Василий Головачёв
Возвращайтесь живыми!
– В Бресте появились наши злейшие друзья, – уклонился он от прямого ответа.
– АПГ? – прищурилась девушка.
Он наморщил лоб, смущённо улыбнулся.
– Всё время забываю, что ты дочь Тамерлана. В общем, что-то странное там происходит, буду звонить твоему боссу, пусть пошлёт туда группу. И всё, пора ложиться спать, а то завтра рано вставать.
Шехерезада поняла, что муж не намерен развивать тему.
– Как ты думаешь, твоему другу понравилась моя стряпня?
– Он признался, что есть не хотел, а начал – оторваться не мог.
– Правда? – обрадовалась жена.
Афанасий засмеялся.
– Ты чего? – сдвинула она брови.
– Анекдот вспомнил. «Милая, почему ты нарезаешь хлеб кусками разного размера?» – «Ты же сам вчера говорил о разнообразии в еде».
– Ах, так? – Шехерезада набросилась на мужа с кулачками. – Значит, я, по-твоему, плохо готовлю? Умею только хлеб нарезать?
– Что ты, я этого не говорил, – со смехом начал он сопротивляться.
Их борьба закончилась поцелуем…
Уже укладываясь спать, Афанасий с сожалением подумал, что с отъездом в Казахстан его спокойная жизнь после байкальского инцидента заканчивается.
5
Жизнь в Выборге убаюкивала. И хотя Роман продолжал занятия по альфа-гипнозу, пусть и с другим специалистом по нейролингвистическому программированию, не с Играевым, всё же бытие оставалось пресным, а ему хотелось идти дальше, что-то делать важное, ставить высокие цели и добиваться результата.
С другой стороны, руководство «Триэн» его не тревожило, новых заданий не выдавало, ничего не спрашивало, и Роман терпел, подозревая, что его проверяют на терпение и выдержку.
Юна оказалась идеальной женой. Она встречала мужа с сияющими глазами, а провожала – с улыбкой ожидания, отчего Роману поначалу даже было неловко. Всё казалось, что он суше и черствее, чем подруга, не скрывающая своих чувств. Но потом привык и он – встречаться как после долгой разлуки, даже если прошёл всего один день друг без друга.
На занятия с мастером ФАГа по имени Сан Ваныч он ходил каждый день, с десяти утра до часу дня. Малахов предупредил Волкова (впрочем, теперь он был Шмелёвым), что его будут охранять, причём невидимо, ненавязчиво, на что Роман скептически ответил:
– Они, что же, и вправду невидимки?
– Нет, они обычные люди, но ты их не увидишь.
Однако Роману не составило труда выявить тех, кто ходил за ним в качестве телохранителей, и в конце концов он привык видеть за собой парней, действительно умевших не выделяться из толпы. «Невидимками» их Олег Харитонович назвал не зря.
Утром четвёртого сентября Роман встал в хорошем настроении.
Выглянуло солнце, потеплело, природа ожила, появилось предчувствие каких-то грядущих перемен, причём позитивных.
Это заметила и Юна.
– Что это ты улыбаешься с утра? – спросила она подозрительно, глядя на мужа, стоящего у окна. – Не нравится, как я одета?
На ней был один пеньюар.
– Мне всё нравится, одета ты или нет, – засмеялся он. – Просто день начался удачно: я только что носовым платком сбил на лету муху. Представляешь?
Юна фыркнула.
– Нашёл, чему радоваться.
– И я принял решение: надо куда-нибудь уехать.
– Куда?
– Хоть на край света.
– Зачем?
– Полечиться, отдохнуть.
– Ты заболел? – непритворно встревожилась девушка.
Роман снова засмеялся, привлёк её к себе.
– Было бы желание, а найти у себя болезнь не проблема. – Он начал одеваться.
– Ты же сам врач.
– Так что ж, врачи разве не болеют? Может, у меня какое-нибудь скрытое психическое заболевание. Может, я шопоголик.
– Да ладно тебе, – успокоилась Юна. – Уж кем-кем, а шопоголиком назвать тебя нельзя.
– Всё равно пора лечиться. Полетим на Гавайские острова?
– Что мы там не видели?
– Там живёт врач, лечащий всех по диагнозу, не встречаясь с пациентами.
– Как это?
– Он корректирует собственные мысли: адресует больным добрые слова, просит прощения за их страдания, после чего они перестают вести себя неадекватно. Это подтверждено научными экспертизами. Ну, не хочешь на Гавайи, полетели в Хорватию. Там в Загребе снимают патологическую зависимость совершать покупки. Среди пациентов в основном молодые девушки, как раз такие, как ты.
– Я тоже не шопоголик, – улыбнулась Юна.
– Хорошо, могу предложить Нью-Йорк. Там есть клиника, где наводят красоту, предлагая самые разные экзотические процедуры. Но это не для брезгливых.
– Ты считаешь, мне нужно наводить красоту? – огорчилась девушка.
– Просто перечисляю места, – поднял он руки, – сочетающие отдых и лечение. Ты будешь отдыхать, я лечиться.
– Красоту наводить, – фыркнула Юна. – Волосы ты себе уже отрастил, хотя и седые, что на очереди?
– В смысле отрастить или в смысле лечить?
– В смысле лечить.
– Помешанность на сексе, – сказал он с преувеличенной серьёзностью.
– Да, это важно, – согласилась Юна. – Хотя я не заметила у тебя особой патологии.
– Просто я себя контролирую. Кстати, в Больцано, в Италии, лечат и от этого. Вот там основные пациенты – мужчины в возрасте от тридцати до сорока пяти лет. В том числе известные политики.
– Как раз для тебя, хотя ты и не политик.
– Думаешь, мне будет полезно полежать там пару месяцев? – Роман сделал озабоченное лицо.
– Лучше полгода, – поддержала она его.
Роман расхохотался, сбросил надетые наполовину брюки и отнёс жену в спальню.
На занятия к Сан Ванычу он в этот день опоздал.
Вечером они с женой снова заговорили о «медовой неделе», помечтав, куда можно было бы отправиться на отдых хотя бы на несколько дней.
– Я не был в Бразилии, – сказал Роман мечтательно, лёжа на диване в спортивных штанах. Шёл уже одиннадцатый час ночи, изучать эзотерическое наследие гиперборейцев, которым его снабдил Малахов, не хотелось, хотелось мечтать.
Юна забралась к нему на диван, уютно устроила на груди голову.
– А что в Бразилии?
– Песчаные дюны в Национальном парке, на северо-востоке Бразилии. Занимают полторы тысячи квадратных километров, очень красивые, тянутся вдоль береговой линии на семьдесят километров.
– Ты там был?
– Нет, по телику видел. Можно ещё в Мексику махнуть. Там есть пещера кристаллов огромных размеров. Высота самого большого доходит до одиннадцати метров, а вес – до шестидесяти тонн.
– Ого! Что это ещё за кристаллы такие?
– Из гипса. Можно было бы посмотреть на Большой Каньон в Аризоне с высоты птичьего полёта. Я в детстве смотрел фильм «Золото Маккены», в котором показывали каньон. Очень сильное впечатление! Его длина около трёхсот пятидесяти километров, а глубина до двух.
– Я читала, каньон прорыла река Колорадо.
– Одно дело – читать, другое – увидеть собственными глазами.
– Зато я была на Камчатке, в долине гейзеров, и даже пролетала на вертолёте над вулканом.
– Когда? – удивился Роман. – Ты не рассказывала. Над каким вулканом? Ключевская сопка?
– Кроноцкий. Мы там с отцом искали древние пирамиды.
– Нашли?
– Две, но они почти полностью покрыты слоем лавы.
– Зачем вам пирамиды?
– Не нам, отец ведь начинал свою деятельность в «Триэн» как исследователь аномальных зон России. Кое-какие из них представляют следы древних цивилизаций, особенно остатки пирамид и тоннели. Но отыскались и следы баз пришельцев.
Роман отодвинул головку Юны, всмотрелся в её лицо.
– Ты помогала отцу?
– И мама, и я. – Девушка улыбнулась. – Когда ещё в школе училась. А что в этом особенного?
– Ничего, просто я не предполагал, что ты посвящена в тайны Ковчега.
– Я не посвящена, но кое о чём наслышана. Папа давал читать рукописи, старинные тексты. Не бойся, я вас не выдам.
Роман рассмеялся. У него было легко на душе.
– Я не боюсь. Но тебе надо быть осторожней в общении с другими людьми, даже с подругами.
– У меня их и нет почти. Ты ведь меня защитишь?
Он прижал жену к себе крепче.
– Обязательно!
Зазвонил телефон.
– Слушаю, – сказал Роман в трубку немодного нынче айфона.
– Рома, привет, – послышался в трубке голос Афанасия Вьюгина. – Ты где?
– В Выборге, – лаконично ответил Роман.
– Ага, понятно. Тут, понимаешь, такой случай. Ко мне школьный друг приехал, Володя Шаповалов, он водителем на брестской базе ширпотреба работает…
Афанасий пересказал историю, пережитую Шаповаловым.
– Что скажешь?
– Посмотреть надо, – сказал Роман, отстраняя жену. – Предупреди его.
– Понял, предупрежу. Прямо сейчас?
– Минут через пять.
– Что случилось? – прошептала Юна.
– Интересный случай. Парень не помнит, где провёл сутки.
– С бодуна, что ли? – хихикнула жена, прижала ладошку ко рту. – Извини.
– Вроде бы нет.
– Что будешь делать?
– Посмотрю дистанционно.
– Как?
– Через Афанасия и так, непосредственно через ауру. Завари чайку свеженького.
Юна упорхнула на кухню.
Роман уселся поудобнее, настроился на выход из тела. Душа птицей рванулась в небо, распахнулась светлая даль, небо просияло голубизной, солнце – золотом. Он осмотрелся, поднимаясь всё выше и выше, определил направление, молнией проскочил до Москвы, нашёл дом и квартиру Афанасия.
Вьюгин проявился знакомым «цветком бледного лотоса», его собеседник по фамилии Шаповалов – разноцветным «куском мха».
Роман внимательно оглядел этот тающе-плывущий «мох» со всех сторон, осторожно раздвинул нити «мха», проник в «энергокактус» человека, сомневающегося в своей адекватности.
В голову ворвалась «толпа» шепотков и тихих голосков, создающих впечатление текущей реки.
Роман напрягся, отбиваясь от «мысленных речных струек», начал подсоединяться к каждой, ища нужные сведения.
Кто-то бросился на него из глубин «реки», злобный и агрессивный, как хищная рыба. Он с трудом увернулся, спешно наращивая «зубы» для обороны: это была программа защиты мыслительной деятельности Шаповалова, внедрённая в мозг неведомым ухищрением внешнего «программиста». Пришлось стать своеобразным «хакером», чтобы сразиться со «щукой» на равных. В конце концов Роман нейтрализовал программу и выбрался в более спокойную мысленную заводь, где кружились обрывки воспоминаний, впечатлений, ощущений и выполненных хозяином команд. Стало ясно, что Шаповалова использовали очень сильные пси-операторы, заставив помимо воли сделать дополнительный рейс из Бреста в деревню Березно за городком Кобрином, а уж потом вернуться на базу в Жабинку.
Роман добил усилием воли разбежавшихся по голове водителя «муравьёв» чужих блоков, вернулся в тело.
Возле него стояла Юна с чашкой дымящегося, пахнущего мятой чая.
– Держи.
Он взял чашку, сделал несколько глотков.
– Благодарствую.
– Как прошёл сеанс изгнания дьявола?
Роман улыбнулся на последние слова жены, взялся за телефон.
– Нормально. Посиди тихо. Афоня, твой друг был запрограммирован. Дважды его заставляли отвозить какие-то грузы под Брест, местечко называется Березно, это за Кобрином, есть там такой городок.
– Не может быть! – отозвался удивлённый Вьюгин.
– Надо проверить, что там делается и кем. Просто так водителей фургонов не кодируют.
– Ага, доложу Харитонычу. Он, правда, уезжает завтра, а я сам улетаю в Казахстан…
– Доложи немедленно. И за твоим другом надо обязательно установить наблюдение, поохранять парня. Вполне возможно, его и таких же, как он, водил используют эмиссары Поводырей.
– Ага, понял. Спасибо, Рома, ты настоящий друг!
Связь прервалась.
Юна села напротив мужа. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Он виновато развёл руками:
– Такой вот необычный случай.
Она качнула головой:
– Ты же знаешь, ничего случайного в этой жизни не бывает. Как говорил папин папа: случай – всего лишь визитка Бога.
– Это не папин папа сказал, а классик.
– Пелевин, что ли? – простодушно сказала девушка.
Роман засмеялся, увлёк её из гостиной в спальню.
– Я рад, что ты много читаешь. К Пелевину у меня особых претензий нет, но, на мой взгляд, до классика ему ещё далеко. Да и не слышно что-то в последнее время. Устраиваемся спать?
– Наверно, поздно уже.
Однако раздеться Роман не успел. Снова мяукнул мобильный телефон. На этот раз о себе напомнил Алтын. То есть Ылтыын Юря, бывший разведчик, имевший оперативную кличку Шаман.
– Привет, висв. Надеюсь, не разбудил?
– Рад слышать, – искренне ответил Роман. – Ты не в Выборге случайно?
– Я в Томске, – сказал Алтын. – Хочу предупредить.
Роман подтянулся:
– Что случилось?
– Из Лефортовского СИЗО сбежал Михеев. Это раз.
– Оп-ля!
– Вот именно. Там сейчас идут разборки, как такое могло произойти, но и так понятно, что в Лефортове окопалась агентура АПГ. Второе: из Томской лаборатории исчезло тело Фурсенюка.
Роман замер.
Ылтыын помедлил, ожидая реакции друга.
– Что молчишь?
– Думаю.
– Думай, думай, есть о чём. Официальную версию его гибели ты знаешь: бывший министр образования утонул в Байкале во время купания, тело не найдено. А теперь его и в самом деле не найдут.
– Помочь с поисками?
– Пока такого заказа нет, но будь готов. Хотя у тебя будет другое задание.
– Какое?
– В Казахстане решили повторить киргизский эксперимент со сменой власти.
– «Оранжевую революцию»?
– Её правильней называть «революцией свиста». Впрочем, такое происходило не только в Киргизии. После Украины и Киргизии попытки повторить революции предпринимались и в Молдавии, и в Карабахе, и в Туркмении, и в Белоруссии. Харитоныч наверняка предложит тебе помочь казахским друзьям, потому что за спинами организаторов «свиста» стоят Поводыри АПГ.
– Я уже понял.
– Вот я и звоню предупредить: будь осторожен. Эмиссары АПГ заточили на тебя большой зуб.
– Ничего, прорвёмся.
– Вот только обойдись без растопырки пальцев.
– Не ругайся.
– Я знаю, что ты сейчас доволен жизнью. Как и Афанасий, между прочим. Я его встречал недавно, мужик прямо светится от счастья, а это опасно. Поэтому желаю тебе думать и чаще оглядываться.
– Ладно, уговорил. Ты там будешь?
– Не знаю, если пошлют. Будь, жене привет.
– Подожди, ещё один вопрос. Унц… не выкрали?
Роман имел в виду оставленный Поводырём на корабле «Метрополия» автомат защиты, принявший облик альбатроса. После бегства Калкаманова, не успевшего активировать автомат, Волков попытался нейтрализовать унц, и это ему удалось.
– Унц в Москве, в спецлаборатории.
– В-портал?
– В-портал у ребят Тамерлана, они потихоньку изучают эту машинку.
– Попыток выхода в сеть АПГ не делали?
– Не знаю, не интересовался. Пока.
Роман выключил телефон, посмотрел на жену, медлившую нырнуть под одеяло.
– Ты улетаешь? – слабо улыбнулась она.
– Пока не… – он не закончил, телефон возбудился в третий раз.
– Добрый вечер, Роман Евлампиевич, – родился в трубке густой голос координатора «Триэн». – Хотел попросить тебя навестить одну братскую страну.
– Казахстан, – сказал Роман.
– Алтын, – сказал Олег Харитонович.
– Прошу прощения.
– Всё в порядке, Алтын тебя опекает, это правильно. Поедешь?
Роман покосился на прижавшуюся к плечу Юну.
– Когда?
– Завтра утром за тобой заедет Королёв, ты его знаешь, он тебя возил по Москве. Привезёт пакет материалов по Казахстану и отвезёт в аэропорт «Пулково».
– Хорошо.
– Я тоже буду в Алма-Аты, поговорим. До связи.
Роман опустил телефон, хотел повернуть жену к себе лицом, но она прижалась к нему сильнее.
– Мне с тобой нельзя?
– Ты же понимаешь… – начал он, расстраиваясь.
– Понимаю, не переживай. Просто я не могу без тебя жить долго. Максимум – один день.
Роман невольно улыбнулся.
– Придётся потерпеть.
– Сколько?
– Думаю, дня три-четыре.
– С ума сойти! Завтра улетаешь?
– Так получилось. Я не хотел, настроился на отдых на южных морях.
– Верю.
– Хотел действительно махнуть на недельку на юг или, наоборот, на север.
– Не расстраивайся, мы ещё слетаем на север.
Он спрятал лицо в её волосах.
– Как здорово, что ты у меня есть!
– А ты у меня, – прошептала она.
* * *
Самолёт приземлился в аэропорту Алма-Аты в четыре часа дня по местному времени.
Как и обещал Олег Харитонович, Романа встретил в аэропорту субтильного телосложения мужичок-казах в полосатом халате, усадил в невзрачную «Нексию» неизвестного века выпуска. Кроме него в кабине «Нексии» обнаружились двое: крупнотелый молодой человек славянской наружности и красивая смуглолицая девушка с раскосыми глазами, которая оказалась проводником гостя из Москвы. У неё была точёная фигурка, и носила она смелую юбочку выше колен, не соответствующую, по мнению Романа, местным обычаям. Однако на улицах Алма-Аты он увидел много таких же условно одетых девчонок и успокоился. Времена изменились, мораль тоже, изменились и обычаи казахов, всё больше откликавшихся на агрессивную моду и масскультуру Запада.
Проводницу звали Зара. Говорила она по-русски безупречно, вежливо и корректно, мгновенно умолкая, если Роман вдруг заговаривал или только собирался что-то сказать.
Молодого человека, представившегося коротко: Павел, – за всё время езды от аэропорта до гостиницы Роман больше не услышал. Он олицетворял собой охрану гостя и не вмешивался в разговоры.
Пока ехали, Зара поведала Роману историю начавшейся «революции свиста», оранизатором которой являлся лидер клана Ессеевых – Баймухамет. Кто стоял за ним, предстояло выяснить уже Волкову.
В пять часов он устроился в гостинице «Советская» в самом центре бывшей столицы Казахстана, недалеко от аэровокзала. Номер на третьем этаже люксом назвать было трудно, тем не менее он Роману понравился чистотой и уютом.
– Если хотите, я проведу вас по улицам, – предложила Зара. – У нас много парков, памятников и красивых мест.
– Благодарю, в другой раз, – отказался Роман, вспомнив, каким он увидел город с высоты: Алма-Аты была накрыта желтовато-серой шапкой смога. – Мне надо сосредоточиться и побыть одному. Где предполагается выступление президента?
– В Государственном академическом русском театре драмы имени Лермонтова и на стадионе «Медео».
– На стадионе? – удивился Роман. – Насколько я знаю, это каток.
– Его недавно отремонтировали, сделали купол над чашей, но ещё не заливали.
– Тогда понятно.
– Могу сопроводить вас в Чимбулак, это рядом с «Медео».
– Позже.
– Хорошо, я буду на связи, звоните, если понадоблюсь.
Роман остался один.
Побродив по номеру, глянул на город из окна: желтоватая дымка продолжала висеть над домами куполом, – он в конце концов сел за ноут и стал изучать информацию по столице Казахстана. Хотелось приступить к работе со знанием местности и её достопримечательностей.
Однако чтение не вдохновило на подвиги. История создания столицы Казахской республики оказалась достаточно стандартной.
В позднее Средневековье на её месте у подножия Заилийского Алатау существовала небольшая стоянка тюркских и монгольских кочевников – Алмату. Городом под названием Алматы – яблоневый, в переводе с казахского, она стала с тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года, построенная на месте военного укрепления Заилийское. С тысяча девятьсот двадцать первого года город стал называться Алма-Атой, претерпев множество назначений: от столицы Казахской АССР до столицы Республики Казахстан. От Москвы её отделяло расстояние в четыре тысячи километров, поэтому самолёту требовалось больше четырёх часов полёта на преодоление этого пути. Впрочем, сверхзвуковые самолёты долетали до Алматы и за два часа.
Гораздо больше Романа заинтересовало ущелье Чимбулак и собственно стадион «Медео», где должен был выступить перед народом нынешний президент Казахстана. Если кто и задумывал устроить «свист» – восстание или террористический акт во время его выступления, то лучшее место найти было трудно. В театре тоже можно было поднять «волну народного гнева», а уж тем более спрятать взрывное устройство, но театр наверняка хорошо охранялся, и перед речью президента его должны были проверить не раз, что вполне могло остановить террористов. Тем более что существовали новейшие приборы на основе нанотехнологий, способные определить наличие взрывчатки всего по десятку молекул. Поэтому стадион подходил для акции гораздо больше.
Для начала Роман просканировал сам стадион через психоматрицу астрала, имея перед собой фотографии Чимбулакского ущелья и собственно катка. Обнаружил рассыпанные по территории стадиона «чёрные дыры», не просматриваемые в пси-диапазоне. Сходил в гостиничный ресторан, отметив движение приданных ему телохранителей. Позвонил Заре и попросил устроить экскурсию на «Медео».
– Когда? – спросила девушка.
– Через час, – ответил Роман, снова уединяясь в номере.
Какое-то время он просматривал фотографии клана Ессеевых, претендующих на царствование, просканировал главных действующих лиц – Теймураза и Баймухамета, и сразу понял, что оба зомбированы. Защищали их мыслесферы прочные «зеркальные короны» наведённых биополей, и пробиться сквозь них без подготовки было трудно. Роман не рискнул это сделать, понимая, что может выдать себя, не рассчитав соответствующие меры безопасности.
Тогда он начал обследовать окружение братьев, имеющее отличную организацию и подчинявшееся вожакам негосударственных спецслужб, прикрывающих деятельность «свистящего» подполья. Выделил троих: Сидоренко, Бекшеналиева и Нургалиева, командующих отдельными «батальонами» поддержки. Сидоренко в этой троице казахом не был, но являлся очень опасным человеком, будучи сотрудником казахского Комитета государственной безопасности. Он всегда знал, кто сопровождает президента и где тот будет выступать.
Роман позвонил Малахову, сообщил о своих выводах.
– «Медео»? – переспросил Олег Харитонович. – Там в две тысячи одиннадцатом проводили седьмые зимние Азиатские игры.
– Комплекс заново реконструирован, но ещё не запущен. Потоки внимания со стороны «свистунов» тянутся к Чимбулаку и непосредственно к стадиону. Могу назвать тех, кто занимается организацией акции.
Малахов помолчал.
– Их возьмут местные ребята, мы вмешиваться не станем. Главное – заказчик.
– Он заблокирован, а это означает, что его охраняют на всех уровнях.
– Ты имеешь в виду Баймухамета Ессеева? Не трогай его. За его спиной стоит местный Поводырь. Приеду, обговорим, как с ним работать.
– Атаковать надо!
– Что это ты такой агрессивный сегодня? Али городской смог так влияет?
Роман понял, что Олег Харитонович уже находится в Алматы.
– Смог здесь действительно мощный, хуже, чем в Москве. Недаром Алма-Ату называют одним из самых грязных городов мира.
– С атакой повременим, Поводыря вычислить надо. У нас ещё сутки, так что не спеши. Кстати, если уверен, что акция намечена на «Медео», не лучше ли тебе переехать в Чимбулак? Зара тебя поселит.
Роман подумал.
– Да, перееду.
– Как она тебе?
– В смысле?
– Красивая? Или не понравилась?
Роман вспомнил милую, с грустинкой, улыбку Юны.
– Мне нравится моя жена.
– Это хорошо. Просто Зара – дочь Захарии.
– Тамерлана? – пробормотал Роман. – А Шехерезада?
– Шехерезада тоже дочь, но от другой жены. Так получилось. До связи, экзор, будь внимательней, пожалуйста. В дальнейшем будем держать связь через неяслух.
Голос Малахова растворился в трубке.
Роман посидел немного, размышляя над событийной стороной жизни координаторов «Триэн»: оказывается, ничто человеческое не чуждо и им, и у них случаются разные браки и разные дети, – потом позвонил Заре:
– Переезжаем в Чимбулак.
– Хорошо, Роман Евлампиевич, – ничуть не удивилась его решению дочка Тамерлана.
Роман собрал вещи, оглядел комнату, не успевшую стать «родной», и ему показалось, что зеркало в крохотной прихожей номера внимательно посмотрело на него.
