Vergine Karapetyan
Мариэль
– Я принимаю ваши требования, сэр, и обязуюсь честно их выполнять, – робко предположив, что, увлёкшись рассказом, ушёл не в ту степь и разгневал столь серьёзного господина, ответил неряшливый свидетель, быстро захлопав желтоватыми, мутными глазами.
– Предполагаю, писать вы не обучены?
– Нет, сэр, – виновато опустил голову Боб.
– Не страшно, вот вам блокнот и карандаш. Рисуйте! – подбодрил его Рой, сменив гнев на милость, и вложил в ладонь нищего пять шиллингов…
– Сдаётся мне, наш наблюдатель немного заигрался в сыщика и стал переигрывать. Вполне возможно, он готов сгущать краски, лишь бы удержать нас на крючке, догадываясь, какой глубокий интерес мы питаем ко всему происходящему, – произнёс Рой, когда экипаж тронулся и направился обратно в Лондон.
– Согласен, – подтвердил Эштон.
– Но всё не так скверно, не стоит торопить его или пренебрегать им. Уверен, Боб нам ещё пригодится. Я буду подогревать его интерес, за что он будет добывать для нас нужную информацию.
К тому же я приставлю к нему хвост – одного из своих людей, дабы несколько дней сверять показания, чтобы подловить его, вздумай он что-либо преувеличить и исказить факты, – продолжил излагать свои планы Рой, снова закурив.
– Точно, – кивнул Эштон и закашлялся.
Боб же всё стоял и пристально смотрел вслед удаляющемуся экипажу, почесывая затылок с жидкими, сальными волосами. Может быть оттого, что ему удалось ухватиться за соломинку, испытать фортуну…
* * *
Мало сил, много отчаяния, боль в правом запястье – первое, что почувствовала Мари, открыв глаза. Мысли быстро сменяли одна другую, превращаясь в сплошную путаницу опасений. Но все они рассеялись, как пудра по ветру, а им на смену пришел новоявленный кошмар в лице спящего мужчины всего в нескольких шагах от неё. Руки, скрещенные на груди, ноги, закинутые одна на другую. Повернувшись лицом к стене, некто крепко и мирно спал поодаль на деревянном стуле.
Сделав небольшое усилие, Мари села на кровати, поджав под себя ноги и плотно укутавшись одеялом, посмотрела на субъекта напротив: тёплое кашемировое пальто, кожаные ботинки, перчатки, на голове серая шляпа. Она не могла разглядеть черты лица, поскольку оно было спрятано за известным аксессуаром.
Видимо, эта деталь служит ему для прикрытия, никак иначе, и она не сможет разглядеть за этим платком ничего, даже если станет смотреть на преступника в упор. Но самое непредсказуемое было впереди. Неожиданно мужчина зашевелился, а девушка застыла.
Стало быть, спать сидя – не удобно, поэтому время от времени мужчина менял положение тела. Сейчас он вытянув длинные ноги перед собой и глубже надвинув шляпу на глаза, продолжил спать.
Мари бесшумно подошла к столу и осторожно взяла кувшин с водой. Она обратила внимание на пустые пузырьки разной формы, несколько флаконов с какой-то жидкостью и бинты.
Мари догадалась в чем дело, взглянув на своё перебинтованное запястье. Видимо, забила руку, когда упала, возможно, не только её. Так же девушка вспомнила, что платье, в котором проснулась, она не надевала…
– Какой стыд! – вырвалось у неё. Чувство неловкости и скованность возобновились с новой силой. Вдобавок Мари напрочь забыла о времени с того мгновения, как всё это произошло.
И лишь взглянув в окно, сообразила, что на дворе вовсю благоухает весна. От этой вести она уронила на пол кувшин, из которого жадно пила воду, утоляя жажду после вековой, как оказалось, спячки.
От шума мужчина в кресле резко дернулся, не сразу сообразив, что произошло, но, увидев лицо испуганной девушки, тут же вскочил на ноги.
Мари бросилась к двери, но тот ловко схватил её за руку, совсем не больно, но очень крепко. Он посмотрел ей в глаза – чёрные, с длинными ресницами и дьявольским огнём, они пронзили её, как клинком. Девушка затаила дыхание, словно испуганный, загипнотизированный кролик в смертельных объятиях удава.
Она приросла к полу в ожидании дальнейших действий противника, не оставившего ей ни малейшего шанса для обороны.
– Послушайте, я не намерен причинять вам вред. Вижу, вы оправились после тяжёлого недуга, чему я исключительно рад.
Мари слушала его голос, не веря своим ушам. Он доносился до неё, точно эхо.
– Сейчас я отпущу вашу руку, и вы присядете у камина, затем мы спокойно поговорим. Согласны?
Мари кивнула.
– Вот и договорились!
Но стоило ему ослабить хватку, как девушка тут же вырвала руку и выбежала из комнаты. Она сбежала вниз, но громоздкая входная дверь была предательски наглухо заперта на ключ.
– Отпустите меня, умоляю! Отпустите! – закричала она что есть мочи, безнадёжно кидаясь из стороны в сторону, из угла в угол.
То шёпотом, то переходя на крик, Мари рыдала, мучительно ломая руки от безысходности, умоляя освободить из заточения. Мужчина подошёл ближе и молчаливо стал наблюдать за её действиями, присев в кресло. Мари вовсе растерялась. Её болезненный вид и крик души не могли оставить его равнодушным.
Однако он бездействовал.
– Полагаю, жизнь побудила вас на этот шаг, и я не вправе вас судить, никто не вправе. Назовите только сумму, и она завтра же будет у вас. Всеми святыми клянусь, как только вы меня освободите, я лично позабочусь об этом! – уверенно заявила девушка, вытирая слёзы.
Мужчина упорно хранил молчание, что в конец взбесило девушку. Её просьбы переросли в угрозы, затем в неистовый плач.
– Прошу, выслушайте меня, я могу многое объяснить,
– наконец-то заговорил похититель.
– Гораздо лучше свести счёты с жизнью, чем пойти на уступки такому деспоту, как вы! – кричала она, а он по-прежнему невозмутимо смотрел на её «демонстрацию духа», выжидая момент, когда она утомится, дабы попытаться поговорить с ней.
Наконец Мари затихла, сложив руки на коленях, присела у двери, раздосадовано глядя в сторону.
«Свершилось», – подумал мужчина. Почувствовав, как из камина потянуло сквозняком, он решил, что в самую пору подбросить дров, а затем начать мирный диалог. Присев на корточки у очага, похититель мысленно подбирал слова, чтобы найти подход к узнице, не подозревая, что произойдет в следующее мгновение.
Недолго думая, доведённая до отчаяния девушка, пользуясь случаем, что обидчик повернулся к ней спиной, явно не ожидая от неё такой дерзости, схватила добротное полено и что было сил нанесла ему удар прямо по затылку. Последовал глухой стук, негромкий возглас, затем мужчина упал на пол, покорно раскинув руки.
Мари металась по дому в поисках ключей и оправдания своему поступку. Глядя на неподвижно лежащего мужчину, она опасалась, что он мёртв. От этого её начало колотить ещё пуще. Не найдя ключи, она осмелилась проверить карманы его пальто.
И о чудо, вот они! Достав целую связку отмычек, она стала перебирать их, торопливо подбирая «ключ к свободе». Но взглянув на раненого, беззащитного человека, на кровь, которая тонкой струйкой стекала на пол, разрыдалась. Однако дело было сделано, представился единственный шанс к побегу, и она им воспользуется, во что бы то ни стало.
Пленница распахнула настежь дверь и глубоко вдохнула тёплый весенний поток воздуха.
– Давно хотела это сделать! – облегчённо произнесла она и выдохнула.
Накинув пальто, захватив шарф и ботинки, она прытко выбежала во двор. Но тут её великодушие взяло верх и она вернулась проверить, дышит ли он. Девушка осторожно наклонилась и, опасаясь, приложила ухо к груди пострадавшего.
– Бьётся. Значит, жив! Как только я выберусь, обещаю, что отправлю сюда помощь. Хотя сильно сомневаюсь, что он высоко оценит мой благородный поступок, – пообещала она себе, глядя на его крепко сомкнутые веки.
– Пол жёсткий, будет вернее что-то подложить. Господи, сохрани ему жизнь, верни ему силы, вот только не спеши, пусть крепко спит. Дай мне немного времени, дабы уйти подальше, а после разбуди его, словно от долгого сна. Умоляю тебя! Ведь, если он умрёт, моя жизнь не будет прежней, угрызения совести не дадут дышать полной грудью. Не позволь этой крови остаться на моих руках, – вытирая слёзы, добавила она, подложив под голову раненого мягкий валик из одежды и укрыв одним из пальто, что висели на вешалке у двери. Несмотря на содеянное, Мари меньше всего хотела, чтобы он скончался. Её пальцы испачкались кровью; вздрогнув, Мари наскоро вытерла их носовым платком. Потом избавив его руку от перчатки, она проверила пульс, как учил брат.
– Пульс есть, рука тёплая, крепкая, пальцы правильной, красивой формы, – заключила она, не задумываясь.
– А это ещё к чему? Глупости какие! – тут же отругала она себя за то, что находит симпатичным человека, из-за которого попала в столь жестокую передрягу. Но, вспомнив про пузырьки и бинты в комнате, побежала за ними.
Долгих минут двадцать, сидя на коленях у изголовья раненого, перевязывая ему голову, девушка словно забыла о том, что он ей враг и почти перестала его опасаться. Она освободила копну его тёмных волос из-под шляпы, что вряд ли бы одобрил сам пострадавший, тут же заметив шрам на его правой брови – тонкий, почти незаметный, давний рубец.
– Хоть бы шевельнулся, – прошептала она. Мари желала, чтобы он открыл глаза, но вместе с тем больше всего боялась его пробуждения и последствий. За время ожидания она успела хорошо рассмотреть его лицо, точнее ту малую часть, что не прикрывал платок.
– Должно быть, он красив, – вновь посетили её голову недостойные, неразумные мысли.
Рука так и тянулась снять шёлковый чёрный платок, но не решилась. Поднявшись над ситуацией и трезво оценив всю её остроту и угрозы, пленница напрочь избавилась от желания разоблачать похитителя.
– А вдруг он умрёт? Осквернение трупов – страшный грех! – зарыдала она, неосознанно сложив руки раненого на груди…
Чуть погодя, собрав в небольшой узелок всю пищу, что нашла в доме, за исключением кусочка вяленой курицы и сыра (на случай, если он выживет), Мариэль выбежала прочь…
– Боже праведный, вот она… свобода! Её запах отличался от обычного воздуха: он наполнен всеми дарами природы, богат радостью жизни, смелостью, риском! – произнесла довольная Мари.
Она впервые увидела дом снаружи, и он выглядел куда достойнее, чем она предполагала: двухэтажный деревянный дом, в окружении хвой ных деревьев и небольшой пристройки неподалёку.
– Возможно, какая- нибудь хижина, – пожав плечами, предположила она. – Мне нет до неё никакого дела, сюда-то я точно возвращаться не планирую!
Подбодрила себя и пустилась в путь, не имея понятия, куда именно направляется.
Днём лес был наполнен светом, ароматами молодой травы, подснежников и пением птиц. Девушка шла вдоль тропинки, надеясь, что она быстро выведет её к цивилизации.
Вдруг она вспомнила его глаза и этот нечеловеческий блеск в них. Мари никогда не видела ничего подобного, не встречала настолько сильного, магического взгляда…
ЛОЖЬ ВО БЛАГО
– А я говорю следите за языком! Ваше смирение сыграет нам на руку. Ибо ваши шутки не такие уж невинные! К тому же, благодаря вашему незадачливому ухажёру, благоустройство вашего будущего хорошо скажется и на нас. Внесите, так сказать, свою лепту в благоустройство нашего семейства! Ещё и брату вашему вздумалось здесь задержаться, тогда как полдюжины дел за океаном накопилось! Кроме прочего, сколько можно растрачивать не бесконечные средства? Пора и посодействовать немного, раз уж выгодное предложение внезапно подвернулось! Не стоит забывать, что столь чудесные идеи поступают крайне редко. Так что не затягивайте с ответом, день-другой повремените для приличия и полно. Время приятных хлопот! Пора гостей созывать да торжественный приём устраивать, – произнёс мистер Робинсон, стоя у окна спальни дочери и рассматривая подаренное поклонником ожерелье.
– Золото высшей пробы, усыпанное алмазами. Стоит целое состояние, к вашему сведению! – добавил он, бережно вернув украшение в бархатную коробочку.
– Мне не нравятся эти украшения, – фыркнула капризная девушка.
– Знаете – дареному коню в зубы не смотрят!
– А то, что он вдвое меня старше и за плечами у него три брака, вас и вовсе не смущает, отец?! – спросила
Люси, усаживаясь за туалетный столик.
– Абсолютно несущественно! Когда это прошлое мешало солидному джентльмену устроить свою судьбу? К тому же, такая мелочь совершенно не влияет на вашу беззаботную и праздную жизнь. Этот состоятельный мужчина гораздо лучше, чем какой-то неопытный юнец, у которого за душой ни гроша, и в долгах, как в шелках!
– Бедность не порок, – возразила Люси.
– Ага, а вдвое хуже! Что взять с того, кто и себя обеспечить не в состоянии? – ответил строго и жестоко мистер Робинсон.
Бедность, пусть на словах, вызывала у него брезгливость и отвращение, словно, говоря о ней, он пачкал свой новый сюртук чем-то убогим, а значит, недостойным. И уже от этого он приходил в ярость. Люси была хорошо знакома с отцовской немилостью и опалой, сегодня же он вновь был не в самом лучшем расположении духа.
Бари Отисон, состоятельный сорокатрехлетний землевладелец из города Йорка, умело подбирал ключи к расположению неласковых особ, одаривая их изысканными украшениями и подкупая вычурными комплиментами. Но это лишь на первый взгляд. На деле же это был крайне строгий и мстительный человек, питавший скрытую ненависть ко всем женщинам. Каждая мелочь могла привести его в настоящее исступление и тогда-то он давал выход своей истинной сущности. Но Отисон искусно скрывал эту «особенность», играя в нравственное величие, что его крайне забавляло. Затем, известным образом, он замыливал глаза членам семьи своей супруги, пока сам измывался над очередной жертвой.
Отец Люси много слышал о нём, как и о том, что жён было больше трех. Однако принял решение испытать судьбу, полагая, что его дочь не из робкого десятка и не даст себя в обиду. К тому же расторжение брака, вдруг что, никто не воспрещал. А это, как ни как, часть имущества состоятельного супруга в придачу, на худой конец. Особенно сейчас, когда дело, связанное с Эваном и семьей Дэвис, так не вовремя вылетело в трубу.
– Сначала дела, а уж потом «завтра», – добавил он вслух, всё думая о чём-то своём…
* * *
Вечер подкрался незаметно. От мысли, что, возможно, уже завтра она будет дома, у Мари захватывало дух. Но тревога с приходом сумерек только усилилась. Беглянка не знала, в каком направлении движется и куда приведёт этот путь. Но каким же было её разочарование, когда она оглянулась вокруг и поняла, что всё это время ходила вокруг да около того же дома…
– Глазам своим не верю! – удивлённо произнесла Мари, когда вышла из леса и увидела тот же высокий дом, только сзади. На улице было ужасно холодно и зябко, она продрогла до костей, скитаясь по безлюдной местности.
– Чёртов замкнутый круг! – крикнула девушка и заплакала. Немного успокоившись, она осмелилась зайти в дом. Стало быть, деваться некуда, и будет благоразумнее переночевать в доме, а наутро попробовать разомкнуть эту бесконечную петлю.
Мари шагнула в дом и сразу почувствовала, что внутри гораздо теплее и спокойнее. Она обнаружила, что мужчина всё так же неподвижно лежит на полу.
– Неужели отошёл? – дрожащим голосом спросила она мёртвую тишину вокруг. Девушка быстро зажгла свечи на столе и подоконниках, подкинула поленьев в камин, раздула несколько угольков в ещё тёплой золе, пока те не воспламенились. Подавив рыдание, со свечой в руке она опустилась на колени рядом с человеком, лежавшим на полу; ей всё не давал покоя его платок на лице.
– Раз уж он не жилец, значит, ему больше ничего не угрожает. К чему теперь лишняя осмотрительность и этот атрибут? – шмыгая носом, проговорила она и прикоснулась к платку. Но стоило ей наклонить свечу, как капли горячего воска закапали на лицо бедняги. Мари засуетилась и, выронив свечу, стала тотчас вытирать предательски быстро остывающий воск. Между тем прыткий огонёк свечи стал быстро перекидываться на пальто лежащего мужчины. Совершенно растерявшись, девушка стала тушить разгорающийся огонь, браня себя за столь разительную неуклюжесть и очередное невезение.
– Кто-нибудь, ущипните меня, я не верю, что все происходит наяву! – заплакала она, прикоснувшись к лицу мужчины, чтобы аккуратно убрать воск, застывший прямо на лбу бедняги, точно каучуковая печать в центре закрытого письма, на которую не успели вовремя поставить штамп с каким-то незаурядным оттиском. Но тут произошло самое интригующее: «усопший» ловко поймал её за тонкую кисть руки и широко открыл глаза, не отдавая себе отчёта во всём происходящем…
* * *
Трое мужчин сидели за столиком на обширной террасе одного из лучших ресторанов на окраине Лондона, расположенного на территории местного лендлорда, среди благоухающей природы. Наслаждаясь чистым воздухом и не менее отборным виски, они вели оживлённую беседу в ожидании своего заказа.
Здесь подавали лучший ростбиф из молодой телятины с дольками сельдерея и молодой моркови с соусом из тунца и дижонской горчицы. И, конечно же, сливовый пудинг. Все блюда были изысканными и пикантными, так как готовились по исконно английским рецептам с добавлением секретных ингредиентов. Что существенно подкупало местных гурманов. Верно говорят: вкус к изысканной еде прививает изысканная еда.
Ценители изысканных блюд, поданных в эксклюзивной посуде, были готовы щедро заплатить не только за оказанную услугу полакомиться любимым блюдом, но и приятно отдохнуть вдали от лишних ушей и зорких глаз, получая удовольствие от пребывания в этом чудесном месте. Трудно поверить, что от суетливого города их разделяло всего несколько миль, но складывалось впечатление, что это совершенно другой мир, ничейный Эдем.
– Я много слышал о вас и дурного, и хорошего, – с ухмылкой заявил один из мужчин, обращаясь к джентльмену гораздо моложе себя, к тому же куда симпатичнее.
– И то, и другое правда! – подмигнул молодой человек, ничуть не смущаясь.
– И меня это ничуть не гложет. Всё человеческое мне не чуждо. Надо полагать, как и вам! – широко улыбаясь, не без порицания, заявил он.
– Вы горазды на многое, я полагаю, оттого с вами приятно иметь дело. А ваше мастерство неподражаемо, тонко и филигранно обходить острые углы и бить противника в упор, мне чертовски нравится. Да что там, я просто в восторге, в частности от вашего последнего дела! – лукаво внес свою лепту в текущий разговор третий, высокий и худощавый собеседник.
– Здесь вы попали точно в яблочко. Я готов перевернуть каждый камень в этом городе, пролезть через самую узкую лазейку в ограде, затем, чтобы проделать брешь там, где ещё вчера стояла непробиваемая каменная стена. Горазд в одиночку, неустрашимо захватить штурмом любую крепость, броситься на амбразуру, лишь бы восторжествовала справедливость там, где её подавили! – сверкнув чёрными глазами, молвил собеседник.
– И горе, о горе тому, кто осмелится посягнуть на то, что поправу принадлежит мне. И только мне! – безапелляционно заявил молодой человек, сделав большой глоток виски, глядя в сторону Темзы, что виднелась вдали. Никто из компаньонов ничуть не сомневался в достоверности его слов, хотя и были несколько впечатлены сей меткой, колкой речью лорда Роя Блэквуда…
* * *
– Он, право, очень обходителен и излагает красиво. Ну и пусть, что сердце не ёкнуло, и меня взвинчивает его обращение «дорогуша». Впервые я приняла решение действовать исключительно в интересах отца. Я совершила несколько ошибок и раз уж по сердцу мне супругой стать не суждено, пора принять условия игры, – поделилась первым впечатлением о мистере Отисоне Люси, обращаясь к матери.
– Ах, как вы можете так говорить? Вклад во благо семьи – это далеко не первое, о чём вы должны думать, избирая себе супруга, – прошептала миссис Робинсон, прикоснувшись к плечу дочери.
– Да что вы, матушка! Мне из ваших слов, ранее сказанных, стало понятно, что у каждого человека, в особенности женщины, своя цена, нужно лишь не робеть и вовремя назвать свою.
Всего-то! Так вот, думаю, мы с вами не прогадали, а мистер Отисон не станет мелочиться и его «щедрый взнос» пополнит наши «не бесконечные средства», как заявил отец, – дерзко ответила девушка.
– Люси, доченька, вы меня неправильно поняли. Полагаю, нам стоит всё обсудить, прежде чем дать окончательный ответ этому господину, – сопереживая, произнесла мать, чувствуя собственную вину и правоту слов дочери.
– Тут и думать нечего, надо брать! И я не нуждаюсь в вашем участии. Сейчас ваши опасения, как никогда, не к месту. Давно миновал тот час, когда мне ещё хотелось получить дельный совет. Ваш порыв запоздалый, хоть и не лишён сердечности. За что низкий поклон. Но нынче я сама себе госпожа! – отстранившись от матери, сказала Люси.
– Сообщите отцу о моём согласии, пусть назначают день бракосочетания. Весна – самое время устроить красивое торжество. Полагаю, вы, как никогда, сумеете поразить гостей своим утончённым вкусом, превосходно расставив свадебные декорации, – безрадостно съязвила Люси и насухо вытерла заплаканные глаза.
– Незачем понапрасну лить слёзы, стало быть, Бари Отисон – мой «порог невозврата», – добавила она мысленно, поднимаясь к себе. Но, ясно представив черты Эштона Дэвиса, девушка тут же закрыла руками лицо, выражавшее душевную боль…
* * *
Мари развешивала белье, задумавшись о чём-то своём, и не сразу заметила, как во двор заехал мужчина на бравом скакуне. Обернувшись, она немного смущённо посмотрела на всадника.
– Прошу прощения, что напугал вас, стало быть, я явился не вовремя.
– Нет, что вы, всё в порядке, я только отвлеклась на шум в лесу, иногда оттуда доносятся странные звуки, они несколько пугают меня непонятностью своего происхождения, – ответила девушка, вытирая влажные руки о цветастый передник.
Прошло недели три после пикантного случая, когда Мари не только «прописала» своему обидчику тумака, но и чуть было не сожгла его заживо. После этого, парой дней позже, состоялся первый серьёзный разговор, который, хоть и не развеял страхи Мари, но внёс некую ясность в её дальнейшую судьбу.
Усадив девушку перед собой в кресло, похититель, меряя широкими шагами расстояние от окна до дверей, подробно изложил, что удумай она что, он быстро «нанесёт визит» её родным…
– Я не стану настаивать на вашем благоразумии, убеждён, вы обладаете богатой фантазией, ибо на сей раз вы превзошли себя саму, осмелившись не только поднять на меня руку, если выражаться помягче, но и чуть не подожгли, точно хворост! – строго произнёс мужчина, хмуро глядя в виноватое и перепуганное лицо девушки.
– Это произошло совершенно случайно. Не стала бы я вас умышленно поджигать, как обрядовое чучело! Зачем мне этот грех, я была уверена, что вы и так не жилец! – с досадой произнесла Мари, растирая по щекам слезы.
– Чучело, значит? Не жилец? Как же ловко вы увернулись от ответственности! – он бросил быстрый взгляд чёрных глаз на Мари.
– Извините. Это я так, к слову, – несмело ответила девушка.
– Бросьте. Можете не снимать с себя обвинения, ясное дело, что вас страшит одно моё присутствие и вы меньше всего желали бы оставаться здесь. Виноват, не спорю. И я не стану у вас ничего требовать, пресекать ваши порывы. Однако, отныне от вас зависит благополучие ваших родных. Ваше послушание в обмен на их безопасность. Но если вы ослушаетесь меня, ничто не сможет предотвратить их горькую участь. Следовательно, не стоит меня провоцировать, ибо в гневе я ужасный человек. Примите и это к сведению на будущее, – с недоброй улыбкой отозвался он.
Но Мари этого не увидела, поскольку все его эмоции были умело скрыты за искусной маской. Отнюдь не только шёлковой.
– Пожалуй, это моё главное и единственное условие, – строго отозвался он чуть погодя, глядя на очаг.
Эти слова резали слух и зародили в ней новое беспокойство не за себя, а за родных.
Мари понимала, что этот человек не станет терпеть её выходки, и в случае непослушания, пострадают ни в чём не повинные близкие люди. Она не могла этого допустить.
После долгого, сложного разговора той же ночью, Мари обдумала и пересмотрела свое поведение. Она приняла решение повременить с очередным побегом, понаблюдать за похитителем. Хоть страх перед ним не оставлял ее ни на минуту.
– И да, вы находитесь далеко от дома, вокруг вас в радиусе нескольких десятков миль один только непроходимый лес, есть еще глубокий пруд, поэтому нецелесообразно убегать от меня при первом удобном случае. Единственное, на что вы можете рассчитывать, обращаясь в бегство, так это случайно наткнуться на недобрых людей. Но я бы на вашем месте не стал испытывать судьбу, полагаясь на удачу. Так что взвешивайте каждый последующий шаг. Жить – значит отвечать! – подчеркнул он и, смерив её суровым взглядом, отправился наверх в свой кабинет, касаясь ноющего затылка.
– Наткнуться на недобрых людей, а он, значит, добрый? Какая вопиющая наглость! – негодовала Мари.
– Тоже мне «серый кардинал». Его хлебом не корми, дай страх наводить. То бродит, как тень, мрачнее тучи, то тараторит, точно язык без костей! Это же надо, как меня угораздило в его немилость попасть! Любопытно, чей он посредник и как долго планирует держать меня здесь?! Должно быть, ему с лихвой заплатили за роль «тёмной лошадки» в столь нехорошей истории.
Хоть и мнит себя неподкупным! И всё же стоит заметить, что он хорошо знает свой удел – крайне опасный тип, от него так и веет угрозой, – ломая голову, думала девушка в его отсутствие, а когда он навещал её, украдкой наблюдала, выдвигая в голове целый ряд подозрений, не решаясь вновь вступить в игру с таким опасным огнём.
– Так и быть, стану действовать крайне осмотрительно и воздержусь от лишних высказываний. Неразумно идти голыми руками на хищника. Очевидно, он не оценит мою очередную импровизацию, а на кону моя семья, я не стану ставить их под удар.
Но вдруг что-то пойдёт не так, воспользуюсь планом «Б», – твердила она ежедневно. – Не беда, что у меня и плана «А» не было. И пусть! Начинать-то с чего-то надо! – подбадривала она себя, чтобы не обезуметь от гнетущих мыслей окончательно…
Сейчас же он явился в третий раз на этой неделе, причём, как всегда, не с пустыми руками. Мужчина привёз большую корзинку с продуктами и свёрток с одеждой.
– У вас воды холодной не найдётся? – спросил он, вой дя в дом вслед за Мари.
«Только эссенция. Угощайтесь!» – подумала Мари, а вслух произнесла:
– Да, конечно, кувшин на столе.
Он проследовал в столовую, а Мари подошла, чтобы помочь. Жестом он остановил её.
– Не вставайте, я в состоянии сам о себе позаботится. И не нужно так бледнеть при каждом моём появлении, людей я не ем. Так или иначе, пока за мной такого пристрастия не наблюдалось! – проговорил он не без иронии.
Мари ничего не ответила. Глотнув воды и поправив на лице чёрный платок, он вернулся к девушке и сел напротив за стол.
Лёгкий костюм- тройка кремового цвета, весеннее пальто цвета беж и коричневые ботинки выигрышно подчёркивали его статность и привлекательность. В этот раз на нём даже шляпа была светлых тонов, вот только платок, прикрывавший лицо, неизменно чёрный. Складывалось впечатление, что он точно прирос к лицу, а сорви вопреки его воле, окажется, что за ним и нет ничего. Или того хуже, не лицо вовсе.
А что, если у него вместо обычного человеческого облика звериный оскал, как в её видении, или обглоданные кости, совершенно без плоти? Жуть какая. Такое и в голову не придет, но у Мари была буйная фантазия, которая постепенно распускалась, как весенние цветы…
Подумав о челюстях под платком, она невольно вздрогнула. Он обратил на это внимание.
– С вами всё в порядке?
– Да, простите.
– Вы хорошо обдумали своё решение?
– Более чем.
– И?
– Я принимаю ваши условия.
– Рад слышать! Чинить препятствия в вашем положении крайне неразумно. Я доволен, что сумел вам это донести, – промолвил похититель.
Ком встал у Мари в горле, она еле сдерживала слёзы и огромное желание наброситься на него с кулаками. Но, набравшись решимости и терпения, произнесла:
– Как долго, как долго я должна ещё находиться здесь? Мари подняла глаза, и их взгляды встретились, впервые за долгое время. Его чёрные глаза пристально глядели на нее и сейчас же, встретившись с ней взглядом, он не отвел их в сторону, а уверенно продолжал смотреть. Точно выстрел в упор.
– Никто не знает ответа на этот вопрос. С трудом могу быть уверен в каждом последующем мгновении, не говоря уже о за-втрашнем дне. Я взвешиваю решения, обдумываю, но принимаю их не в одиночку. В этом вся соль. Слишком много незакрытых вопросов ТАМ. Исходя из этого, пока вы побудете ЗДЕСЬ. Мне так спокойнее, – твёрдо добавил он, делая акцент на ключевых
словах. – Я ясно излагаю?
– Вполне, – ответила Мари, оставшись недовольна его
уклончивым ответом. Он это тоже подметил, но молча наблюдал за её реакцией.
– Превосходно! – на выдохе пробормотала она.
Это вызвало слабую улыбку на его мужественном лице.
– Не забывайте также о том, что вы здесь не одна, в моё отсутствие за вами наблюдают мои люди, поэтому спите спокойно, – добавил он, поднимаясь со стула.
– А сейчас пойдёмте на улицу, там слишком хорошо, чтобы засиживаться в доме.
– Ладно, – робко ответила девушка.
– Не забудьте верхнюю одежду, в лесу ещё довольно сыро, – заботливо добавил он.
– Ишь какой хлопотливый и участливый преступник! —
полушёпотом произнесла Мари, выглянув в окошко, где во дворе похититель, в ожидании, бережно распутывал кусты роз, ветви которых крепко сплелись между собой.
– Знаете толк в садоводстве? – не без иронии спросила Мари, выйдя на веранду.
– У меня много талантов и гораздо больше положительных качеств, чем вы предполагаете.
– Кто бы сомневался. Розы распутал, тоже мне подвиг! При этом скромность, явно, не ваш конёк, – прошептала Мари.
– Что, простите?
– Говорю же, не смею подвергать сомнению ваши слова, – ответила она громче.
Они шли рядом по узкой тропинке, тёплые лучи солнца играли на её лице и в волосах.
– В эту пору здесь благодать! – глубоко вдохнув, произнёс мужчина. – Весной нужно дышать полной грудью, само слово уже играет на струнах души. Оно такое благозвучное, такое цветущее и приятно пахнущее пионами. Весенний тёплый ветер, распространяющий благоухание – это нечто восхитительное и умиротворяющее. Вот только зачерпнуть нельзя или взять в охапку, что ли, – безмятежно добавил он с полузакрытыми глазами.
Мари украдкой наблюдала за ним, не переставая удивляться. У неё не укладывалось в голове, как человек, пошедший на злодеяние, может так спокойно и тонко наслаждаться жизнью и рассуждать о прекрасном. В частности, в присутствии самой жертвы.
«Чистой воды нарцисс и циник!», – заключила она.
Вечером, закрыв двери и ставни на окнах, Мари сидела у камина с чашкой молока и бисквитами.
«Как он мог знать, что я их люблю? Уму непостижимо», – размышляла она, откусив кусочек свежей, приятно пахнущей ванилью выпечки. Девушка думала о нём, о их совместной прогулке сегодня. Она не могла избавиться от навязчивых мыслей о этом загадочном человеке, вызывавшем в ней огромный интерес и одновременно опасение…