Василий Головачёв
Савва и ангелы
Глава 5
Две стратегии
Разнообразие интересов выбранной Персоны Воли удивили Архангела, не ожидавшего такой креативности от подпрограммы, лишь внешне похожей на сапиенса, но не обладавшей такими возможностями, как соотечественники Архангела.
Персону звали Кешей – Иннокентием Рудницким, был он достаточно молод – ему пошёл тридцать первый год, окончил Московский научно-исследовательский ядерный университет и работал в национальном российском инновационном центре Сколково – руководил лабораторией перспективных радиотехнических систем. При этом он увлекался космологией и астрофизикой, создавая теорию фундаментального моделирования всего сущего, и участвовал в разработке онлайн-игры «Бич времён». Кроме того, Иннокентий читал лекции по теории запредельных ультравысокочастотных генераторов в самом Сколкове и занимался расчётами антивирусных программ для лаборатории Касперского.
Заинтересовал Архангела и друг Иннокентия Савва Бекасов, с которым будущий радиоинженер и айтишник учился в школе. Савва занимался воинскими искусствами с детства, развил недюжинные способности в экстрасенсорном восприятии, стал мастером единоборств и недавно начал работать в Управлении «А» Федеральной службы безопасности России, занимающемся изучением аномальных явлений природы в приложении к поддержанию безопасности страны.
Оба россиянина заслуживали того, чтобы внимательно присмотреться к их устремлениям и целям и в случае необходимости подключить к ним «ангела-хранителя» – программу якобы случайных совпадений при спасении жизни, тем более что Самсунг тоже обратил внимание на этих парней, но решил ограничить их свободу, скорректировав программу ПСП.
Втайне от него Архангел подсоединился к задатчику программ метареальности Земли и с интересом понаблюдал за действиями подопечных.
Кеша-Иннокентий завершал свою работу в области «теории всего» и явно выбивался из уровня, обладая исключительно высоким IQ. Савва Бекасов проявлял себя принципиально справедливой личностью и явно двигался к конфликту с командой ПСП, расследуя дело о гибели нефтяного магната Голубенского. Программу запустил Самсунг, считая себя истинным владыкой Игры в последней инстанции, рассчитывая подтолкнуть человечество к отказу от использования нефти и газа и к выходу на другие технологии энергообеспечения. Но эта программа требовала физической ликвидации людей, что резко противоречило мировоззрению и характеру Архангела, поэтому он, запустив «телохранителя», решил всё-таки обсудить с коллегой возникшую этическую проблему и пригласил его к себе домой.
Встреча состоялась в гостиной Архангела, которую он превратил в берег озера с песчаным пляжем и живописными скалами, а потом, зная эстетические предпочтения гостя, сотворил ночь, море, туманные поля и три спутника планеты, пробившие в тумане призрачные тоннели.
Само Совершенство не оценил попытку хозяина создать приятный гостю интерьер для беседы, у него было плохое настроение. Он и от застолья отказался, сухо заметив, что не голоден и торопится. Кота хозяина, у которого то пропадала четвёртая нога, то появлялась, – утром Архангел наблюдал редкое явление – кот ходил на двух ногах! – Самсунг пнул ногой, отчего зверь с мявом исчез вообще; Архангел знал эту особенность характера коллеги и сделал вид, что ничего не заметил.
Разговаривали стоя.
Архангел был одет в домашний оранжевый пижамет с позументами и золотыми кистями, Само Совершенство – в чёрно-коричневый уник со множеством планок, нашивок, печатей и подвесок.
Гость не присел ни на минуту, хотя Архангел приготовил уютный уголок для отдыха – два удобных кресла с подстройкой геометрии под физические особенности тела гостя и его эмоции и столик с напитками.
– Вы нарушаете условия царскосельских договорённостей, – сказал Самсунг.
– Какие условия? – удивился Архангел.
Речь шла о передаче прав на участие в игре с земной метареальностью, происходящей в царскольсельском Зале Конфедерации сапиенсов, что осуществлялось с незапамятных времён, со времени Ухода Создателя метареальности. С тех пор участвовать в игре могли только заслуживавшие этого поощрения геймеры-сапиенсы.
– В области разграничения полномочий. За игровую зону мы отвечаем вместе, уважаемый коллега, но вы постоянно вмешиваетесь в мои поля ответственности, мешая мне проводить оптимальную внешнюю политику.
Архангел огорчился.
– По-моему, я действую строго в рамках моего права.
– Ваши права касаются моментов образования, культуры и медицины, где вы – царь и бог, как говорят наши подопечные. Но вы начинаете вмешиваться в науку и политику, что чревато непредсказуемыми последствиями.
Архангел огорчился ещё больше.
– Вы так расстроены… чем конкретно? Где я наступил вам на мозоль?
– Что?
– Извините, это идиома, которыми так богата социальная сфера наших подопечных. Где я вам помешал?
– Я начал развивать тренд перезагрузки земной метареальности на новые технологии, а вы задействовали программу контрразведки и мешаете мне осуществлять задуманное.
– Я и не собирался…
– Ваш посланник начинает проявлять волевые качества, успокойте его или отзовите. Я долго терпеть не буду.
– Но я действительно никого не посылал…
Самсунг высокомерно поднял голову.
– Я вас предупредил, коллега. Не мешайте мне! Мы вместе взяли под контроль главные тренды метареальности, и наша задача – не допустить её вырождения и распада.
– Однако ваши методы контроля неэтичны, коллега, – укоризненно заметил Архангел. – Силовые воздействия, как правило, должны обговариваться всеми геймерами.
– Ерунда, мы всего лишь участвуем в большой игре, – фыркнул Самсунг, – имеющей многовариантную программу. Каждый из нас вправе изменять эту программу и вести себя так, как считает нужным.
– Согласен, но при этом мы не должны изменять базовые параметры программы.
– Что вы имеете в виду?
– Вы слишком небрежны к ценностным ориентирам метареальности, к примеру, к праву людей, обитателей игровой зоны, на жизнь.
– Эти обитатели – всего лишь подпрограммы…
– В базовые параметры игры вписано условие максимального содействия развитию свободы личности и творческого потенциала людей.
– Вот я и пытаюсь увеличить этот творческий потенциал, а вы мне ставите палки в колёса.
– Не ставлю, но вынужден буду созвать Трибунал геймеров.
– Созывайте, мне есть что предъявить Трибуналу. Будьте осторожны, коллега, вмешательство в мои дела чревато последствиями. Занимайтесь лучше своими делами, их у вас достаточно, и я вам не мешаю менять условия игры.
– Вы мне угрожаете, коллега? – недоверчиво поднял брови Архангел.
– Ну что вы, коллега, только предупреждаю. Всего хорошего. – Самсунг небрежно поклонился и вышел из гостиной походкой танцора.
Архангел покачал головой, глядя ему вслед, проговорил с задумчивым сожалением:
– Я знаю, что вы не идиот, коллега, который притворяется придурком, но должен признаться, притворяетесь вы талантливо.
Гостиная вернула прежний пейзаж солнечного дня на берегу озера.
Архангел прошёлся по крупному песку, сцепив руки за спиной, вошёл в беседку, посидел, зачарованно глядя на воду и танец шестикрылых эльфов над ней, потом движением бровей превратил беседку в кожистое яйцо – копию иезода контроля. Решение созрело окончательно. Коррекция игровой зоны, предложенная оператором, требовала введения сдерживающего фактора. Оставлять земную метареальность, метко прозванную геймерами «запрещённой», на произвол судьбы, а точнее – на произвол оператора, было неправильно. Он мог зайти слишком далеко в своих замыслах «ускорить прогресс» человечества.
До вечерних звёзд Архангел работал с Большим Умным Облаком, как фамильярно называли операторы гигантскую, объединённую сетью мгновенной связи, систему счётных машин мира Архангела, способную поддерживать игровую метареальность, по сути – Подвселенную, где родилась разумная подсистема – человечество. Определил параметры команды ПСП, активированной коллегой, разработал программу её ограничения и запустил как вирус, с мимолётной усмешкой подумав, что в этом есть нечто символическое: вирус в метареальности Земли имел формат женщины. Только женщина имела шанс заинтересовать обоих протеже и заставить их сопротивляться давлению программы ПСП.
Поздним вечером Архангел договорился с друзьями посетить живой аттракцион перехода из тела в тело с трансформацией сознания и вызвал транспортный модуль; представление синайской трансцирковой группы должно было состояться в зале эйдомузыкальных представлений Сатори-холла в Зороастр-зале Царцаха. Однако уже в кабине модуля к нему пришло неуютное ощущение постороннего присутствия, чувство дежавю, будто он что-то упустил из виду, и Архангел заставил себя оглядеться.
Коттедж оператора представлял собой замкнутую биосистему и одновременно сложный архитектурный ансамбль, повторяющий формы цветочных бутонов, и располагался он на Плато Небес, возвышающемся над бесконечной Равниной: вселенная Архангела, рождённая фантазией сапиенсов высшего уровня как игровая зона, представляла собой «сетчато-волокнистый пакет» дробных измерений и замыкалась сама на себя как не имеющий границ объект – Великие Мхи. Разумеется, ни обитатели мира сапиенсы, ни геймеры, ни операторы уровня Архангела и Самсунга не знали, что эта вселенная – лишь один из слоёв Гиперсети, составляющих «матрёшку» Мироздания, игровая метареальность разной сложности, от самой простой, двумерной, до фундаментальной, материнской. А поскольку Создатель Гиперсети не видел своего творения без конкуренции и конфликтов, то и в Царцахе шли войны – не за справедливое воздаяние или кусок хлеба, но за власть и право распоряжаться гигантскими ресурсами игры.
Впрочем, причина такого положения дел была недоступна ни Архангелу, ни Самсунгу, ни тем более рядовым сапиенсам. Они воспринимали свою реальность такой, какой она им казалась, существуя «вечно».
– Уточните адрес, – мягко попросил автопилот модуля.
Архангел ещё раз огляделся, возбуждая экстрасенсорику организма до состояния просветления.
Над Плато Небес царили тишина и покой, в отличие от нижней Равнины, накрытой плотным слоем аэротранспорта. Её населяли обычные сапиенсы, обыватели, юзеры, для которых игра являлась лишь развлечением, а не объектом контроля. Менять её условия они не могли, в отличие от бригады геймеров.
Юзеры делились на пять каст, соперничавших между собой в выращивании геймеров-управленцев. Честных и самоотверженных по природе сапиенсов оформляли в касту Искренних, умных – в касту Эрудированных, бесконфликтных и коммуникабельных – в сообщество Дружелюбных, это была самая массовая этническая группа, смелых и бескомпромиссных записывали в касту Бесстрашных, честолюбивых и пробивных – в касту Предпринимателей.
Касты не являлись закреплёнными пожизненно, родившиеся от носителей одной могли перейти в другую, если хватало сил, возможностей и желания. Но чтобы стать активным геймером, любому сапиенсу надо было сильно постараться. Замечали только успешных трудящихся, достигших определённых результатов, а тем более – дельцов, и за их жизнью постоянно следили Защитники Закона, имеющие свою Службу Защиты. Она же блюла и общественный порядок, и работу законов, принимаемых Сенатом и Правительством, и охраняла обитателей Плато Небес. Над ним то и дело проносились в высоте сине-белые стрелы Защитников, пресекающие попытки молодёжи нижней Равнины похулиганить над Базой Свободной Жизни, как называли сапиенсы Плато.
Вот и сейчас над башнями и замками обитателей Плато медленно летел модуль СЗ, приближаясь к коттеджу Архангела, и это его почему-то беспокоило, так как в памяти вдруг всплыли слова коллеги: «Будьте осторожны… не мешайте мне». Если сам Архангел родился в семье Эрудированных сапиенсов и сравнительно легко дошёл до верхнего уровня касты, выдвинувшего его в геймеры, то Самсунг пробивался из самых низов – фракции Агрессивных Предпринимателей, и о его подъёме по служебным лестницам ходили легенды.
Модуль Службы Защиты, похожий на голову хищной птицы, сделав круг над коттеджем Архангела, начал снижаться.
– Хранитель, – вызвал Архангел своего личного Защитника. – Ситуация «оранжевая опасность»!
– Основание, экселенц? – отреагировал Умник, с которым Архангел всегда был на связи.
– Предвидение.
– Включаю систему.
Вокруг коттеджа бесшумно встала переливчатая прозрачная пелена энергобарьера, куполом накрыла верхний «бутон» коттеджа.
Архангел выбрался из модуля, ещё не решив, что будет делать дальше.
К нему подскакали защитные мобы, напоминающие гигантских кузнечиков. Хранитель продолжал разворачивать систему охраны хозяина, активируя разные уровни обеспечения безопасности. На памяти Архангела это случалось всего дважды, во время «нижних майдан-бунтов», когда власть в Царцахе пытались захватить последователи теории «цветных революций», и Правительству приходилось объявлять режим чрезвычайного положения. Кстати, именно «майданутые свободолюбы» пытались внести своё мировоззрение и в программу игровой метареальности, в результате чего начало двадцать первого века на Земле ознаменовалось десятком войн, а «чёрная дыра этики» человечества – Соединённые Штаты Америки – развернула почти зеркально отражённую смену власти в государствах метареальности Земли – Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии и Украине – с помощью террора и ультрарадикальных «майданных революций». С этой инициацией беспредела Архангелу и Самсунгу, да и другим геймерам, ещё надо было работать и работать, чтобы не допустить разрушения всей программы.
Модуль СЗ завис над куполом энергополя.
– Запроси гостей, – приказал Архангел. – Что им нужно?
– Запросил, ответа нет.
Модуль внезапно выстрелил: синяя молния разряда воткнулась в почти невидимый купол, растекаясь по нему сеточкой гаснущих микромолний.
«Кузнечики» личной охраны оператора подскочили в воздух, эмитируя защитный полевой кокон.
– Вызывай ББР!
– Вызвал, – отозвался компьютер.
Речь шла о бригаде быстрого реагирования Защитного департамента Сената.
Оружием владеть обитатели Плато не имели права, поэтому надо было ждать прибытия специальных сил.
Модуль СЗ выстрелил ещё раз.
Молния разряда смяла защитный купол над коттеджем, превращаясь в водопад крохотных радуг, каждая из которых свободно пробивала стены строений, беседки и стволы деревьев.
Надо было активировать бункер, пришла запоздалая здравая мысль.
Кто знал?! – возразил сам себе Архангел. Кому понадобился этот спектакль?!
Модуль спикировал на площадку, на которой стоял хозяин коттеджа, однако выстрелить не успел.
Из-за крон зелёных насаждений вокруг усадьбы вывернулась тройка таких же сине-белых машин, сверкнули огненные сполохи разрядов, и машина, ведомая неизвестными нападанцами, взорвалась, превращаясь в сгусток яркого белого пламени.
За мгновение до взрыва Архангелу показалось, что он слышит некий ехидный смешок. А потом снова вспомнились слова Самсунга: «Будьте осторожны, коллега…» Не означает ли это, что начинается новый передел активов на Плато Небес? Одновременно со сменой игровой парадигмы? На кого-то надо опереться, чтобы выжить. Но на кого? Не на касту же «майданутых». И не на чиновников Думы, заботящихся только о себе.
На кого?..
Глава 6
Сюрприз
До обеда Савва осматривал окрестности посёлка, прикидывал количество киллеров и возможности группы, которая прекрасно подготовила покушение на президента компании «Севернефть», составил план действий на следующий день.
Вернулся в коттедж, поискал Глыбу. Телохранителя нигде не было видно. Уехали и фээсбэшники. Куда подевался Вениамин Глыбов, никто сказать не мог.
– Да он же вроде шатался тут с Петровым, – вспомнил один из охранников коттеджа.
– Кто такой Петров?
– Начальник УВД Норильска.
Бекасов вспомнил подполковника милиции, семенящего за Огурейщиком, и его прицельный прищур глаз. В груди похолодело.
– Где они ходили?
– Сначала вокруг дома, потом зашли вроде в дом.
Бекасов прошёлся по первому этажу коттеджа, заглядывая в комнаты и туалеты, поднялся на второй этаж. В одной из спален послышалась возня. Бекасов деликатно постучал, подождал немного, потянул за ручку. Дверь отворилась.
Спальня была шикарной, как и всё в этом богатом «гнёздышке олигарха».
Двуспальная кровать, размером с футбольное поле, под красивым атласным одеялом. Трюмо в золотой раме. Бельевой шкафчик из вишнёвого дерева с резными углами. Ковёр во весь пол «под траву». Светильники в виде торчащих из стен фаллосов из молочного стекла. Окно чуть ли не во всю стену, с регулируемой затемнённостью, без штор.
Но не это привлекло внимание Саввы.
На кровати лежал Глыба, не раздетый, в ботинках. И, судя по неподвижному взгляду в потолок, он был мёртв.
Бекасов подошёл ближе.
В шее бывшего телохрана Голубенского торчала лопаточка для чистки ногтей, с перламутровой ручкой. Убить человека такой лопаточкой трудно, однако вошла она аккурат в сонную артерию, что говорило о большом опыте киллера, и Глыбов умер мгновенно.
Дверь сзади с грохотом распахнулась.
– Руки! – заорали в два голоса ворвавшиеся в спальню милиционеры. – За голову! К стене!
Бекасов оглянулся.
Его держали на прицеле автоматов именно милиционеры – сержант и лейтенант, а не спецназовцы. А в коридоре за дверью стоял начальник милиции Норильска, качаясь с носка на пятку, руки в карманах брюк, и смотрел, прищурясь, на майора, словно решал задачу: убить его сейчас или попозже.
Допрос вели трое, в той же спальне: следователь от милиции, какой-то мужчина в штатском и начальник УВД, то и дело говоривший с кем-то по мобильнику.
Бекасов спокойно ответил на все вопросы, вежливо попросил телефон – у него всё отобрали, – чтобы позвонить в Москву.
– Тебе он уже не понадобится, – буркнул мужчина в штатском, посмотрел на подполковника. – Отпечатки пальцев сняли?
– Умный, гад, – криво улыбнулся следователь, – успел стереть все отпечатки.
– Тогда вы ничего не докажете.
– Докажем, – с нажимом сказал начальник УВД.
Мужчина посмотрел на часы, направился к двери.
– Отпечатки должны быть. Разработайте мотивацию.
Дверь закрылась.
– Послушайте, – проникновенно сказал Бекасов, понимая, что его позиция слабеет. – Зачем вам это нужно? Я ведь выполняю задание вышестоящего начальства и до сегодняшнего дня не знал ни Голубенского, ни его телохранителя. Приедет следственная комиссия из центра и во всём разберётся.
– Что тебе рассказал Глыбов? – пропустил мимо ушей его тираду подполковник.
– Ничего существенного.
– Зачем ты его искал?
– Поговорить. Интересно всё же, почему так просто можно убить хорошо охраняемого человека. А Глыбов был ближе всех к покойнику. Может быть, он всё и устроил?
Следователь и начальник УВД переглянулись.
– Зачем ты убил Глыбова? – заученно повторил следователь.
Савва вздохнул.
– Не надоело задавать идиотские вопросы? Вы же знаете, что я не убивал его. Кстати, пошёл он погулять вместе с вами. – Савва глянул на подполковника. – Есть свидетели. Значит, его смерть была вам полезна? Почему? Что он знал такое, что никто больше знать не должен? Или я прав, и его убрали как исполнителя?
Начальник УВД пошёл к двери.
– Запиши в протокол, что он косвенно признался в содеянном.
– Дерьмо! – сказал ему в спину Бекасов. – Я же всё равно докопаюсь до истины.
Подполковник оглянулся, пожевал губами, поманил из коридора вооружённых милиционеров.
– В машину его, повезём в Управление.
– Э-э, что тут у вас происходит? – В коридоре возник начальник Норильского отдела ФСБ. Его сопровождал тот же мужчина, что и раньше.
– Да вот, Арсений Саркисович, этот московский гусь убил Глыбова.
Все расступились.
Фофанов хмуро оглядел тело на кровати, повернулся к Бекасову.
– Ты что, майор, совсем офонарел? Зачем тебе это понадобилось?
– А вы и в самом деле идиот или прикидываетесь? – крутанул желваки на щеках Савва. – Глыбова и убили потому, что кто-то сильно не хочет, чтобы мы разобрались в происшествии. Требую освободить меня! Немедленно! Я приехал не убивать свидетелей, а выяснить причину убийства Голубенского. Задержание при отсутствии доказательств буду считать намеренным срывом выполнения данного мне приказа. Со всеми вытекающими.
Фофанов наклонил голову к плечу, подумал, переводя взгляд с Бекасова на труп и обратно, обронил следователю:
– Освободите его.
– Но он задержан в…
– Освободите! Он поедет со мной.
– Арсений Саркисович… – начал нервно подполковник.
– С вами я ещё разберусь, Семён Петрович. Не понимаю, какая муха вас укусила. Вам будет трудно доказать вину майора. А на разработку мотивации требуется время.
Начальник УВД нехотя кивнул милиционеру:
– Сними.
Лейтенант с автоматом под мышкой снял с Бекасова наручники.
– Ничего, это не надолго.
– Верейский!
– Прошу прощения, товарищ подполковник.
– Верните документы, – сказал Савва, растирая запястья рук, – и мобильник.
– Он записал на мобилу… – заикнулся следователь.
– Верните.
Бекасову вернули отобранные вещи.
Он оглядел лица всех присутствующих, качнул головой.
– Хреновый спектакль, господа защитники Отечества. Интересно, на кого он рассчитан? Я ведь обо всём доложу начальству.
– Доживи сначала до… – начал следователь.
– Заткнитесь! – сверкнул глазами начальник ФСБ. – Много говорите, мало делаете. Не надо было убивать Глыбу… так примитивно.
– Мы напишем, что он умер от электрошока.
– Пишите. – Фофанов махнул рукой. – Идёмте со мной, майор.
– Куда?
– В машину.
– Я должен выполнить задание… А вы должны содействовать мне в этом.
– Поговорим по дороге.
Сбитый с толку уверенностью главного эфэсбиста Норильска, Савва последовал за ним.
Суматоха в коттедже постепенно сошла на нет. То ли его обитатели и гости не знали о новом убийстве, то ли им было не до того.
Заместитель генпрокурора отбыл в неизвестном направлении. Он сделал своё дело, и теперь следствие развивалось по утверждённому сценарию. Этот сценарий Бекасову и изложил Фофанов в своём джипе.
– Чушь собачья! – фыркнул Савва, не зная, что делать дальше: сопротивляться, действовать вопреки советам или передать инициативу Старшинину. – Вы же знаете, что Голубенского убрал Глыбов. А его убили, чтобы держал язык за зубами.
– Это недоказуемо.
– Значит, вы тоже участвовали в разработке плана устранения Голубенского. Я не прав?
– Я всего лишь прикрываю операцию, – с мрачной полуулыбкой проговорил начальник ФСБ Норильска. – Работали другие люди.
– И вы так спокойно об этом говорите?! – поразился Савва. – Мне, представителю конторы из центра? За мной стоит сам Папа!
Это была неправда, директор ФСБ не курировал расследование лично и не следил за работой отдела «спирит». Но Фофанов не должен был знать о таких вещах.
– Ну и что? – сказал он. – За тобой всего лишь контора, за мной – Земля.
– Какая земля? – не понял Бекетов.
– Планета такая. Единственная населённая планета во всей метареальности.
– Шутите?
– Какие уж тут шутки. Я сам об этом не знал… до убийства господина Голубенского.
Открылась дверца джипа, в салон заглянул мужчина, который допрашивал Бекасова вместе с начальником УВД и следователем.
– Помощь нужна?
– Беседую пока, – сказал Фофанов. – Может, попозже.
Мужчина остро глянул на Бекасова, закрыл дверцу.
– Начальник? – кивнул на дверцу Савва.
– Координатор, – ответил главный чекист Норильска. – Не пытайся угадывать, всё равно не поверишь, несмотря на весь свой опыт. Ты показался мне умным человеком, поэтому я и трачу на тебя время.
– А если бы я был идиотом?
– Идиоты в вашем отделе не работают. Хотя недалёких людей хватает. Но к делу. Тебя ведь послали не только в Норильск? – Фофанов сыграл бровью. – Наверно, ещё и на Ямал полетишь?
Бекасов внутренне поёжился.
Местное отделение ФСБ не должно было знать о его планах.
– Допустим.
– Полковник Старшинин тоже умный человек, хотя и он не догадывается о масштабе коррекции. Выводу он не поверит.
– Какой коррекции? – тупо спросил Савва.
Фофанов усмехнулся.
– Я реагировал точно так же. У меня всего несколько минут. Поэтому слушай и не перебивай. Поверишь – будем сотрудничать, не поверишь…
– Вы меня «замочите», как Глыбу.
Фофанов поморщился.
– Кретин Петров перестарался. Вот он как раз занимает должность не по праву, поэтому криминальная обстановка в городе плохая. Ничего, с ним мы разберёмся.
– Кто это – мы?
– Не спеши, обо всём по порядку. Ты, наверно, знаешь, что нефть в мире начинают качать всё больше и больше, несмотря на уже найденные нетрадиционные источники энергии. Для нефтебаронов это единственная возможность жить при коммунизме.
– Из-за этого вы их и убиваете?
– Не из-за этого. Мы пытаемся ограничить нефтебодычу и сориентировать людей на переход к иным видам энергии. Но они не внемлют. Так дальше продолжаться не может. Прогресс тормозится искусственно, с «нефтяной иглы» надо слезать, и мы этому способствуем.
– Кто мы?
– Служба коррекции планетарного масштаба, – серьёзно сказал Фофанов. – В России этим будем заниматься мы, получившие задание от оператора метареальности другого уровня, в других странах – другие люди. Опыта у нас мало, это правда, поэтому мы иногда ошибаемся. Но у нас нет выбора, как нет его у человечества. Понимаешь?
– Не понимаю, – пробормотал Савва. – Чтобы предупредить людей, можно найти другие методы воздействия.
– Мы пробовали, ничего не помогает. Ни нефтяные короли, ни правительства, сидящие на «нефтяной игле», не хотят менять подходы к Земле как к обыкновенному поставщику природных богатств. А это неправильно. Остановить их может только катастрофа. Поэтому нам приходится корректировать действия подпрограмм Земли…
– Кого?
– Людей, разумеется. Пора выходить в космос на других технологиях, иначе вы так и останетесь привязанными к поверхности планет.
– Значит, вы в таком случае пришельцы?
Фофанов криво усмехнулся.
– В какой-то мере пришельцы, хотя и не с других звёзд. Но об этом мы ещё поговорим… если договоримся.
– Но вы убиваете людей…
– Это вынужденная мера. Люди вроде Голубенского – практически отморозки, им недоступна логика такого уровня. Конечно, мы пытаемся с ними беседовать, но…
– Понятно. На Ямале вы тоже поработали?
– На Ямале поработали другие носители ПСП.
– Чего?
– Ты задаёшь слишком много вопросов, майор. Давай прежде обсудим проблему. Будешь работать с нами? Нам такие люди нужны. Зомбирование идиотов, как правило, не даёт хорошего результата. Пример – Петров.
Бекасов поднял голову.
– Вы… зомбируете… помощников?
– Редко, но приходится. Соответствующие средства уже разработаны.
– Вы и меня запрограммируете?
– Не хотелось бы. Зомбированные люди рано впадают в маразм.
– Спасибо.
– Не за что.
– Зама генпрокурора вы тоже запрограммировали?
– Зачем? Он нам не нужен. Итак, ты с нами?
– Нет. – Савва шибко потёр темя. – Не знаю… надо подумать. Хотелось бы знать, кого вы представляете, кто за вами стоит, какова общая стратегия… э-э, коррекции… кстати, почему вы называете Землю метареальностью? Что это означает? Ну и так далее…
– Согласишься работать с нами – узнаешь всё. Подумай, я пока покурю. – Начальник ФСБ Норильска похлопал его по плечу, вылез из джипа.
А Савва вдруг представил, что по всей стране сейчас бродят носители программы ПСП, готовые убить любого человека, который не согласится с ними работать, и поёжился. Работать с неведомыми «ускорителями прогресса», рискуя каждый раз честью и жизнью, убивать ни в чём не повинных людей не хотелось. Даже во имя величайшего прогресса и выхода в космос! И всё же, и всё же… мысль ушла, но тут же вернулась.
И всё же нельзя так! Нельзя убивать людей за то, что они ничего не понимают и заботятся только о себе. Насильственная «коррекция» уже давно применяется на Земле – теми же американцами, и ведёт она только к разрушению и хаосу. Как говорится: пусть бог не вмешивается! Люди сами должны справиться со своей внутренней чернотой и недальновидностью. Пастухи им не нужны.
Савва посмотрел на свои кулаки.
Если он решит действовать по своим внутренним оценкам, по совести, чем закончится его встреча с «корректорами»? Его запрограммируют? Или сил хватит, чтобы отбиться?
Допустим, он справится с нападением. Что дальше? Поверит ли Старшинин в его доводы? Или всё закончится тем же – зомбированием, но уже с «летальным исходом»?
Голубенский – отморозок. Чёрт с ним! Но таких, как он, много. Всех «мочить»? Или попытаться найти тему для понимания? Не все же идиоты?
Господи, как поступить? По закону или по совести?
В стекло дверцы деликатно постучали.
Савва помедлил, набирая в грудь воздуха, открыл дверцу джипа, вылез.
На него смотрели пять пар глаз.
Напротив стояли Фофанов с сигаретой в руке и мужчина-следователь, который допрашивал Бекасова в гостиной Голубенского и заглядывал в машину. Кроме того, слева и справа от джипа расположились трое крупногабаритных парней в строгих костюмах, с галстуками, олицетворяя собой охрану полковника. Руки они держали сложенными на животах, готовые взяться за оружие.
У Саввы засосало под ложечкой. Противник был серьёзный, и знание приёмов боя не гарантировало успеха, тем более что Фофанов оговорился насчёт применения гипнотической техники: «средств хватает». Начнут драться? Или сразу включат «глушак», отключающий мозги? С другой стороны – не становиться же и в самом деле на их сторону? Как потом глядеть в глаза Старшинину? Жене, друзьям? Вообще честным людям? Лучше умереть?
– Решили? – остро посмотрел на него следователь. У него было узкое бледное лицо с чёрными глазами, в которых дымились презрение и угроза.
– Нет, – коротко ответил Савва.
Мужчины переглянулись.
– Нет – это в смысле не решили?
– Нет – это значит нет.
Фофанов затянулся, выбросил окурок.
– Я почти не сомневался в ответе, майор. Вы смелый человек, но недалёкий, я ошибся с оценкой. Хотите, предскажу, чем закончится наша встреча?
– Он записывает, – предупредил следователь. – Не надо было отдавать мобилу.
– Пусть записывает, его мобила останется у нас. Так вот, майор, вариант номер один. Мы сварганим ситуацию, при которой вы убиваете Глыбова, а мои люди убивают вас – при попытке сопротивления, и я докладываю Папе об этом прискорбном инциденте. Вариант номер два: мы вас зомбируем, и вы какое-то время, может, год, может, чуть больше, работаете в нашей команде. После чего попадаете в автокатастрофу. Выбирайте, что для вас предпочтительней.
Савва покачал головой, исподволь готовясь к активации психики для внезапной атаки; при этом у него появлялся шанс остаться в живых, хоть и небольшой.
– А вы уверены, полковник, что я здесь один?
Фофанов прищурился, разглядывая обманчиво простодушное лицо Саввы, в то время как его спутник осматривал коттедж Голубенского, бродивших по его территории оперативников МВД и въезд на территорию с закрытыми воротами.
– Гонит пургу, – пробормотал он.
