Виктор Довженко
Белые гондолы. Дары Отступника
Глава 21. День накануне финала
Мне снится обычный для меня цветной приключенческий сон. Огромного роста люди бегут через лес, ломая сучья и затаптывая кусты. Их головы возвышаются над деревьями, их черты красивы, но глаза их горят злобой. Скоро лес расступается и они оказываются перед большим круглым котлованом, на дне которого люди обычного роста суетятся, укладывая ящики то ли в корабли, то ли в самолеты округлой формы. Я становлюсь одним из этих людей, и со дна котлована я вижу гигантов, уже наклонившихся над нами. Один за другим великаны спрыгивают в котлован, сея панику среди людей. Гигантская рука хватает меня, когда я уже почти забегаю в один из круглых тоннелей в стене котлована. Меня поднимает в воздух и трясет ужасное существо, у которого… каменная голова.
От этой тряски я просыпаюсь и вижу, что комната залита светом, Маркони, свернувшись в просторном кресле калачиком, мирно сопит, а надо мной стоит студент, уже заметно более чистый, чем вчера ночью:
– Давииид! Просыпайся скорей! Мы проспали!
– Что проспали? Ой! Какой сегодня день?
Я гляжу на часы и вижу, что уже половина девятого утра. Пятницы. А каждую пятницу у нас в редакции планерка, на которой главред подводит итоги недели и составляет план следующей. Утро пятницы для него – как воскресная месса для фанатичного мормона. Можно опаздывать всю неделю, но не прийти в пятницу утром равносильно увольнению. Я вскакиваю, как ужаленный и судорожно стараюсь привести свой костюм в жалкое подобие порядка. Потом подбегаю к Маркони, уже пытающегося разлепить глаза, и тормошу его за плечо:
– У тебя сумка есть ненужная? Только не очень рваная.
– Почему рваная, очень хорошая есть сумочка, такая черная, с белой полоской, посмотри в шкафу. Только верни.
Я нахожу сумку, складываю в нее наши трофеи, и, с нетерпеливо переминающимся у входа студентом, выбегаю из квартиры архитектора.
Когда я добираюсь до редакции, уже больше девяти. Я ловлю на себе неодобрительный взгляд редактора, подозрительный – верстальщика и сочувствующие – остальных. Главред продолжает:
– Но наша большая удача недели – интервью с Юнусом. Молодец, Давид! И как ты его уговорил все-таки? Правда, надо сказать, что вопросы ты какие-то странноватые задавал ему. Ты что, перед интервью фантастики перечитал?
– Скорее, он рыбы переловил, – с тем же подозрительным выражением в глазах заметил верстальщик.
– А при чем тут рыба? Вы с Юнусом на почве рыбалки сошлись? Ну ладно, что у нас есть на будущее?
Я досиживаю до конца планерки, делая вид, что участвую в общем процессе. Потом быстро скрываюсь в своем кабинете, чтобы глотнуть относительно свежего воздуха и собраться с мыслями. Но дверь за мной тут же отворяется и входит верстальщик. Скудные остатки кислорода, затаившиеся было в моей комнатке, тут же безжалостно уничтожаются сигаретным облаком, только в котором живет и ухитряется работать мой коллега, как какой-нибудь инопланетянин с Альфы Центавра – в азоте. Можно подумать, что свою одежду он стирает тоже в растворе табака.
– Как порыбачил?
– Да просто отлично, еле-еле успел вернуться к планерке.
– А где, если не секрет?
– Да есть места…
– Понятно… Ты знаешь, странное дело, еду я по Каналу утром в редакцию, гляжу по сторонам, на воду смотрю. И что же я наблюдаю? Свою полусдутую лодочку, которая бултыхается прямо напротив Головы. Это там ты рыбачил?
Я чешу в затылке. Что-то надо придумывать, причем прямо сейчас. Я тихо говорю верстальщику:
– Ты сам когда-нибудь на рыбалку ходил?
– Было дело, еще до того, как женился. Тогда и лодку купил.
– Тогда я тебе, как рыбак-рыбаку и коллеге расскажу. Только просьба – никому ни слова об этом.
– Ну и что же ты такого хочешь мне рассказать?
– В Канале водятся карпы.
– Да ну? И ты, значит....
– Да, у меня есть люди, которые ночью дают там порыбачить.
Верстальщик глядит на меня с сомнением. Наверное, я не похож на настолько помешанного на рыбалке парня, что он с риском попасть в полицию спустится ночью в Канал, чтобы поймать пару карпов на обед. Я говорю:
– Людку я тебе верну. Ты подумай, если хочешь, я тебя проведу порыбачить как-нибудь. Удовольствия просто масса. Но это недешево.
И я называю нереально большую цифру. Верстальщик присвистывает:
– Ничего себе! Ну, не знаю, может как-нибудь соберусь. Вообще-то, я не такой уж и фанат рыбалки. На эти деньги можно месяц рыбу покупать. Ладно, работай, труженик моря.
С этими словами табачное облако покидает мой кабинет.
Весь остаток дня я мечтаю о Лиане, вспоминаю приключения прошлой ночи и размышляю о том, что же ожидает гонщиков предстоящей ночью. Несколько раз достаю, разглядываю, и затем прячу обратно в сумку металлический "браслет". Ближе к вечеру в моей голове, уже привыкшей мыслить авантюристически, возникает план, как обеспечить моей Лиане стопроцентную победу на решающих гонках.
Для начала я звоню в Док и выясняю, что Лиана сегодня не работает. После чего я звоню Лиане домой. К моей большой радости и самому быстрому барабанному ритму сердца, она отзывается:
– Да, алло?
– Лиана, это Давид. Как ты?
– О, здравствуй! Да все нервничаю, готовлюсь....
– А как твои ушибы? Не болят?
– Ой, да я вся настолько уже в сегодняшней гонке, что ничего не замечаю. Сейчас чуть гидрокостюм не потеряла, вот что бы тогда делала? Повесила на балкон, а его ветром унесло, представляешь! Слава Богу, нашла его внизу, под скамейкой у подъезда.
– Ага, ну понятно. Ты знаешь, я очень хотел бы поговорить с тобой. До гонок.
– До гонок? Так ведь уже почти семь часов. Может, завтра?
– Нет, Лиана, у меня есть для тебя одна вещь, которая тебе может пригодиться на гонках. И вообще, я хочу тебе сказать, что Головы можешь больше не бояться.
– Ничего себе! А что ты с ней такое сделал, а, Давид?
– Ну, не совсем с ней… В общем, я за тобой сейчас заеду?
– Нет, давай лучше попозже встретимся, где-нибудь у Дока. Может, на вокзале? Часов в девять?
– Хорошо, буду тебя там с нетерпением дожидаться.
Глава 22. Новый байк
Спустя полтора часа я на месте. Меряю шагами зал ожидания. Тридцать три шага в одну сторону, тридцать один в обратную. Потом снова, тридцать пять в одну, тридцать два обратно. Несколько ожидающих электрички пассажиров сидят на деревянных скамьях под резким зеленовато-желтым светом потолочных ламп. В окно я вижу, как к Доку подъезжает полицейская машина, а за ней, спустя несколько минут, огромный грузовик. "Но на этот раз он полупустой, только с двумя байками", думаю я.
На середине моего очередного такого же неточного измерения пола, двери вокзала распахиваются, и Лианина фигурка быстро направляется по проходу ко мне. Я чувствую, как сильно соскучился за эти дни по ее взгляду, волосам, смеху… Лиана оглядывает зал, мы проходим в его дальний угол к скамейкам, на которых никого нет. Лиана с интересом глядит на меня:
– Привет! Так что ты с Головой-то сделал?
– Здравствуй! Как я рад тебя видеть! Не переживай, с Головой все в порядке, с нее не упало ни одного каменного волоска.
Лиана улыбается:
– Так ты расскажешь?
– Если коротко, то я ночью плавал на лодке с приятелем к Голове, и оказалось, что за ней пещера, в которой какие-то люди прячут катер. Ну и еще кое-что прячут… Когда им ночью хотелось покататься по Каналу, они отодвигали Голову, катались себе сколько надо на катере, возвращались обратно, закрывали Головой вход в свою пещерку и уходили из Канала через свой собственный выход. Почти никакой мистики.
Лиана слушает с округлившимися глазами:
– Ты ночью, на лодке, плыл по Каналу? Ты шутишь?
– Если честно, сам удивляюсь, когда вспоминаю.
– И что, у этих людей Голова вроде двери, значит? Она же каменная, тяжеленная. Тонн сто, наверное, весом. Как же они такую дверку отворяют?
– Вот это – самое главное, что я узнал.
Я открываю стоящую у меня на коленях сумку и показываю Лиане испытанный на мебели архитектора таинственный "браслет", или вернее, огромное кольцо:
– Это какой-то очень древний прибор, которая может двигать любые предметы. Ну вообще любые. Кресло, огромные камни, вроде этой нашей Головы, или, кстати говоря, байк.
– Какая красивая штука! А что это за люди? Ты их видел?
– Мельком, даже не рассмотрел. Они мимо на катере пронеслись, когда мы с приятелем в тени Головы прятались.
– То есть вы спрятались, а потом просто так взяли, и забрали у них эти вещи? Так они же вас искать будут. А если найдут?
– Да нет, они нас не разглядели, за это не переживай.
– Ну слава Богу! А как эта штука работает? То есть ты сам это видел?
– Видел. И даже с моим другом мы ее включали несколько раз.
– Ну ничего себе! Фантастика какая-то! А какой энергией она питается?
– Да не представляю себе, но явно не от розетки работает. Кстати, как там Макс, достал он тебе байк-то?
– Макс хвалится, что с новым байком все будет в порядке, говорит, что он занял для меня какую-то зверь-машину.
– А допустим, что у этого, как его, Марата, байк все-таки мощнее. Какие тогда у тебя шансы выиграть?
Лиана гордо выпрямляется:
– Шансы всегда есть. Если он мощнее, буду сидеть на хвосте, подловлю на ошибке и обойду.
– Лиана, ты – лучшая, я в тебя верю больше всех на свете! Скажи, ты меня сможешь сейчас вниз провести?
– Конечно! Пошли.
Мы выходим из здания вокзала и вполголоса разговаривая, пересекаем небольшой скверик. Я говорю Лиане:
– Кстати, помнишь, ты говорила, что у вас девушка пропала, а потом нашлась у кирпичного завода?
– Ага.
– Так вот, мы из этой пещеры за Головой как раз к заводу и вышли. Так что никаких тайн не осталось.
– Ты не представляешь, как я рада, что не осталось. Наконец можно думать только о гонке.
Станция еще не закрыта, мы свободно спускаемся вниз и проходим в обширные служебные помещения. Девушки-рулевые швартуют у подземного причала последние гондолы. Последние пассажиры поднимаются наверх. Через несколько минут закроются все станции Канала и начнутся приготовления к финальному поединку аквабайков.
Видя, что служебный причал опустел, я говорю Лиане:
– Лиана, у нас совсем мало времени, наверное. Мы можем на минуту пройти в твою гондолу?
– Зачем это тебе?
– Это не мне, это, скорее, тебе. Я все-таки хочу показать, как эта штука работает. Ты могла бы победить с ее помощью.
– Думаешь, я без волшебства не справлюсь?
– Не думаю, конечно. Просто я очень сильно хочу, чтобы ты победила.
– Какой ты милый, Давид! Ну хорошо, пошли.
Мы проходим к гондоле 112. Лиана поднимает что-то вроде шлагбаума перед изящным носом большой белой лодки. Мы переходим в гондолу. Я достаю из сумки "браслет", направляю его вниз, на гондолу, и сжимаю. Снова такое же еле заметное дрожание воздуха, прибор как-то словно закрепляется в пространстве, будто я не держу его рукой, а держусь за него. Лиана, чувствуя, что пол лодки уже не такой устойчивый, опускается на диванчик и хватается за поручень борта. Я слегка тяну "браслет" вверх, гондола, словно подцепленная крюком подъемного крана, плавно поднимается. С бортов струится вода. Лиана вскрикивает:
– Ай, ты только о пристань не задень, ай, осторожно!
Теперь я мягко тяну "браслет" вперед. Гондола, как будто сделанная из пенопласта, а не из нескольких сотен килограммов металла и дерева, перемещается на пару метров вперед над водой. Не разжимая руки, я наклоняюсь к Лиане:
– Вот о чем я говорил, видишь?
– Потрясающе! Можно я попробую?
Я передаю Лиане древний прибор. При этом руки наши соприкасаются, губами я касаюсь ее волос… У меня проносится мысль, что только мы с Лианой здесь – настоящие, а черный тоннель и зависшая в полуметре над водой белая лодка – сказочные или увиденные во сне.
Лиана опускает гондолу обратно на воду и несколько раз перемещает ее взад-вперед, подняв приличную волну и залив причал. Потом кладет "браслет" на колени и говорит мне:
– С ума можно сойти. Просто невероятно! Интересно, кроме нас, на Земле кто-то еще находил такие вещи? Наверное, нет, а то бы уже все так летали, без крыльев, дыма и рева....
Несколько минут она рассматривает металлический "бублик". Потом вздыхает:
– Наверное, я трушу и не верю в себя. Я возьму с собой эту штуку, мало ли, вдруг и правда пригодится…
– Только ты взлетай в темном месте где-нибудь, чтоб никто не увидел. Вдруг эти ребята из пещеры увидят как-то твой летающий байк. Я же не знаю, может они очень опасны, может у них и оружие есть. Вспомни, как они вас в тоннеле Головой чуть не передавили. И зачем это им было надо?
– Да уж, и не говори.
– И ты, главное, подумай, как тебе ее вовремя вытащить и нажать.
– Да уж, из кармана она сразу выпадет, на первом же витке, ее на грудь нужно повесить. Давид, ты постой тут минут десять, я переоденусь схожу. И поищу что-нибудь для этой волшебной штуковины.
Потом оборачивается:
– Слушай, я хотела сказать… ты меня просто… не знаю как и сказать… просто поразил своей храбростью. Я одна ночью в Канал никогда не бы не сунулась, да еще после таких дел!
– И это говорит девушка, которая собирается по этому самому Каналу на бешеной скорости кататься. Тоже ночью, кстати!
– Ну нет, это другое, сейчас все-таки включены камеры на станциях. И народ за нами присматривает… В общем, спасибо тебе!
Лиана берет мою руку, коротко пожимает ее своими горячими пальцами и убегает переодеваться. Я остаюсь один на темном мокром причале перед десятками белых гондол. Голова моя кружится от ожидания чего-то желанного и вместе с тем опасного, такого, как эта ночная гонка, такого, как любовь.
Со стороны грузового лифта слышится звук неторопливых уверенных шагов. Я вглядываюсь в мужскую фигуру, вразвалочку приближающуюся ко мне. Макс! Наверное, решил скоротать минуты ожидания своего одолженного аквабайка и прогуляться между гондолами. Сегодня Макс одет классическим рэкетиром времен американской Великой Депрессии. Даже в шляпе. Он подходит ко мне:
– Где Лиана?
– Привет, Макс!
– Ты не слышал, я спросил, где Лиана?
– В раздевалке, наверное, гидрокостюм надевает.
Макс, не говоря больше ни слова, разворачивается, и так же неторопливо возвращается к грузовому лифту. Тут двери лифта открываются, и несколько мужчин выталкивают из него большой оранжево-черный байк. Я узнаю в нем машину Марата. Я подхожу поближе. Мужчины скатывают байк вместе с поддерживающей его металлической рамой на колесах по пологому спуску в воду. Когда гидроцикл отделяется от тяжелой рамы, один из них привязывает его к ограждению, остальные вытягивают раму обратно.
Через несколько минут то же самое повторяется с байком Лианы. Макс добавляет перца в это зрелище, подбадривая мужчин цветастыми выражениями. Я рассматриваю машину, на которую Макс возлагает такие надежды: это небольшой сидячий байк с бирюзовым верхом и белым днищем, довольно потертый на вид. Я спрашиваю Макса:
– А двигатель у него не хуже, чем у Марата?
Макс не удостаивает меня ответом. Он поворачивается к Лиане, которая подходит к нам:
– Ну как, нравится игрушка?
– Что за движок?
– "Кавасаки", 180 лошадок.
– Откуда взял?
– Ха, из Турции! Еле успел, всех на уши поставил. Прям с Антальи, еще соленая, можешь лизнуть!
– Что, поближе ничего не нашел?
– Да вот, не нашел. А тебя что, не устраивает?
– Ремонта не было?
– Всю облазил, царапаная, да, но кузов не ломаный. За водомет зуб даю, мне бы не подсунули барахло. А что это у тебя там, амулет, что ли?
Макс показывает на небольшую сумочку, которую Лиана повесила на шею.
– Ага, амулет. Знаешь, сушеный медвежий хвост. Стопроцентно помогает на гонках, даже если ты в моторном тазике для стирки гоняешь.
– Ладно, пойду спрошу Марата, нет ли и у него такого с собой. Давай-ка, соберись, через полчаса уже рванем.
Недобро глянув на меня, Макс уходит. Я спрашиваю Лиану:
– Ну как, можно на таком байке победить?
– Ох, Давид… Водомет тут почти такой же мощный, как у Марата. Если он, конечно, еще свой не форсировал за это время…
Я достаю "браслет" и отдаю Лиане. Она расстегивает молнию сумки на груди:
– Ух ты, как будто прямо под него сшита.
– А ты можешь себе представить, что на самом деле это кольцо, которое надевали на палец?
– Это что же за пальчик должен быть такой огромный? Да не может такого быть! Ты шутишь!
– Еще как может. Мы даже видели владельца этих пальцев. Не живого, не бойся. Потом как-нибудь расскажу.
Глаза Лианы расширяются:
– Ты меня прямо пугаешь! Не живого, а какого тогда?
Лифт снова открывается, и к нам выходят Марат в окружении каких-то людей, в одном из которых я узнаю Михеля. Марат, подмигнув Лиане, перелезает на свой байк и, через минуту, скрывается за углом ангара. Михель подходит к нам с Лианой и говорит мне:
– Почему-то я не удивляюсь, увидев вас снова здесь.
– Да я уже тут совсем свой человек, и нечему удивляться.
Михель фыркает, и просит Лиану поторопиться. Она еще раз сжимает мою ладонь и садится на байк. Через мгновение перед причалом остается только пена от водометов.