Виктор Елисеевич Дьяков
Рождение нации
– И все-таки, мне почему-то казалось, что варяжских ген в русском генофонде побольше,– с явным разочарованием в голосе произнес Михаил.
– Понимаю ход ваших мыслей. Да, большая часть первоначальной княжеской элиты и первая волна дворянства формировалась, в основном, из варяжский князей и их дружинников. Племенных славянских и финно-угорских князей они в основном, либо уничтожали, либо ассимилировали. Но, в то же время, только первая волна русского дворянства имела варяжские корни, а таких волн было несколько и все остальные уже имели другое происхождение, в основном не русское, то есть не славяно-финноугорское. У нас, к сожалению, нет специальных исследований по этнографии потомственного дворянства, купечества, духовенства, чиновничества, ремесленников. Этнографы во все времена основное внимание уделяли крестьянству, издревле составлявшего подавляющее большинство любого народа. Вообще если бы была возможность исследовать генофонд столбового российского дворянства где-то в середине девятнадцатого века, думаю, он бы сильно отличался от генофонда простонародья. И тут дело даже не в том, что русское дворянство в основном пошло от варягов, в дальнейшем оно преумножалось в период с тринадцатого по шестнадцатый века, в основном, за счет приходящих на русскую службу выходцев из Литвы и Орды. Отсюда среди русского дворянства были так распространены фамилии явно тюркского происхождения или польско-литовского. Так что получается поговорка, потри любого русского получится татарин, куда более чем для простонародья верна для так называемого русского дворянства и аристократии. Наверняка, в этой благородной, если ее так можно назвать, среде не два и пять процентов тюркских и монгольских ген, а значительно больше. В восемнадцатом и девятнадцатом веках к ним добавились немцы, французы, голландцы и прочие западноевропейцы, которых цари стали массово приглашать на русскую службу со времен Петра Первого и иной раз жаловать им дворянство, даже если у себя на родине они такового не имели. Потому генофонд русского дворянства был куда мозаичнее генофонда собственно русского народа, который как уже доказано в основном состоял из двух главных составляющих славянской и финно-угорской…
На них уже начали подозрительно посматривать служащие метро, но они настолько увлеклись, что не видели ничего вокруг. Михаил слушал рассуждения профессора и, параллельно в его сознании возникали самопроизвольные догадки:
– А вам не кажется, что в общем-то существующая столетиями взаимная неприязнь, доходящая до ненависти между дворянством и народом, теми же крепостными, в основе имела не только социальные, но и национальные корни. Дворяне ведущую свою родословную от варягов, ордынцев, литовцев, немцев не считали своих крепостных одной с собой крови и потому их притесняли еще и по этому признаку.
– Хм,– профессор задумался,– интересный вывод вы сделали. Надо признать, что мне в голову он как-то не приходил… Возможно, но только на начальном этапе, когда смерды от своих племенных князей попадали в подчинение к варягам. Затем, думаю, вряд ли это отношение было осознанным, скорее где-то на подсознательном уровне тот же столбовой дворянин, зная, например, что его далекие предки пришли на службу к русскому царю из Орды, какие-нибудь Юсуповы, Аксаковы, Баскаковы или Тургеневы считали себя именно по национальному признаку выше своих крепостных Ивановых, Смирновых, Петровых. Вообще принято считать, что вся эта жестокость на Руси в отношениях господ к своим крепостным, и наоборот не что иное как наследие монголо-татарского ига. Однако те же татарские мурзы не стали закрепощать свой единокровный татарский народ. Но придя на службу к русскому царю, они с удовольствием становились помещиками и угнетали чуждых им по крови русских крепостных крестьян, точно так же, как это делали помещики варяжского, польско– литовского и западно-европейского происхождния.
– Интересно все-таки знать в процентном отношении, каково происхождение того русского дворянство, каков процент его русскости?– с интересом спросил Михаил.
– К сожалению, здесь в какой-то степени судить можно только о высшей аристократии. Я тут выяснил один интересный факт, о происхождение княжеских родов Российской Империи. Любопытная получилась картина, чисто русских князей в Империи был совсем ничтожный процент. Согласно исследованиям профессора Загоскина, который жил во второй половине 19 века, среди княжеских и прочих аристократических родов Российской империи от Рюрика образовалось таковых 168, собственно русских 43, татарского происхождения 120 и еще 16 другого восточного происхождения, польско-литовского корня 223 и западно-европейского 120. Так что если верить этим исследованиям, то от кривичей, новгородцев, вятичей, мерян, муромы и прочих основополагающих народов в русской аристократии насчитывалось никак не более 43-х родов. Ничтожно мало, учитывая, что, наверняка, не все эти 43 произошли именно от вышеперечисленных народов.
– Это что ж получается?– Михаил сбил шапку на затылок и стал вслух размышлять.– Ведь до октября 17-го, почти всю нашу культуру творили дворяне. Значит и все кем мы гордимся того… не русские изначально?
– В общем-то да, большинство наших гениев прошлого из дворян явно не русского, то есть не славяно-финноугорского происхождения. Тот же Пушкин, не только по материнской линии эфиоп, по отцовской он имеет литовские корни. Про ордынских потомков Тургенева и Аксакова я уже упоминал. Бунин тоже потомок выходца из Литвы, Достоевский имеет, скорее всего, тоже польско-литовские корни. Лермонтов потомок выходца из Шотландии, предок Чайковского стал дворянином, придя на службу из Запорожской Сечи, и так далее и тому подобное. По этому признаку многие современные так называемые СНГшные историки и просто интернет-болтуны обвиняют русский народ в крайней бесталанности. И вы знаете, если так сказать «потереть» родословную каждого выдающегося нашего писателя, ученого или политического деятеля, то чисто русским, то есть имеющим славяно-финноугорское происхождение являются не так уж многие, такие как Михаил Васильевич Ломоносов. А у большинства остальных имеется либо нерусская примесь, либо вообще нет русской крови. И сейчас у нас ситуация не намного отличается от имперской и советской, опять нацмены почему-то чаще и успешнее развивают свои таланты. Не в последнюю очередь так получается оттого, что и по сей день наши высокие руководители как бы по умолчанию, того не ведая, продолжают плевать на свой народ, даже если они и кровь от крови настоящие русские. Чего стоит заявление Путина, которое он сделал несколько лет назад, пытаясь задобрить армянские и азербайджанские диаспоры. Он прямо с высокой трибуны во всеуслышание заявил, что в России надо создавать все условия для деятельности и процветания армян и азербайджанцев. И ничего, совесть его не замучила, что для русских и других коренных народов в их собственной стране таковых условий не создано, а для армян и азеров будем создавать. Если бы не эта многовековая традиция верховной власти он бы никогда не решился такое сказать. Я вам больше скажу, именно за счет наших бесправных и забитых крепостных предков, их дармового труда, так называемое русское дворянство успешно развивало свои таланты и выдвинуло в 18 и 19 веках так много гениев. А вот как их после революции выгнали на Запад, и уже самим пришлось тяжким трудом зарабатывать пропитание, этот фонтан талантливости быстро иссяк. Похожая ситуация имела место и в двадцатом веке. За счет дарового труда десятков миллионов в первую очередь русских рабочих и колхозников буквально расцвели евреи. Сколько они выдвинули талантливых ученых, писателей, артистов, чемпионов мира по шахматам – не сосчитать. А как побежали в Израиль и на Запад и там у них фонтан талантливости тоже как-то быстро усох.
– Так что же получается, что наши предки в основном вкалывали на низших ступенях социальной лестницы, чтобы свои способности развивали люди другой, не их крови!?– возмущенно изумился Михаил.
– Причина до банальности проста,– с сожалением вздохнул профессор, глядя на проходящих мимо пассажиров метро.– Конечно, наш народ ничуть не менее талантлив, чем любой другой. Все народы Миша от природы наделяются примерно равными способностями и недостатками. Так почему же из какого-нибудь племени африканского или чукчей не получается ни одного нобелевского лауреата, а из евреев, как говорится, вагон и маленькая тележка?
– Ну, это я думаю яснее ясного, евреи учатся все, а негры в Африке по деревьям лазают, да охотой занимаются, в Америке в баскетбол играют и реп танцуют, чукчи оленей пасут…– начал было пояснять Михаил.
– Тут надо обязательно добавить, что евреи учатся в энном поколении, и связь времен по линии грамотности у них не прерывается, несмотря ни на какие катаклизмы и независимо от страны проживания. А негры, даже американские, более чем двумя-тремя поколениями грамотных людей похвастаться вряд ли могут. Вот и у нас причина примерно та же. Фактически весь русский народ столетиями не имел возможности, ни учиться, ни занимать мало-мальски значимые командные высоты. Пример Ломоносова показывает, что и чистые русские не менее талантливы, чем дворяне, но у других, таких же талантливых, не было, либо его богатырского здоровья, либо возможности, как у него уйти с обозом в Москву, выучится. Большинство русских крестьян были не государственные, как поморы, а крепостные, а крепостным грамота не полагалась,– профессор тоскливо смотрел по сторонам, понимая, что и идти давно пора, и не мог этого сделать, разговор со студентом перешел в такую «болотную» фазу, что из его трясины уже не было «сил» вырваться.
– Ну хорошо, а после революции-то, когда крышку сорвало и народная ненависть смела сословное неравенство, почему?…– Михаил не договорил не найдя слов.
– После революции в качестве интеллектуальной элиты на смену дворянам хоть и не с русской кровью, но позиционирующих себя уже русскими, пришли, увы, не люди с низов русского общества. На их места пришли ущемленные при царе нацмены в основном, евреи в первую очередь, кавказцы, опять же латыши. Кстати родословную Ленина вы знаете?– профессор уже смирился и даже не пытался смотреть ни на часы, ни по сторонам.
– Слышал, что он вроде тоже еврей,– сделав припоминающую мину, ответил Михаил.
– Да нет… вернее еврейская кровь в нем, конечно, ест, но всего-навсего четверть. Вот чего в нем совсем не было так это русской крови, и вообще никакой к ней близкой. Ни один его предок, ни к славянам, ни к финно-уграм не относился. Оттого, наверное, он и кровь русскую лил в охотку. Отец его наполовину чуваш, то есть тюрок, наполовину калмык, то есть монголоид, мать наполовину еврейка на четверть шведка, на четверть немка. Представляете, какой коктейль, какая гремучая смесь породила этого гения зла, на горе русскому народу и не только ему. На смену Ленину Сталин пришел, ясно кто. Потом Хрущев, который себя всегда украинцем позиционировал, потом Брежнев, опять в большей степени украинец, нежели русский. Андропов – еврей. Горбачев с юга России, по матери украинец. Так что и советское цари и по всему советское дворянство, увы, имело в значительной степени не русские корни. Ну, а про творческую интеллигенцию и память напрягать не стоит, она в советский период, да и сейчас в значительной степени состоит из евреев. И получается, что смоленские, тверские, рязанские, ярославские, вологодские, да и московские люди никогда Россией не управляли, и русскую культуру в основном создали не потомки кривичей, вятичей, словен, мерян, мещеряков, муромы. Я уж грешным делом думаю не в этом ли корень всех наших бед? Если элита общества, властьимущие и творческая интеллигенция, в своем большинстве не будет иметь кровного родства с массами простого народа, как это имело место в Российской империи и в СССР, то такое общество прочным и долговечным не будет. Потому, Миша и нужно сломать эту сложившуюся традицию и, наконец, сказать людям истинную правду о нашем происхождении. А уж на основе этого, отвечать на извечные вопросы, кто виноват, и что делать. Да и с родственниками пора разобраться.
– Я тут допетрил, что и татары нам родичи не столько по тюркским, сколько по финно-угорским генам,– тут же похвастал творческой мыслью Михаила.
– Именно так. Кстати, у современных татар этих финно-угорских ген немногим меньше чем у нас…
Профессор, наконец, уже собрался идти на эскалатор,
– Подождите, Алексей Никитич… но как же дальше быть, все оставить как есть?– поспешил вновь остановить профессора вопросом Михаил.
– Оставить все как есть, уже не получится. Как ни странно на мельницу истины много воды налил тот факт, что развалился Советский Союз, и теория славянской идентичности уже не играет стержневую государствообразующую роль, потому у истины появились, наконец, шансы выйти из небытия, заявить о себе. И если вы Миша хотите, чтобы ваше имя стало причастным к признанию данной истины… учитесь и дерзайте. Это очень длительный процесс и на ваш век научной работы хватит, поверьте мне…
***
Лето для школьных работников традиционно пора отпусков. У Михаила отпуск совпал с летней сессией. Вернее именно на время сессии он отпросился в отпуск, чтобы ни что не отвлекало его от сдачи экзаменов. Впрочем, ночевать он продолжал в своей каморке под школьной лестницей. Ну, а с середины июля, когда все прочие студенты уже гуляли каникулы, у него началась летняя работа в школе. То, в общем, была и работа и аврал, связанный с ремонтом школьного здания. Кроме того пришлось заниматься выкашиванием травы на школьном дворе, обихаживать и поливать деревья, цветочные клумбы. На сколько эта работа соответствовала обязанностям рабочего по зданию?… Михаил по этому поводу не имел морального права возмущаться. Ведь директриса за это позволяла ему столько… Вот теперь она и припахивала его по полной программе. Михаилу даже пришлось иногда заменять завхоза, и это, когда в школе шел капитальный ремонт.
За ремонтом должна была наблюдать завхоз, женщина лет под пятьдесят, по образованию инженер-строитель. Подрядчики прислали сразу несколько бригад. Здесь наблюдался интернациональный подход к делу: асфальт у входа в школу клали армяне, сварочные работы осуществляли молдаване, спортзал ремонтировали узбеки, гаревую дорожку на спортплощадке делали таджики. Завхоз неплохо разбиралась в строительном процессе, но вот с интернациональными строителями никак не могла найти общий язык – те игнорировали женщину и обнаруживаемые ею недостатки не устраняли. Особенно этим отличались армяне и молдаване. Когда завхоз заявляла бригадиру армян, что не примет такую работу, ибо асфальт положен неровно, тот прямо ей в глаза нагло отвечал: мы по всей Москве асфальт кладем и все нашей работой довольны, а ты кто такая, чтобы нашу работу хаять. Откровенно наглели и молдаване. Они варили ограду для клумб, а затем девушка из их же бригады эти ограды красила. И сварка, и покраска были осуществлены с очень плохим качеством. На замечания завхоза бригадир Аурел, небольшого росточка, постоянно грязный молдованин лет двадцати шести, отвечал, что и так сойдет, а девушка-маляр вообще заявила, что не понимает, что от нее хотят, ибо не говорит по-русски. Завхоз со слезами в голосе жаловалась на такое отношение со стороны «гастарбайтеров» директрисе гулявшей отпуск. Но та не захотела ей помочь – твои обязанности, так и крутись, как хочешь. Тогда несчастная женщина стала изливать «боль души» Михаилу, занимавшемуся выкашиванием школьного газона:
– Я же вижу, как они халтурят. Эти армяне они же все родом из Грузии и уже давно здесь в Москве с помощью взяток и откатов добились монопольного права на ремонт асфальтового покрытия во всем городе. У них уже нет конкурентов, потому они за свою отвратную работу не боятся. Они за нее все от начальства до бригадиров по нескольку квартир в Москве имеют и коттеджи в Подмосковье, даже рядовые рабочие все на иномарках ездят. Не поверишь, что всего десять лет назад они приехали в Москву с голыми жопами!… Господи, что творится. Они же прямо в глаза мне смеются, что ничего ты нам не сделаешь. И ведь действительно, проволынят до августа, и что мне делать останется, подпишу приемный акт, а куда денешься. Ведь если ремонт к началу учебного года не закончить, с меня спросят. Да ладно, плохо делают, так хоть бы не издевались, а то ведь совсем ничего не боятся, будто мы не в России, а где-нибудь у них на родине. Я ведь даже на вскидку вижу, что они не выполнили работ самое малое на двести тысяч, и ничего с ними сделать не могу, и они это знают, смеются, разве что в глаза не говорят, не вы здесь настоящие хозяева, а мы…
Выслушав завхоза, Михаил невольно вспомнил то, что рассказала ему Вика о том как укладчики асфальта напугали тогда девочек из ее класса и ее саму, предлагая сесть им «на коленка». Сопоставив воспоминания Вики и слова завхоза, он сделал вывод, что тогда к шестиклассницам скорее всего и пристали именно такие же вот армяне из Грузии, специализирующиеся на укладке асфальта в Москве.
Буквально на следующий день после этого «плача» охранник позвал Михаила к школьному телефону:
– Миш, там тебя завхозиха к телефону зовет, что-то сказать хочет, вроде заболела.
Михаил взял трубку и услышал слабый болезненный голос:
– Миша я вас прошу, присмотрите за ремонтом, я понимаю, что с ними ничего не сделаешь, но хоть для вида обозначьте контроль, а то мне сегодня совсем что-то плохо, перенервничала вчера, давление подскочило…
Михаил решил начать с самого тяжелого участка с «армянского». То, что он торчит возле рабочих, укладывающих асфальт, не понравилось их бригадиру:
– Слушай, ты чего тут стоишь, ты здесь кто, косильщик, так иди коси свою траву, а не действуй людям на нервы!
– Я сегодня за завхоза,– изобразив в ответ пренебрежение, эдак через губу, отвечал Михаил.
– Ты что сказал, за завхоза, а почему так разговариваешь?– видимо тон Михаила все-таки задел бригадира, носатого армянина лет сорока, каждый день приезжавшего на белой «Тойоте».
– Я с тобой говорю, так как вы говорите с нами,– не изменил тона Михаил.
– А как мы говорим с вами?– удивился бригадир.
– А так, чтобы мы все русские поняли, что вы для нас делаете огромное одолжение, что тут работаете, и что все русские должны стоять перед вами на коленях, или раком… Разве не так?!– резко повысил голос Михаил, так что армяне прервали работу и стали тревожно прислушиваться к разговору их бригадира с этим молодым русским.
Бригадир явно не ожидал такого ответа, в растерянности лупал глазами и вертел головой по сторонам.
– В общем так, если все неровности асфальта устранены не будут, я сейчас же согласовываю с директором школы и подаю в департамент образования, а заодно и в отдел внутренних дел докладную записку, в которой указываю, что армянская бригада по укладке асфальта неоднократно оскорбляла школьного завхоза, русскую женщину, делая ей недвусмысленные намеки, а когда она отвергла их притязания, обозвали во всеуслышание русской блядью, чему я и был свидетелем. От этих оскорблений женщина слегла и не может работать,– решил окончательно запугать армян Михаил.
– Какой намек… зачем нам эта старуха!?– еще более растерялся бригадир.
– Во-во еще добавлю, что обзывали не просто блядью, а старой русской блядью, и еще добавлю, говорили, что вся Россия у Кавказа сосала, сосет и всегда сосать будет. Думаю, мне поверят и завхоз подтвердит. А вы вот потом как хотите, так и отмывайтесь, там я думаю, еще всплывут вопросы, откуда у вас квартиры в Москве и иномарки наворочанные за такую поганую работу…
Михаил и сам не ожидал, насколько действенным окажется его «экспромт». Армяне по настоящему струхнули и тут же стали исправлять огрехи. Более того бригадир уже сам с заискивающей улыбкой бегал за Михаилом и уговаривал:
– Слушай… ты это… не надо ничего писать, мы все сделаем…
С молдаванами «договориться» оказалось еще легче, ибо пришлось потратить куда меньше времени и слов:
– Вот что, вы для чего сюда приехали, работать или великих румын изображать!?
«Осведомленность» в молдавских делах сразу произвела впечатление. Даже молодая малярша, сразу вспомнила, что вполне сносно говорит по-русски. Правда низкорослый бригадир Аурел пытался что-то возразить, но Михаил отвел его за школу и там, приперев тщедушного молдованина к стенке, несколько минут втолковывал ему «прописные истины»:
– Слушай ты, чмо грязное, мне еще отец говорил, что когда служил в советской армии, так там не было более забитых и трусливых солдат, чем молдаване, они в казарме всегда последними чмырями считались. А здесь вы, что себе позволяете!?… В общем так, чтобы помылся и морду побрил. Ты здесь в школе работаешь, тут и учителя приходят и дети. Я, конечно, понимаю, что вы всех русских считаете много вам задолжавшими, но не мы к вам, а вы к нам за куском хлеба приехали, понял!? И если не приведешь себя и своих архаровцев и архаровку в порядок, я тебе лично по тыкве настучу,– с этими словами Михаил отпустил, успевшего аж вспотеть от страха Аурела.
Через три дня завхоз выздоровела и вышла на работу. Она никак не могла понять, каким образом Михаил сумел так благотворно воздействовать на гастарбайтеров. Она, конечно, поинтересовалась, как ему удалось с ними договориться.
– Да ничего особенного. Просто я напомнил им, кто есть кто в России. А пока, слава Богу, не все из них считают себя здесь хозяевами, а нас пустым местом…– как смог объяснил свои «педагогические» эксперименты Михаил.
Днем работая, по вечерам Михаил брал у охранника ключ от кабинета информатики, подключал к интернету свой ноутбук и искал, искал информацию о кривичах, вятичах, мещеряках…
Уже в августе на охрану опять заступил Василич. Как обычно летом он побывал у родственников в Белоруссии и опять нахваливал тамошние порядки:
– В Белоруссии народ честнее, и такого воровства и чиновничьего беспредела как в России нет, и жизнь в Минске от провинциальной не сильно отличается.
– Кончай Василич, твоя Белоруссия это большой колхоз, а Лука в нем председатель. Мои деды в таких колхозах всю свою жизнь провкалывали задарма, и я еще с детства помню, как дед говорил: в колхозе только председатель и его прихвостни живут хорошо, все остальные нищие и бесправные.
– Не правда… Ты еще молодой и знать того не можешь. А дед твой… ну что ж, обиженные всегда и везде были. А в том колхозе, которым ты Белоруссию назвал, нищих как раз нет совсем, а в России их тьма-тьмущая,– привел очередной аргумент Василич.
– Конечно нет, потому что уравниловка. У тех кто лучше работает отбирают, чтобы лодыри с голоду не сдохли. В результате все как в СССР – ни нищих, ни богатых, даже средних нет, все в честной бедности живут, ничтожную зарплату получают. Я же тебе говорил, что не из России в Белоруссию, а в Россию из Белоруссии народ на заработки бежит. Здесь хоть заработать можно, а у Луки в колхозе среднестатистическая гарантированная пайка. Поверь, Василич, колхоз это наше советское прошлое, как говорит наш препод по политологии. А Лука свой народ заставил уже больше полутора десятков лет жить в этом прошлом, когда Россия худо-бедно, но шла вперед и уже создала хоть и не ахти какую, но вполне рыночную экономику. А у Белоруссии все эти пробы и ошибки, что пережила Россия, еще впереди. Так эту ситуацию наша препод по экономической теории объясняла, умная баба, профессор, где-то твоих лет,– привел свои аргументы и ссылки на свои университетские авторитеты Михаил.
У Вики же летом наступила своя «горячая» пора. В своем турагентстве она до сих пор занималась документальным оформлением групп отдыхающих. Но случилось то, чего она очень опасалась – вместо заболевшей штатной сотрудницы ей самой пришлось свозить одну из таких групп в Анталию. Вернулась она вымотанная, злая…
С Михаилом они теперь встречались в квартире Викиной подруги, которая сама уехала на полтора месяца за границу. Вика успела отойти от той первоначальной эйфории, сопровождающий период, когда девушка впервые себя осознает, так сказать, полноправной женщиной, началом которого послужила та мартовская совместная поездка в деревню. Теперь она уже все воспринимала более спокойно и даже в какой-то степени по-житейски обыденно. Во всяком случае, она заставляла Михаила принимать меры предохранения, что он делал с неудовольствием, ибо не мог не помнить высшего наслаждения той их первой ночи, когда они не думали ни о каких последствиях. В очередной раз они договорились встретиться на «их» квартире вскоре после приезда Вики из Турции. Михаила сразу выказал Вике неудовольствие ее измученным внешним видом:
– Вик, что с тобой? Я думал ты приедешь загоревшая, отдохнувшая, а тут… как будто там пахали на тебе.
– Какой отдых, я же там работала. Пахали, говоришь? Да почти так и было. Не поездка, а сплошное издевательство. Тут свои клиенты с самого аэропорта задолбали, то то им не так, то другое, еще и турки издеваются. И ничего им в ответ не скажешь. Даже вспоминать противно. Как я на мать зла за то, что она меня на этот турбизнес учиться уговорила, будь он проклят,– ругалась Вика, пока они ехали в ее машине до квартиры.– Говорили мне, что турки к нам очень плохо относятся, но не думала, что до такой степени. Там они нам чуть не в открытую дают понять, что наш турист, это турист второго сорта. Перед западными туристами и их турагентами они чуть не на цырлах ходят, а перед нами… Чурки сраные, возомнили о себе, что они европейцы, а мы вроде как бы и нет. И унизить по всякой мелочи наровят, чуть не все, начиная от руководства отеля и кончая последним официантом.
– А ты не обратила внимание, как они к другим не к совсем западным туристам относятся, например, к болгарам, румынам, грекам?– задал вопрос Михаил.
– Нет. Да там таких, кажется, и не было. В основном наши валом валят, да западные. Особенно немцев много. Немцы там вообще как дома. Очень многие турки по-немецки говорят, потому у них и языкового барьера почти нет, не то, что у нас,– обрисовала ситуацию Вика.
– Все правильно, турки уже лет пятьдесят массово ездят в Германию в качестве гастарбайтеров, как к нам в последние лет пятнадцать таджики и узбеки. Отсюда и язык… Я тебя чего про болгар, да греков с румынами спросил? Они несколько столетий под турецким владычеством пребывали, потому турки их, скорее всего, презирают, в упор не видят,– объяснил свое видение ситуации Михаил.
– Ладно этих, а нас-то за что?– не поняла к чему он клонит Вика.
– Как за что? Историю Викуль надо знать,– Михаил заговорил укоризненно.– Ведь, и Румыния, и Болгария, да и Сербия с Грецией из под турок выбрались в основном благодаря России. В восемнадцатом и девятнадцатом веках Россия Турцию столько раз и так сильно бивала, что та в конце концов обессилела и не смогла удержать эти покоренные народы, и из большой Оттоманской империи превратилась в сравнительно небольшое государство. Потому они и злы на нас, по исторической памяти,– поучительно объяснял Михаил.
– Ну, и что, это когда было-то… неужто до сих пор помнят?– недоумевала Вика.– У нас, мне кажется про это вообще мало кто помнит, хотя кажется, что-то такое в школе проходили… Нет, я этого не понимаю. И зачем они все время пытаются оскорблять русских женщин. Как увидят среди русских туристов молодых девчонок обязательно кричат: эй Наташка, и делают неприличные движения и недвусмысленные знаки.
– И это можно объяснить. Действительно, как ты заметила, турки хоть и корежат из себя европейцев последние лет тридцать-сорок, но сами относятся к тюркской этнической группе народов и их историческая прародина Средняя Азия. А среди большинства азиатских народов как было в средние века, так и до сих пор сохранилась одна общая ментальная черта: самое сильное оскорбление, которое можно нанести народу который ты не любишь, это оскорбить женщин этого народа. Сама подумай, кто больше всех любит оскорблять русских женщин из наших бывших собратьев по СССР. Вон прибалты, как русских не любят, но конкретно русских женщин они не трогают, ни западные украинцы, ни даже молдаване, хотя и те и те русских ненавидят. Всячески оскорблять русских женщин как физически, так и морально модно у народов Средней Азии и Кавказа. А у турок схожий генотип и с теми, и с теми. Из Средней Азии они родом, а с кавказскими народами много веков рядом жили, воевали-кровь мешали, точно так же как славяне с финно-уграми. Вот оттуда у них эта ментальная черта, оскорбил женщину нелюбимого народа и вроде легче ему, исторические поражения не так тяжко воспринимаются…– разговор заканчивали, уже выходя из машины, поднимаясь в лифте, и зайдя в квартиру.
Разговоры говорили, но и о главном, цели своего свидания молодые люди не забывали и делали это уже не спеша, обстоятельно. Они ведь в отличие от своих родителей принадлежали не к «телевизионному», а к «интернетному» поколению и из «сети» знали о, так называемом, сексе такое, о чем их предки в их возрасте разве что смутно догадывались. Тем не менее, широко выложенных в Интернете всевозможные крайности типа анала, орала и кугулингуса у них даже не возникало желание опробовать. В то же время то, что касается «классического варианта», они себе ни в чем не отказывали, не стеснялись ни каких поз, а что касается «места действия», оно никак не ограничивалось одной кроватью. Главную роль здесь играло получение наивысшего удовольствия от этого самого естественного и Богом данного человеку наслаждения. А потом, в перерывах, отдыхая, они вспоминали, что тогда в деревне, в бане и после все равно было лучше… Попутно они могли разговаривать на самые разнообразные темы: эстрада, мода, погода, родичи, цены… Они были счастливы и пока не хотели ничего менять в своих взаимоотношениях, разве что горевали насчет возвращения Викиной подруги и потери такого замечательного места для свиданий.
Но длилась такая идиллия совсем недолго и прервала ее вовсе не вернувшаяся хозяйка квартиры, а обстоятельство куда более важное. Михаилу где-то уже в августе позвонила обеспокоенная Вика и сообщила, что сейчас приедет и им надо срочно обсудить один вопрос. Михаил уже опять по полной программе был загружен работой вышедшей из отпуска директрисой, и потому отлучиться из школы в рабочее время никак не мог. Говорили опять в машине. Вика огорошила сразу безо всяких «прелюдий», едва он захлопнул дверцу.
– Миш… я кажется беременная…
– Как же это… мы же вроде предохранялись?– растерянно пробормотал оглушенный новостью Михаил.
