Вениамин Аминазинов
Методологическая несостоятельность теории буржуазной эстетики
После перипетий с вонью, Егор запретил мне курить в квартире, дабы не стало еще хуже. Поэтому я стал залезать на плиту, тянуться сигаретой до вытяжки и таким образом вонь минимизировать. Сначала, стоя рядом с подогревающимся чайником, я прожег себе носок, но это меня не остановило. Я накатил еще сто водки и полез курить снова, и снова коснулся пламени ногою, потерял равновесие, схватился за холодильник и упал вместе с ним на пол. Холодильник, разумеется, я пообещал купить новый, а старый предложил выбросить, не открывая. С этого дня мы не покупали скоропортящихся продуктов.
Следующим на очереди оказался унитаз. Мне брезгливо было трогать кошачье дерьмо, поэтому я высыпал туда полный лоток наполнителя. Унитаз безнадежно засорился и вода норовила перелиться через край. По заветам классика я попробовал протолкнуть наполнитель вилкой, но она застряла в изгибе слива и осталась торчать где-то на унитазном дне в толще мутных вод. С этого дня мы ходили только в ванну, при необходимости измельчая стул вилкой перед смывом.
Разрушив Егору квартиру, я взялся за его жизнь. Егор не курил, почти не пил водки, не ел грибов, марок, таблеток и даже не присыпал головку полового члена кокаином перед половым актом. Внешне Егор сошел бы за зожника, если не одно «но» – он был катастрофически падок на стимуляторы. Стоило крупинке амфетамина соприкоснуться с Егоровой слизистой, как тот выпадал из жизни в долгий и изнурительный марафон. Потому между рецидивами он сидел в глубокой завязке. Но в марафоне Егору было уже без разницы, чем догоняться, лишь бы поддержать стим. Метамфетамин, мефедрон, метилфенидат, метилендиоксипировалерон, альфа-пирролидинопентиофенон, эфедрин во всех возможных формах, кофеин из аптеки в лошадиных дозах, ну и на худой конец кокаин.
Я вернулся из клубов с Казанской утром, когда Егор в спешке собирался на работу. Он опаздывал, нервничал, чистил вилкой, носился по квартире и искал свои носки.
– Будешь? – спросил я, протягивая другу маленький зиплок с розоватым порошком.
Егор замер, глаза его из суматошных стали бешеными.
– А что там?
– Амф. Влажный, питерский, твой.
Ни до какой работы в тот день Егор не дошел. Он спылесосил мой пакетик, потом выклянчил мою заначку кокаина, а потом купил себе сразу амфетамин и мефедрон, коктейль «мечта инфарктника».
Через неделю марафона Егор стал похож на зомби-невротика. Он курсировал по однокомнатной квартире во всех доступных направлениях. Распустил на нитки махровое полотенце, вытащил все щетинки из щетки для обуви, разобрал компьютерную клавиатуру, сам компьютер, монитор, прогрыз дырку в диване, но не мог остановиться. Иногда он успокаивался, смотрел в окно и ловил там глюки. Потом пересказывал мне, о чем разговаривают дети во дворе, бабки у подъезда, люди в проезжающих машинах. Разговаривали все, конечно, только о Егоре.
Я в это время тоже порядком расслабился, забил на запреты, бухал на кухне, смотрел телик и лениво поддувал планчик. Когда становилось скучно, ездил к своим блядям, а в остальном жизнь текла своим чередом. Всё изменилось, когда ко мне прилетела подружка из Москвы.
Я встретил Анжелику в Пулково, вручил ей букет алых роз, и мы было уже собрались ехать ужинать на Невский, как черт меня дернул сказать, что дома у меня сидит обнюханный мефедроном кореш. Анжелика от этих слов возбудилась и тут же попросила минуя ужин познакомить ее с этим прекрасным человеком. Я понимал, что познакомиться она хочет больше с мефом, чем с Егором, но не мог предположить, чем это всё обернётся.