэр Левин, наш ненавистный враг, одновременно злой гений. Тебе, Лера, чего, похищенного младенца, грудного сыночка Джона, так всё ещё не хватило? Вспомни: мы еле-еле его отбили. Что, если безнравственный мистер решится на нечто подобное? Что будет тогда?
– Ничего! – Валера говорила твёрдо, отчасти пренебрежительно; она сурово насупилась: – Во-первых, мальчика моего отныне зовут Иван; во-вторых, предусмотрительно он отправлен в непобедимую державу Россию; в-третьих, на всём белом свете это единственное место, куда господин «английская своевольность» ни за что – ни за какие коврижки! – трусливый, не сунется; в-четвёртых да и, пожалуй, в-последних, с высокородным мстителем, разнузданным лордом-уродом, мы так и не рассчитались. Полагаю, он думает точно так же.
Они подняли́сь на верхнюю палубу, и совещательную беседу (для обеих волнительную, по-своему неприятную) пришлось закончить, пока отложить.
Глава I. Два ссыльных пирата
Каким-то временем ранее, где-то в середине Карибского моря…
– Послушай, Бродяга, – как и обычно, первым заговорил Скупой, наименее умный, зато и более любознательный; он похлопал себя по располневшему пузу, а следом, лёжа на тростниковой кровати, неподобающе почесался, – как думаешь, нам долго здесь, покинутым, «кочуматься»? – Применился жаргонный термин, им слышанный в будущем.
Они находились на одиноком безлюдном острове, обитали в самодельной неброской хижине и, за неимением чего-то другого, впустую бездельничали. Шёл третий день, как молодой капитан Уойн, он же Кровавый Бобби, перебив всю остальную команду, бессовестно их покинул – оставил на произвол судьбы. Перед бесславным убытием он повелел им, двум неудачливым бедолагам, стеречь неисчислимые золотые запасы; их «реквизировали» с испанского фрегата «Идальго». Как раз про них-то и возникал весь тот повышенный интерес, и заводилась та познавательная беседа.
Лысоватый пират поставил конкретный вопрос – он требовал такого же прямого ответа. Однако худощавый приятель отнюдь не спешил. Сидя за прочным, изготовленным из полови́нчатых брёвен, столом, вначале он хорошенечко поразмыслил. Когда нужная мысль созрела, Бродяга тот ча́с же её и выдал:
– Знаешь, сердечный брат мой Скупой, – он отразился умилённой улыбкой, – сколько я не думал, но единственное, что приходит мне в бестолковую голову, – он унижал себя специально, чтобы не выглядеть слишком умным, – это всего лишь две вещи.
– Какие? – второй собеседник отобразился большими глазами.
– Первая – мы находимся и у чёрта на куличках, и в дьявольской заднице. Вторая – у нас нет ни лёгонькой лодки, ни мощного корабля, ни инструментов для изготовки плота́. Тем более что пускаться в опасное плавание, плохо ориентируясь на неизведанной местности, я бы, по совести, навряд ли отважился.
– Ты хочешь сказать, мы здесь застряли навечно? – широколицый сообщник казался потерянным.
– С другой стороны, если вспомнить последнее наставление Кровавого Бобби… – даже оставшись одни, они называли его заслуженным прозвищем (вдруг тот находится рядом да тайно подслушивает?!); Бродяга опасливо оглянулся, – он велел нам охранять неисчислимое золотое сокровище, а любого, кто сунется, немедля убить.
– Ха! – глуповатый разбойник слегка приподнялся; он посмотрел через бревенчатый стол, вплотную приставленный к его отдельной кровати (она устанавливалась посередине левой стены, а спальное место второго располагалось в правом, дальнем от входа, углу). – Но нам же не оста́вилось никакого оружия. Даже сраной сабельки нет – только тупые ножи. Да и то они сохранились лишь потому, что мы их заблаговременно попрятали в сапоги.
Как лишнее подтверждение наружу извлёкся загнутый ржавый клинок. Тупоголовый разбойник покрутил им пред носом другого.
– Видишь: более нет ничего. Кстати! Касательно сохранности золотишка?.. Ты знаешь, где оно расположено?
– Так же как ты, – тот мысленно усмехнулся, но вида не показал (как будто бы говорил серьёзно), – не представляю совсем. А что, брат Скупой мне хочет чего-нибудь предложить?
– Да! – бесхитростный приятель сказал, ну! точно отрезал; дальше он продолжал загадочным тоном: – Как можно за чем-то следить, если мы вообще не представляем, где то-о́ чего-то надёжно спрятано. Может, пойдём поищем?.. Чего зазря куковать?!
– Хм, – Бродяга нахмурился; ответил он по прошествии ровно одной минуты: – А знаешь, пошли… разведаем, где сохраняется капитанский клад.
На том и порешили. Один подня́лся с тростникового лежака, другой – с протянутой лавки. Собирались недолго. Первый так и остался с голым торсом, прикрытым лишь кожаной, без оружия, перевязью, широких шароварах-штанах да рыбацких, простеньких сапогах. Второй принарядился в дорогой камзол-костюм да дворянскую, выше коленок, прочную обувь. Едва собрали́сь, как тут же и вышли.
Постепенно бамбуковая хижина, построенная ещё юным Бобби Уойном, осталась далеко позади. Два неразлучных товарища выбрали путь, проходивший вдоль узенькой речки; она струилась с высокого плоскогорья, окружавшего таинственный остров с трёх разных сторон. Оно вздымалось отвесными скалами; наверху они переходили в лиственный лес, перемежавшийся непродолжительными полянами, типа южноамериканской прерии. С четвёртой стороны имелась короткая отмель, переходившая в ровный песчаный берег; здесь в акваторию моря впадала единственная река. Она поднималась почти до самого верха, где вытекала из круглого углубления; далее, по пологому склону, проточные воды устремлялись к прибрежной долине. Именно к манившей пещере и заспешили те двое друзей. В высоту она доходила до двух с половиной ярдов, в ширину – до не менее четырёх.
Пробираясь сквозь высокий, неравномерно торчавший тростник, невольные естествоиспытатели не сильно-то и спешили. Они ещё сомневались. Беспокойные опасения тревожили наиболее умную голову. Когда они входили во внутреннее пространство, Бродяга ненадолго остановился. Он решил, осмотрительный, их взять и озвучить:
– Послушай, Скупой…
Тот как раз широко зевнул и, отвлечённый, едва не столкнулся.
– Что, если Кровавый Бобби вернётся, определит, как мы входили в святая-святых, и возжелает жестоко нас наказать?
– Ежели мы сами ему не скажет, то как о нашей самовольной выходке он, извиняюсь, узнает? – отвечая вопросом на вопрос, тупоголовый разбойник особо не заморачивался. – Мы зайдём, посмотрим, оценим нарисовавшиеся масштабы – и сразу обратно. Чего тут крамольного?
– Да, пожалуй, ты прав, – Бродяга снова пошёл; попутно он договаривал: – Но что, если продуманный капитан оставил какой-нибудь знак-ловушку. Мы – хвать! – на неё случайно наступим, ну, или «как-нито» сдвинем? Тогда оправдывайся, рассказывай – а всё одно виноват.
И тут! Они подошли к развилке, уходившей (как в той знаменитой сказке) налево, направо и прямо; река вытекала из ссуженного проёма, что находился посередине. Он выглядел ровным; левый поднимался кверху; правый спускался книзу.
– Дилемма?.. – что лысоватому преступнику приходило в голову, он сразу же то и озвучивал. – По какому пойдём? Мне думается, надо держаться речки. Смотри: там узенький участок суши всё-таки есть. Будем идти по нему, глядишь, не намочимся.
– Нет, – рассудительный собеседник приступил к детальному разложению, – вначале я подумал примерно аналогично; но после мне вспомнилось, что Кровавый Бобби, вместе с шестью сообщниками – они, наверное, все мертвы? – перетаскивал золотые запасы исключительно по морскому пространству. Что это значит?
– Да, действительно, что́? – тупоумный единомышленник удивился искренне, как неразумный ребёнок.
– Что капитанский клад находится где-то снизу, – смекалистый напарник высказывал разумные мысли, – на стыке острова с водной гладью. Так?
– Возможно?.. – Скупой не то согласился, не то озадачился.
– Тогда порассуждаем чисто гипотетически. Во-первых, – Бродяга поднял указательный палец, точно ссылался на Господа Бога, – верхнее плато́ исключается полностью. Так?
Последовал утвердительный кивок бестолковой головушки.
– Во-вторых, снизу река вытекать не может. Согласен?
– Вроде похоже…
– Значит, путь левый, а также прямой являются ошибочным, и нам не подходят. Остаётся единственный – что ответвляется вправо. Так?
– Ты умный – тебе видней, – широколицый разбойник кивнул задумчивой «бестолковкой». – Пошли уже – чего мы тогда стоим? – И первым шагнул в пугавшую неизвестность.
По мере удаления от родниковой воды, проводившей наружный солнечный свет, вокруг становилось всё темнее-темнее. Пришлось зажигать заранее приготовленный матерчатый трут. Дальше пошли немного быстрей. Преодолев чуть более полутора сухопутной мили, вышли к широкой скалистой пещере. Раз! И то́тчас же обомлели. Вокруг валялись разносторонние тленные трупы: испанские конкистадоры, разухабистые пираты. Выглядели они удручающе, если и не ужасно. Однако три мертвяка казались недавними, пока ещё свежими; они даже ещё не пахли.
– Смотри, смотри, – полушёпотом промолвил Скупой; он указал на отсечённую голову, – ты не находишь, Бродяга, что она дьявольски напоминает Немого?
– Ага, – согласился второй товарищ, кивая на остальных, – а вон и мёртвые Смит да Уолли. Значит, моё предположение об их скоропостижной кончине не оказалось ошибочным. О’Генри, Сваровски и Джо оставались на корабле. Хотя мне почему-то кажется, что их прискорбная участь нисколько не лучше. Кровавый Бобби навряд ли оставил ненужных свидетелей.
– Странно, – не выделяясь особым умом, пустоголовый приятель отличался завидной чуйкой, – но что ему помешало расправиться с нами также? Ну, или как-то похоже, – концом рыбачьего сапога он тронул валявшуюся голову пирата Немого.
– Наверное, мы ему зачем-то нужны? – Бродяга не столько говорил утвердительно, сколько, сомнительный, спрашивал. – Возможно, он, и правда, опасается, что кто-нибудь сюда нежданно заявится.
– Постой, – Скупой недоверчиво сморщился; он открыл один из специальных морских сундуков, под завязку набитый похищенным золотом, – но как бы мы смогли всё это стеречь, если даже не представляли, где краденное богатство в реале находится?
– Чёрт его знает? – растерянный собеседник недоумённо развёл руками; он взором показал на протянутый скальный проём, располагавшийся строго напротив. – Давай-ка лучше, Скупой, поразмыслим, как нам отсюда выбраться. Возьмём с собой парочку-тройку ящичков – и айда вон в тот коридор.
– Где возьмём нормальную лодку? – не отличаясь острой сообразительностью, мореплавателем недавний квартирмейстер являлся отменным. – Погляди-ка на эти: они оставляют желать чего-то другого.
– Обойдёмся с ними так же, как поступаем всегда, – предприимчивый разбойник осмотрел три ближних баркаса (перевёрнутые, они лежали на скальной основе, полого спускавшейся к водной поверхности, делившей пещеру ровно на половину); он отобрал наиболее сохранившийся, а следом соотносительно констатировал: – Повреждения незначительные, легко поддадутся ремонтной починке. Останется как следует просмолить, и можно выходить в открытое море – попытаться отсюда выбраться.
Сказано – сделано. Через пару дней привычной работы два неразлучных друга входили в длинный, протянутый в темную пустоту, коридор. С ним находилась толика испанского золота. Не проявляя излишней жадности, взяли не больше, чем смогли увезти. Незнакомую дорогу освещали смолистым факелом. О, неудача! О, злая судьба! Едва проплыли две мили, упёрлись в отвесную стену; она не имела совсем никаких отверстий.
– Может, прошли? – употребляя морское сравнение, Скупой озвучил предположение (в той странной ситуации) наиболее верное. – Возможно, и не заметили, – имелось в виду побочное ответвление.
– Нет, – возразил ему озадаченный спутник, – я осмотрел всё более чем внимательно. Здесь что-то не так – будем настойчиво ждать. Я чувствую некий завуалированный подвох.
Позднее, когда снаружи спустилось закатное солнце и начался́ вечерний отлив, с отхлынувшими во́дами показался сокрытый проём; он позволял протиснуться небольшому судёнышку, под тип отремонтированного баркаса. Освободившиеся пираты блуждали три дня, пока не столкнулись с дежурным английским судном. Подозреваемых в нарушении корсарского договора, их доставили на главный бермудский остров. Реквизированное золото, понятно, изъяли.
