Василий Головачёв
Коготок Большого Взрыва
Группа Дениса и Богатырёв заняли места в кабине, сосредоточенные на предстоящей встрече с неведомым.
Аурика пожелала им удачи.
Егорыч отсчитал положенное количество секунд, и драккар, похожий на пятиметровый слиток металла без каких-либо деталей и наростов, вылетел в распахнувшийся провал космоса.
И только почуяв, как напряглись мышцы живота, а в голову вторглась странная пелена, заставившая дрожать кости черепа и пульсировать сосуды мозга, Денис понял, что вне защитной зоны корабля им придётся очень несладко.
Иллюстрация 9
«Ниагара» оправдала своё название почти на сто процентов. Как и её тёзка – река, она вела себя дерзко и независимо, хотя и подчинялась воле человека, заставившего эту совершенную силу служить его замыслам.
Путь от Луны до Бича Божьего занял у космолёта сутки.
Китайцы добрались до объекта за тридцать два часа. Индийцы на «Ганге» – за двадцать шесть. Русские на «Енисее» – всего за шесть часов, и прибыли к Бичу раньше всех, хотя стартовали позже. Но об этом экипаж «Ниагары» ещё не знал.
Настроение у астронавтов было хорошее. Обошлось без особых происшествий, системы корабля работали без сбоев, и лишь однажды случилась задержка, когда сделали промежуточную остановку у Сатурна: вышла из строя одна из видеокамер переднего обзора. Её заменили. Выяснилось, что она была контрафактом, сделанным в Китае. Как видеокамера оказалась установленной на совершенно секретном аппарате Министерства вооружений США, можно было только гадать.
В пятидесяти тысячах километров от Бича корабль прекратил сближение, и астронавты принялись изучать космическое чудо, вызывающее удивление и подспудный страх. Несмотря на малую толщину летящей суперструны, её длина поражала воображение. Никто не представлял себе, как обращаться с этой удивительной конструкцией. Никто не знал, какие опасности она в себе таит.
В течение нескольких часов компьютер корабля по имени Нокс собирал информацию от запущенных к Бичу бесплотных устройств, часть из которых была потеряна, захваченная притяжением феноменально тонкой, а также феноменально длинной и не менее феноменально массивной нити, увешанной гроздьями межпланетного и межзвёздного вещества.
Капитан «Ниагары» полковник Рэй Харрисон посовещался с экипажем, выслушал соображения единственного на борту эксперта по астрофизике и космологии Эдвина Балмера и принял решение сблизиться с Бичом на минимально возможное расстояние.
– Работаем по протоколу «ЧС». О любых нестандартных явлениях, ощущениях и предположениях докладывать немедленно! Скафандры не снимать ни при каких обстоятельствах!
Экипаж вразнобой доложил о готовности работать в режиме чрезвычайной ситуации, и корабль двинулся к белой линии Бича, перечеркнувшей чёрную пропасть космоса перед «Ниагарой».
Подошли на расстояние в десять тысяч километров до Бича, уравновесили скорости.
С этой дистанции Бич выглядел не слишком эффектно и грозно, и лишь его длина, почти в десять раз больше расстояния от Земли до Луны, заставляла пристальнее вглядываться в него в ожидании каких-либо сюрпризов.
Запущенные к Бичу беспилотники начали облёт экзотического длинномера на большой высоте. Ниже восьми-десяти километров им опуститься не удалось. Тяготение «тонкой серебряной паутинки» было настолько мощным и «кривым», что эграны зондов не справлялись с нарастанием гравитационного поля, и те падали. Потеряв два аппарата, Харрисон отказался от опасного сближения исследовательской техники с объектом, и зонды зависли над покрытой «окислами» трубой на высоте, которая позволяла им не опасаться падения.
Несколько часов потратили на изучение участка Бича длиной около сотни километров.
Квантово-оптические усилители изображений работали превосходно, и астронавты смогли детально рассмотреть «космическую нить», покрытую замёрзшими газами, снегом, водяным и метановым льдом, а также россыпями мелких камней и песка. Местами толщина осевших пород достигала десятка километров и больше, но были видны и совсем тонкие участки метрового диаметра и меньше, так что иногда казалось, будто нить-труба разорвана. Такие провалы встречались довольно часто, достигая километровой длины и превращая Бич в потерявшее бусины ожерелье, странным образом сохранявшее линейную ориентацию.
Трижды система наблюдения «Ниагары» фиксировала слабые неяркие вспышки, возникающие на трубе Бича. Последняя произошла всего в паре километров от вертикали, соединявшей зонд и Бич, и стала понятна причина вспышек. Бич нёсся сквозь облако астероидов пояса Койпера и натыкался на ледяные глыбы и планетоиды, разбивая их фонтанами сверкающих ледяных кристаллов.
Затем один из беспилотников двинулся вдоль оси Бича к его середине («Ниагара» зависла над участком трубы на расстоянии, равном одной трети всей длины Бича), и в рубке управления родилась сенсация: камеры дрона обнаружили среди кучи глыб камня и льда, образовавшей эллипсоидальной формы желвак величиной с три Эвереста, цепочку идеально ровных треугольников размером с волейбольную площадку каждый. Треугольники отсверкивали в свете звёзд слоем инея, осевшего на эти образования, и складывались в геометрическую конфигурацию явно искусственного происхождения.
– Май год! – воскликнул Арни Браннер, навигатор-прима, первым разглядевший изображение. – Браслет!
Действительно цепочка треугольников цвета платины, покрытых патиной изморози, походила на брошенный на снег браслет. Хотя на самом деле эта конструкция имела длину более двухсот метров.
– Опусти зонд пониже, – скомандовал Харрисон.
– Упадёт… – засомневался второй навигатор Родольфо Ковалик.
– Начнёт падать – вернём на прежнюю высоту.
Зонд, обнаруживший сооружение, пошёл вниз.
«Браслет» увеличился в размерах, приобрёл вид выпуклых щитов, накрывающих какие-то здания. Стало видно, что здания соединены узкими стенами золотистого цвета.
Но беспилотник не смог опуститься ниже одного километра. Притяжение Бича возросло скачком, эгран-двигатель не справлялся с силой гравитации, и зонд пришлось поднять выше, до прежней высоты.
Экипаж охватила жажда деятельности. Все понимали значение сделанного открытия, астронавты были людьми креативными, настроенными на поиск нового, и обнаружение искусственной конструкции давало им возможность если не установить контакт с хозяевами «браслета», то изучить сооружение и понять, где Бич Божий мог подхватить его по пути через сотни галактик.
– Надо послать шаттл! – заявил Эдвин Балмер, воодушевлённый больше остальных членов экипажа. Помимо астрофизики и космологии учёный изучал и теории контакта с внеземной жизнью и как никто другой осознавал исключительную важность предполагаемых последствий встречи с обладателями «браслета».
– Челнок не сможет подойти близко, – проворчал Макс Фьюри, оператор бортовых систем. – Каждая тысяча километров этой чёртовой суперструны гравитирует как целая планета!
– Не преувеличивай, Макс, – хмыкнул Браннер. – Нокс, просвети нас по этой части.
– Каждые десять тысяч километров объекта, – ответил компьютер, – обладают полем тяготения, сравнимым с гравитацией Земли.
– Вот, слышал?
– Всё равно это круто! К тому же здешняя гравитация обладает силой кручения из-за малого диаметра стринга. Защита наших шаттлов может не справиться с этой силой.
– Тем не менее мы не имеем права пройти мимо «браслета»! – упрямо боднул воздух Балмер.
Астронавты дружно повернули головы к саркофагу капитана, хотя видеть выражение его лица не могли, упакованные в спецкостюмы, называемые «кокосами» на всех языках мира.
Молчание затянулось.
Харрисон не желал ошибаться в таком ответственном деле и честно считал «за» и «против» всех возможных вариантов. Потому его и назначили командиром нового корабля, что он всегда был осторожен и умел выбирать правильное решение в любых ситуациях.
– Идём на посадку! – наконец объявил он.
– Ура! – взвился Балмер, едва не пробив головой колпак саркофага, выражая свой восторг от перспектив увидеть сооружение, реально принадлежащее чужим разумным существам.
Впрочем, остальные астронавты радовались не меньше эксперта, хотя и вели себя сдержаннее.
«Ниагара» начала сближение с Бичом Божьим.
Когда до сверкающей инеем и льдом трубы объекта осталось не больше ста километров, Харрисон сделал заявление:
– Переходим на протокол «Эль»! Надеюсь, напоминать, чего нам стоит опасаться, не нужно?
Астронавты выдохнули:
– Нет, капитан!
Протокол «Эль» означал реализацию программы действий экипажа космического корабля при столкновении с агрессивной внеземной формой жизни. Название «Эль» протокол получил в память о фантастическом фильме «Чужие» («Aliens»), созданном в Голливуде более восьмидесяти лет назад. После этого все экспедиции американских астронавтов к планетам Солнечной системы учитывали последствия такого «контакта», что казалось им вполне разумным.
* * *
Им повезло. Площадка рядом с «браслетом», буквально в сотне метров от него, оказалась достаточно просторной, и «Ниагара» села на неё с лёгкостью воздушного шарика, несмотря на завихрения гравитационного поля Бича.
Ощущения при посадке и даже ещё раньше – при сближении с горой каменно-ледяных глыб – были не из приятных, силовая защита корабля не в полной мере нейтрализовала внешние гравитационные поля, меняющиеся при малейшем движении, но все терпели, так как не видели других вариантов изучения найденного артефакта.
Это вообще сидело в крови американцев (практически в геноме нации) – опираться на автоматику, сначала – на военные дроны, потом – на роботов, изготовленных по нанотехнологиям, что нередко приводило к катастрофическим последствиям и гибели невинных людей.
Но в данном случае автомат не мог заменить человека, и астронавты сознательно пошли на риск.
Медицинский компьютер посоветовал экипажу воспользоваться имеющимися на борту препаратами, и астронавты, наглотавшись таблеток, почувствовали облегчение. Повеселели. Обменялись шутками.
В первую вылазку к цепочке куполовидных строений, накрытых плоскими треугольниками крыш, отправили самых выносливых членов экипажа: Макса Фьюри и Эдвина Балмера, в прошлом – известного хоккеиста. Здоровья ему и в самом деле было не занимать.
Так как скафандры, несмотря на встроенные антигравы, не имели необходимой защиты от гравитационного сноса, решили использовать один из шаттлов, снабдив его дополнительным эграном. Какое-то время аппарат мог продержаться над Бичом, оберегая экипаж, а расстояние между «Ниагарой» и «браслетом», выросшим до размеров цепочки древних нефтеналивных баков, не превышало сотни метров.
Выслушав инструкции Харрисона (в которых не было нужды, так как все и так хорошо знали свои обязанности), Фьюри и Балмер заняли места в кабине шаттла, и катер, напоминающий формой гигантскую птичью голову, бесшумно выпрыгнул из транспортного отсека наружу сквозь окно силового сфинктера.
На тела астронавтов навалилась странная, скручивающая мышцы, тяжесть.
Макс стиснул зубы, борясь с поплывшими в глазах прозрачными кругами.
– Дьявол! – пробормотал Балмер.
Шаттл замер в десяти шагах от корпуса корабля: его компьютер, получивший данные о самочувствии экипажа, не имел права транспортировать пассажиров, медицинские показатели которых приблизились к опасной черте; у обоих скачком возросло давление, темп сердцебиения и дыхание.
– Сэр? – произнёс он вопросительным тоном.
– Подожди… – выговорил Фьюри.
– Что там у вас? – послышался голос Харрисона.
– Тяжеловато, – признался Макс.
– Сможете продолжить движение?
– Дайте пару минут… освоимся… Эдвин, ты как?
– Кто-то стягивает в узел мои кишки.
– Выдержишь?
– Д-да… наверное, – после паузы ответил эксперт.
– Сэр, рекомендую адаптоген, – сказал компьютер катера.
– Ладно, давай.
Автоматика скафандра активировала аптечку скорой помощи, впрыснув в плечи астронавтов содержимое капсул успокаивающего лекарства.
Через несколько секунд круги перед глазами Макса побледнели и исчезли, дышать стало легче.
– Порядок. Поехали.
Шаттл направился к первому «нефтеналивному баку», отсвечивающему в лучах прожекторов «Ниагары» тусклым серебром изморози.
Вблизи сооружение оказалось не таким гладким, каким его видели глаза астронавтов на расстоянии. Высотой с десятиэтажный жилой дом и шириной в сорок метров, оно состояло из отдельных башен, разделённых метровой ширины щелями. Цвет этих башен был коричневым, что было видно по свободным от изморози пятнам. Вероятно, материал стенок «баков» представлял собой не металл, а какой-то композит. Сами же стенки башен были покрыты зигзагами трещин либо вязью выдавленных в материале иероглифов непонятного назначения.
– Это не космический корабль, – сказал Макс.
– Да, не похоже, – согласился Балмер, забывший о своих «свернувшихся в узел кишках». – Скорее, производственный комплекс либо топливный терминал.
– Откуда он здесь взялся?
– Бич где-то раздолбал планету, и находившийся на ней терминал свалился сюда на груду камней.
– С виду он совсем целый.
– Повезло.
– Не уверен, я почему-то думаю, что это станция.
– Не понял?
– Кто-то прилетал к Бичу и построил на нём исследовательскую станцию. Видишь, как стоят баки? Ровно, прочно, без перекосов и видимых разрушений. Планета, может быть, и разбилась вдребезги, но гораздо раньше, до появления строителей станции, а потом они прилетели и установили комплекс.
Балмер замолчал.
Шаттл поднялся повыше, двинулся вдоль шеренги совершенно одинаковых по высоте и размерам баков, соединённых заиндевевшими коробами длиной метров восемь каждый. Всего зданий-баков насчитывалось одиннадцать, а длина всей цепочки комплекса – больше полукилометра.
– Похоже, ты прав, – сказал наконец эксперт. – Слишком уж ровным полукругом они стоят. Но тогда внутри должны находиться строители комплекса, нет? Точнее, эксплуатанты станции.
– Не уверен. Слишком старым выглядит эта конструкция, ей сотни, если не тысячи, лет. Вряд ли её обитатели живут здесь до сих пор.
– Да, станция действительно выглядит заброшенной. Давай попробуем пробиться внутрь.
– Как?
– Лучемётом пробьём дырку… лучше – в коридоре между баками… или взорвём.
– Эй, вы там, террористы, отставить взрывать! – вмешался в разговор разведчиков капитан Харрисон. – Делайте, что необходимо в первую очередь: облетите весь комплекс, снимите здания со всех сторон и возвращайтесь. Мы готовим ползунов, потом обсудим все варианты.
Под ползунами капитан имел в виду мини-роботов, пользующихся манипуляторами и колёсами.
– Есть, капитан! – отозвался Фьюри. – Не обращайте внимания на Эдда, у напарника просто крыша поехала от передозировки адаптогена. Никто тут ничего взрывать не собирался.
– Всё равно придётся, – пробурчал Балмер, не сомневающийся в своей правоте. – Макс прав, внутри этих консервных банок никого нет, кроме, может быть, сдохших автоматов. Давайте хотя бы постучимся в каждый бак, вдруг нам откроют?
– Не знал, что ты верующий, – засмеялся Фьюри.
– Что ты имеешь в виду?
– Это же из Библии? «Стучите, и откроется вам…»
– Не богохульствуйте, еретики, – назидательным тоном заговорил компьютерщик корабля Руби Кнох, который и в самом деле знал Библию и даже везде возил её с собой в книжном варианте. – Это слова Иисуса Христа: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам».
– Можем и постучать, – захохотал Браннер.
– Заканчивайте экскурсию, – оборвал веселье экипажа Харрисон.
Разговоры стихли.
Шаттл послушно поплыл вокруг необычного комплекса, нацелясь стволами аппаратуры и видеокамер на мерцающие снежной коростой стены башен.
* * *
Второй поход к чужой станции (с чем согласились все астронавты) на шаттле также не принёс каких-либо открытий.
Баки-башни комплекса не имели ни дверей, ни люков, ни окон, а его обитатели никак не реагировали на манёвры гостей, даже после того, как они осуществили идею Балмера постучать.
Стучали долго, облетев пять башен, и всё без толку.
– Сказал же – надо пробивать стенку, – напомнил о себе Балмер.
Упрямства ему, как и здоровья, было тоже не занимать.
Совещались недолго.
Время уходило, самочувствие экипажа не улучшалось, хотя все начали понемногу привыкать к воздействию «юлы» здешнего гравитационного поля, и Харрисон принял решение:
– Пробьём дыру в коробе перехода между зданиями. Режим работы прежний.
– Я пойду! – вызвался Балмер. – Один!
– Обойдёмся ползунами. Вслед за ними, если не произойдёт ЧП, пойдёт группа…
– Я! – не дал ему закончить эксперт.
– Пойдёт группа в составе…
– Я пойду!
Раздались смешки.
– Успокойтесь, Эдвин, – сказал Харрисон недовольно, – вы пойдёте тоже, как специалист по ксенологике. Старший группы – Родольфо, оператор – Макс. Готовьте технику.
– БК? – деловито осведомился пилот.
– Полная упаковка, – ответил капитан.
Под аббревиатурой БК подразумевался боекомплект для группы, а полная упаковка означала, что шаттл понесёт на борту вдобавок к штатному оружию – плазмерам и лучемётам ещё и переносные ракетные «стингеры». Кроме того, все члены экипажа были вооружены персональными лучевыми бластерами.
Погрузка необходимого оборудования, оружия и роботов в катер заняла четверть часа.
Нокс открыл люк грузового отсека, и аппарат, облитый светящейся плёнкой силового поля, выскользнул из корабля в черноту пространства.
Для проникновения внутрь чужого комплекса выбрали ближайший переход от первой башни ко второй.
Родольфо Ковалик опустил шаттл до высоты в два метра над бугристым валом камня и снега.
Фьюри, отвечающий за работу всех периферийных технических систем корабля, выпустил ползуна – робота на манипуляторах, похожего на метровой высоты кенгуру. Робот нёс в кармане «живота» обыкновенный электрический резак, способный функционировать в условиях вакуума.
Для начала решили не пользоваться излучателями и взрывными устройствами.
Робот-ползун потоптался у стенки короба, как коростой покрытой кружевным слоем инея и снега, выбрал почти свободный от изморози участок.
– С богом! – сказал Родольфо.
Макс активировал робота.
Манипулятор плавно поднёс к стенке переходного коридора диск пилы, снабжённый сверхпрочными карбонитовыми зубьями, диск бесшумно завертелся, вонзаясь в матово-коричневую поверхность. Посыпались искры.
Астронавты невольно подались вперёд, морально помогая роботу резать стенку перехода.
Уже было известно (после спектрального анализа), что материал короба необычен и состоит из нитей иридия и палладия, пронизывающих другой не менее экзотический металл – технеций. Причём это были не обычные чистые элементы, существующие и на Земле, а их изотопы. Они, очевидно, и придавали необыкновенную твёрдость материалу. Люди такие удивительные смеси создавать не умели.
Фьюри отключил резак, робот отвёл пилу.
Несколько секунд астронавты рассматривали небольшую царапину на стенке, оставленную зубьями резака.
– Дупель пусто, – глубокомысленно проговорил Фьюри.
– Попробуй ещё раз, – сказал Харрисон, видевший то же, что и разведчики на борту катера.
Резак снова вонзил зубья в стенку короба.
На сей раз операция длилась несколько минут, однако с тем же успехом. Материал переходника оказался намного прочнее, чем суперсплав пилы. Она смогла сделать лишь царапину глубиной в один сантиметр.
– Ладно, пробуем бластер, – не потерял присутствия духа и бодрости Макс Фьюри. – Интересно, держит этот материал высокую температуру или нет?
– Толщина стенки здесь не больше пяти сантиметров, – сказал Балмер, изнывающий от нетерпения. – Прорежем.
– Отведите машину, – потребовал Харрисон, – в сторону.
Ковалик повиновался, сместив катер на два десятка метров влево.
Сверкнул лазерный луч.
На сей раз работа пошла повеселее. Металл яростно сопротивлялся, однако глубина реза росла достаточно быстро, и через минуту луч бластера пробил оболочку коридора.
В образовавшуюся щель вынеслась белёсая струя пара: это замерзал при температуре всего на четыре градуса выше абсолютного нуля вырвавшийся из коробчатого перехода воздух.
– Режем дальше, – сказал Харрисон.
– За полчаса пробили дырку длиной в два сантиметра, – скептически заметил Балмер. – Так мы сутки провозимся.
– Согласен, замучаемся, – поддержал его Фьюри.
– Хорошо, готовьте комплект «си-шестых», – сказал Харрисон. – Уверены, что бластер не справится?
– Капитан, ты же сам всё видел. Режет, но слишком медленно.
– Хорошо, – повторил Харрисон. – Рассчитайте размер дырки.
– Нокс пусть считает.
Харрисон замолчал, сообразив, что волнуется и ведёт себя по-дилетантски, как стажёр во время первого полёта. Расчёт необходимой мощности и конфигурации заряда СИ-6 действительно должен был делать компьютер корабля, получивший данные о плотности материала и толщине стенки.
– Минуту…
Фьюри скомандовал роботу вернуться на борт шаттла.
Ноксу понадобилось всего полминуты, чтобы сделать расчёт и дать рекомендации.
Фьюри загрузил программу действий в компьютер робота, и тот снова пополз к переходу, неся в кармане шесть боезарядов со взрывчаткой.
Установка взрывных устройств на стенке вокруг дырки, пробитой лазером, заняла полчаса.
– Мы готовы, – доложил Родольфо.
– Сдайте назад.
– Мы и так отгребли на полсотни метров.
– Ещё.
Пилот повиновался.
– Бабах! – произнёс Фьюри, выдавая команду на подрыв.
Вспыхнули шесть огненных шаров, соединяясь в единое кольцо.
На земле взрыв наверняка породил бы волну грохота и сотрясение почвы. Здесь же, в безвоздушном пространстве, всё произошло без звука, и сотрясся лишь коробчатый коридор, да и то едва ощутимо. Датчики зафиксировали проседание коридора и соединённых с ним башен в снежно-каменную кашу под ними всего на пару сантиметров.
Огонь погас, облако дыма рассеялось. В лучах прожекторов стала видна неровная борозда в форме кольца, окружавшая почерневший участок стенки диаметром в два метра.
– Матка боска! – восхитился Ковалик. – На такую стенку не одна бомба нужна!
– Ещё порцию, – согласился Харрисон.
Робота вернули, нагрузили взрывкомплектом, и он распихал бруски СИ-6 величиной с два кулака каждый в борозде, проделанной первым взрывом. Проворно отполз назад.
– Получите! – выдохнул Фьюри.
На стенке коридора вспыхнуло огненное ожерелье!
На сей раз энергии взрыва хватило на пробой стенки. Двухметровая плита металла, весившая бы на Земле не меньше пары тонн, отделилась от коридора гигантской монетой и плавно рухнула на снежно-каменный вал под стеной, пропахав длинную борозду. В стене открылся чёрный провал.
– Ура! – не сдержал ликования Балмер. – Рудик, подрули поближе, я выйду.
– Не беги впереди трамвая, – вспомнил старую пословицу Фьюри. – Сначала запустим ползуна.
Робот, терпеливо дожидавшийся своей очереди в сторонке от места действия, двинулся к пробитому отверстию. Высота порога под дыркой достигала метра, и ему пришлось повозиться, прежде чем напоминавший кенгуру механизм смог взобраться на иззубренный край дыры и попасть внутрь коридора.
Луч фонаря высветил целый лес свисающих с потолка не то верёвок, не то лент бурого цвета. Непосредственно за вырванным участком стены они были повреждены, а дальше в обе стороны коридора занимали практически всё его пространство.
– Это ещё что за щётка? – озадаченно проговорил Фьюри.
– Коридор был заполнен какой-то массой, – предположил Балмер.
– Мхом зарос? – пошутил Родольфо.
– Может, и мхом. За сотни лет мох высох… или кристаллизовался.
– Ну и фантазия у вас, маэстро. Если весь коридор заполнен этими верёвками, мы туда не протиснемся.
– Протиснемся, возьмём бластеры…
– Не спешите, – послышался голос Харрисона, – пошлите ползуна.
– Есть, капитан.
Робот, ворочающий лучом фонаря, зашагал вперёд, протискиваясь сквозь свисающий слой лент.
– Щас оттуда как выпрыгнет!.. – страшным голосом проговорил Фьюри.
– Кто? – фыркнул Родольфо.
– Чёрт!
– Испугал.
– А что, нет?
– Черти нам не страшны. Как говорил один астрофизик: «Better devil you know, then the devil unknown»[20].
Ответом Максу был общий смех. Астронавты в принципе были жизнерадостными людьми.
– Господа шутники, не отвлекайтесь, – с показной суровостью проговорил капитан Харрисон.
Робот попытался раздвинуть манипуляторами росший ветвями вниз «кустарник», и это ему с грехом пополам удалось. Однако двигался он с трудом, потому что «кустарник» массой спутанных «ветвей» и «верёвок» заполнил весь коробчатый коридор. Куда бы ползун ни направлял фонарь, луч везде упирался в сплошные заросли.
– М-да, – протянул Родольфо. – Может быть, это оранжерея? И хозяева разводили здесь хлореллу или грибы.
– Креативно мыслишь, – похвалил пилота Фьюри.
– Двигай манипуляторами, не спи.
Робот полез вперёд, обнаружил выход из коридора в бак. Но и там луч фонаря отражался от тех же «зарослей», росших ещё гуще, чем в коридоре.
– Я считаю, что это на самом деле склад, – сказал Фьюри. – В баках хранился запас каких-то материалов или продовольствия. Мы дома тоже храним зерно в элеваторах. Чем не идея?
– Зачем в космосе создавать такие запасы? – скептически спросил Родольфо.
– Баки всё-таки могли стоять на поверхности планеты, а Бич разбомбил её, и весь комплекс рухнул на гору обломков. Эдвин, что молчишь?
– Чего гадать понапрасну? – буркнул Балмер. – Надо идти туда и проверить.
Словно дождавшись его слов, изображение, передаваемое видеокамерами ползуна, подёрнулось рябью и пропало.
– Стенки металлические, толстые, – виновато шмыгнул носом Фьюри, – экранируют сигнал.
– Капитан, разрешите сделать вылазку? – спросил Балмер. – Опасного там ничего нет, если и было что живое, давно сдохло, а ползун не сможет дать объективной оценки.
Харрисон помолчал. Протокол «Эль» не допускал непросчитанных действий и предписывал реагировать на опасность в соответствии с разработанными императивами, в том числе – стрельбой на поражение. Но в данном случае стрелять пока было не в кого.
– Мы пошлём фозма[21].
– Пока соберёмся, пока запрограммируем, пока он доберётся… я быстро – туда и обратно.
На сей раз пауза длилась дольше. Капитан взвешивал своё решение.
– Хорошо, парни, разрешаю короткую прогулку, на полчаса, не больше. Идёте вдвоём – Макс и Эдвин, старший – Макс. Род, обеспечь высадку и обеспечь круговую оборону.
– Слушаюсь, капитан! – бодрым тоном ответил Ковалик.
Шаттл подлетел к пробитому в стене коридора отверстию, и две фигуры в «кокосах», блистая серебром, полезли в дыру…
