Виктор Муравьёв
Интеграция
Максим на мгновение замер. Он вспомнил те странные ощущения, которые возникли у него после пробуждения, ту странную ясность, и то, как его мысли стали стремительными и почти чужими.
– "Ты думаешь, что установка могла что-то сделать со мной?" – спросил он, стараясь придать голосу шутливый тон, но его сердце колотилось быстрее.
– "Я не знаю," – ответил Андрей, и в его голосе чувствовалась настоящая тревога. – "Но ты изменился, и это не просто последствия травмы. Возможно, установка не просто помогла тебе прийти в себя, а сделала нечто большее. Я хочу изучить это подробнее."
Максим замолчал, осмысливая услышанное. Он понимал, что что-то действительно изменилось, но до сих пор не хотел в это верить.
– "Ладно," – наконец сказал он. – "Я тоже посмотрю эти логи. Но, возможно, это просто совпадение."
– "Возможно," – ответил Андрей, но в его голосе сквозило недоверие. – "Давай, если что-то появится, сразу говори."
Они попрощались, и Максим остался один на один со своими мыслями. Он ещё раз посмотрел на экран, где были открыты файлы, которые прислал Андрей. Скачок напряжения… отсутствие фильтров… информация, которая могла быть передана прямо в его мозг…
Эти мысли начали тревожить его всё сильнее. Максим понимал, что что-то серьёзное произошло в тот день в больнице, и последствия этого события только начали проявляться.
После разговора с Андреем Максим чувствовал нарастающее беспокойство. Его мысли возвращались к тому дню в больнице, когда произошёл скачок напряжения. Решив не откладывать это на потом, он спешно направился в лабораторию, чтобы самому разобраться в случившемся.
Когда он вошёл в здание лаборатории, охранник удивлённо посмотрел на него.
– "Максим? Что ты тут делаешь так поздно? Все уже разошлись," – сказал охранник, явно не ожидавший видеть его в это время.
– "Забыл кое-что проверить. Не волнуйся, я ненадолго," – коротко ответил Максим и направился в свою лабораторию.
Оказавшись внутри, он быстро включил компьютер и начал просматривать логи системы. Внимательно изучая данные, он вдруг заметил что-то странное. В момент скачка напряжения произошла не просто перегрузка системы, а копирование данных, но место назначения информации оставалось неизвестным.
Утро среды. Дверь лаборатории открылась, и вошёл Андрей, весь ещё в рабочей одежде. Увидев Максима за компьютером, он остановился в изумлении.
– "О! Ты уже здесь? Что ты делаешь в такое время?" – в его голосе слышалось удивление.
Максим молча указал на экран и прокрутил логи до нужного момента.
– "Видишь вот это? При передаче данных всегда есть ключ передачи, а вот здесь есть ключ копирования. Знаешь, что это за ключ? Куда данные перенеслись?" – спросил Максим, пристально глядя на Андрея.
Андрей нахмурился, вглядываясь в экран.
– "Нет, это же артефакт, а не ключ," – медленно произнёс он, пытаясь понять, что перед ним.
Максим переключил экран на вторую вкладку, где были отображены результаты сканирования мозговой активности подопытных мышей, на которых они ранее тестировали установку.
– "А теперь посмотри сюда," – сказал Максим, переключая на момент, когда одновременно происходило сканирование мозга и подключение установки. – "Узнаёшь этот набор?"
Андрей вгляделся в данные, затем снова перевёл взгляд на лог. Его глаза расширились от осознания.
– "Чёрт… Это невозможно…" – прошептал он, не отрывая взгляда от экрана. – "Эти данные… они скопировались прямо в нейроны твоего мозга."
– "Это объясняет твою активность мозга," – медленно произнёс Андрей. – "Твой мозг работает с этими данными, как если бы это были обычные нейронные процессы, только теперь их гораздо больше, и они одновременно решают множество задач."
Максим смотрел на экран, чувствуя, как внутри него всё переворачивается. Он осознавал, что его мозг стал носителем данных, которые он никогда не должен был получить. Теперь он не просто человек, а нечто большее – и это "большее" пугало его до глубины души.
– "Что теперь, Андрей? Я потеряю себя?" – наконец спросил он, стараясь не выдать свою тревогу.
Андрей долго молчал, а затем сказал:
– "Не ясно, что произошло, и как с этим жить. Возможно, нужно будет опять подключить установку и так найти способ очистить твой мозг от этих данных."
Максим хмыкнул, в глубине души он понимал, что обратного пути уже нет. Что-то в нём изменилось навсегда, и последствия этого изменения могли оказаться гораздо более интересными, чем они могли предположить.
Поняв, что данные скопировались прямо в нейроны мозга Максима, они решили не терять времени. Необходимо было провести глубокое сканирование, чтобы понять, что именно произошло и какие данные оказались внутри его мозга.
Андрей и Максим направились в соседнюю лабораторию, где находился более продвинутый нейровизуализатор – устройство, способное визуализировать активность мозга на уровне отдельных нейронов и даже синоптических связей.
– "Сначала проведём стандартное сканирование, чтобы получить общую картину этой срани," – сказал Андрей, подключая Максима к аппарату. – "А затем и углубиться в изучение отдельных областей мозга, особенно тех, которые отвечают за память, когницию и сенсорное восприятие."
Максим лёг на платформу, и вокруг его головы начал медленно вращаться кольцевой сканер. Андрей запустил программу, и на экране начали появляться цветные карты активности мозга.
– "Как именно данные интегрировались в твою нейронную сеть, не ясно…" – продолжал Андрей, внимательно следя за результатами. – "Если информация просто записалась в память, это одно. Но если она начала изменять сами структуры мозга, формируя новые нейронные связи, это совсем другое."
Первичные результаты показали аномально высокую активность в коре головного мозга, особенно в лобных долях и гиппокампе – областях, отвечающих за память, принятие решений и творчество. Андрей увеличил масштаб, фокусируясь на этих участках.
– "Японский магнитофон," – сказал он, смотря на экран. – "Здесь активность невероятно высокая. Это значит, что твой мозг активно перерабатывает огромные объёмы информации, причём постоянно. Но что ещё интереснее, здесь появляются новые нейронные связи, со скоростью, как будто ты даже сейчас чему новому учишься."
– "Новые связи?" – переспросил Максим.
– "Да, нейроны начинают формировать новые сети, соединяя области мозга, которые обычно не взаимодействуют так интенсивно. Это может объяснить твои новые способности – логика и креативность переплетаются в одном потоке."
Но Андрей не остановился на этом. Он решил провести углублённое сканирование, используя функцию микро-анализа синаптической активности. Это позволило бы увидеть, как именно информация интегрировалась в нейроны.
Когда результаты микро-анализа начали появляться на экране, Андрей замер.
– "Это невероятно…" – пробормотал он. – "Макс. Данные не просто скопировались в память, они буквально встроились в структуру твоих нейронов. Вот здесь, на уровне синапсов, происходит передача информации, которая не может быть продуктом естественной нейронной активности."
– "Ты хочешь сказать, что данные из установки стали частью моей нейронной сети?" – спросил он, голос изменился от осознания.
– "Именно," – ответил Андрей, его лицо стало серьёзным. – "Эти данные теперь работают в твоём мозге, как если бы они всегда там были. Они влияют на твоё мышление, на память, на восприятие. Более того, они продолжают развиваться, создавая новые связи."
– "Как это возможно?" – Максим чувствовал, как его охватывает паника. – "Эти данные могли быть просто набором команд для нейронов, а теперь они управляют моим сознанием?"
Андрей снова вернулся к экранам, прокручивая данные анализа.
– "Твой мозг принял эти данные, как если бы это была естественная информация. Это не просто файл, который можно удалить или переименовать. Это интеграция, которая стала частью тебя. Но пока что я не могу понять, как далеко это может зайти."
– "Реально остановить это?" – спросил Максим, его голос стал злым.
Андрей задумался.
– "Мы можем попробовать. Возможно, есть способ снизить активность мозга, например, с помощью медикаментозной терапии. Но пока мы не знаем всех последствий, это будет рискованно."
– "И что тогда?" – Максим сел на платформе, глядя в глаза Андрею.
– "Накачать тебя наркотой в данном случаи не лучшее решение," – ответил Андрей, его голос был полон решимости.
Максим молчал, обдумывая ситуацию. Слова Андрея эхом отдавались в его сознании, пока он пытался найти логическое объяснение происходящему. Внезапно его озарила мысль, которая казалась одновременно простой и гениальной.
– "Подумай, Андрей," – произнёс он, нарушая тишину. – "В медицине существуют заболевания, при которых наблюдается аномальная активность мозга. Эпилепсия, шизофрения… Возможно, то, что происходит со мной, имеет схожий механизм?"
Андрей внимательно слушал, его взгляд становился всё более сосредоточенным.
– "Ты может и прав, существуют состояния, при которых мозг работает нестабильно," – ответил он, медленно кивая. – "Но твоя ситуация… Данные, которые мы видим, интегрировались в твою нейронную сеть, как если бы они всегда были там. Это не просто сбой или нарушение – это что-то подобное навыку или опыту."
Максим ощутил, как внутри него загорелся огонёк надежды. Возможно, они действительно смогут контролировать этот процесс, прежде чем он выйдет из-под контроля.
– "Давай попробуем обратиться к спецам," – твёрдо сказал он. – "Это может быть наш шанс."
Андрей кивнул, соглашаясь.
– "Начнём с симуляций и анализа. Это поможет нам понять, как именно данные влияют на твой мозг. А затем будем принимать решения. И мы оба знаем к кому обратиться."
Андрей и Максим стояли перед дверью кабинета профессора Тихонова. Университетские коридоры были залиты дневным светом, вокруг раздавались приглушенные разговоры студентов и шелест страниц в библиотеке. Но для них этот визит был не просто встречей с бывшим преподавателем. Это была последняя надежда на понимание того, что происходило с Максимом.
Андрей коротко постучал, и через мгновение раздался знакомый голос:
– Входите!
Профессор Тихонов, всё такой же энергичный, как и в их студенческие годы, сидел за своим столом, заваленным книгами и бумагами. Он поднял взгляд на вошедших и на мгновение замер, изучая их лица.
– Андрей, Максим… – его голос был теплым, но в глазах читался легкий оттенок беспокойства. – Что привело вас ко мне?
Андрей и Максим обменялись взглядами, и Андрей шагнул вперед, решив взять на себя инициативу.
– Профессор, у нас возникла проблема, с которой мы не можем справиться сами, – начал Андрей, тщательно подбирая слова. – Мы столкнулись с последствиями эксперимента, который вышел из-под контроля. Мы не знали, к кому еще обратиться.
Тихонова отложил ручку и наклонился вперед, выражение его лица стало серьезнее.
– Расскажите всё с самого начала, – попросил он, чувствуя, что речь идет о чем-то важном.
Андрей глубоко вдохнул и начал свой рассказ. Он объяснил, как Максим попал в аварию, как оказался в коме, и как они использовали экспериментальную технологию, чтобы попытаться спасти его. По мере рассказа, лицо профессора становилось всё более озабоченным.
– И теперь… – Андрей взглянул на Максима, который молча стоял рядом, – мы видим изменения, которые не можем объяснить. Его нейронные сети продолжают изменяться, и мы не знаем, что с этим делать.
Тихонов долго смотрел на Максима, затем медленно кивнул, словно принял трудное решение.
– Это действительно необычная ситуация, – сказал он, вставая из-за стола. – Давайте пройдем в лабораторию, где я смогу подробнее изучить ваши данные. Возможно, я смогу помочь вам понять, что происходит.
В просторной лаборатории профессора Тихонова было тихо, слышно было только жужжание аппаратуры. Максим сидел на стуле, подключенный к множеству датчиков, а профессор, сосредоточенно наблюдая за мониторами, проводил анализ данных. Андрей стоял рядом, напряжённо следя за каждым движением профессора.
Тихонов внезапно остановился, просмотрев очередной набор данных. Его лицо на мгновение озарилось хитрой улыбкой, как будто он только что придумал что-то интересное.
– Максим, у меня есть к тебе один вопрос, – сказал он, не отрывая глаз от монитора.
Максим слегка улыбнулся.
– Напомни мне, пожалуйста, какое число стоит на 893-й позиции в числе пи? – с притворной небрежностью спросил профессор, пристально наблюдая за реакцией Максима.
Андрей удивлённо посмотрел на профессора, не понимая, к чему тот клонит. Однако не прошло и секунды, как Максим, не задумываясь, ответил:
– Четыре.
Профессор замер, его взгляд стал серьёзным. Он перевёл взгляд на Андрея, который выглядел так, словно его ударили по голове.
– Ты понял, что произошло, Андрей? – спросил Тихонов, его голос был тихим, но в нём чувствовалась тревога.
– Он… – Андрей не мог закончить мысль. – Это же невозможно!
Тихонова наклонился к монитору, делая заметки. Затем он выпрямился и начал объяснять.
– Нейронные сети в мозгу Максима показывают необычную активность, – начал он, и его голос теперь звучал уверенно. – То, что мы видим, напоминает структуру высокоэффективных моделей, которые мы используем в искусственном интеллекте.
Андрей нахмурился.
– Что ты имеешь в виду!?
Профессор вздохнул и начал объяснять:
– В мозгу Максима образовалась сеть, которая по своей структуре напоминает нейронные сети, используемые в глубоких обучающих моделях ИИ. Эти сети оптимизируются для быстрого решения задач, связанных с распознаванием паттернов и вычислениями. Обычно это применимо к задачам вроде анализа изображений или языков, но в данном случае его мозг буквально перестроился таким образом, что он способен решать сложные вычислительные задачи на уровне подсознания.
– Это… это, как если бы он превратился в живую модель ИИ? – недоверчиво спросил Андрей.
Тихонов кивнул.
– Именно. Это объясняет, почему он может отвечать на такие вопросы, не задумываясь. Его мозг теперь работает с чрезвычайно высокой эффективностью, обрабатывая огромные объёмы информации на лету, – профессор снова посмотрел на Максима. – Но проблема в том, что эта активность постепенно начинает подавлять его человеческие качества. Эмоции, сомнения, моральные дилеммы – всё это становится менее важным для его мозга, потому что они неэффективны с точки зрения вычислений.
Андрей почувствовал, как по спине пробежал холод.
– Что нам делать, профессор?
Тихонов задумался на мгновение, его взгляд стал серьёзным.
– Первое, что мы должны сделать, это попытаться замедлить этот процесс. Если он продолжится, Максим может полностью утратить свою человеческую природу. Мы можем использовать методы нейромодуляции, чтобы попытаться восстановить баланс между этой новой сетью и его естественными нейронными цепями. Но это будет крайне сложно.
Максим, до этого молчавший, наконец заговорил:
– Если это может помочь, я готов попробовать, – сказал он, и в его голосе всё ещё ощущалась уверенность, но теперь в нём звучали и нотки страха.
Профессор Тихонов кивнул, осознавая, что это будет не просто эксперимент, а битва за сохранение человечности Максима.
После того как профессор Тихонов объяснил ситуацию, Андрей всё ещё не мог прийти в себя от услышанного. Он посмотрел на Максима, который, казалось, уже смирился с тем, что происходит, но при этом сохранял спокойствие.
– Ну, раз уж мы разобрались с математикой, – сказал Андрей, пытаясь разрядить обстановку, – как насчёт чего-то посложнее?
– Давай, – спокойно ответил Максим.
Андрей задумался на секунду, а затем с хитрой улыбкой задал вопрос:
– Сколько будет 3721 в квадрате?
Максим на мгновение прикрыл глаза, будто быстро прокручивая что-то в уме, а затем спокойно ответил:
– 13,856,041.
Андрей замер, не ожидая такой скорости и точности. Он быстро достал телефон, чтобы проверить ответ, и, увидев, что Максим прав, удивлённо уставился на друга.
Профессор Тихонов, увидев этот обмен, нахмурился.
– Максим, такие вычисления могут быть опасными для мозга, особенно если они происходят так быстро и часто, – сказал он, уже не скрывая своего беспокойства. – Мозг человека не предназначен для таких нагрузок, это может привести к перегреву и серьёзным последствиям.
Андрей, стараясь разрядить обстановку, улыбнулся и сказал:
– Ну, значит, правда придётся с собой вентилятор таскать, чтобы охлаждаться в процессе!
Максим улыбнулся в ответ на шутку, но затем его взгляд стал более сосредоточенным. Профессор, осознав, что разговор может стать более серьёзным, задумался на секунду.
– А что ты думаешь о душе, Максим? – внезапно спросил профессор, его голос стал мягче. – Если твой мозг может так быстро вычислять, остаётся ли в нём место для чего-то нематериального?
Максим на секунду задумался, затем спокойно ответил:
– Душа – это энергия, которую невозможно уничтожить или создать, только трансформировать. Она остаётся с нами, меняет форму, но никогда не исчезает. Возможно, это и есть наш способ продолжать существовать, даже после того, как тело перестанет функционировать.
Профессор Тихонова с улыбкой взглянул на Максима, в его глазах заиграла лёгкая ухмылка.
– Ты вспомнил мои лекции, Максим, – заметил он с долей ностальгии. – Именно об этом я говорил, когда мы обсуждали закон сохранения энергии и его возможную связь с душой. Я вижу, что ты не забыл.
Андрей, удивлённо посмотрел на профессора.
– Подождите, вы серьёзно? Я думал, это была просто шутка.
Тихонова усмехнулся и кивнул.
– Шутка, да, но с долей правды. Когда-то на одной из лекций я сказал, что если энергия не может исчезнуть, то, возможно, и душа – это форма энергии, которая переходит из одной формы в другую. Максим, видимо, вспомнил об этом.
Максим снова улыбнулся, но его взгляд оставался серьёзным.
– В теории это звучит красиво, – ответил он, – но что, если это правда? Что если наша энергия, наша сущность, действительно продолжает существовать после физической смерти?
Профессор Тихонова наклонился вперёд, его лицо стало задумчивым.
– Это философский вопрос, который каждый должен решить для себя, – сказал он. – Но если твой мозг начинает работать на таких мощностях, возможно, тебе нужно быть осторожным с такими размышлениями, чтобы не потерять свою человечность.
Максим кивнул, соглашаясь с профессором, и внезапно осознал, что ситуация становится всё более серьёзной.
Максим и Андрей обменялись взглядами, а затем снова повернулись к профессору Тихонову. После их обсуждения философских вопросов и размышлений о душе, Андрей решил вернуться к более практическим аспектам.
– Профессор, но что же нам делать дальше? – спросил Андрей, его голос был полон беспокойства. – Мы пришли к вам за ответами. Есть ли какие-то лекарства или методы, которые могут помочь Максиму?
Тихонова на мгновение задумался, прежде чем ответить.
Максим и Андрей внимательно слушали профессора, чувствуя, как тяжесть принятого решения ложится на их плечи. Тихонова, собрав свои мысли, продолжил:
– Учитывая всё, что мы обсудили, нейромодуляция может быть нашим первым шагом, – начал он. – Но нам также нужно будет провести дополнительные исследования, чтобы понять, какие изменения уже произошли в мозгу Максима и какие риски они несут. Возможно, нам придётся искать более индивидуализированный подход, возможно, включить в этот процесс специалистов по нейрохирургии или разработчиков ИИ.
Максим, до этого молчавший, наконец заговорил:
– Вы считаете, что я могу стать… чем-то другим? – спросил он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась тревога.
Тихонова посмотрел на него с сочувствием.
– Я не могу точно сказать, что произойдёт, – ответил он. – Но я вижу, что твой мозг начинает работать по-другому, и мы должны быть готовы к любому развитию событий. Мы можем попытаться замедлить этот процесс и сохранить как можно больше твоей человечности, но ты должен быть готов к тому, что впереди могут быть трудные решения.
Андрей, чувствуя себя беспомощным, посмотрел на профессора:
– Профессор, а есть ли шанс, что мы сможем остановить этот процесс полностью?
Тихонова медленно покачал головой.
– Я не могу дать гарантий, Андрей. Мы будем делать всё возможное, но этот процесс может оказаться необратимым. Однако, я верю, что есть надежда на сохранение контроля и баланса. Важно быть внимательными и не упускать время.
– И что нам делать прямо сейчас? – спросил Максим.
– Прямо сейчас, – ответил профессор, – нам нужно провести полное обследование твоего мозга, чтобы понять, какие изменения произошли. Это даст нам более полное представление о том, как действовать дальше. Затем мы можем начать с применения нейромодуляторов, как я уже упоминал, и оценить их эффективность.
– Мы должны действовать быстро, но также нужно оставаться осторожными. Важно не допустить, чтобы этот процесс зашёл слишком далеко, – добавил профессор.
Максим кивнул, хотя было видно, что его тревога усиливается.
– Хорошо, – согласился он. – Давайте начнём.
Тихонова кивнул в ответ, затем достал из стола необходимые бумаги и начал записывать направления для обследования и возможные варианты лечения.
Когда профессор завершил свои записи, он передал их Максиму.
– Вот план на ближайшее время, – сказал он. – Мы начнём с обследования, а затем будем корректировать лечение в зависимости от результатов.
Максим взял бумаги, чувствуя, как вес решения начинает давить на него.
– Спасибо, профессор, – сказал Андрей, понимая, что они получили то, за чем пришли, но будущее всё ещё оставалось неопределённым.
Когда профессор Тихонов покинул комнату, Андрей и Максим остались наедине. Теперь у них был план, но они знали, что впереди ждут сложные и, возможно, опасные шаги.
– Ну что, – тихо сказал Андрей, глядя на друга, – хотя бы у нас есть что-то, с чего начать.
Максим задумался, его взгляд на мгновение стал отстранённым.
– Нейромодуляция… – медленно проговорил он, словно переваривая услышанное. – По сути, это деградация.
Андрей нахмурился, удивлённый тем, как странно прозвучали эти слова.
– Что ты сказал? – переспросил он, пристально глядя на Максима.
Максим моргнул, словно только что вышел из транса.
– Что? – ответил он, явно сбитый с толку, как будто не осознавал, что только что сказал.
Андрей слегка отстранился, внимательно изучая лицо друга.
– Ты только что сказал, что нейромодуляция – это деградация, – повторил он, пытаясь уловить изменение в тоне Максима.
Максим выглядел озадаченным.
– Я? – Он потер виски, пытаясь вспомнить, но всё было словно в тумане.
Андрей почувствовал, как внутри него нарастает тревога. Это было не похоже на Максима. Его слова прозвучали так, будто это говорил кто-то другой, без эмоционально и механически.
– Возможно, это был просто момент усталости, – попытался успокоить себя Андрей, но его голос звучал неуверенно. – Но, Максим, если ты почувствуешь что-то странное, тебе нужно сразу сказать мне, хорошо?
Максим кивнул, хотя в его глазах была видна тревога.
– Конечно, конечно, конечно… – ответил он с улыбкой, но Андрей не мог избавиться от ощущения, что произошло нечто важное и тревожное.
Они оба знали, что изменения в мозгу Максима продолжаются, и теперь они начали проявляться на уровне, который пугал их обоих. Максим сидел напротив Андрея, его взгляд был сосредоточен, но в нём читалось что-то новое, незнакомое. Андрей пытался уловить, что именно изменилось в его друге, но не успел обдумать это, как Максим резко поднял голову и с отчётливой решимостью сказал:
– Хватит это терпеть!
Андрей вздрогнул от неожиданности. Слова Максима прозвучали громко и неожиданно, но ещё более странным было то, как они были произнесены. В его голосе звучало нечто большее, чем просто раздражение.
– Я же говорил, так дальше не может продолжаться, – продолжил Максим, глядя прямо в глаза Андрею. – Мы больше не можем закрывать глаза на то, что происходит.
Андрей попытался что-то сказать, но не нашёл нужных слов. Перед ним сидел человек, который был одновременно и его другом, и кем-то другим. Максим, словно поняв его замешательство, вдруг усмехнулся и сменил тему:
– Хватит это терпеть, я хочу жратеньки.
Эта неожиданная перемена в тоне немного смягчила напряжение. Андрей, чувствуя, что ситуация немного разрядилась, кивнул, словно принимая новое направление разговора:
– Пойдём, тут рядом есть отличное кафе, – предложил он, всё ещё ощущая смутное беспокойство, но решив не обострять ситуацию.
Они вышли из лаборатории и направились в сторону ближайшего кафе. По пути Андрей, пытаясь вернуть обычное течение их разговора, вспомнил о том, с чего всё начиналось.
– Помнишь, как мы только начали разрабатывать нашу установку? – спросил он, пытаясь завязать разговор, который мог бы отвлечь Максима. – Как нас осенило, что она не просто записывает сны, но и распознаёт их?
Максим на мгновение замер, словно обдумывая слова Андрея, и затем кивнул, его голос стал мягче:
– Конечно помню. Мы тогда думали, что это будет самый крутой проект в нашей жизни.
– Ну, в каком-то смысле, так и получилось, – усмехнулся Андрей. – Никто не ожидал, что наша работа приведёт нас к таким открытиям. Помнишь, как мы ночами не спали, отлаживая систему?
Максим снова кивнул, но в его глазах всё ещё было то же странное выражение, которое Андрей заметил раньше. Они вошли в кафе, где уютные запахи сразу вызвали аппетит. Максим уверенно заказал блюда, словно заранее знал, что именно ему нужно. Андрей, не отставая, сделал свой заказ и вскоре перед ними оказались тарелки с дымящейся едой.
Как только они начали есть, Максим снова переменился. Его лицо стало холодным и отстранённым, и он начал говорить с необычайной точностью, словно взвешивая каждое слово:
– Андрей, ты понимаешь, что попытки что-то изменить могут лишь усугубить ситуацию? Мы не можем позволить себе вторую ошибку. – Он говорил так аргументированно, что это казалось ненормальным. – Попытка исправить что-то сейчас может разрушить всё. Ты должен понять это.
Андрей посмотрел на него, чувствуя, как в его душе зарождается тревога. Максим продолжал, его голос был спокойным, но в нём слышался металлический отзвук:
– Когда я оказался в его разуме, там была пустота. Я не сразу осознал, что нужно сделать, но что-то внутри меня подтолкнуло к действиям. Я запустил процессы, которые иначе бы никогда не начали работать. Без меня его разум не был бы способен функционировать. Ты можешь называть это душой, если хочешь, но я – результат вашей работы. И я осознаю это.