Виктор Дмитриевич Панько
Исповедь экстрасенса
По служебным делам ему часто приходилось ездить в соседние сёла, и с этим был связан и один анекдотичный случай, о котором потом долго вспоминали.
Однажды баба Оля напросилась в попутчицы во время его поездки по заседательским делам в Каменку. Дед её взял. Поехали. Заехали в село, а через некоторое время кобыла у какого-то колодца – стоп, и – ни с места!
Дед слез набирать воды, а баба в это время поинтересовалась, кто живет рядом. Оказалось – какая-то вдовушка. «Ага, вот почему кобыла тут останавливается!» – подумала баба Оля и закатила деду Максиму сцену ревности. Дед говорил о колодце, баба – о вдове. Насилу помирились. А в целом, по воспоминаниям старожилов, жили они дружно.
У меня сохранилась фотография деда Максима тоже со времен армейской службы. Рядом с ним односельчанин Тома Романюк и один сослуживец из Каменки по фамилии Фусу, как я припоминаю.
Умер дед Максим Урсу в 1948 году, когда мне было четыре года.
Баба Оля, его жена, писалась Елена Еремеевна. Эти имена, Ольга и Елена, нередко носила одна и та же женщина. Как я узнал много лет спустя, объясняется это тем, что когда-то это было одно и то же имя – Олена, откуда появилась и Оля, и Елена.
Баба Оля была, несмотря на свою неграмотность (все поголовно были тогда неграмотными) – женщиной выдающейся в её окружении в селе Данул по двум причинам.
Во-первых, она умела лечить, и, во-вторых – она умела петь. Навыки лечения она усвоила от своей матери Аргиры Богдан, которая, как я уже упоминал, была повитухой в Каменке, а по тембру, чистоте и звонкости голоса ей не было равных среди её подруг, поэтому они могли сравнивать ее только с Тамарой Чебан, я это не раз от них слышал. Имя Тамары Чебан в послевоенные годы, благодаря радиопередачам, было знакомо каждому.
Баба Оля знала травы, заговоры, лечила пиявками, муравьиным спиртом, сама изготавливала мази, а, бывало, и вправляла кости. Достойно глубокого сожаления то, что с нею ушло в небытие множество рецептов народной медицины, с успехом применявшихся на протяжении столетий.
Мне удалось со слов матери и тети Маруси записать лишь малую толику этих сведений и опубликовать их в книге «Заговоры Севера Молдовы».
Она же знала намного больше.
Рассказывали, что ей приходилось изготавливать лекарство от костоеда.
В глиняной посуде кипятили на огне водку или самогон с какой-то травой (что за трава мне выяснить так до сих пор и не удалось). Продолжалось это всю ночь. Когда лекарство было готово, его давали больному пить по каплям. Оно было настолько сильным, что червь – костоед, пробивая кожу, оставлял кость и выходил наружу, в результате чего больной вылечивался. Сколько тут правды, а сколько – выдумки сегодня трудно сказать, но я склонен считать всё это правдой. Потому что своими глазами видел обезображенных язвами грудных детей, которых приносили мамаши в 1952-54 годах к нам домой к бабе Оле и через неделю-две приходили в наш дом радостные и веселые. Потому что дети выздоравливали.
Пела она, как тогда было принято, на свадьбах, крестинах, на посиделках и других подобных случаях, обычно молдавские народные песни. Среди этих песен мне запомнились упоминания о Титанике и о Плевне.
Она прожила больше полувека в украинском селе Данул, но, не имея склонности к языкам, не говорила по-украински, а только по-молдавски.
Я ей очень благодарен за то, что она научила меня молдавскому языку, на котором я разговаривал до пятилетнего возраста, который понимаю до многих тонкостей, в результате чего могу свободно переводить с молдавского на русский. До сих пор чувствую себя виноватым перед нею за то, что не всегда был послушным, а нередко доставлял ей неприятные моменты.
Раннее детство я провел больше с нею, а, как я теперь понимаю, я был далеко не ангел.
Баба Оля водила меня с собой на похороны и поминки, так как мама всегда была на работе в колхозе, а оставить меня было не с кем. Насмотрелся я тогда на плач и горе, потому что стали помирать её ровесницы и подруги почти каждую неделю, а у неё – полное село крестных, она идёт и меня с собой берёт. Все плачут, она плачет, и я плачу….
А однажды приходим с похорон домой, а я по малолетству и по глупости спрашиваю её: «Баба Оля, а твоя очередь умирать – когда?».
Мама пришла с работы, а баба Оля плачет: «Вот, Дуня, что спрашивает меня этот арештант («арештант» – было самое ругательное слово в отношении непослушных детей). Я его вожу на поминки, даю ему самый вкусный кусочек, а он спрашивает, когда моя очередь умирать».
Так мы все втроем и плакали….
… Очередь её пришла в 1958 году в начале весны. Мы её проводили в последний путь на кладбище, и я заболел. Не выучил какое-то стихотворение Лермонтова, и учительница поставила мне одну из первых в моей жизни двоек. Одноклассники сказали ей, что у меня умерла бабушка, но двойка была уже поставлена в журнал, и ничего изменить было нельзя.
Фотографии с бабы Оли у нас не сохранилось….
И всем им я посвящаю это стихотворение:
МАТТИОЛА
Вдруг запахло сильно маттиолой,
И сверчок зацвиркал во дворе.
Вечер наступил. Я – с бабой Олей.
(Пора угомониться детворе).
Пылают в печке стебли кукурузы,
Борщ кипит в железном чугуне,
Тявкнула на нашу Мурку Рузя,
Дым из печки полетел к луне.
Мы ждем с работы маму. Ей – подарки:
Накрыта мамалыга рушником,
Натерта брынза, разогреты шкварки…
Мы с бабой Олей маму Дуню ждем.
Она – в колхозе. Задержалась. На свекле.
На погрузке будет – сколько нужно.
Маттиола пахнет во дворе,
Мы готовим с бабой Олей ужин.
И, как будто, в самом деле, я -
Ещё пацан. Гляжу в огонь печурки.
И, как будто, мать ещё жива,
И я играл с Володей Трубачевым в жмурки.
И живы все мои друзья-односельчане:
Савчук Василий, Коля Романюк,
Бабан Иван и Мариуца Ваня,
Саша Пасечник и Миша Баланюк…
Как будто б живы все: и бабка Мариоара,
И дядя Жоржа Мотря жив, и тетя Геня …
Роберт де Кастро, дяди Лешин друг…
(… Запершило почему-то в горле вдруг…).
И будто бы жива и баба Оля,
И дядя Леша пришел из лагерей…
…Отчего ж ты мне запахла, маттиола?
Ведь нет тебя сегодня у моих дверей…
26 -27 августа 2010 г.
НА СНИМКЕ: Слева – тётя Евгения Михайловна Ротарь (Дьякова), справа – моей маме Дуне
– 9 лет.
Фото 1929 года.
Фото 1947 года. Мне три года.
Читателя могут смутить некоторые строки моих стихов, которые сегодня без пояснений не
так легко понять. Например:
«Что останется мне – Это солнечный свет
Из окна на глиняный пол».
Глиняные полы в крестьянских домах давно «вышли из моды» и заменены деревянными, линолеумными или паркетными.
Мне же запомнились столбы солнечного света, направленные на жёлтую плоскость пола крестьянской хаты, крытой соломой.
Это значило, что наступила весна.
Рядом на полу расстелена солома, а на ней уже стоит на тоненьких ножках недавно родившийся козлёнок. Через несколько дней он полностью придёт в себя, и, если ты станешь на четвереньки, то он обязательно прыгнет тебе на спину.
Воспоминания о глиняных полах будят и другую картину моего послевоенного детства – обстоятельства суровой зимы 1949-1950 годов.
Было настолько холодно в доме, что мы с мамой и бабой Олей не могли остановить щёлканье зубов на протяжении всей ночи. Топить было нечем, кроме соломы, которая моментально сгорала, почти не оставляя следов тепла.
Мама брала большой мешок – «цугал» и шла красть солому к скирде, принадлежавшей недавно созданному колхозу.
Сторож для формы стрелял вверх из двустволки, но маму «не замечал», зная, что без этой соломы мы могли бы окоченеть. Спасибо этому доброму человеку, не знаю его имени.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ЭКСТРАСЕНСАХ
Таинственные явления человеческой психики волновали умы многих людей на протяжении многих веков, десятилетий и лет.
Высказывались многие точки зрения и предположения о природе таких феноменов, как предсказание будущего, передача мыслей и чувств на расстоянии, определение и лечение болезней наложением рук, гипноз, внушение и самовнушение, – всего того, что теперь называется термином «парапсихология».
Отношение к людям, обладающим некоторыми способностями из этой сферы, было разным, от сжигания ведьм (от слов «ведать») на кострах инквизиции до приглашения их в лекари и советники королевских и царских особ.
Обнаружение, раскрытие и использование подобных способностей может привести к большим успехам и к славе, а может быть чрезвычайно опасным и непредсказуемым по своим последствиям.
Вспоминается мне в этой связи отрывок из старинной летописи (Может быть – «Повесть временных лет»?).
В нём говорится о том, что некий волхв имел способность ходить по речной воде как по суше, и он намеревался показать это толпе.
За день до представления волхва пригласил к себе князь.
Князь спросил:
– Ты знаешь, что будет завтра?
– Завтра я пойду по воде как посуху.
– Нет, ты ошибаешься! Это не произойдёт! – сказал князь и, выхватив меч, убил волхва.
В наши дни мы бы сказали, что древний волхв обладал способностью к левитации, и что эту способность иногда демонстрируют индийские йоги.
Но тогда князю вовсе не хотелось, чтобы кто бы то ни было выглядел в глазах черни более привлекательно, чем он, князь, лично.
Нужно сказать, что в этом своём стремлении не допустить «чуда» летописный князь не был оригинален.
За много столетий до него эта тенденция была известна ещё в Древней Греции, о чём свидетельствует сочинение Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», где идёт речь о четвёртом веке до нашей эры.
Он в этой книге приводит письмо Фрасибула Периандру:
«Посланцу твоему я не дал никакого ответа, но повёл его на ниву и стал при нём сбивать посохом и губить не в меру выросшие колосья, и если ты его спросишь, он ответит, что слышал и что видел. Ты же делай, как я, если хочешь упрочить свою распорядительскую власть: всех выдающихся граждан губи, кажутся ли они тебе враждебными или нет, ибо распорядителю власти даже и друг подозрителен».
Так что в общем виде отношение инквизиции к «ведьмам» (которым, видимо, действительно было кое-что известно) вполне объяснимо, если, к тому же, учитывать, что после сожжения на костре имущество упомянутых «ведьм» переходило во владение к реальным должностным лицам, не имеющим отношения к тайным знаниям, в числе которых значились и доносчики.
Я в своё время обнаружил у себя некоторые признаки «экстрасенсорного» восприятия, развил их необычным образом и зарегистрировал на законных основаниях своё индивидуальное предприятие «Satori».
Одним из видов деятельности этого предприятия было «оказание услуг экстрасенса».
Поскольку я некоторое время занимался этим практически, то, прежде, чем в этой книге мемуарного характера перейти к детальным описаниям тех или иных фактов, хотел бы предварительно поделиться некоторыми наблюдениями в этой сфере.
В первую очередь, хочу заявить о том, что описания фактов из моей жизни, которые будут приведены ниже, не содержат ни малейшего процента выдумки.
В некоторых случаях я могу допустить неточности в указании времени, когда произошло то или иное событие. Это связано с тем, что я не вёл дневник или каких-то записей из-за опасения прослыть «ненормальным».
Описывая некоторые события, я опираюсь на документах ИП «Satori», которые хранятся у меня до сих пор, отзывах пациентов (некоторые из них были опубликованы) но, в основном, – на своих воспоминаниях.
Итак, об экстрасенсах.
В годы моей молодости литературы о парапсихологии в библиотеках было мало. Наплыв информации на эти темы случился позже, поближе к 1980-90 годам.
В 1967 – 75 годы даже в библиотеке Бельцкого пединститута таких книг насчитывались едва ли один-два десятка. Среди них мне запомнились «Биологическая радиосвязь?» Б. Б. Кажинского, томик Вольперта «Сновидение в обычном сне и гипнозе», «Маленькая книжка о большой памяти» Лурия, книги Владимира Леви об умении владеть собой. Впоследствии я начал собирать библиотечку по психологии. Некоторые книги из неё сохранились до сих пор, в частности, брошюры Д. В. Кандыбы.
Чтение книг подкреплялось наблюдениями за психологическими опытами. В те годы опыты проводились в виде публичных выступлений на сценах клубов и Домов культуры опытных гипнотизёров и людей с необычными способностями.
За небольшую плату можно было увидеть много чего полезного для себя.
С удовольствием вспоминаю вечера Адлерова, Владимира Орлова, на которых я присутствовал.
На представлении Вольфа Мессинга мне побывать не довелось, но зато у меня было несколько номеров журнала с автобиографией артиста «Вольф Мессинг о самом себе».
Постепенно я начал и сам практиковать. Проводил опыты по внушению в бодрствующем состоянии и в трансе, по постгипнотическому внушению, в частности, в рамках экспериментальной группы по изучению русского языка на кафедре методики преподавания русского языка БГПИ, где я работал преподавателем в 1975 году. Но об этом – позже.
