Вероника Фокс
Пособие для влюбленного некроманта
Глава 3. Часть 2
Лаборатория пахла ладаном и глупой надеждой, что сегодня всё пройдёт по плану. Стеклянный шар с душой саламандры подмигивал мне с угрозой, будто предупреждая: «Сделаешь не так – сожгу твои чертежи». В контракте клиента красовалась изящная приписка: «Не любит влажность». Как будто огненная рептилия вообще способна что-то «любить», кроме хаоса.
– Поехали, – проворчал я, расставляя кости по схеме Пятого круга. Череп василиска на север, ребра гарпии – строго по азимуту, хвост единорога (купленный у тролля, который клялся, что это «свежий товар») аккуратно обрамлял алтарь.
Свечи вспыхнули синим пламенем, воздух затрещал, как перегруженная молнией проволока, и я начал читать заклинание, стараясь не слышать подозрительное шуршание за дверью. Виктория спала в кабинете, и единственным звуком оттуда был её храп – ритмичный, словно барабанная дробь разъярённого гоблина.
Саламандра в центре круга зашевелилась, её полупрозрачный хвост начал обретать чешую.
Ещё пара минут – и я отправлю клиенту счёт с пометкой «+200% за риск быть осмеянным духами».
И тут…
Дверь распахнулась с грохотом, от которого с полки свалилась банка с сушёными глазами тролля. В проёме, как розовый ураган, возник Бублик, волоча в зубах мою парадную мантию. Её вышитые серебром руны теперь украшали следы хомячьих зубов.
– Нет-нет-нет! – зашипел я, но Бублик, вильнув хвостом, чихнул. Радужный пузырь вырвался из его ноздрей и врезался в ритуальный круг, словно мяч, запущенный в витражное окно.
Саламандра фыркнула. Розовая пыльца окутала её, и существо дёрнулось, будто получив удар током. Вместо пламени из пасти вырвалась… мелодия.
– Я пушистый комок беды, обожаю крошки везде! – залилось оно голосом, подозрительно напоминавшим напевы Виктории.
– Идиотский гремлин! – я рванулся к Бублику, но тот юркнул под стол, увлекая за собой мантию. Саламандра тем временем запрыгнула на алтарь и принялась выбивать когтями ритм, подпевая: – Сжечь диван? Легко! Но сначала печенье!
Клиентский звонок прозвучал как погребальный звон. На магической голограмме сотканной из зеленого пара, который выплевывал адский котелок, возник эльф с лицом, на котором читалось: «Я пожалею о каждом потраченном изумруде».
– Господин Винтеркрофт, где мой страж? – он уставился на саламандру, которая грызла ножку стула, напевая о любви к поджаренным муравьям.
– В процессе… творческой адаптации, – я выдавил улыбку, заслоняя собой хвост Бублика, торчащий из-под моего кармана. – Добавили опцию «вокальная терапия». Бесплатно.
– Это существо должно отпугивать воров, а не устраивать концерты!
– Тогда рекомендую пакет «Гроза и ужас», – я швырнул в круг порошок молчания, но саламандра чихнула и завопила громче: – Серебро? Нет! Я люблю человеческие потроха!
– Час. У вас есть час! – эльф исчез, оставив меня наедине с хором из огнедышащего певца и хомяка-беспредельщика.
Бублик вылез кармана, прыгнул на стол и уселся на череп, и чихнул пузырём в форме вопросительного знака. Саламандра, подхватив инициативу, начал напевать что-то про “вопрос вечности или любви”.
Прекрасно…
– Ладно, – я сунул хомяку печенье, вытащенное из тайника в книге «Смертельные яды для начинающих». – Ты теперь мой ассистент. Если не хочешь стать подушкой для иголок.
Лаборатория напоминала поле битвы после вторжения армии клоунов. На полу чернели дымящиеся круги от лап саламандры, стены украшали подпалины в форме нот, а в углу тлел мой любимый гримуар «Тёмные ритуалы для чайников».
В центре этого ада, сверкая чешуёй, восседала саламандра, выводившая трель: «Я огненный комок, обожаю блины горячие!» – и всё это голосом, будто её проглотила шарманка. Бублик, сидя на обугленном черепе василиска, аплодировал лапками, чихая радужными конфетти.
– Вот что бывает, когда доверяешь гремлину, – проворчал я, швыряя в огненную певицу пригоршню соли для подавления магии.
Соль сгорела в воздухе, осыпавшись искрами, которые сложились в слово «ПРОМАХНУЛСЯ».
Саламандра хихикнула, выдувая дымное сердечко.
– Ладно, – я схватил Бублика за холку, подняв до уровня своих глаз. Его розовый животик дрожал от восторга. – Ты хотел помочь? Тогда помогай. Видишь ту склянку с синей жидкостью? Это зелье вечного молчания. Добудь его.
Он чихнул, что, видимо, означало «Легко!», и рванул к полке, оставляя за собой шлейф блёсток. Я же тем временем попытался вспомнить, какого чёрта в учебниках не писали, что делать, если воскрешённый питомец одержим духом оперного певца.
– Сжигать, жечь, я люблю! – саламандра выплюнула огненный шар в сторону шкафа с ядами. Я поймал его щитом из сгущённой тьмы, но от удара отлетел к стене, сбив рамку с дипломом «Лучший некромант года».
– Чертовы питомцы! – ворчал я, поднимаясь. Но тут мой взгляд упал на бублика, который карабкался по этажерке. – Бублик! – закричал я, видя, как этот гремлин расталкивает зеленые склянки хвостом. – Не трогай зелёные! Там…
Слишком поздно.
Он задел бутыль с «Эликсиром вечной икоты», и та разбилась, обдав его содержимым.
Бублик замолчал, надулся, а затем чихнул пузырём размером с тыкву. Тот, лопнув, окутал саламандру липкой слизью.
– Идеально! – сарказм в моём голосе мог бы убить тролля. Существо зашипело, пытаясь стряхнуть субстанцию, и на мгновение замолчало.
– Все надо делать самому… – я рванул к полке, схватил зелье молчания и швырнул его в круг. Склянка разбилась, и синий туман обволок саламандру. Она открыла пасть… и выдохнула дымное кольцо.
– Ну чтож, мы были на волоске от катастрофы… – воскликнул я, но тут Бублик, всё ещё под действием эликсира, чихнул очередным пузырём. Тот врезался в туман, раскрасив его в радужные оттенки.
Саламандра фыркнула – и запела снова, но теперь басом: МОЛЧАНИЕ – ЭТО СМЕРТЬ!.
– Прекрасно… просто изумительно. Святые черепа, за что мне это все? – я упал на колени, глядя, как хомяк в восторге скачет по обугленным остаткам моего ковра. Саламандра, подражая ему, выбивала когтями ритм на медном тазу.
Внезапно меня осенило.
– Бублик! – я вытащил из кармана последнее печенье с предсказанием (Твой хаос обернётся славой). – Лови!
Он поймал лакомство на лету, а я тем временем начертил на полу символ подавления магии – пальцем, вымазанным в золе от сожжённых моих надежд.
– Чихай в круг! Сейчас!
Бублик, с набитым ртом, послушно прыгнул ко мне и чихнул. Радужный пузырь влетел в символ, и магический вихрь схватил саламандру, закрутив её, как осенний лист. Когда пыль осела, существо сидело в центре круга, пуская дымные кольца.
Молча.
– Поверить не могу… – я поднял Бублика вверх, как трофей. – Неужели всё закончилось?
Он ответил чихом в форме короны.
Клиент, явившийся на рассвете, долго крутил пальцем у виска, глядя, как его «страж» выпускает дымные фигуры: кролика, шляпу, надпись «ПОКА».
– Это… это что за цирк? – прошипел эльф.
– Инновации, – я вытер сажу со лба. – Ваша саламандра теперь не только устрашает, но и развлекает гостей. Двойная эффективность.
Когда он ушёл, бормоча о «больше я к вам не обращусь», я рухнул в кресло. Бублик устроился у меня на плече, доедая крошки печенья.
– Знаешь, – сказал я, глядя, как саламандра на столе выдувает дымного себя в миниатюре, – у тебя неплохо получается.
Хомяк чихнул, и в воздухе расцвела радуга.
Кстати, в счёте клиенту появилась строка:
«Курс арт-терапии для подавления пиромании – 500 золотых».
Бублик получил награду – мешок блёсток. Правда, теперь моя мантия сверкает, как костюм диско-некроманта.
Спасибо, вселенная. Это очень кстати…
Глава 4. Бублик-предатель и мужская солидарност
Виктория Брайтбрук
Проснулась я от ощущения, будто меня сканируют лазером. Не то чтобы я верила в технологии – но когда твой будильник это пара ледяных глаз, впивающихся в тебя с расстояния в пол-ладони, начинаешь понимать ящериц под микроскопом.
– Мррррр… – выдавила я звук, который должен был означать «Доброе утро, чудовище», но вышел как предсмертный хрип кота под диваном. Передо мной маячил Тайрин. Рубашка с закатанными рукавами обнажала предплечья, которые явно тренировались не на перелистывании гримуаров. «Некромант-качок» – звучало как оксюморон, но вселенная, видимо, решила пошутить. А ещё эти глаза… Чёрт, он что, встроил в них фонари? Или это просто мой недосып рисует нимб сарказму над его головой?
– Доброе утро, – произнёс он тоном, от которого мёртвые бы в гробу перевернулись. – Вы проспали.
Я дёрнулась, пытаясь вскочить, и мир поплыл, как зелье в прокисшем котле. Пол под ногами, стены с черепами, кресло… Ах да, его кабинет. Я заснула здесь, уткнувшись носом в «Правила захоронения гарпий». Бумаги теперь валялись на полу, будто устраивали бунт против моей сознательности.
– Я не проспала! – выпалила я, хватая первый попавшийся свиток. – Я… углублялась в текст! Вот, смотрите: «Пункт 14: не хоронить в полнолуние». Гипнотизирующе, правда?
Тайрин приподнял бровь – ту самую, что всегда изгибалась, когда он ловил меня на вранье. А с его плеча выглянул Бублик. Мой хомяк. Мой пушистый предатель, восседавший на вражеской территории и жующий что-то блестящее. Пуговицу? Мою серебряную подвеску? Сердце моё?
– Бублик! – щёлкнула я пальцами, но он лишь чихнул розовым дымком, украсив Тайрину блёстками на скуле. «Новый макияж тебе идёт», – едва не сорвалось у меня, но я сглотнула слова.
– Он уже позавтракал, – Тайрин смахнул блёстки, будто это была обычная пыль. – Вашими конспектами.
– А-а-а! – вскрикнула я, сползая с кресла. Пол подо мной дрогнул, напоминая, что я сплю в лаборатории, где полки ломятся от глаз троллей и заспиртованных языков. – Я… я не планировала тут засыпать! Это всё… эргономика кресла! Оно как наркотик!
– Очевидно, – он поднял свиток с полу, и я поклялась, что уголки его губ дёрнулись. – Потому что «планировать» для вас – всё равно что учить зомби чечётке.
Мой желудок выбрал этот момент, чтобы огласить помещение рычанием. Громким, как рёв голодного дракона в соборе.
– Пойдёмте, – Тайрин развернулся к двери, и Бублик, словно приклеенный, повис у него на плече. – Вы упадёте в голодный обморок и испортите мой ковёр.
– Пойдёмте… куда? – я потянулась за хомяком, но тот юркнул за воротник рубашки, будто нашёл себе нового повелителя. «Предатель. За печенье продался», – мысленно вздохнула я.
– Завтракать. Если, конечно, ваш фамильяр, – он кивнул на Бублика, – не съел все припасы, приняв их за блестящий мусор.
Я покосилась на хомяка, который теперь жевал прядь Тайриновых волос.
«Хоть бы подавился», – подумала я незлобно, поправляя смятую блузку. Но когда он чихнул радугой прямо в лицо некроманту, я всё же рассмеялась.
Пусть и сквозь зубы.
Когда Тайрин предложил позавтракать у него дома, я готовилась увидеть что-то из разряда «Дом некроманта: всё включено». Представьте моё удивление, когда я оказалась на обычной кухне. Ну, почти обычной. Холодильник украшали руны, предупреждающие не открывать его при полной луне (очевидно, там хранилась коллекция крови), а вместо плиты возвышался внушительный котёл, в котором что-то подозрительно шипело.
– Садитесь, – произнёс Тайрин, указывая на табурет, подозрительно похожий на костяной. Видимо, его девиз: «Комфорт для троллей – норма жизни».
Пока он колдовал над хлебом (обычным, человеческим!), Бублик, восседая на полке, наблюдал за процессом с таким интересом, будто это был магический спектакль. Его маленькие глазки блестели от предвкушения.
– Вы умеете готовить? – не удержалась я от вопроса, затаив дыхание.
– Умею не превращать еду в адский огонь, – ответил он, бросая яйца в котёл. Те вспыхнули синим, но через секунду вернулись к нормальному состоянию, будто ничего не произошло.
– А… это безопасно? – я указала на котёл, где яичница начала пузыриться зелёным.
– Для вас – да, – он взмахнул рукой, и блюдо вернулось к привычному цвету. – Я не хочу объяснять Гильдии, как практикантка отравилась омлетом.
Бублик, учуяв запах, рванул к котлу со скоростью, достойной олимпийского спринтера. Но Тайрин оказался быстрее: щелчок пальцев – и мой пушистый друг завис в воздухе, болтая лапками, как марионетка без кукловода.
– Пустите его! – вскочила я, защищая своего маленького разбойника.
– После того, как он съел мою печать? – Тайрин поднял бровь, но всё же опустил Бублика на стол. – Ешьте. Пока он не решил отведать ваши волосы.
Я взяла вилку, и тут произошло нечто удивительное: котёл дёрнулся и выплюнул яичницу прямо на мою тарелку. Блюдо сложилось в улыбающийся смайлик из желтка.
– Это… – я замерла, пытаясь понять, что происходит.
– Побочный эффект, – Тайрин сел напротив, избегая моего взгляда. – Заклинание для нейтрализации ядов иногда добавляет… эмоции.
– Мило, – я ткнула в «рот» смайлика. Тот захныкал, будто обиделся.
– Не плачьте, я же шучу! – отдёрнула я вилку, но яичница расплылась в лужицу, превратившись в нечто неопознаваемое.
Тайрин фыркнул. Смешок? Неужели?
– Вы… смеётесь? – я уставилась на него, пытаясь разглядеть признаки человеческой эмоции.
– Это нервный тик, – он нахмурился, но уголки губ предательски дрожали. – Ешьте.
Бублик, тем временем, решил устроить диверсию: залез в сахарницу и чихнул, превратив сахар в розовые кристаллы. Тайрин вздохнул, но налил себе кофе, в который тут же упала блестящая крупинка.
– Знаете, – я сглотнула кусок «смайлика», – вы могли бы просто признать, что это мило.
– Мило – это когда зомби не поют в душе, – он отпил кофе, оставляя на чашке следы блёсток. – Ешьте быстрее. У нас сегодня… эксперимент.
– Смертельный? – я подмигнула, пытаясь разрядить обстановку.
– С вами? Неизбежно, – ответил он, но в его голосе проскользнули нотки улыбки.
Я засмеялась, и впервые за долгое время заметила, как уголок его губ дрогнул в ответной улыбке. Может быть, даже ледяные сердца иногда оттаивают. Хотя бы на завтрак.
– А знаете, – я отпила кофе, который, к моему удивлению, оказался великолепным, – вы не такой уж и страшный, когда не пытаетесь воскресить мертвецов.
– А вы не такая уж неуклюжая, когда спите, – парировал он, и мы оба рассмеялись.
