Виктор Черненко
Радио Ом-ега
Париж – Москва – Хабаровск: Волшебный полет продолжается!
Эта группа – настоящая легенда. Некоторые критики именно с момента появления на мировой музыкальной сцене "Space" начинают отсчет "электронной революции". Гениальные идеи, рожденные бессменным лидером этого коллектива Дидье Маруани, перевернули представления о звуковых возможностях и продолжают вдохновлять многих музыкантов и композиторов. И вот – специально для дальневосточных саунд-ценителей – эксклюзивная онлайн-беседа с создателем знаменитой группы…
– Господин Маруани, во-первых, благодарю вас за ваше любезное согласие на это интервью, ведь у настоящего профессионала, как известно, все расписано буквально по минутам. Кстати, если не секрет, над чем именно вы сейчас работаете?
– Над несколькими музыкальными проектами. Первый – мюзикл для детей, который выйдет двойным альбомом в Париже в 2006 году. Также я пишу песню для одного ливанского певца, который споет ее на мероприятии, посвященном борьбе с загрязнением Средиземного моря. Для меня это особенно важно, так как я люблю море и стараюсь по мере возможностей помогать в этой борьбе. А всех поклонников "Space" спешу обрадовать, что в марте вышли два DVD с концертами группы, которые можно заказать на официальном сайте группы по адресу www.space.tm.fr. И, естественно, я работаю над очередным альбомом группы "Space".
– А как проснулся ваш интерес к звукам искусственного происхождения? Ведь в то время, когда вы закончили Парижскую консерваторию, в мировой эстраде преобладали традиционные клавишные инструменты…
– Искусственные звуки? Ох, ненавижу это словосочетание! Вообще ненавижу слово "искусственный". Предпочитаю называть их "креативные звуки". Конечно, есть музыканты, которые использует уже готовые звуки в синтезаторах, но есть и те, кто постоянно ищет новые. Я бы сравнил электронных музыкантов с художниками: одни используют уже готовые краски, но другие постоянно что-то смешивают, чтобы получить нужный оттенок, который до них никто не получал. Например, когда мне нужно создать "струнный" оттенок, то я беру звук "классические скрипки" и добавляю немного "флейт". Таким образом у меня получается новый звук. Естественно, это долгий и кропотливый процесс.
– В середине 70-х на Западе стали появляться коммерческие варианты некогда громоздких и несовершенных прототипов аналоговых синтезаторов, и началась "электронная революция". А вы, интересно, помните свою самую первую модель? Насколько дорогая это была "игрушка"?
– Первыми моими синтезаторами были "Arp Axe" и "Odyssee". Они стоили тогда очень много, но сколько точно, не помню.
– Может, это мое субъективное ощущение, но слушая электронику 70-ых (Space, Kraftwerk, Tangerine Dream, Giorgio Moroder, Dee D. Jackson, Ganymed и др.) ловлю себя на невольном одушевлении былых синтезаторов – словно искусственный интеллект, в области звуковых экспериментов, согласился посотрудничать с людьми. А в дальнейшем, с развитием компьютерных технологий, "дух в машине" будто умер…Ваше мнение по этому поводу?
– Вы абсолютно правы. Но это, я думаю, зависит от того, кто и как использует компьютерные технологии в музыке. Да, теперь многим кажется, что аналоговые синтезаторы привносили жизнь в музыку, но, вспомните, в самом начале, когда они только начали использоваться, многие считали, что из-за них музыка стала искусственной. Но я сам никогда так не считал. Я использовал и продолжаю использовать аналоговые синтезаторы. С 1986 г. я применяю также компьютер, но больше в качестве записывающего устройства, с помощью которого можно затем отредактировать запись. Можно, конечно, спорить о том, что именно маленькие ошибки в игре и привносят в запись ощущение жизни. Но давайте возьмем в расчет tempo записи: задолго до того, как появились первые компьютеры, когда мы создавали наш первый альбом, мы записывали басовый барабан в течение 2-3 дней! И так с каждой песней. Теперь, когда мы слушаем старые наши записи, мы можем заметить, что все сделано четко, но все-таки иногда ударник в такт не попадает (Однако, не заметил – авт.) Тем не менее, с развитием компьютерных технологий, теперь любому, кто хорошо владеет компьютером, под силу записать ремикс. И здесь я со многими согласен, кто считает, что теперь синтезаторы используют как машины и не привносят жизнь в музыку. Так работают все современные ди-джеи, многие из которых даже не знают, как писать музыку. Этого с помощью компьютера сделать невозможно.
– Кроме германской школы существовала еще и мощная французская электронная сцена – собственно, "Space", Jean Michel Jarre, а также "Droids", "Telex", "Rockets", "Cerrone", "Automat" и др. Чем вы объясните этот феномен? Ведь в той же – не менее индустриальной – Великобритании до появления "новых романтиков" электронная музыка практически отсутствовала…
– Наверное, французы с немцами просто устали от гитарного саунда, от рок-н-ролла и решили попробовать поискать новые музыкальные формы.
– А вы общались со своими "братьями по разуму"? Делились найденным, или –наоборот – скрывали разработки друг от друга? Кто вы были, первые электронщики, друзья или конкуренты?
– Нет, создание музыки – это личное. Композиторы не обмениваются идеями, если только они не пишут музыку с другим композитором.
– Как сформировался "Space"?
– До того, как я создал свою группу в 1977-ом, у меня был заключен сольный контракт с компанией "Polydor". Когда я руководству лейбла поставил только что записанную мной композицию "Magic Fly" (Волшебный полет), они отказались ее выпускать, мотивируя, что эта песня никогда не станет хитом. Тем не менее…В новообразованный коллектив я пригласил музыкантов, которых знал и уважал: клавишника Роланда Романелли, басиста Джона Эдвардса, который сейчас играет в "Status Quo" и барабанщика Поля-Алена Даана. Многим тогда казалось, что звуки нашей музыки приходят словно из космоса, поэтому мы решил назвать группу "Space". А для того, чтобы люди из моей звукозаписывающей компании, с которой у меня был контракт, не узнали нас, мы выходили на сцену в шлемах, как космонавты, причем – в целях конспирации – я взял себе псевдоним Экама. Через год, когда наш первый альбом получил оглушительный успех, у меня закончился контракт с "Polydor", и я "рассекретился". А до этого все масс-медиа мучались вопросом: кто же все-таки скрывается под космическим шлемом?
– Какие композиции "Space" являются вашими самыми любимыми?
– Знаете, это как спрашивать отца, кого из своих детей он любит больше всего. Но, скажем так, есть работы, которые мне ближе к сердцу: "Let me Know the Wonder", "Ballad for Space lovers", "Symphony" или "From Space to Earth", композицию, которую я записал после того, как умерла моя мама. Этой музыкальной темой я всегда открываю свои концерты.
– Один русский поэт написал: "Меня преследуют две-три случайных фразы". А как происходит процесс сочинительства у вас? Преследуют ли вас два-три случайных аккорда? Что чаще всего вызывает прилив вдохновения?
– Да, у композиторов все так же. Можно долго спорить, что такое музыка, как ее писать, если существует только семь нот? Мой учитель в Парижской консерватории дал мне ответ, который меня удовлетворил. Музыка, сказал он, которую пишет композитор, эта вся та музыка, которую он слышал за свою жизнь, пропущенная через свой собственный фильтр. Иногда мелодия или аккорд приходят в мою голову, когда я играю на синтезаторе. Но чаще всего это случается тогда, когда я иду по улице или еду в машине, и мне остается только поймать эту мелодию и записать, пока это не сделает другой композитор. Что касается вдохновения, то его может навевать сама жизнь во всех своих проявлениях: любовь, счастье, дети, печаль, смерть. Все чувства, которые испытывает композитор, могут однажды навеять вдохновение.
– Перенесемся на машине времени на четверть века назад в Россию – пардон,
тогда еще в Советский Союз. Характерная примета той великой эпохи – гигантские очереди за выброшенным на прилавок тем или иным дефицитом. В одной очереди – колбаса, в другой – брэнди, в третьей – "Мальборо", а здесь – "Космос". Кто крайний, товарищи? За пластинкой "Just Blue" (болгарского производства) давились, как нынче на премьеру "Титаника"! Господин Маруани, а когда вы осознали, что в пресловутой "империи зла" у вас – армия фэнов?
– Я понял это только после встречи с первым заместителем министра культуры СССР Юрием Барабашем в советском посольстве в Париже в 1980 г. Тогда он мне рассказал, что музыку "Space" очень любят в вашей стране и пригласил нас выступить в СССР. На что я ему ответил, что очень польщен приглашением, но играть мне все-таки хотелось перед обычными людьми, а не перед Nomenklatura…(Мурашки по коже и минута молчания…) А еще я хотел бы, продолжал я, сделать бесплатный концерт для всех москвичей на Красной площади. (Еще одна минута молчания…) Спустя полгода я подписал контракт, согласно которому я должен был дать в СССР 21 концерт: 8 – в Москве на Олимпийском стадионе, 7 – в Ленинграде и 6 – в Киеве. В общей сложности мои концерты посетило тогда более шестисот тысяч человек.
– Ого! Почти как население всей столицы Дальнего Востока! Кстати, вы слушали когда-нибудь советскую группу "Zodiaс", чей альбом 1980 года "Диско Альянс" некоторые критики назвали "нашим ответом модным французам"?
– Конечно, у меня есть этот диск. Я думаю, в то время многих исполнтелей вдохновляла музыка группы "Space". Это нормально. Меня вдохновляли Шопен, Моцарт, Битлз и Элтон Джон.
– Кого бы из российских исполнителей вы отметили на современной музыкальной сцене?
– К сожалению, я мало знаком с творчеством современных музыкальных групп из России. Но знаю тех, кто делал интересные ремиксы на мою музыку: композитор Олег Гуртовой, музыкант Voron Light из Москвы и группа "ППК".
–А как вы относитесь к экспериментам современных исполнителей с этнической музыкой? Например, популярный проект "Enigma".
– Мне очень нравится "Enigma" Я считаю Майкла Крету очень талантливым музыкантом и очень счастлив, что три года назад он выпустил свой ремикс на мою композицию "Magic fly", которая вошла в альбом "TransAtlantic Airwave".
– Насколько мне известно, первые три диска "Space" – "Magic fly", "Deliverance", "Just blue" – стали "золотыми", у вас появилась масса поклонников во всем мире, в том числе, и в СССР. "Космический" успех, попадание в хит-парады, и вдруг – распад коллектива! Что случилось?
– После выпуска третьего альбома "Space", мы должны были дать большой концерт под Эйфелевой башней. Над этим проектом мы работали полгода. Мой тогдашний продюсер решил отменить концерт за 20 дней до назначенной даты. Я был разъярен и покинул ансамбль. После этого он зарегистрировал на себя название группы и таким образом отнял у меня имя и душу…Вот почему я создал новую группу, которая была продолжением моей музыки. Новый альбом "Paris France Transit" был для меня фактически следующим альбомом "Space". Только в 1984 г. решением суда мне было возвращено имя моего первоначального коллектива. Вот почему советский тур 1983 года назывался "Didier Marouani: Space & Paris France Transit".
– Насчет концертов. В прошлом году вы должны были выступить в Санкт-Петербурге на праздновании 300-летия города. Почему не состоялось это шоу, которое очень ждали ваши поклонники?
– Действительно, всю первую половину прошлого года я работал над большим концертом, который должен был состояться в Санкт-Петербурге. Должен был, но не случился по вине французского правительства, а именно Марека Альтера, главы Комитета по вопросам участия Франции в праздновании 300-летия Санкт-Петербурга.
– А что, собственно, произошло?
– В ноябре прошлого года мы послали полный пакет документов к предстоящему шоу Мареку Альтеру. На тот момент мы уже собрали половину бюджета концерта. Я встречался с Министром культуры Франции, он отнесся с большим энтузиазмом к идее проведения нашего концерта в Санкт-Петербурге. Министр отправил Мареку Альтеру письмо с рекомендацией включить наше выступление в список официальных мероприятий, так как, по его мнению, группа "Space" достойно бы представила Францию в Санкт-Петербурге. Такой же пакет документов к концерту получил и Президент России Владимир Путин, с которым я познакомился десять лет назад, когда он работал еще у господина Собчака. В конце марта 2003-го атташе по культуре российского посольства позвонил Мареку Альтеру, чтобы тот срочно связался со мной. Увы…В течение пяти месяцев мы тщетно ждали подтверждение включения нашего концерта в список официальных мероприятий. Не дождавшись, имея определенные обязательства перед спонсорами, мы были вынуждены отменить запланированный концерт. Марек Альтер нашел время позвонить мне только тогда, когда в дело вмешался лично Владимир Путин.
– Неужели не возымело???
– Спустя два дня нас все-таки включили в список мероприятий Франции в Санкт-Петербурге, но было уже поздно!!! Мы потеряли пять месяцев на подготовку концерта, а также половину собранных средств. "Спасибо" вам огромное, Марек Альтер!
– Не будем, однако, о грустном. Когда-то один известный ваш соотечественник дал серию нашумевших концертов в Китае. А вы не собираетесь случайно, с гастролями, на Дальний Восток? Вкусить, так сказать, экзотики…
– Конечно, я бы с огромным удовольствием выступил в Хабаровске, во Владивостоке или на Сахалине!
– С нетерпением будем ждать! И напоследок, господин Маруани. Ваше пожелание всем местным ценителям бессмертных мелодий и ритмов.
– Уверен, мы с вами увидимся в самое ближайшее время. До сих пор я выступал только в крупных российских городах: Москве и Санкт-Петербурге. В этот раз, я надеюсь, мне удастся дать несколько концертов и в ваших краях, где я еше никогда не был. До скорой встречи, дальневосточники!
Особая благодарность за помощь в организации интервью Дмитрию Гуртовому (г.Москва)
God-za dva или с чемоданом белья – в музыкальную Мекку
Мы сидим у него дома и потягиваем пивко. За окном – Хабаровск, а на экране – видеозапись рок-концерта в Лос-Анжелесе. На столике, рядом с пепельницей и бокалами, лежат газетные вырезки на русском, украинском и английском языках. Мой собеседник, работающий ныне на одном из местных телеканалов, и барабанщик американской рок-группы – один и тот же человек…
Киев
Родился я в Совгавани. Окончил в 86-ом школу, поступил в Киевский авиационный ( вспомни: тогда многие мечтали стать летчиками и космонавтами) и перебрался с Дальнего Востока на Украину.
В Киеве я познакомился с местными рокерами, которые тусовались в гастрономе на станции метро «Большевик». В кафетерии на втором этаже всегда можно было узнать последние новости; обменяться кассетами и пластинками; купить или продать гитару или клавишные; за пол-часа сформировать состав рок-группы. Как раз в то время начались различные, при поддержке комсомола, музыкальные фестивали и конкурсы молодых исполнителей, организатором которых выступала газета «Молодая гвардия» – не поверишь, но они нам, участникам, даже платили гонорары…
Институт я, естественно, бросил, выбрав вместо моторов и крыльев «Свинцовый Цеппелин». Наша компания ( все – иногородние студенты) сколотила свою рок-банду, и мы с успехом, после нескольких репетиций, выступили на фесте «Елки-палки». Нас заметили, похвалили в прессе, несколько наших композиций попали на аудиосборник.
В киевской рок-тусовке никто не боролся с системой, не звал на баррикады, не штамповал дешевые плакатные тексты. Мы просто делали то, что нам было в кайф – сочиняли и играли музыку. Артем Т., когда приезжал к нам, оттягивался в полный рост: «В Ленинграде все косят под Гребенщикова, в Москве все строем ходят, а тут – классный разброд, нет одинакового…»
«Вопли Видоплясова», впоследствие уехавшие во Францию, исполняли разухабистый «фолк»; «Работа Хо» с успехом разрабатывали «индастриал»; стиль «Коллежского ассессора» вообще трудно было определить; «Эдем» демонстрировал «хэви-метал», по сравнению с которым «Ария» – пацаны; «Иван Самшит» делал красивую синтезаторную «новую волну»; поющие по-немецки «Медленный руль» выдавали в то время диковинный тяжелый рэп а ля «Public Enemy»…
Наша группа «Godzadva» ( игра слов: название монгольской реки, английское слово «god» и «год – за два») репетировала каждый день, включая выходные и праздники. Занимали мы, вместе с «Коллежским ассессором», подвал девятой общаги киевского «политена» – маленькая сценка, лампочки, кухонка, барная стойка. Клубы табачного дыма, бесконечные споры…Мы отчаянно пытались внедрить клубную культуру – варили настоящий кофе, закупали пиво, отказывали слушателям в сидячих местах и т.п.
Тогда – до развала Союза – в плане гастролей не было никаких проблем. Все друг друга более-менее знали, никто никого не кидал. Звонил нам по телефону какой-нибудь чувак из Москвы, например, или из Ленинграда и приглашал поиграть. Окей! Встречали нас на вокзале, возвращали деньги за билеты на поезд, везли на флэт, размещали, поили и кормили, а потом устраивался, собственно, концерт. Таким образом мы выступили, кроме двух крупнейших городов России, в Самаре, в Кишиневе, а также в Запорожье и в Грузии ( Тбилиси, Батуми, Сухуми )
В поездки мы брали с собой «группиз» – фанатов нашего творчества. Ложили их на третью полку, закладывали гитарами, а после обхода проводников спускали вниз. С нами регулярно путешествовала одна журналистка. Она была старше нас раза в два, имела большую близорукость, ходила с аудиоплеером и постоянно на кого-нибудь натыкалась. Слушала «Swans», «The Cure» – прогрессивная была тетка…Еще помню художника Жору – он сейчас в Германии живет. Мы селили его у себя в номере, скидывались ему на еду, а Жора делал многочисленные зарисовки, когда мы болтали, пили, курили или играли…Коммуна!
Лондон
27 декабря 91-ого, благодаря нашему знакомству с Артемом Т., мы прибыли в столицу Англии, куда нас позвали поработать в местных клубах. Мы думали, что группу «Godzadva» ждут с распростертыми объятьями. Наивные! Герла, которая должна была нас встретить, как выяснилось позднее, переборщила с амфетамином и перепутала месяц нашего прилета…
Ночь. Огромный чужой город. Знание английского – в пределах школьной программы. В рюкзаках – сало и горилка. Употребить, с горя, что ли? В итоге, ловим такси и называем нужный адрес. Люди там, на Западе, что нас потрясло, никакого чувства страха не имеют – добравшись до места, мы спокойно зашли в незапертый дом, шагнули в первую попавшуюся комнату. Видим – спит какая-то девушка. Разбудили ее ( утром познакомились – художница из Швейцарии), кое-как объяснили, что у нас нет требуемых 30 фунтов чтобы заплатить за такси. Она, не интересуясь деталями, достала деньги, отсчитала нужную сумму, протянула купюры и рухнула спать опять…
Выяснилось, что нам надо ждать, как минимум, две недели – в британских клубах график выступлений исполнителей планируется заранее. Руководитель нашей группы – Глеб Бутузов – решил возвращаться обратно в Киев. Его, спустя несколько дней, поддержали остальные участники коллектива, кроме меня. Я говорил ребятам, что не нужно пороть горячку, давайте продержимся, но меня никто не захотел слушать…А до этого мы с барабанщиком ( в банде я играл на басу), купив городскую карту, обошли несколько лондонских пабов, где оставили свои демо-кассеты, плакаты и координаты. И вот, когда я на берегах Темзы остался один ( чтобы не протянуть ноги, приходилось работать уборщиком, грузчиком, расклейщиком афиш), раздался телефонный звонок из лондонского цирка: «Алло, это – группа «Godzadva»? Мы хотим, чтобы вы у нас сегодня отыграли»
Полгода я прожил в Англии. Овладел разговорным языком, успел поиграть в нескольких локальных рок-составах. В принципе, можно было бы остаться там навсегда. Но меня замучила ностальгия, тем более, что мои киевские знакомые регулярно звонили и звали назад.
Я вернулся, но попал совершенно в другой город. Наступило время рыночных отношений, кооперативов, рэкетиров. Музыкантам, как раньше, за выступления уже не платили, пришлось устраиваться на официальную работу. Так я стал рабочим сцены в государственном молодежном театре. В нашей группе начались внутренние противоречия – Бутузов сосредоточился на сольных проектах, скрипач желал играть «индастриал». В конце концов, мы смертельно устали друг от друга…
Лос-Анжелес
В Америку я не собирался, но произошло следующее. В 93-ем я устроился переводчиком в киностудию имени Довженко, где ассистировал одному заокеанскому режиссеру ( назовем его Макс) Зарплату мне платили в СКВ, и об этом каким-то образом узнали местные братки. Начался прессинг, как в крутом детективе. В квартире, которую я снимал, стали постоянно дежурить мафиози. Боясь, что я сбегу, до киностудии и обратно домой меня сопровождала парочка бритоголовых типов – терпеливо ждали, когда же мне в конторе выдадут получку…Но я ждать не стал – через Макса за три дня получил загранпаспорт и оформил визу, скрылся от сопровождающих и незаметно проник домой, где быстро ( гитары, готовясь к побегу, я продал заранее) собрал чемодан, запихав в него, в числе прочего, не успевшее толком высохнуть нижнее белье, постиранное накануне. Так – волоча увесистый чемодан – прошел контроль в аэропорту, откупорил в самолете бутылку водки и через несколько часов проснулся вдали от Родины…
Первое время я обитал у Макса, изучая персональные компьютеры и мультимедийные технологии. Позднее купил за 200 баксов приличную барабанную установку и стал просматривать объявления в местных газетах – нет ли где вакансий? После нескольких попыток я познакомился с музыкантами группы «Screams for Tina», игравшей с середины 80-ых жесткий гитарный готик-рок. До моего прихода в группу они использовали драм-машину, а им для выступлений крайне требовался «живой» ударник.
Приезжать музыканту в город ангелов – то же самое, что приезжать в Тулу с самоваром, но я, пройдя испытание, стал полноправным участником коллектива – играл на концертах, упоминался в интервью, которые мы давали таким авторитетным журналам, как, например, «Maximum Rock-n-Roll». В газете «LA Time» также большая статья о нас вышла.
Состав «Screams for Tina», что шутливо обыгрывалось прессой, подобрался международный: басист – англичанин; барабанщик – я, русский; а у гитариста папа – швед, а мама – мексиканка…Группа записывалась на культовом американском лейбле «Клеопатра», успев выпустить к моему приходу несколько синглов, два студийных альбома и засветившись в нескольких сборниках.
Нас приглашали на гастроли в Мексику и Испанию, но я был невыездным, и поэтому мы не покидали Штаты. Выступали преимущественно в клубах, которые делятся на три типа. Первые – престижные («Rainbow», «Whiskey Go Go», где в начале своей карьеры работали «The Doors»), вторые никому не нужны, а третьи – чисто танцевальные. Так вот: если у тебя есть пять штук баксов, то перед тобой распахнутся двери самого престижного заведения. Творчество, талант, интересность – на втором плане. Если ты можешь оплатить аренду зала, а также работу билетеров, секьюрити, буфетчиков – добро пожаловать! Играй – что хочешь!
Удача в шоу-бизнесе, как я понял, зависит от случая. Сумел вовремя подсунуть кому надо свою демо-кассету – твои шансы возрастают. Нет – можешь год-другой в музыкальной Мекке торчать, и никто про тебя знать не будет…
Вообще, там все живут обособленно. Однажды мы отыграли в студии, уже сворачиваемся, и заходят другие ребята с гитарами. Смотрю: у одного лицо – знакомое. Интересуюсь у своих «Кто он такой», а мне отвечают: «Актер Кину Ривз». У него, оказывается, своя рок-группа есть. Представляешь? Два года репетировали в одной студии ( их время было после нас) – и я даже не знал, кто это такие!
В чем принципиальное отличие английских рокеров от американских? В Англии все распиз…и в хорошем смысле этого слова. Никаких авторитетов! Каждый – бог! Почему настоящий панк-рок не из Америки и вылез. Типичные же американцы – конъюнктурщики, ориентированные на коммерческий успех. Был популярен гранж – копировали «Нирвану». Сейчас массовый спрос изменился, и все старательно косят под «Лимпбискит».
А потом у нашего вокалиста Шона съехала крыша, он загремел в психушку, и – без своего лидера – группа «Screams for Tina» исчезла со сцены. Я создал небольшую интернет-фирму, стал заниматься сетевыми технологиями и вэб-дизайном. Но…Живя в Лос-Анжелесе, я встречал много русских, которые там неплохо устроились, но страшно тоскуют по Родине. Пьют нашу водку, смотрят старые советские фильмы, слушают полуобсыпавшиеся от времени кассеты и ругают Америку. Как будто деньги – не самое главное для счастья…Одиночество? Внутренняя пустота? Депрессия в раю?
Через Интернет я случайно познакомился с хабаровчанкой, и вскоре мы поняли, что жить друг без друга не можем. Так я оказался здесь. Но это уже – совсем другая история…
«Воскресенье», побеждающее дождь
Мощный поток эндорфинов, как после серии оргазмов, мгновенно затопил мой мозг, и что-то свинцовое в груди, мешающее дышать последние несколько месяцев, растаяло без следа…Нирвана! Я оглянулся и увидел незабываемую картину. Вот рядом со мной левитирует над креслом словно шагнувшая с полотен Ренуара и Дега взволнованная незнакомка, чей взор увлажнился от неконтролируемо-прекрасных слез. В соседнем ряду громко подпевает звездным кумирам не на шутку вошедший в раж растаманского вида седовласый дедуля. Слева – на коленях довольных спутников – танцующие от избытка чувств раскрасневшиеся лолиты. Справа – впавшие в транс, забывшие о разрывающихся сотовых телефонах широкоплечие квадратночелюстные ребята. Сверху – различимые после третьего пива ангелы…
Словно в сюрреалистическом кино, в помещении музкомедии синхронно колыхались в такт льющимся со сцены волшебным звукам сотни вскинутых в едином порыве рук. Потолки сотрясались от дружно подпеваемых куплетов. Это там – на улице – льет дождь стеной, и возможно, наступил уже обещанный потоп…А здесь – бесконечный праздник света и звука! И корабль ( принявший в этот раз на свой борт не меньше семи сотен душ ) плывет!
Состоявшееся на днях в краевом театре музкомедии выступление легенды отечественного рока – группы «Воскресенье» – претендует на лучший рок-концерт нового тысячелетия в столице Дальнего Востока. Как и в день приезда «Пикника», внезапно разверзлись хляби небесные, хлынул дождь, и пронизывающий ветер с Амура заставил искать надежное укрытие спешащих по хабаровским улицам прохожих. Но отнюдь не все торопились к домашним тапочкам, мыльным телесериалам и разогретому борщу – в музкомедии намечался долгожданный концерт рок-группы «Воскресенье». Будет или не будет? Бутусов-то с командой в апреле огорчил своих местных поклонников, подцепив, по слухам, нечто заразное…
Здесь! К семи часам вечера довольная цивильного вида публика заполнила указанные в билетах места. Практически – аншлаг. Любители максимального визуального обзора выбрали лоджии, ценители сбалансированного звука чинно расселись в партере. Проходят несколько томительных минут, раздается одобрительный свист, хлопки, настойчивые призывы кумиров.И вот – герои вечера! Нынешняя инкарнация «Воскресенья» ( а за многолетнюю историю коллектива состав ее участников менялся четырежды) включает в себя Алексея Романова (лидер-гитара, вокал), Андрея Сапунова (вокал, гитара), Евгения Маргулиса (бас-гитара) и Михаила Шевякова ( барабаны). Без былых клавишных – камерно-струнный вариант.
Не дряхлеющие с годами рок-ветераны ( обликом и манерой держаться на сцене ныне сильно смахивающие на своих заокеанских коллег из супергруппы «Eagles»), появившись из-за кулис, тепло поприветствовали народ:
– Добрый вечер! С наступающим вас днем города! Хабаровск, ты стал еще красивее, чем два года назад!
Не суетясь, создатели таких хитов, как «Один взгляд назад», «Музыкант», «Ночная птица», «Поиграй со мной, гроза» и др., устроились поудобнее в стульях, взяли несколько пробных аккордов и заиграли первую вещь. Негромко, но проникновенно – так, чтобы каждый слушатель мог насладиться изысканными гармониями и внять несиюминутными текстами. Уверен, не один поклонник регулярно впадал в эйфорию от таких, например, ( песня об эммигрантах) гениальных строк: «То ли птицы летят перелетные, то ли крысы бегут с корабля».
Звук на протяжении всего концерта «Воскресенья» был просто изумительный – никаких раздражающих микрофонных «передозировок» и насилующего барабанные перепонки грохота, зачастую компенсирующих у некоторых исполнителей отсутствие опыта и мастерства. Буквально сразу в зале образовалась уютная, интимная атмосфера, похожую на ту, когда в узком кругу собираются закадычные друзья и, под мелодичный перебор струн, ностальгически вспоминают былое…
Первые песни – из поздних альбомов группы – подарил аудитории лидер «Воскресенья» Алексей Романов – тот самый, которого арестовали в 82-ом «компетентные органы», инкриминировав молодому музыканту «частнопредпринимательскую деятельность» в виде выступлений с концертами и распространения записей собственных песен. Судебныый процесс сопровождался гневными публикациями в прессе о том, как Романов с красивой гитарой, используя технические средства и государственные документы, эксплуатируя труд своих товарищей, зашибал большую деньгу…Сейчас сие выглядит абсурдом, а тогда, в условиях тотального идеологического контроля, было суровой реальностью. Патлатому «хиппи» с гитарой, не желавшему пропагандировать «истинные ценности», впаяли три года – правда, условно. Рок-бунтари, не захотевшие сменить музыкальные инструменты на токарные станки и мартеновские печи, а также не ставшие, подобно «Машине Времени», филармоническими артистами, залегли на дно.
Микрофон перешел по эстафете к Андрею Сапунову. Именно он исполнил подавляющее большинство вокальных партий на классических записях «Воскресенья» образца 80-81 года. Пугающе-прекрасные, на надрыве, пронзительные ноты – кажется: еще чуть-чуть – и порвется невидимая струна, и кровь пойдет горлом…Эталон, которому подражали и до сих пор, безуспешно пытаясь превзойти, подражают начинающие дворовые менестрели. Я боялся, что голос Андрея безжалостно выцветит время, но мои опасения оказались напрасны – неземной тембр нисколько не изменился…
Так – а это что за перфоманс? Евгений Маргулис, кроме «Воскресенья», успевший поиграть в свое время в «Машине Времени», «Араксе», «Наутилусе», «Шанхае» и «Лотосе», меняется инструментами с постоянно что-то отхлебывающим из пластмассового стаканчика Сапуновым. Понятно! Щас споет…И точно – выдержанный в канонах жанра ритм-н-блюз с характерным хрипловатым вокалом Евгения мгновенно заводит, после лирических баллад, расслабившуюся публику. 100-% рокерский текст – о том, как «в кайф побыть иногда холостым». Мужская половина зала солидарно аплодирует, женская – заметно напрягается…