Виктор Ночкин
Львы и драконы
Глава 9
– Очень хорошо, господа мои, очень хорошо! Да! – пропыхтел пухленький толстячок Фенгим, герцог Тилы, гремя латами. – Очень славно, что вы пожаловали так вовремя!
Герцог раздувал щеки, то и дело расправляя пышные усы – должно быть, старался выглядеть воинственно и грозно. Усы в самом деле были хороши – длинные, жесткие, напоминающие стоящие торчком кошачьи хвосты. Господа, к которым обращался толстяк, посланцы императора, переглянулись. Они не возражали, что дело закончилось довольно хорошо – в конце концов, тильские вояки не зарубили их, приняв за вражеских лазутчиков (как собирались сперва), а препроводили, пусть не слишком вежливо, к Фенгиму.
Сложность ситуации заключалась в следующем: Алекиан отправил их с поручением вовсе не к тильскому герцогу, а к королю Тогера Ройнрику V. Задачей послов было разрешить споры между Ройнриком и Фенгимом, дабы оба, не тратя сил в междоусобице, поспешили с армиями к императору.
Путь в Тогер, зажатый между Дырявыми и Отвесными горами, лежал через Тилу. Посланцы императора пересекли герцогство – и вот на самой границе Тогера их окружили кавалеристы в полном боевом снаряжении и едва не набросились, крича: «Смерть Тогеру!» Оказалось, послы опоздали, и война между Тилой и Тогером началась. Сказать откровенно, рыцари и не надеялись, что им удастся справиться с поручением Алекиана, слишком уж далеко зашел конфликт… Единственный путь из Тогера в центр материка, в Империю, лежал через Тилу, так что Фенгим, пользуясь этим обстоятельством, установил очень высокие пошлины для тогерцев. И если прежде оставались еще морские пути – хотя и не слишком удобные для навигации из-за сложности фарватеров в Мокрых Камнях – то теперь набеги северян лишили жителей королевства и этой возможности торговать с Империей. Тогер нуждался в снижении пошлин, Фенгим не думал уступать… И вот – война!
Разумеется, по пути послы Алекиана наблюдали военные приготовления, однако оставалась надежда, что монархи собираются ограничиться угрозами и демонстрацией… Из двоих более покладистым казался Ройнрик – поэтому к нему и направлялись имперцы. Старший посол, седоватый одноглазый рыцарь, обратился к толстому герцогу:
– Ваша светлость, позвольте нам проехать через ваши боевые порядки к Ройнрику и переговорить с ним. Его императорское величество шлет королю письмо с увещеваниями и…
– Что? Увещевания? – Фенгим снова разгладил усы. – Бросьте! Бросьте, мои добрые господа! Ройнрик – бешеный пес, его не вразумит ничто, кроме холодной стали!
Старший имперец прикусил усы, чтобы не рассмеяться – до того потешным выглядел воинственный коротышка с его высокопарными речами, словно почерпнутыми из рыцарского романа. Младший посол не сдержался и хихикнул. К счастью, толстяк был слишком увлечен и не обратил внимания.
– Да, да! – воскликнул он, опуская ладонь на эфес меча. – Сейчас мы зададим ему хорошую взбучку! И не отговаривайте меня, дерзкий Ройнрик своими оскорбительными угрозами переполнил чашу терпения Тилы! Войны не остановить! Но я предоставлю вам возможность переговорить с негодяем, да, да! Клянусь, Гангмаровым хвостом! В Тогере, его столице, когда я буду восседать на троне Ройнрика, а самого короля приволокут в цепях – тогда вручите ему увещевательные письма императора. Да, да! А пока что прошу вас не торопиться. Поглядите, как мы всыплем тогерским трусам! Отсюда. С холма, открывается прекрасный вид, да! Да!
И герцог, оставив послов, поспешил занять место под тильским знаменем. Оруженосцы и телохранители поскакали следом, холм, на котором оставались послы, опустел… На противоположном краю поля трубили рожки, там тоже смещались, сверкая доспехами, рыцари и развевались пестрые знамена. Можно было не сомневаться, что и там произносят торжественные речи, грозя «трусливым тильцам»…
– Что же нам делать, сэр? – спросил одноглазого ветерана младший посол, румяный юноша. – Как поступить?
– А никак… – старший пожал плечами. – Думаю, нам надлежит последовать совету герцога и оставаться на этом холмике… Хотя нет, переедем во-он на ту высотку, там безопаснее, а битву разглядим не хуже, чем отсюда.
Дворянин указал на соседний холм.
– А зачем туда? – поинтересовался молодой. – Здесь все-таки лучше обзор.
– Если тильцы побегут, то не исключено, что поскачут через этот холм. Тогда нам лучше не оказаться у них на пути. Когда здешние господа спасаются бегством, они опасней, чем даже когда идут в атаку. Затопчут.
– Ах, вот как… – оба пустили коней, оруженосцы следом.
– Хотя, – продолжил рассуждать вслух одноглазый, – победит все же скорее Фенгим. Он собрал большое войско, как видишь. Полагаю, часть сантлакских волонтеров Велитиана сбежала сюда после того, как мы их разогнали. Что ж, пусть так, пусть лучше растратят свой пыл на окраинах Империи, чем вновь станут злоумышлять простив его величества… О, гляди – они начинают!
Даже здесь, на отдаленном пригорке земля ощутимо задрожала под ногами, когда две конные массы устремились в атаку, а затем с громоподобным треском сшиблись посреди довольно тесной долины, зажатой между пологих холмов. В самом деле, сразу же проявилось превосходство тильской кавалерии – у герцога было больше дворян, и вооружены они оказались получше, чем рыцари короля Ройнрика. Послы Алекиана с любопытством глядели с холма, как две лавы столкнулись, рассыпав по краям, словно брызги, отдельных всадников, схватившихся на флангах вне строя… Прекрасное зрелище! Постепенно топот, крики и лязг стали удаляться – схватка смещалась к западу, дальше от имперских рыцарей. Тильцы одолевали. Топча поверженных, шаг за шагом кавалерия Фенгима теснила противника.
Вслед за рыцарями двинулись пешие латники и стрелки Тилы… На гребни холмов, окружающих долину, высыпали лучники Ройнрика, в небо взмыли стрелы… тильцы выдвинулись против вражеских стрелков… А в это время кое-кто из тогерских кавалеристов уже разворачивал коней, надеясь спастись бегством… Схватка пехоты уже ничего не могла изменить, хотя на флангах успех, кажется, сопутствовал королевским стрелкам – преимущество кавалерии герцога Фенгима предрешило исход боя…
– Н-ну что ж… – протянул одноглазый. – Мы, разумеется, попытаемся отыскать его величество Ройнрика… но уже сейчас можно отправлять гонца в Ванетинию – из этих краев его величеству не следует ожидать ни поддержки, ни нападения. Здесь все заняты собственными делами.
* * *
Принц Гларьель глядел в окно. Он сидел в кресле, а Ионна, его нынешняя любовница, стоя позади, расчесывала роскошную волнистую шевелюру повелителя. За окном простиралась гладь озера – ровное зеленоватое стекло.
Окно, в которое глядел принц – широкое, стрельчатое – находилось на втором этаже огромного, почти кубического, сооружения, некогда игравшего роль цитадели. Уже минуло более ста лет с тех пор, как предки Гларьеля распространили свою власть на весь остров, заставили прочих сеньоров склониться перед ними – так что еще дед нынешнего принца велел вместо бойниц прорубить огромные оконные проемы, вставить рамы с красивым разноцветным «гномьим стеклом»… при нем же помещения для стражи, оружейные хранилища и склады продовольствия переоборудовали в залы и уютные покои придворных – словом, донжон превратился во дворец. И вот эти огромные удобные кресла – они тоже появились во дворце, нависшем над отвесным обрывистым берегом, при дедушке…
Да. Давно власти и самой безопасности ленотских принцев ничего не грозило… Подданные были преданы и покорны, налоги невысоки, а воинственные порывы благородного сословия находили выход в набегах на гевский берег – благо, императоры неизменно щедро подкрепляли золотом исконную вражду ленотцев к соседям, а в случае чего – ванетские владыки могли взять верного вассала под защиту. Принц Гларьель привык жить в свое удовольствие, наслаждаться покоем и мирными забавами. Любовниц он менял довольно часто, но неизменно заботился о покинутых девушках, иных выдал замуж, обеспечив приличное приданное, иным выплачивал достойный пенсион, дабы могли жить в довольстве, не завидуя новым пассиям принца.
Однако нынче настали новые времена. Элевзиль убит, а Гева вот-вот открыто восстанет против нового императора. Гларьелю было известно, что на территории Гевы не осталось нынче ни одного имперского вассала, всем пришлось склониться перед королем, либо погибнуть. Не сегодня – завтра гевцы могут покуситься и на остров Ленот. Раз уж они обнаглели настолько, что открыто мстят всем союзникам Ванета, скоро придет черед и Гларьеля.
– Наш остров прекрасен, – промолвил принц, – верно, Ионна? Будет обидно, если придется снова заложить камнем это окно, оставив лишь узкую щель для наблюдения за озером и стрельбы из лука… Замуровать парадные двери дворца, снова превратить балкон на западном фасе стены в ворота и восстановить механизм подвесного моста.
Девушка тяжело вздохнула, и принц почувствовал, что гребень вздрогнул в ее пальцах. Конечно, сейчас все жители благословенного острова Ленот гадают, не появятся ли у их берегов барки с кровожадными гевскими солдатами на борту?
В дверь постучали. Явился с докладом маршал, сэр Ройль из Лаперна.
– Ваше высочество?
– Да, сэр Ройль, входите. Вы приняли меры к обороне острова?
– Ваше высочество, я не один… со мной гость.
Принц отстранил руку Ионны и поднялся. В комнату вошел маршал, за ним – худощавый мужчина в темном плаще. Гларьель покосился на девушку, та качнулась в быстром поклоне и выскользнула из комнаты, тихой тенью промелькнув мимо гостей повелителя. Когда дверь, чуть скрипнув, затворилась за ней, Ройль заговорил:
– Ваше высочество, этот человек – колдун Ривдинет Энмарец. – Я полагаю, вам полезно будет выслушать его.
– Ваше высочество… – маг согнулся в поклоне.
– Говори, мастер.
– Ваше высочество, я родом из Энмара, принадлежу к роду Сапфиров.
– Известный клан, – кивнул Гларьель.
– Так сложилось, что я вынужден был покинуть родной город и теперь ищу сеньора, служба которому окажется достойна моих талантов. Вашему высочеству я хотел бы… если мне будет позволено… предложить…
– Ваше высочество, – вступил в разговор маршал. – Мастер Ривдинет Сапфир утверждает, что хорошо знаком с тактикой морского боя, всевозможными колдовскими уловками, и прочим в таком духе… Также, утверждает он, у него имеется чертеж энмарского боевого корабля…
– Энмарская бирема? – Гларьель поднял брови. – Любопытно.
– С позволения, вашего высочества, – пояснил маг, – построить бирему – все равно, что возвести замок, затрат не меньше, и даже более… Дорогое удовольствие, зачем же подобные неумеренные траты? Да биремы и не к чему здесь, на озере, так как Гева не располагает мало-мальски сильным флотом. Чтобы противостоять перевозящим десант баркам будет достаточно нескольких небольших галер. Такой флот, подкрепленный моими магическими ухищрениями, будет непобедим здесь, в Ленотском озере! Гевцы, не имеющие боевых кораблей вовсе, ничего не сумеют противопоставить вам.
– Я хочу предложить план кампании, ваша светлость, – снова встрял Ройль. Нет смысла ждать нападения здесь, на острове. Мы выстроим флот, вооружим его, и станем нападать на гевские пристани. Идеальным было бы вовсе уничтожить все их порты на озере… Но, в любом случае, наш шанс в том, чтобы не допустить их к берегам Ленота.
– Ага, – задумался Гларьель, – тогда нам не придется готовить замки в обороне и менять наш мирный образ жизни… Однако постойте, строительство флота и морская война стоят недешево, верно?
– Увы, ваше высочество, – кивнул маршал. – Нам придется поднять налоги. Послы, отправленные в Ванетинию, не возвращались, однако можно не сомневаться – денег из Валлахала более не будет.
– В таком случае, – заключил Гларьель, – я хотел бы, чтоб подданным объявили: повышение налогов – временная мера, вызванная военной опасностью. Надеюсь, наши добрые ленотцы поймут, что лучше потеря денег, нежели война на собственной земле. Однако очень жаль, что мы лишились поддержки императора… Кстати, маршал, напомните мне нынче за обедом, нам надлежит отправить посольство в Болотный Край. Принц Лонервольт нынче в том же положении, что и мы. Думаю, было бы уместно заключить с ним союз. Договор о взаимной выручке. Если нам не поможет Ванет, то будем искать союзников помельче, да поближе.
– Мудрое решение, осмелюсь заметить, – подал голос Ривдинет Энмарец, снова склоняясь перед принцем.
* * *
– Эй, а как тебя звать? Имя-то у тебя есть? – невольник намотал цепь на руку, чтобы не волочилась в пыли, и теперь шагал рядом с коротышкой, отставая на полшага. – Как мне к тебе обращаться?
– Я для тебя – господин… – человечек в камзоле задумался. Несколько шагов молчал. – а прежде у меня… Да, прежде… Прежде было имя… И был собственный господин…
– А теперь?
– А теперь нет его. Эх, такой господин, такой господин! Другого такого господина в Мире не сыскать! Граф Эстакский господин мой был!
– А, Каногор!
– Господин Каногор! – строго поправил коротышка. – О, какой был человек! Великан среди нас! Всем, что знаю, ему обязан. Я, на господина Каногора глядя, жизни учился. А теперь его нет… Сражен, как геройский воин, на поле брани.
– И… что же?
– И то, что теперь нет у меня больше господина, сам я теперь господин. А ты – мой раб. Можешь у меня учиться.
– Да, – невольник обрадовался доброму расположению коротышки и поспешил продолжить беседу. – И все-таки, как тебя зовут?
– Ну, Дартих. Теперь-то какая разница? Для тебя я – хозяин… А для прочих…
Коротышка задумался и умолк.
– Что для прочих? – с живостью переспросил юноша.
– А для прочих я – просто никто!
– А я…
– А ты – раб, и лучше молчи!
Разговор снова прервался.
– Слушай, – невольник, звякнув металлом, намотал цепь еще на оборот, – а как ты ловко… Этих, ну… тех двоих! Здорово у тебя вышло…
– Запомни, парень, главное – смотреть им в глаза. Если смотришь в глаза, мужичье трусит. И еще, – коротышка, рванув цепь, развернул собеседника к себе лицом и уставился в упор, – когда глядишь на него вот так, то угадаешь, что он выкинет в следующую минуту. А если знаешь – можешь упредить! Этому меня тоже господин когда-то научил. И колотил он меня… Ух, как он меня, бывало, колотил… пока не выучил…
Дартих резко, без замаха, ткнул пухлым кулаком в живот юноши – тот с хрипом сложился пополам.
– А еще меня господин учил: ни от кого добра не жди, – заключил коротышка. – Так-то.
Мимо по дороге проскакали полдюжины всадников в гвардейских красно-желтых плащах. Едва мазнув взглядами по встречным – ну что ж такого, господин закованного в цепи растяпу-раба поучает – помчались дальше.
– Видел? – осведомился Дартих.
Невольник сплюнул под ноги и с усилием выпрямился, по-прежнему прижимая ладони к животу. Хозяин рванул цепь, так, что юноша пошатнулся, и повторил:
– Видел солдат, спрашиваю?
– Ну, видел…
– Тебя ищут. Но не найдут. Пока ты в цепях – ни за что не найдут.
Глава 10
В Валлахал стали собираться дворцовые слуги. В большинстве своем это были потомственные прачки, судомойки и лакеи, профессия передавалась в роду из поколения в поколение. Век за веком члены семьи служили в Валлахале, ежедневно являясь во дворец и проводя в нем большую часть жизни. Согласно издавна установленному порядку, на ночь почти все покидали императорскую резиденцию, но все существование прислуги было связано с этим комплексом зданий – поэтому, когда после переворота их не пустили в Валлахал, многие так и не сумели свыкнуться с потерей службы, приспособится к другой жизни. Несколько человек сошли с ума, двое иди трое покончили с собой… Эти подданные тяжелее прочих приняла смену власти. Они чувствовали почти физические страдания, наблюдая чужаков в своем дворце.
И вот теперь, когда прислугу вновь созвали в Валлахал, люди явились, как на праздник, улыбаясь. Их не смущал хмурый вид солдат в воротах и недовольная мина Кенперта, которому выпала неблагодарная задача – составить списки тех, кому дозволен регулярный вход во дворец. Слуги охотно записывались, подробно рассказывая о своих обязанностях, и расходились по местам. Сразу же закипела работа – все дружно принялись наводить чистоту, выносить груды мусора, уснувший Валлахал пробуждался к жизни. Бедняга Кенперт оказался завален просьбами и жалобами – не хватало того и этого, требовалось закупить продукты, инструмент, всевозможные строительные материалы… Конечно, рыцаря никто не назначал на должность кастеляна, просто так вышло само собой, что прислуга обращалась к нему, раз уж он ведал списками… А к кому же еще?
Сэр Кенперт, у которого не было ни денег, ни охоты к управлению дворцовым хозяйством, помчался к Алекиану… Императора он отыскал на втором этаже в обществе ок-Икерна. Его величество стоял на балконе, обращенном на площадь, и указывал маршалу, где и как разместить эшафот.
– …думаю, следует поднять повыше. Не каждый день мы казним преступников столь высокого ранга. Наши добрые подданные наверняка захотят полюбоваться.
– Но, ваше императорское величество…
– Да, маршал?
– Все-таки, юные девицы… Я еще понимаю, их мать, графиня – она наверняка знала о планах мужа. А дети? Быть может, все-таки следует проявить великодушие и пощадить дочерей Каногора?
Кенперт, уже вышедший с поклоном на балкон, почувствовал, что угодил не в добрый час… однако ретироваться было поздно. Алекиан ответил на поклон рыцаря кивком и снова обернулся к маршалу.
– Сэр Брудо, – холодно произнес император, – у нас много врагов и, я уверен, в будущем представится еще немало случаев проявить великодушие. Однако… Однако семью главного заговорщика, великого изменника, богохульника и убийцы Каногора непременно следует уничтожить. В назидание современникам и потомкам. Так что к завтрашнему дню эшафот должен быть готов, а весь город – оповещен о казни. Я желаю, чтобы как можно больше людей явилось на площадь. Пусть все видят, какой конец ждет тех, кто покушается на Империю… Что у вас, сэр Кенперт?
Смена темы должна была показать ок-Икерну, что с казнью – вопрос решенный.
– Э… Ваше императорское величество, я, кажется, не вовремя… – забормотал рыцарь. – Я со списками прислуги… Видите ли, кто-то должен заняться хозяйством… Но я не… никогда не… И еще им нужны деньги, потому что кладовые пусты…
– Разумеется, – кивнул император, – я понимаю. Нет, сэр, не беспокойтесь, вам не придется заниматься такой ерундой. Отыщутся дела, более соответствующие вашим талантам и заслугам. Кого-то надо назначить на эту должность… Кого бы? Как вы полагаете, маршал? И как этот человек должен именоваться?
– Нужен кастелян или управляющий. И еще не хватает лошадей, все разграблено, – робко подсказал Кенперт.
– Да, да… Назначить управляющим Коклоса? – глядя поверх склоненной головы рыцаря, протянул Алекиан. – Нет, это глупость. Честный управляющий – это глупость. Мне никто не приходит на ум… Кстати! Нам нужен палач! Сэр Брудо, подумайте и об этом заодно… И самое главное – архиепископ! Управляющий, палач, архиепископ… С архиепископом – сложнее всего.
– Еще бы! – пискнул Коклос, осторожно выглядывая на балкон. Пользуясь правом свободно разгуливать по Валлахалу, шут прокрался следом за Кенпертом и подслушал конец разговора. – Конечно, сложнее! Ведь архиепископу придется быть и управляющим, и палачом одновременно!
* * *
Наконец Ингви решил, что переговорил со всеми, с кем должно, Филька и Кендаг собрались восвояси, причем каждый пообещал явиться немного позже с супругой, а король отправился в свой старый кабинет – устраиваться. Выяснилось, что Кадор-Манонг успел переоборудовать помещение под свой вкус. Большой рабочий стол исчез, вместо него появился другой – поменьше, овальной формы, на тонких гнутых ножках. Стулья здесь теперь тоже были под стать – резные сиденьица энмарской работы. По углам рядами выстроились кувшины – большей частью пустые, но в некоторых булькало, как тут же успел выяснить неугомонный Никлис. И – повсюду грязь. Тот же старый слуга, распоряжавшийся за завтраком, пояснил, что «злой король» время от времени уединялся здесь, чтобы предаться размышлениям над государственными делами, а прислуга в этой комнате убирать побаивалась, поскольку монарх, наразмышлявшись, бывал подчас несдержан и проявлял недовольство очень уж бурно. Случалось, и кувшином запустить мог.
Олифеннча Прекрасная против частых монарших размышлений не возражала, она вообще во всем «злому королю» потворствовала… да и кто она такая, чтобы перечить государю?
– Ясно… – протянул Ингви, окидывая кабинет печальным взглядом. – Ну что ж, это барахло – вон отсюда. Разыскать мой старый стол, а если не удастся – найдете что-то похожее. Полки вернуть на прежнее место. А куда книги делись?
– Госпожа Олифеннча в сундук сложить велела, – развел руками старик, – а нам ключей от сундука не давали. Должно быть, там и пылятся…
– Книги – сюда. Никлис, сундук вскроешь. Сумеешь?
– Так эта, твое демонское… Я не мастак-то, я больше по другой части. Замок сломать – вполне могу.
– Ну, попробуй по-хорошему все-таки с замком. А не выйдет – что ж, ломай. Я привык, чтобы книги были под рукой. И еще мне понадобится карта королевства. И карта Мира тоже. Начинайте уборку, а кадор-манонгово барахло – на помойку.
– Зачем же на помойку, твое демонское? Если оно тебе без надобности, может, я себе что подберу?
Никлис покосился на вереницу кувшинов.
– Да хоть все забирай, – согласился Ингви, – только не напивайся.
– Как можно!
Слуги удалились за водой и тряпками, Никлис тоже исчез, прихватив пару кувшинов – поволок в комнату, где устроил себе логово. Ингви прошелся по кабинету, избегая наступить на подозрительные темные пятна, испещрявшие пол… оглянулся. Вампиресса стояла в дверях, облокотившись на косяк, и внимательно наблюдала за Ингви.
– Ты чего так смотришь? – поинтересовался король. – Я что-то забыл?
– Нет… нет… ничего…
– Ну, так в чем дело? Ты как будто чего-то ждешь.
– Я присматриваю, чтобы ты не приказал сюда снова кровать приволочь.
– Ах, это… Нет, не беспокойся. Меня вполне устраивает спальня.
Оба улыбнулись. А в коридоре тем временем шумел Никлис. Он объяснял альхелльским слугам, что, во-первых, обращаться к нему следует «господин, слышь-ка, начальник стражи», а во-вторых, чтобы не смели ничего ни на какую помойку, Гилфинг упаси, выбрасывать! Всему применение найдется… Да, и чтоб пол оттирали чище. Для его, значить, демонского величества стараются, так-то!
– По-моему, жизнь налаживается, – заметил Ингви. – Идем отсюда, не будем слугам мешать, а?
Вернувшись в спальню, Ингви обнаружил, что сундук уже открыт. Никлис поспел и здесь в перерыве между рейсами за кадор-манонговым вином. Демон откинул крышку и взял в руки первый попавшийся том – конечно, «Гвениадор и Денарелла»! И книгу явно недавно читали – между страниц был вложен цветок… Вероятно, ведьма Фенька увлеклась чтением… Ннанонна тоже глянула. Взяла цветок, повертела в пальцах и заявила:
– Видишь, она тоже читала, оказывается.
– Выходит, так.
– Ну, разумеется. Что ей, бедной, оставалось, пока Кадор в кабинете напивался? Только книжки читать да гобелены штопать.
– А ты чем предполагаешь заняться в свободное время?
– А оно будет, свободное-то?
– У меня – похоже, нет. Столько всего предстоит сделать… Королевство в таком же состоянии, как и мой кабинет… Заблевал его коллега. Мне теперь нескоро отдыхать придется. Или сбежать куда-нибудь отсюда?
– Ну, значит, и мне тоже!
– Что – тоже?
– Или скучными делами заниматься, или сбежать.
– Ваше величество! Ваше величество! – раздалось в коридоре.
– Ну вот… – Ингви пожал плечами. – Начинается. Идем, узнаем, что им надо?
* * *
Скорей! Скорей! Гезнур отправил часть людей домой, взамен – взял андрухского сеньора, понимающего по-тролльски, с отрядом латников. Сменили лошадей и снова в путь. Солдаты не роптали, всех захватил ритм быстрого рейда, передалось настроение Гезнура: скорей! Скорей! Скорей – или будет поздно. Латники и королевские стрелки не считали себя патриотами, не любили рассуждать о высоких материях, вроде преданности королевскому дому или верности короне… но полагали естественным чувством ненависть к Империи, готовы были жертвовать многим ради торжества собственного короля (которого за глаза называли «наш пройдоха») над императором. Это считалось нормальным порядком вещей – ненавидеть Империю. Теперь все они верили новому королю, который объявил – только быстрота поможет спасти Геву от кровожадного врага… Скоро ли «нашим пройдохой» станут величать младшего короля? Наверное, да.
Сперва Гезнур вел колонну шагом – привыкал к коню. Затем перешел на рысь, топот копыт позади сначала стих, затем опять приблизился, нарастая – конвой вслед за королем перешел на новый аллюр. Андрухский рыцарь нагнал короля и пристроился сбоку.
– Скажите, сэр, – окликнул дворянина Гезнур. – Это вы говорили с троллем? Насчет предстоящей аудиенции?
– Да, ваше величество. Среди наших сеньоров немногие овладели речью булыжников.
– А из этих немногих далеко не каждому можно доверить посольство, верно? – подхватил король.
– Именно так! Потому переговоры поручают, как правило, мне. И тролли меня знают…
– Стало быть, вы станете переводить?
– Нет, зачем же! Верховный Тролль отлично говорит на общем. Разве вы не слыхали? Он долго служил в гвардии, с тех пор ненавидит Империю и все, что с ней связано. В чем-то я его понимаю, конечно…
– Да, разумеется. А что его связывает с Альдийским демоном?
– О, вы и об этом слыхали! Нынешний Верховный Тролль сбежал от Алекиана, когда тот, будучи герцогом Гонзора, воевал в Альде с демоном. Воспользовался неразберихой в бою и сбежал. Теперь булыжник втемяшил в свою уродливую башку, что обязан свободой альдийцу. Глупость, но с троллями вечно так! Если что решил, то уж никак из него этого не выбить. Одно слово – булыжник!
– Что ж, – кивнул Гезнур, – пусть так. Зато его любовь к демону наверняка облегчит мою задачу. Мы с альдийцем приятели. А скажите-ка, если тролль понимает общий, почему посла выбирают из числа тех, кто говорит на их языке?
– Ну как же! Для того, чтобы сговориться с другими троллями. Пока доберешься к их главному, приходится иногда стольким каменюкам втемяшить, что ты посол, а не добыча… Гунгиллиных ветвей они не понимают. Дыррыдам умгррумргх…
Гезнур расхохотался.
– И что вы сейчас сказали?
– А, не обращайте внимания! На общем эта фраза не имеет смысла. Что-то вроде: «чтоб тебе стать мягким»… Конечно, это не точный перевод, в нашей речи нет такого слова… а звучит неплохо. Но вы не беспокойтесь, тролли нас ждут.
– Сколько еще до границы? – спросил король. – Сегодня не поспеем?
Теперь расхохотался андрухский сеньор.
– Ваше величество, вы такого невысокого мнения о моей стране? Андрух не пересечь за день! Нынче мы остановимся на ночлег в замке Вернест, принадлежащем герцогу. Там приготовлены сменные кони. И с рассветом – в путь!
– А этот замок уже близко? – с беспокойством осведомился Гезнур.
Его спутник снова рассмеялся.
– Его светлость герцог Бельвар знает, что вы спешите, поэтому назначил ночевку как можно дальше на восток. Мы прибудем заполночь.
– Тогда чего же мы ждем? Вперед!
Гезнур пришпорил коня. Скорей! Скорей!
