Вера Мосова
Йошка. О нечисти из первых уст
Художник Мария Лебедева
© Вера Мосова, 2020
ISBN 978-5-4498-1316-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая. Чуфыры-фуфыры
Глава 1, в которой героиня рассказывает о себе
Вот вы мне скажите, что за время такое настало?! Люди больше не верят в сказки. Совсем не верят. Ну, ни капельки! Кащея Бессмертного и бабу Ягу считают выдумкой. И этот факт меня сильно возмущает. Какая же это выдумка, если я реально существую? И бабуля моя тоже! Ведь я внучка этой самой бабы Яги! И зовут меня Йошка Лихоманкина. Только об этом никому не расскажешь! Тайна это. За семью печатями. Потому и живём мы уединённо, и никого к себе не приглашаем.
Моя бабуля, Агнесса Дорофеевна, а попросту тётушка Ага, как многие тут её называют, на самом деле никакая ни Ага, а настоящая Яга. Да-да, баба Яга. Только совсем не такая, как её изображают на картинках – тощая горбоносая старуха с недобрым взглядом. Нет, с виду она очень милая, добродушная, немного пухленькая старушка. Бродит по лесу, собирает травы да коренья, варит разные снадобья, и вся округа приходит к ней лечиться. Обычно люди представляют бабу Ягу непременно в длинной широкой юбке, меховой телогрейке и с платком на голове. Нетушки! Она обожает брюки, туники, яркие платья и кокетливые шляпки.
С тех пор, как мои родители отправились в длительную научную экспедицию, а было это в начале лета, я живу у бабули на хуторе. На самом деле я каждое лето тут живу. Хутор наш расположен на склоне живописной горы, покрытой хвойным лесом. А избушка больше похожа на теремок, чем на жилище бабы Яги. Задняя стена домика примыкает к скале, а фасад, из-за крутого склона, держится на двух сваях, вбитых в большие старые пни с разбегающимися в разные стороны толстыми корнями. На первый взгляд может показаться, что это и впрямь избушка на курьих ножках. Но ничего подобного! Никакого там «встань ко мне передом, к лесу задом» нет и в помине. А мы-то с бабкой есть! И ступа есть. И помело тоже. И даже чёрный кот Мотя.
Территория вокруг дома, как и полагается, обнесена частоколом. Правда, черепа на нём не висят, ни человечьи, ни лошадиные. Выдумки всё это. Кроме дома, на нашем хуторе стоит старый сарай, колодец, банька и есть даже отдельное строение, небольшая избушка, где бабуля принимает своих посетителей, идущих к ней за помощью. Она называет его кабинетом. Дверь в этот кабинет открывается снаружи, за пределами наших владений, и посетители не могут попасть на наше подворье, и даже увидеть его не могут, потому что единственное окно в этой избушке тоже выходит в лес. Тайна должна оставаться тайной, и бабуля строго чтит традиции, да и меня она с малолетства приучает никого в свою жизнь не впускать, ничего лишнего не болтать. Поэтому у меня и подруг совсем нет.
Внешне я обыкновенная одиннадцатилетняя девчонка. Правда, ровно через неделю мне уже двенадцать исполнится. Как и все мои сверстницы, я люблю иногда разглядывать себя в зеркале. А чего там разглядывать-то? Худые руки и ноги, острые локти и коленки, ничем не примечательное лицо и две тощих косички на голове. А так хочется быть красавицей! Бабушка говорит, что однажды я ею стану, но мне в это совсем не верится.
Перед отъездом родители записали меня в новую школу для одарённых детей, которая открывается нынче в соседнем городке Берендеевске. Почему-то они решили, что я одарённая девочка. Может быть, так оно и есть, только мне совсем не хочется уезжать от бабули. Учёба начнётся уже через неделю, и я настойчиво ищу причину, которая поможет мне остаться тут, на хуторе. Пытаюсь притвориться больной – не получается, бабуля видит меня насквозь.
– Не приманивай к себе хвори! – строго выговаривает она. – Потом замучаешься лечиться! И не забывай, что меня нельзя обмануть, так что не стоит и пытаться.
– Берега кисельные! – вырывается у меня любимое проклятие в адрес судьбы, вернее, даже не проклятие, а что-то вроде присказки, помогающей выбросу чрезмерных эмоций.
– Чего ты там бормочешь? – спрашивает бабуля.
– Ничего! – вновь ворчу я и опускаю глаза.
Но отступать не собираюсь и делаю новую попытку – стараюсь проявить заботу:
– Бабулечка, как же ты останешься тут без меня? Кто тебе помогать будет?
– Тыщу лет жила, не пропала и теперь не пропаду! – хитро улыбается она.
Пытаюсь зайти с другой стороны:
– Я уже пять классов окончила, с меня довольно! А вот премудростям нашего ремесла с радостью бы у тебя поучилась.
– Не вижу я что-то твоего рвения, – вздыхает бабуля. – Не особо ты стремишься к колдовской-то науке. За целое лето с травками не разобралась. Для тебя что разрыв-трава, что одолень-трава – всё едино. Но если ты так желаешь, стану обучать тебя по воскресеньям да в каникулы. Ты ведь будешь ко мне приезжать, вот всему тебя и обучу! А водить меня за нос не советую!
Я тяжело вздыхаю, что правда, то правда, не лежит у меня душа к колдовству, не очень-то хочу я этим заниматься. Хотя кое-что я всё-таки умею, есть во мне колдовские задатки. Есть! Только использовать их мне совсем не хочется. Ну, нисколечко. Однако бабушка считает, что однажды оно во мне проснётся, это желание. Возможно, так оно и будет. А пока придётся смириться и ехать в этот самый Берендеевск. Но учёба в интернате меня совсем не привлекает. Не люблю жить по чужой указке. По команде укладываться спать, по команде вставать, по звонку приходить на урок и не сметь отвлекаться на посторонние дела. И уж тем более, никогда не перечить учителям. Ну, не могу я не перечить! Натура у меня такая, бунтарская. Так бабуля говорит.
Может быть, она и права, только мои дерзость и бунтарство – это обыкновенная защита, прикрытие. На самом же деле я очень неуверенная в себе девочка, вечно сомневаюсь, правильно ли я поступила, те ли слова нашла, не выглядела ли смешно или нелепо. Но стараюсь этого не показывать. И никто не догадывается, что же скрывается под маской уверенной в себе девчонки. Разве что бабуля. Уж она-то видит меня насквозь.
Глава 2, в которой Йошка жаждет приключений
Утро нового дня выдаётся солнечным. Или уже не утро?
– Вставай, засоня! – весело кричит мне бабуля. – Солнце давно в крышу упирается!
Я сладко потягиваюсь в своей кровати. Вставать совсем не хочется. С кухни плывёт волшебный запах, похоже, там пекутся блины. В окно видны вершины елей на фоне голубого неба. Моя комната находится в мезонине. Отсюда открывается отличный вид на окрестности. Я люблю стоять у окна и смотреть вдаль, особенно по вечерам, когда лес кажется каким-то загадочным существом. Он живёт своей жизнью, немного пугая и в то же время притягивая меня. А ещё он хорош на рассвете, когда сквозь ветви разлапистых елей начинают пробиваться первые солнечные лучи. Но сегодня я всё проспала.
Эх, последние мои вольные денёчки! Надо прожить их озорно и ярко, чтобы потом, тоскливыми зимними вечерами, было что вспомнить. И, кажется, я знаю, чем сейчас займусь! Быстро вскакиваю, влезаю в свои любимые джинсы с дырками на коленях и футболку цвета первой зелени. Это мой любимый цвет. Терпеть не могу всякие розовые и сиреневые кофточки с глупыми надписями и наивными картинками: феями, принцессами и прочей дребеденью. И что такого девчонки в них находят? Но то ведь обычные девчонки, а я-то вовсе не обычная!
– Бабуль! Можно, я на ступе покатаюсь? – вкрадчиво спрашиваю я, с удовольствием уплетая румяные блины.
– Даже и не знаю, ты ведь пока не очень умело управляешь ею, – в голосе бабушки слышится явное сомнение. – Ещё улетишь куда-нибудь, заблудишься!
– А у меня на телефоне навигатор есть, сейчас подключу! – тут же спохватываюсь я.
– А если упадёшь? Расшибёшься? – осторожно подбирая слова, продолжает возражать бабуля и подливает мне молока.
– А я шлем защитный надену! – не отступаю я, запихивая в рот очередной масленый блин.
Бабушка с сомнением качает головой.
– Ну, бабуууулечка! – умоляю я. – Ну, вспомни себя молодой! Неужели тебе не хотелось каких-нибудь офигенных ощущений? Неужели ты могла усидеть дома в такую чудесную погоду?
– Ладно, – машет она рукой. – Всё равно ведь не отстанешь! Мотю с собой возьми, мне так спокойнее будет. И куртку надеть! А то ещё простынешь, на высоте-то ветрище свищет, да и вообще, прохладно уже, осень на носу.
– Спасибо, бабулечка Ягулечка! – кричу я, вскакивая из-за стола, и чмокаю бабушку в щёку. – Ты самая лучшая бабулечка на свете!
– Да ну тебя, неугомонная! – отмахивается она.
Я хватаю с вешалки кожаную куртку-косуху, любимую, чёрненькую, когда-то подаренную папой, быстро надеваю её и, зажмурившись от удовольствия, берусь за молнию. Вжик! – и она застёгнута. Этот звук я просто обожаю. Вжик! – и я уже крутая байкерша! На голове – чёрная бандана с изображёнными на ней белыми черепами. Её мне купила мама. Мотоциклетные очки и шлем довершают образ. Такой я себе очень нравлюсь, поэтому не упускаю возможности слегка крутануться у зеркала. Совсем ненадолго, всего на пару секунд, задерживаю взгляд на своём отражении, но бабуля замечает и это.
– Ишь, модница! – тут же подкалывает она меня и качает головой. – Кто тебя там видит, в небе-то?! Да ещё на такой скорости!
Я смущаюсь и, чтобы скрыть это, передёргиваю плечами. Увы, получается слегка заносчиво. Но что я могу поделать? Вот такая я. Чмокаю бабулю и выскакиваю за дверь. Мотя шмыгает за мной.
– Помело-то я в сарай вчера убрала! – доносится мне вслед.
Бегу к сараю, хватаю помело и направляюсь к ступе, спрятанной за большой бочкой, что стоит под водостоком. Аккуратно ставлю помело в ступу, без него я никуда не смогу улететь. Это и руль, и тормоз, и переключатель скоростей – в общем, главный механизм нашего транспортного средства. Я залезаю внутрь, и ступа сразу начинает вибрировать. Мотя неожиданно запрыгивает мне на плечо.
– Брысь, котяра! – я легонько спихиваю его. – Ты мне всю куртку своими когтями издерёшь!
Тот недовольно фыркает и плюхается на дно, но тут же вскакивает, встаёт на задние лапы, вытягиваясь во весь рост, а передними упирается в стенку и высовывает голову наружу. Ступа под нами вибрирует всё сильнее, я взмахиваю помелом, и она срывается с места, устремляясь ввысь. Бабуля машет мне рукой, но вскоре она вместе с домом скрывается за верхушками елей, обступивших наш хутор.
Вот это драйв! Обожаю скорость! А Моте, похоже, она совсем не нравится. Как только я разгоняюсь посильнее, он тут же начинает бить меня хвостом по ноге. Приходится притормаживать, а то он потом своей хозяйке пожалуется. И зачем только я согласилась взять его с собой? Но если честно, кот всё равно не сможет помешать невероятному буйству переполняющих меня чувств.
Подставив лицо ветру, я с удовольствием смотрю по сторонам. Под нами расстилается огромный ковёр, сотканный кронами деревьев. Сверху он кажется пушистым. Тёмная зелень елей на нём кое-где уже разбавлена желтизной берёзок. А пройдёт ещё немного времени, и к ней добавятся другие краски: красные, бордовые, оранжевые. И это произойдёт совсем скоро. Ведь осень уже на носу, как говорит бабушка.
Чтобы сполна насладиться невероятной красотой, я начинаю снижаться. Картина внизу постепенно меняется. Я уже различаю небольшие лужайки и ручейки, вижу заброшенную пасеку со старыми ульями и покосившуюся избушку пасечника. Ого! Мы движемся на бреющем полёте! Подстёгиваемая безудержной радостью, я поднимаю руки вверх и издаю восторженный крик, держа помело над головой. Мотя тут же шлёпает меня хвостом по ноге. Он так и будет постоянно меня одёргивать? Больше не возьму его с собой!
Неожиданный толчок сотрясает ступу, и помело вываливается из моих рук, зависнув в воздухе, причём довольно далеко от меня. Я пытаюсь ухватиться за него, но никак не могу дотянуться. Потеряв управление, ступа тут же устремляется вниз.
Что же теперь с нами будет?
Глава 3, в которой герои встречаются со злоумышленником
И тут на помощь мне приходит Мотя. Он стремительно выпрыгивает из ступы, на лету подхватывает её за днище передними лапами и вместе с ней мягко опускается на лужайку. Так вот зачем бабуля отправила его со мной! Да, я знала, что кошки умеют правильно падать, и потому почти никогда не разбиваются. Но ведь Мотя не только себя, он и меня спас! И ступе не дал разбиться!
– Ну, ты и крутышка, Мотя! – ошарашенно говорю я коту, выбравшись на травку, и пытаюсь погладить его по голове. – Отныне ты мой герой!
– Я пррросто выполнил свой долг, – коротко отвечает он, старательно вымурлыкивая каждое слово, и пытается вывернуться из-под моей руки. – Хозяйка меня к тебе телохррранителем пррриставила.
Мама дорогая! Я же всегда знала, что он говорящий! Знала, но всё равно раскрыла рот от удивления. Или от неожиданности. Мотя не разговаривает ни с кем, кроме бабули, да и то, лишь оставшись с ней наедине, подальше от чужих ушей и глаз.
Я сижу на полянке и с благодарностью смотрю на кота. А тот отвернулся и спокойно вылизывает свою шерсть. Красоту наводит? Или просто делает вид, что ему нет дела до моих восторгов? Неожиданно рядом со ступой с тихим свистом приземляется помело. Вот радость-то! Можно лететь дальше. Только очень уж хочется разобраться, что же такое случилось с нами. Почему мы потерпели крушение? Мы попали под обстрел ракет «земля-воздух»? В нас врезалось неведомое небесное тело? Или причина в чём-то другом? Пока я сижу и размышляю, из зарослей крапивы доносится тихий стон.
– Эй, кто там? Выходи! – кричу я громко.
Тишина.
– Выходи, стрелять буду! – подражая героям боевиков, кричу я снова, хотя сама уже дрожу от страха.
Тут стебли крапивы раздвигаются, и показывается чья-то взлохмаченная голова.
– Ты кто? – спрашиваю я.
– В-в-ваня, – всхлипывая, отвечает голова, и из зарослей вылезает парнишка лет пяти.
– И что ты тут делаешь, Ваня? – строго обращаюсь я к нему.
– Сестрицу Алёнушку ищу, – отвечает он, размазывая слёзы по чумазому лицу.
– Ой, так ты же младший брат Алёнки! – наконец узнаю я его. – Ты Ивашечка Красная Рубашечка!
Парень кивает своей косматой головой.
– А чего же ты в крапиву забрался?
– Испугался я, – всхлипывает Ваня.
– Нас испугался? – удивляюсь я. – Так крапива-то пострашнее будет, чем мы. Чего нас бояться?
– Так вы это… накажете… вы же из-за меня свалились… я в вас камнем запустил, – краснея, признаётся он и вытаскивает из-за спины большую рогатку.
– Ничего себе! – подпрыгиваю я от удивления.– Так это ты тот злодей, который нас чуть не убил? А за что же ты нас так?
– Я подумал, что сестрицу баба Яга похитила и в ступе своей увезла! Спасти её хотел. Вот и пульнул.
Надо же! А парнишка-то храбрый! Да ещё и в сказки верит! В бабу Ягу. Большая редкость в наше время. Мы с Мотей понимающе переглядываемся, а Ивашечка продолжает рассказывать, как они с Алёнкой пошли в лес за грибами, да и заблудились. А потом ему попалась большая семейка рыжиков. Ваня склонился над ней, а когда собрал грибы в корзину и поднял голову, Алёнки рядом уже не было. Исчезла. Как в воду канула. Лишь корзинка с грибами осталась. Братец поискал сестру, покричал – не отзывается. А тут вдруг прямо над головой ступа пролетает – вот он и выстрелил. Отчаянный!
– Ты теперь меня на лопату и в печь? – спрашивает он, с вызовом глядя на меня.
– С чего вдруг?
– Так ты же баба Яга!
Я не смогла удержаться от смеха.
– Ну, какая же я баба? Не видишь что ли – девочка я!
– А чего тогда в ступе летаешь?
– Хочу и летаю! Это моё дело! Покажи лучше свои руки.
Ивашечка послушно протягивает мне ладони. Они сплошь покрыты волдырями. И не только ладони, обе руки по самые локти сожжены крапивой. Хорошо, что он не босой, а то и ноги были бы такими же.
– Ох, и дурень же ты, Ванька! – возмущаюсь я. – Зачем тебе надо было в крапиву лезть? Вон кусты ракитника недалеко!
– Крапива ближе была, туда и сиганул, – оправдывается парень.
Я пытаюсь припомнить бабулины уроки. Какую же травку надо приложить, чтобы помочь мальцу? Какую же? Ну, какую? Эх, берега кисельные! И почему я её в пол-уха слушала? Как бы сейчас это всё пригодилось! Жалко парнишку-то. А может, просто заклинание прочесть, и всё само заживёт? Как же там? Чуфы… фуфы… Чуфыры-фуфыры… Не помню! Ванька смотрит на меня с надеждой. Мне становится стыдно. Вдруг Мотя начинает громко мурлыкать, и тут же в голове моей возникают бессвязные бабушкины фразы:
– Одолень-трава одолеет недуг… отвар Иван-чая уймёт сильную боль… подорожник кровь остановит…
Всё не то! От огорчения я и сама уже чуть не плачу. Неожиданно у меня возникает чёткий план действий, как будто кто-то руководит мною.
– Мне нужна вода! – говорю я и, взяв Ваню за руку, шагаю к канаве. – А ты отыщи мне щавелевые листья! – командую я Моте.
Тот послушно встаёт и отправляется на поиски.
Ваня вдруг начинает упираться, вырывать свою руку, но я крепко держу его. Свободной рукой он больно тычет меня в бок.
– Ты чего? – удивлённо спрашиваю я.
– Ничего! – дерзко отвечает парень. – Ты сейчас напоишь меня из этой канавки, и я козлёночком стану!
Я не могу удержаться от смеха. Это ж надо так верить в сказки!
– Я просто хочу помочь тебе, глупый!
– Я не глупый! – возмущённо отвечает парнишка, но больше не вырывается.
Я промываю обожжённую крапивой кожу, потом разминаю в руках принесённые Мотей листья щавеля и накладываю их на больные места. Ванька морщится, но терпит. Сверху обёртываю его руки большими листьями лопуха, который служит мне бинтом, и закрепляю его тесёмками, найденными в кармане куртки. Всё! Первая помощь оказана, теперь надо подумать, где мы будем искать Алёнку.
Глава 4, в которой Йошка становится детективом
– Вспоминай, что такое необычное ты видел или слышал, когда собирал свои рыжики? – спрашиваю я Ваньку. – Может, Алёнка что-то сказала? Или вскрикнула?
Тот растерянно пожимает плечами. Ничего такого он не помнит. Всё было, как всегда.
– Ну, может, ветка хрустнула, шишка с дерева упала, или птица вспорхнула? – настойчиво расспрашиваю я его.
Ванька отрицательно качает головой.
– А другие грибники вам не попадались?
– Попадались! Старичок какой-то встретился с большой плетёной корзиной. Мы ещё посмеялись, как он эту корзину до дома дотащит, если полную наберёт. В ней и я могу поместиться! И даже сестрица моя.
Я невольно улыбаюсь, вспомнив Алёнку. Она ещё худее меня и росточку совсем небольшого. Бабуля моя всегда удивляется этому:
– До чего же девка-то тоща! – говорит обычно она, качая головой. – И с чего бы это? Растёт на свежем воздухе да на свойском молочке, значит, и с виду должна быть кровь с молоком! Нынче мода на тощих пошла. А по мне, так лучше быть круглолицей, розовощёкой пампушечкой, чем такой дранощепиной!
Эти бабулины высказывания меня обычно веселят. Но когда она что-нибудь подобное говорит обо мне, то я начинаю злиться. Я ведь и сама себе не очень-то нравлюсь. А Алёнку ни худоба её, ни маленький рост ничуть не смущают. Когда мы познакомились, я даже удивилась, что она моя ровесница, выглядит Алёнка младше своих лет. Та наша первая встреча была довольно необычной.
Поехали мы как-то раз с бабулей в Берендеевск. Мы порой ездим туда за свежими продуктами. На городском рынке есть фермерская палатка, на которой крупными буквами написано «Молочные реки». Вот в этой палатке Алёнка и торгует молоком, сметаной и творогом. Родителям помогает. Они у неё фермеры, тоже живут уединённо на своём хуторе. В тот день с утра была солнечная погода, а после полудня пошёл дождь, причём зарядил основательно и надолго. Поэтому покупателей на рынке осталось совсем немного, да и те ходили, накрытые зонтами, не видя ничего вокруг. Этим и воспользовался какой-то злодей. Он подошёл к прилавку и начал задавать Алёнке разные вопросы, усыпляя бдительность, а потом резко дёрнул за сумочку, которая висела у неё на шее – там была вся выручка этого дня – и стремительно побежал к выходу с рынка.
– Помогите! – закричала Алёнка. – Вор! Вор! Ловите вора!
Из-под приподнятых зонтов стали появляться любопытные лица покупателей, но никто не бросился на помощь бедной девочке. Я разозлилась! А когда я злюсь, то ощущаю невероятный прилив сил. Помчалась за злодеем и настигла его уже возле выхода, крепко схватила за руку, в которой была сумочка, и резким движением вывернула её назад. Тот невольно разжал пальцы, и сумка оказалась у меня. Подоспевший охранник скрутил негодяя и отвёл его в полицию. Но тот успел бросить на меня злобный взгляд. Что это был за взгляд! Он прожигал меня насквозь. Я ответила воришке тем же, да ещё и язык показала, а потом пошла к Алёнке и вернула ей сумочку. Та даже расплакалась от радости и бросилась меня обнимать. Так мы и познакомились.
С той поры мы с бабулей все молочные продукты покупаем непременно у Алёнки. Иногда за прилавком стоят её мать или отец, но чаще всё-таки дочка, ведь у родителей много работы на ферме. Там, на рынке, я и Ивашечку впервые увидела, когда он помогал сестре. Только он меня, похоже, не помнит.
– Рассказывай, как выглядел тот старичок! – командую я Ваньке, и он морщит лоб, напрягая память.
– Обычно выглядел. Старик как старик. Борода большая и кепка серая на голове. С козырьком.
– Во что он был одет?
– Плащ серый, длинный такой, почти до пят. В одной руке палка, в другой – корзина. И сапоги! Большие чёрные сапоги! Я ещё удивился – сушь такая стоит, мы с Алёнкой в кроссовках, а он в сапожищах топает!
– Молодец! А как давно он вам встретился, старик этот? – продолжаю я расспросы.
– Давно! Как только мы в лес с дороги свернули.
– И больше не попадался на вашем пути?
– Иногда мелькал где-то за деревьями, но я на него и внимания не обращал – мало ли грибников бродит тут!
– А больше никого не видели?
– Были две тётки, но они ещё раньше нам встретились.
– А теперь скажи, не показался ли тебе этот старик подозрительным?
Ивашечка задумывается ненадолго и отвечает:
– Тогда нет, не показался, а сейчас я сообразил, что было в нём что-то странное, а что – сказать не могу. Лица-то его я не помню, только седая борода да козырёк. А может, он лицо своё специально прятал?
– Молодец! Верно мыслишь! – хвалю я парнишку и соображаю, где же нам искать этого таинственного старика.
Ванька пристально смотрит мне в глаза, и я понимаю, что вся его надежда сейчас только на меня.
– Если Алёнку похитил тот старик, то он должен был где-то спрятать её от людей. Далеко утащить девчонку он не смог бы, значит, надо искать в окрестностях!
При этих словах Мотя одобряюще муркает и кивает головой.
– Когда мы летели, – продолжаю рассуждать я, – то видели заброшенную пасеку. Значит, нам надо идти туда! А больше тут ничего нет, сплошной лес. Не за деревьями же он с ней укрылся! Хотя при Алёнкиных размерах её можно спрятать и за стволом дерева.
Мотя при этих словах как будто улыбается и опять согласно кивает.
Неужели мы нашли с ним общий язык?
