Виктор Довженко
Белые гондолы. Дары Отступника
Глава 31. "Отступник"
Я делаю шаг вперед, пытаясь загородить Лиану:
– Эй, да хватит вам! Бросьте, наконец, эти шутки!
Он тихо отвечает:
– Да уж, шутки кончились… Дошутились.
И швыряет пистолет в расщелину. Потом поворачивается к студенту:
– И что же вас заставило сделать такую глупость? А? Вы же все мое будущее туда выбросили! Безумец!
Тот отводит взгляд.
Старший Фридман подходит к нему вплотную:
– Что это было, в пещере? Полицейский катер, сирена… Вы смогли разбудить цилиндр? Как вы это сделали за один день? Мы месяцы с ним мучились, но все бесполезно! Это же что-то поразительное, настолько реальная голограмма! А вы уничтожили такую вещь! Уничтожили! Не могу понять…
Юнус, который уже слишком долго молчит для своего неугомонного темперамента, говорит:
– Слушайте, какое странное и даже немного приятное чувство для человека моих лет, когда вообще ничего не понимаешь! Ну все, пошли, пошли.
Он суетится, подталкивая нас одного за другим.
– Я думал, что я такой оригинальный, что я один в своем роде чудак-отшельник… с вертолетом. Гордился даже. Но после того, как у меня над балконом зависла эта ваша гондола! Мне теперь даже стыдно предлагать вам прокатиться в вертолете! Это ведь слишком прозаично для вас, правда?
Я отвечаю:
– Ничего, Юнус, мы это переживем.
Не зная, чего ожидать от двух только что спасенных мужчин, я стараюсь немного задержать Лиану. Мы идем с ней по дну ущелья позади всех. Вот мы минуем нашу изломанную гондолу. Лиана подбегает к ней, кладет ладонь на еще так недавно белоснежный борт и всхлипывает:
– Милая ты моя гондолочка!
Лодка, исцарапанная, со сломанным носом и кормой, как будто большой белый израненный зверь, грустно молчит в густой тени. Я подхожу к ней, и мне кажется, что, оставшись тут, гондола будет вспоминать нас и снова переживать наши приключения. Я беру Лиану за руку, и бросив на светлый силуэт последний взгляд, мы догоняем остальных.
Метрах в ста впереди нас ущелье расширяется. Наверное, это единственное место, где Юнус смог опустить свой вертолет, не рискуя задеть винтом о стены. Я усмехаюсь про себя, думая о том, что действительно, после полета на лодке, чудесное спасение на вертолете уже не вызывает совсем никаких эмоций.
Юнус кричит и машет нам. Мы подходим ближе. Вертолет у Юнуса маленький, округлый, весь в пятнах незакрашенной грунтовки. Юнус придерживает дверь:
– Добро пожаловать, дамы вперед! Четыре места, всех не посажу, так что кто-то оставайтесь ждать второго захода. Извините, не докрасил, не знал, что так быстро придется им воспользоваться. Только два месяца назад купил его, списанный, у пограничников.
Я говорю ему:
– Я подожду!
К моей радости, Лиана, которая уже усаживается на сиденье, спрыгивает на землю:
– Я тоже.
Юнус подталкивает Фридманов, потом открывает переднюю дверь семинаристу:
– Давай, давай, пошустрее! Ремень пристегивай, ага, вот так.
Потом машет нам:
– Молодежь, отойдите-ка подальше. Я мигом!
Мы с Лианой отбегаем метров на двадцать. Лопасти винта медленно начинают вращаться, словно разгоняя окружающий полумрак, и через минуту в ущелье остаемся только мы с девушкой. И белая гондола за скалой. Сверху доносится приглушенный рокот вертолета. Мы стоим у самой воды лицом друг к другу. Я не вижу Лианиных глаз, призрачный свет ложится на ее волосы, задевает краешком лунного лучика кончик ее носа, мягко стекает на плечи. Мы просто молчим, и вокруг нашего молчания молчит ущелье. Слева от нас помалкивает речка, иногда все же что-то бормоча камешкам на берегу…
Чудесное мгновение разрушает голос Юнуса:
– Эй, вы! Может, мне утром за вами прилететь?
Вертолет уже приземлился, а я не заметил этого.
Вот мы уже в кабине, вот и наша тишина уже остается далеко под нами.
Через десять минут Юнус открывает перед нами уже другую дверь, своего дома. Мы проходим в просторную комнату, из которой большие окна-двери ведут на балкон. У гостеприимного дагестанца кресел столько, что, кроме нас всех, можно посадить еще полдюжины человек. Лиана без сил падает в глубокое кресло, я сажусь рядом с ней.
Вскоре фотограф приносит из кухни поднос с рюмками, графин зеленого стекла, кофейник и чашки:
– Вот, всем понемножку! Я настаиваю, чтобы взбодриться! Не вздумайте заснуть тут! Пока я не пойму, что все это значит, никто у меня спать не будет! Понятно?
Он обращается к старшему Фридману:
– Как вы оказались в расщелине? И как гондола летала? И что это за черная штуковина кренделя выписывала в небе? Ладно, все, все. Ну, давай, рассказывай, чего молчишь!
Но тот молчит еще довольно долго. По его лицу с жесткими чертами и множеством морщин, пробегают мрачные тени. Его юный сын выглядит очень спокойным для человека, только что чудом избежавшего гибели. Он прихлебывает кофе, изредка поглядывая на Лиану. Наконец старший Фридман говорит:
– Нет у меня, конечно, сейчас никакого желания откровенничать. Только ради тебя, Юнус. Терять мне уже нечего, и так все потеряно в один момент…
Юнус отвечает:
– Ну, самое важное-то осталось! Ты жив!
– Жив… Что бы ты, интересно, чувствовал, если бы через месяц ты должен был стать единственным в мире владельцем одного из Андаманских островов и советником президента одного из крупных государств? А потом, по вине своего слишком резвого сына и еще нескольких искателей приключений все твои перспективы бы рухнули? Чувствовал бы, что ты жив по-прежнему?
– Андаманских? Это в Индийском океане?
– Именно. Заповедник. Там живут племена, не тронутые цивилизацией. И контракт на владение уже лежал у меня в кармане.
– И как это связано с расщелиной?
– Так связано, что контракт теперь на дне этой расщелины. Если, конечно, у нее есть дно. Ладно, не буду говорит загадками, начну по порядку. Ты знаешь, что, когда я служил в армии, я был шифровальщиком?
– Нет, не знал.
– Я всегда интересовался шифрами, криптограммами, тайнописью. Задачами со сложными алгоритмами. Вот шахматами тоже. Я же международный гроссмейстер.
– Да это я знаю, песчаный ты наш Капабланка!
– Ну, нет, до чемпиона мира мне еще далеко… Так вот, я расшифровал текст на стене тоннеля.
– В Канале? Так ты еще и Шампольон к тому же?
– Обижаешь. У Шампольона был Розеттский камень с переводом иероглифов на древнегреческий. Дешифровать иероглифы с таким ключом не составляет никакого труда. А у меня что? Ведь текст на стене Канала, если говорить попроще, похож на протоиндийскую письменность и на таблички ронго-ронго.
– Это с Острова Пасхи?
– Молодец, Юнус. Да, оттуда. Тексты на ронго-ронго не дешифрованы, как вы все, наверное, знаете. Харрапское, то есть очень, очень древнее индийское письмо, тоже. Я потратил полтора года, изучил хеттский, шумерский, и так далее. И в один прекрасный день смог прочитать "историю Отступника".
Лиана поясняет всем:
– Это древние люди одного великана так называли.
И шепчет мне:
– Он мне кое-что рассказал, пока я в пещере сидела.
Шахматист продолжает:
– Его самого. Того, чьим черепом нас чуть не убил твой приятель.
Он морщится и дотрагивается до груди:
– Мое ребро еще долго будет помнить эту ночь.
Студент приподнимается в кресле:
– Извините, а череп цел? Вот бы его сфотографировать и на первую полосу твоей газеты, а Давид?
Я отвечаю:
– После этой ночной полицейской облавы на первых полосах всех газет теперь только и будет, что про ночные гонки… Вот только черепа там и не хватало. Бедняга Михель, три раза он грозился мне, чтобы я все держал в тайне…
Юнус просит Фридмана:
– Давай-ка не будем отвлекаться, я все еще ничего не понимаю. Что за "отступник", что за череп?
– Значит так. Те, кто выбил на камне эту историю, особенным литературным талантом не отличались. Это вам не Илиада и не Рамаяна. Да и такими примитивными значками, как у них, красок тексту не придать. Но смысл надписей мне стал понятен после полутора лет работы. В общем, если вкратце, то текст, который занимает примерно два с половиной квадратных метра – это длинное восхваление некоего доброго великана, который ушел от своих сородичей и помог небольшому человеческому племени выжить.
Студент восклицает:
– Слушайте, это же прямо история Прометея! Тот тоже принес божественный огонь бедным, несчастным людям.
– Ну да, кстати, похоже. Даже очень. Ну ладно, продолжаю. Почему гигант помогал людям, не описывается. Его добродетели воспевают даже как-то чрезмерно. Судя по всему, племя великанов, которое жило в наших краях, было непобедимым и жестоким. Про них так и написано, "жестокие боги, которые могут ходить по воздуху и подчинять себе драконов". Под драконами, наверное, динозавров имеют в виду.
Юнус снова спрашивает Фридмана:
– Постой, ты хочешь сказать, что ты нашел череп этого "Отступника"?
– Ага, именно так. Скажу больше. "Голова" – это его портрет. Увеличенный во много раз, конечно.
Я говорю:
– Если он был такой добряк и рубаха-парень, то его изобразили непохоже.
– Не берусь судить, возможно и так. Ну вот, он помог людям обычного для нас размера многими вещами: во-первых, вырезал для них "Каменный лотос", это так тоннели красиво названы в тексте. В тексте даже значок специальный такой есть для обозначения лотоса. Во-вторых, выкопал какой-то "бесконечный путь". Что за путь такой и где он, я точно не знаю, хотя кое-какие догадки у меня есть. Судя по всему, часть обычных людей по этому пути ушло от гигантов, когда "Отступник" умер. Похоже, что от старости. В третьих, дал им "магию богов". А вот эта магия теперь в бездонной трещине.
Юнус нетерпеливо говорит:
– Давай скорей дальше, что ты имеешь в виду?
– Судя по всему, гиганты использовали людей как рабочую силу, не более того. А сами владели технологиями, которые даже сейчас выглядят фантастически. "Отступник" кое-что из своих "магических" вещей людям и отдал из какой-то особой симпатии. Гондола, говоришь, над балконом? Спроси этих ребят, как они ей управляли.
Юнус поворачивается к нам:
– Ну и как же?
Я говорю:
– С помощью антигравитационного "браслета". Сделанного для огромной шестипалой руки. Вернее пальца.
Юнус говорит:
– Что за чушь? Что за браслет для пальца?
Фридман отвечает:
– Чушь, не чушь, а он работал. За много тысяч лет не заржавел, и энергия кончилась у него только сегодня. А у второго, возможно, еще надолго бы хватило. Кстати, по поводу шести пальцев. Считается, что двенадцатеричная система счисления возникла в древнем Шумере…
Тут студент вскакивает:
– А на самом деле ее придумали и использовали библейские рефаимы, шестипалые великаны!
Младший Фридман говорит:
– О Боже, мало мне одного моего отца, помешанного на гигантах… Так тут все такие.
Старший продолжает:
– А тебе бы только развлекаться. Позвольте, кстати, представить: перед вами сидит ужасное привидение Канала. Вот, полюбуйтесь, даже татуировку себе на руке сделал! Мой сын, который, вместо того, чтобы создать в жизни что-то достойное, пугает народ летающей "Головой".
– Какой еще народ! Гонщиков! Устроили из Канала Колизей. Бои гладиаторов.
Тут Лиана говорит:
– А ты решил, что ты там хозяин, раз твой отец расшифровал надписи и нашел тайную пещеру? Вообразил себя Эриком, "Призраком оперы"?
– Да нет, я просто развлекался…
– Ну вот и доигрался.
Юнус встает с примирительным жестом:
– Ладно, ладно. Я что-то уже начинаю понимать, но при чем тут твои острова в Индийском океане, а?
Фридман устало отвечает:
– Я уж закончу, раз начал. Судя по всему, несколько человек забрали артефакты великана себе. Их мы и нашли в пещере за Головой. А как пещеру обнаружили, рассказывать не стану, долго, у меня уже голова не держится. Скажу только, что на пустыре завода я дневал и ночевал. В общем, остальные люди ушли по "бесконечному пути". Они и выбили текст, наверное. Интересный народ был эти древние! Тут письмо на бумаге не успеваешь написать другу, а они, спасаясь от великанов, не ленятся выбить на граните несколько квадратных метров мелких значков. И без ключа к шифру для будущих поколений, к тому же.
Юнус снова спрашивает его:
– Про гигантов я, кажется, понял. А что с островом-то?
– Ты, наверное, не знаешь, что мой дед был индусом. У меня куча родственников в Бомбее. Вот, посмотри на эти миндалевидные махараштрские глаза.
И он кивает на своего сына.
Лиана переспрашивает:
– Махара… какие глаза?
– Махараштра – индийский штат, в котором находится Бомбей. В каком-то смысле я считаю Индию своей родиной и вообще истоком всего, что мне дорого и близко. Даже первые шахматы, "чатуранга" появились в Индии… Попросту говоря, я нашел влиятельных людей из министерства обороны в Нью-Дели и почти уже договорился с ними о продаже артефактов. Контракт включал также и небольшой остров. И еще должность советника президента. Вот и вся история.
Студент переспрашивает:
– Из министерства обороны? Давид, да это именно то, о чем мы с тобой совсем недавно говорили. Слово в слово! Господь не допустил того, чтобы дары этого древнего "Отступника" пошла на военные технологии.
Фридман смотрит на него внимательно:
– А-а-а, вот почему вы бросили сумку в пропасть… Вы увлечены модной идеей спасения человечества от прогресса? Вы хиппи?
– В первую очередь я увлечен идеей спасения души. Я семинарист. Будущий катехизатор.
Юнус снова усаживается в кресло поудобнее:
– Что ж, вот и с твоим островом мне стало все ясно. Ну а Давид-то с этими молодыми людьми как тут оказался? И почему вы прилетели именно сюда? Правда, что ли, в гости?
Я вкратце, как могу, пересказываю ему историю с гонками, "Головой", лодкой Влада, сиренами полицейских и ночным полетом. Юнус восклицает:
– Слушайте, это что-то потрясающее! Я многое повидал в жизни, но сейчас чувствую себя ребенком, которому показали живую фею.
Младший Фридман вставляет:
– И эта фея сидит рядом с нами.
Я с неодобрением гляжу на него:
– Ага, а Капитан Крюк из "Питера Пэна" эту фею целый день продержал в сырой пещере под угрозой пистолета!
Неожиданно Лиана вступается за Фридманов:
– Нет, Давид, все не так, как ты думаешь! Они мне не угрожали, нет! Я сама с ними пошла… Когда они мне сказали, что для тебя может быть опасно держать при себе эти штуки!
Младший Фридман добавляет:
– Кстати, что за парня вы послали к кирпичному заводу ко мне на встречу? У него просто фантастическая болтливость.
Я поворачиваюсь к нему:
– А как вы с ним расстались? С ним все в порядке?
– Ну, он мне зубы полчаса заговаривал, просил подождать еще немного, вы, дескать, едете. Вот-вот, уже скоро. Рассказывал про историю кирпичного строительства. Когда я понял, что вас не дождусь, побежал вниз. Думаю, что он поплутал в темноте, поспотыкался на кирпичах и домой пошел. Спит сейчас, и кирпичи, наверное, во сне видит.
Его отец говорит:
– Пистолет у нас был заряжен холостыми, мы же не бандиты. Но люди из Нью-Дели уже взяли ситуацию под контроль. Вот это уже серьезно, очень серьезно. Еще оставалась буквально неделя, и контракт был бы подписан. Ну что тут попишешь… Как говорил Эпикур, "редко судьба препятствует мудрому". Значит, с моей стороны это было не мудрое решение, так распорядиться артефактами. Еще не знаю как, но придется выкручиваться. Индии мне точно не видать до конца своей жизни. Остается только уйти по "бесконечному тоннелю". Очень может быть, что он ведет как раз туда.
Лиана говорит ему:
– Но вы же расшифровали текст! Вас же ждет мировая известность!
Он отвечает с улыбкой:
– Нет, дорогая, не ждет. Никакие великаны не могут быть признаны ни официальной археологией, ни официальной историей. А потому, если даже моя расшифровка будет признана верной, сами тексты быстро признают фальшивкой. И я превращусь в посмешище.
Студент говорит:
– А как же череп гиганта! Он же ведь точно настоящий!
– Умоляю вас! Просто хорошая подделка.
Лиана восклицает:
– Но нельзя же просто сидеть и молчать, когда знаешь так много!
– Ну, дорогая наша фея тоннельных гонок, что делать! Остается только искать новые артефакты… Остается искать "Бесконечный путь"!
Семинарист упрямо добавляет:
– Зато теперь я точно знаю, куда их выбрасывать.
Все, кроме старшего Фридмана, смеются. Я беру Лиану за руку. Она крепко сжимает мои пальцы и смотрит мне в глаза…
Над балконом розовеет небо. Мимо проплывает облако, напоминающее белую гондолу.
продолжение следует
Москва, 2015 год.