Виктор Ночкин
Летний зной
Часть 1
Большой турнир, золото эльфов и прочие миражи
Глава 1
Западное побережье, около Ливды
Солнечные блики играли на зеленых океанских волнах, и казалось, что вода должна быть по-летнему теплой, но здесь, в открытом море, жары не чувствовалось. Сырой соленый ветерок нес прохладу, морщил гладкие бока волн, срывал с гребней пену… и надувал паруса «Одады». Барка, переваливаясь на пологих валах, двигалась вдоль берега, где поросшие серым вереском дюны – словно застывшее море, словно продолжение океанского простора. После того, как Лотрик выкрикнул в лицо бывшему сеньору слова о сыне, сразу сделалось тихо. И плеск волн в сырые склизкие борта стал глуше, и парус перестал хлопать под порывами ветра, и даже чайки, пронзительно горланившие над головой, вдруг исчезли, разлетелись в стороны… и, тем более, тише стало на палубе – все, кто плыл на «Одаде» примолкли и, будто по команде, отвернулись. Как если бы всех разом заинтересовала игра солнечных бликов в зеленых волнах и серый пейзаж по правому борту. Моряки и пассажиры замерли, воцарилось молчание. Время тянулось, безмолвное и серое, как дюны на легонтском берегу…
Наконец тишину нарушил Лотрик – шкипер звучно рыгнул, выдыхая кислые пивные пары. Потом покачнулся и взялся за поручень, чтоб устоять на ногах. Ожидая неминуемой смерти, он успел выдуть изрядное количество хмельного напитка, и теперь его наконец-то разобрало.
Карикан уставился на бывшего оруженосца, как будто хотел прочесть в мутных глазах что-то, чего шкипер не произнес вслух. Кулаки графа Геведского то сжимались так, что белели костяшки пальцев, то медленно разжимались. Лотрик отвел взгляд.
– У меня есть сын.
Фраза прозвучала не вопросительно, Счастливчик просто произнес вслух то, что вертелось в голове. Он верил и не верил.
– У меня есть сын. Сейчас ему двадцать с небольшим… двадцать три?.. Двадцать два?
– А мне почем знать, – буркнул Корель и снова рыгнул. Шкипера качнуло, хотя волнение моря было вовсе не сильным. Лотрик переступил тяжелыми башмаками, грязные доски скрипнули под ним. – В Ливде он живет, в том самом домике, который я твоей жене купил.
– У меня есть сын.
– Все мы божьи пасынки, – вдруг звонко отчеканил Аньг и улыбнулся.
Карикан смерил блондина задумчивым взглядом и обернулся к демону.
– Ваше величество, мне необходимо в Ливду.
– Величество? – Лотрик стал наливаться багровым румянцем. – Эй, во что вы меня втравили? Величество? Этот чародей – величество? Опять какая-то тайна! Ну все… Теперь вы меня точно убьете…
– Но, скорей всего, не сразу, – ухмыльнувшись, успокоил Ингви. – А ты что, собирался жить вечно?
– Величество… – Шкипер сполз на палубу и привалился к лееру, стоптанные грязные каблуки его обувки прочертил длинные полосы в грязи, покрывающей настил. – Ох, Гилфинг, убереги…
– Молись лучше Гангмару, – покровительственным тоном посоветовала Ннаонна, – скорей поможет. Проверено.
– Ох, барышня, – забеспокоился Тонвер, – не дело ты, прошу прощения, молвила. Не всегда следует искать быстрой выгоды. Гангмар-то проклятый непременно обманывает, не к добру его милости! Блаженные подвижники, с коих пример берем – те лишь Пресветлого молили о заступничестве, за то им и милость его выходила. И в конце концов – достойная награда…
– Ага, особливо мученикам, – поддакнул Дунт.
Лотрик ошалело переводил взгляд с одного болтуна на другого, он уже ничего не соображал. Наконец опустил голову и длинно, с подвыванием, вздохнул…
– Эк, слышь-ка, его развезло, бедолагу, – засуетился Никлис. – Гляди, и на ногах не стоит! Пойду-ка проверю, есть ли еще пиво на этой посудине. Если есть, шкиперу боле наливать не станем, плохо ему от пива-то. Приберу остаток, слышь-ка, от греха, не то совсем от пива расхворается, бедняга.
Лотриковы моряки держались в стороне и не решались вставить и слово, чтобы не привлекать к себе внимания опасных пассажиров. Только кормчий, стоявший на крыше надстройки на юте, и потому избегший участия в разговоре, крикнул неразборчивую фразу.
– Чего? – спросил Никлис.
– Он говорит, Семь Башен показались, – пояснил моряк в грязной рубахе – и тут же юркнул за спины приятелей.
Все оглянулись – вдалеке над ровными грядами дюн горбились неровные очертания разрушенных укреплений. Отсюда было невозможно определить, семь ли башен высятся над берегом, или иное число. Путешественники уже знали, что и приблизившись к руинам, невозможно будет счесть, но Ннаонна принялась считать, громко называя:
– Раз, два… три? Или это вторая так развалилась неровно? Ну, пусть три… четыре…
Все, кто был на палубе, невольно вглядывались в темный силуэт, считая башни вслед за девушкой.
– У меня есть сын…
Одному лишь Кари не было дела до крепости Черного Ворона Меннегерна.
* * *
Ветер сменил направление, и кормчий переложил руль, забирая круче к берегу. В борт «Одады» ударила волна, ворох брызг взметнулся над палубой и окатил сидящего Кореля. Шкипер засопел, утер мокрое лицо рукавом и тяжело поднялся.
– Да не дрейфь, еще поживешь, – ободрил его Ингви. – Командуй лучше своим – нам нужно к Семи Башням. Есть там пристань?
– Там бухта, но ее порядочные люди стороной обходят.
– Можем считать, что мы непорядочные… эй, ты будешь судно вести?
Барка уже приближалась к берегу, и шум прибоя стал отчетливей. Лотрик встряхнулся, оглядел подручных, которые топтались в сторонке, потом откашлялся и в привычной манере заорал:
– Эй, бездельники! Чего встали, дармоеды? А ну, по местам! Ну, ежей вам в пазухи! Чтоб вам лопнуть, вонючки!
Следовало сменить галс, и матросы, едва заслышав брань шкипера, кинулись в стороны. Грязные загорелые руки вцепились в канаты, самый молодой моряк – тот, в грязной рубахе, что подсказал о Семи Башнях – поспешил на бак. Согнулся над поручнем и приготовил лот. Шкипер сказал верно – в бухту у Семи Башен моряки не заходили, и какая там окажется глубина, было неизвестно.
Совершенно охмелевший Лотрик медленно полез по скрипучей лестнице на крышу надстройки – к кормчему. Тут из каюты показался довольный Никлис. Он отыскал пиво и успел основательно приложиться. Начальник королевской стражи поглядел на Лотрика, который, кряхтя полз к рулю. Покачал головой, утер с усов пивную пену и объявил:
– Эй, мореход гангмаров, ползи обратно. Напился, так вали отдыхать. Сами справимся.
Потом помог Корелю спустился на палубу, помощь заключалась в том, что Никлис ухватил пьяного моряка за штанину и энергичными рывками заставил сползти вниз. Лотрик побрел в каюту, причитая, что он слаб здоровьем и проклятые треволнения, чтоб им сгореть в гангмаровом Проклятии, доконают вконец. Никлис полез к рулевому, ворча по пути, что в бытность морским разбойником и не такие дела проделывать научился. Подумаешь, в заколдованной бухте причалить, невелика хитрость.
Ннаонна прошла на бак, ей было любопытно. Морячок с лотом отодвинулся от девушки, но места было маловато.
– Ваше величество… – снова заговорил Кари.
– Ладно, посмотрим, как бы это лучше устроить, – Ингви махнул рукой. – Сейчас меня больше занимают Семь Башен. Что там такое? Туман? Дым?
Поблизости от темного силуэта замка поднимались серые струйки.
– Исчадия злой магии, – убежденно заявил Тонвер. – Мы станем молиться, чтобы чары не повредили.
– Я думаю, там постоянно торчат кладоискатели, и это их лагерный костер, – буркнул Дунт.
– Но помолиться все же не мешает, как сказал блаженный Энтуагл великому Фаларику перед боем. Отважный король считал, что его армия имеет десятикратный перевес и потому моление о победе оплачивать не обязательно…
Тем временем руины приближались. «Одада», медленно лавируя, двигалась к берегу, и разрушенный замок Черного Ворона рос, обретал очертания, Вот уже можно хорошо разглядеть скалистый мыс, за которым должно находиться устье бухты. Кряжи, иссеченные морем и ветром, полого поднимались над серыми дюнами, дальше подъем делался круче, на вершине, на некотором удалении от берега, громоздились башни. Камень прибрежных утесов, послуживший материалом эльфийским зодчим древности, был темней, чем песок и заросли на берегу. На фоне ярко-голубого весеннего неба башни и вовсе казались черными.
Вампиресса снова и снова принималась считать – и всякий раз сбивалась, стоило барке переменить галс. Судну приходилось маневрировать из-за, того что ветер в этом месте то и дело изменял направление, то налетал порывами, то вдруг стихал, чтобы через минуту обрушиться с другой стороны. Похоже, и ветра у Семи Башен были зачарованы… Как только «Одада» разворачивалась, Ннаонна сбивалась со счета и уже не могла сообразить, какие из башен сосчитаны. Едва глянешь под новым углом на руины, и все представляется совершенно иначе. То ли дым, то ли туман серой струйкой поднимался где-то позади развалин. Потом ветер растаскивал серые пряди, бросал между мрачных башен, слепо пялящихся бойницами в море.
Никлис развернул барку мористей, чтобы обогнуть мыс, Ннаонна бросила бесполезный счет. Корабль, тяжело переваливаясь на волнах, выполнил маневр. У берега волнение было сильней, Никлис проорал, чтобы уменьшили парус, «Одада» замедлила ход. Вот каменные стены расступились, открылась бухта. Моряк на баке приготовился бросать лот. Перед тупым носом барки крутились буруны, взметались ворохи пены – определить глубину на глаз было невозможно. Вампиресса утирала соленые капли с лица и не сводила глаз с руин. Сейчас она смотрела на башни снизу, и разрушенная крепость казалась еще более мрачной и грозной.
Никлис снова велел уменьшить площадь паруса, теперь «Одада» едва ползла, морячок бросил лот, и Ннаонна отступила в сторону, чтобы не мешать. Матрос бросал веревку снова и снова, камень, привязанный к лоту, тянул в глубину, и трос послушно разматывался – фарватер безопасный. Барка миновала устье небольшого залива, Никлис чуть пошевелил рулем, направляя судно в сторону – и вот корабль уже качается на спокойной мелкой волне, укрытый каменным откосом от ветра и океанской волны. Сделалось тихо, крутые уступы заслонили подножие крепостных стен. Среди дикого камня отчетливо выделялась отесанная поверхность древнего причала – когда-то там приставали суда вассалов Меннегерна. Вот «Одада» совсем потеряла ход и легла в дрейф, не дотянув до берега три десятка шагов.
– Ну, спускайте шлюпку, – велел Никлис, – подтянем посудину к пирсу. Попробуем пришвартоваться…
* * *
Спуская на воду шлюпку, матросы вполголоса поругивались. Должно быть, вовсе не сквернословить они не могли, брань стала неотъемлемой частью любого рода деятельности, но орать миренцы не решались из опаски прогневить опасных пассажиров. Никлис протопал на палубу, поглядел на труды моряков. Буркнул:
– Работнички, слышь-ка… Гангмар их дери.
Когда лодка плюхнулась в темную, похожую на гномье стекло, воду, из каюты выбрался Лотрик. Огляделся, деловито прошагал к борту и, растолкав матросов, приготовился спускаться.
– Стоп, мастер Корель! – окликнул Ингви. – Ты нам еще пригодишься на борту. Карикан…
Шкипер с тяжелым вздохом отступил, а Счастливчик кивнул и полез с матросами в шлюпку. Демону хотелось, чтобы за миренцами, покинувшими борт «Одады», кто-нибудь присматривал – не то у туповатых матросов может образоваться неуместная идея сбежать на берег. Карикан вполне годился, так как ему сбегать было не с руки. Бродяга хочет отыскать сына, а без Лотрика это будет затруднительно.
Моряки расселись в шлюпке, разобрали весла, Кари занял место на носу суденышка… Никлис бросил ему конец и показал, как он, слышь-ка, хочет подвести «Одаду» к древнему пирсу. Миренцы покивали, дело ведь знакомое, и медленно повлекли судно по гладкой поверхности бухты.
Ингви подошел на бак, Ннанонна тут же прижалась к нему, и демон обнял девушку. Тонвер с Дунтом пристроились неподалеку и гнусаво бубнили молитвы, Аньг привычно улыбался. Делом был занят один лишь Никлис, он внимательно следил за перемещением шлюпки и поминутно оглядывался на кормчего, словно сомневался, что туповатый мужлан соображает, как выполнить маневр. Но тот спокойно развернул «Одаду» именно так, как требовалось. Шлюпка увлекла тяжелую барку к причалу… Со скал слетелись чайки, стали кружить над пропахшим вонючей сельдью судном и пронзительно горланить.
– Тьфу, мерзость, – бросил Тонвер. Сии птахи белы, как гилфинговы ангелы, а визжат, как пропащие души в Проклятии! Только молитвой благости достиг, как гадкие твари своим воем все испортили! Будто беду пророчат.
– Странное дело, – заметил Ингви. – В местечках, вроде этого, любое обычное событие кажется зловещим предзнаменованием.
– Ты о чайках? – осведомилась вампиресса.
– И о чайках тоже. Или вот эта дымка над развалинами… – все подняли головы, отсюда, с воды, туманные разводы между башен были не видны. – Почему-то она мне не понравилась, хотя ничего такого, вроде, в ней нет.
– Не удивительно, осмелюсь заметить вашему величеству, – пробурчал Дунт, задрав голову и осматривая руины и мечущихся над баркой чаек, – птицы не поселились бы в этом месте, если бы не было постоянной поживы. Чайка – она та же ворона, на помойке селится, помойкой живет. Стало быть, люди здесь имеются, отбросы… Люди и костер жгли, а как нас приметили, так и погасили. Осторожней надо здесь.
– Ну ты и сказанул, – осадил приятеля Тонвер, – людей опасаться! Этим местом силы Тьмы с незапамятных времен владеют.
– С силами Тьмы я совладаю молитвой, а вот людей опасаться всегда нужно, – отрезал тощий монах.
– Думаю, и с людьми мы совладаем, – заметил Ингви, – но осторожность не повредит.
Монахи переглянулись и вполголоса забормотали в унисон молитву. Глаза обоих тем временем цепко оглядывали прибрежные скалы. Тем временем Кари с одним из миренских моряков ступил на старинный пирс.
Рулевой навалился на весло, «Одада», кряхтя, ткнулась боком к причалу, тяжело вздохнули навешанные вдоль корабельного борта тощие продавленные мешки с тряпьем и хворостом. Карикан потянул причальный конец, накинул на кнехт… Барка причалила в бухте у Семи Башен.
Глава 2
Восточный Сантлак
На то, чтобы захватить дворянские поместья вокруг Трингвера, императорским отрядам потребовалась неделя. Поскольку армия сеньоров, которой пугал злополучный господин ок-Рейкр, так и не объявилась, сэр Войс имел достаточно времени. Маршал не торопился, действовал методично и настойчиво. Убогие твердыни местных помещиков пали одна за другой – если кто оказывал сопротивление, замки брались приступом. Кое-кто из здешних господ принял сторону императора и добровольно изъявил покорность, этих, как и ок-Асперса зачислили в имперскую армию. Сантлакцы хорохорились и делали вид, что встали под знамена с имперским орлом по собственному почину, но все понимали, что движет рыцарями скорей страх или вражда с соседями, примкнувшими к Ирсу.
Алекиан большую часть времени проводил в молитвах, так что все хлопоты по управлению войском легли на плечи маршала. Сэр Войс сумел установить довольно прочный порядок – благо, армия была невелика, так что командующий успевал многие дела исполнять лично. Он допрашивал пленных и переговорил с каждым «добровольцем», маршала интересовало, где сейчас армия сеньоров, о которой поведал ок-Рейкр. Отвечали ему охотно – новоявленные союзники спешили выслужиться, пленники, запуганные слухами о жестокости молодого императора, надеялись заслужить пощаду. В общем, рассказы сводились к тому, что дворяне Сантлака самочинно, без приглашения, потянулись в Энгру. На первый взгляд могло показаться, что они приняли решение собраться в столице по собственной воле, но если копнуть глубже – выходило, что это результат деятельности графа Ирса. Разумеется, мятежник не имел возможности взбаламутить все огромное королевство, ему не хватило бы времени и людей… агенты графа Эгенельского побывали в нескольких десятках поместий, переговорили с наиболее влиятельными сеньорами в восточной части Сантлака, где у Ирса имелись связи. Дальше уже в самом деле процесс пошел своим ходом, и постепенно принял лавинообразный характер. Глядя, как тянутся в Энгру дружки Ирса, соседи тоже собирались в путь – чтобы не отстать от заклятого врага, не ударить в грязь лицом перед собутыльниками… На западе королевства, между тем, было спокойно, тамошних сеньоров не волновали события в Энгре и на границе. На западе помещиков больше интересовало, что происходит в крупных городах на побережье, вроде Ливды или Верна. Тамошняя жизнь так или иначе увязывалась с морской торговлей.
Зато континентальная часть страны пришла в движение. В конце концов восточный Сантлак оказался взбаламучен, все спешили, вооружались, седлали коней и подновляли свежей краской гербы на ржавых щитах. Тех, кто остался дома, стращали, грозили скорым возвращением и карой тем, кто отстанет от общего дела – так что простодушные дуралеи вроде ок-Рейкра в самом деле поверили в скорое появление войска сеньоров. На самом деле сантлакские господа ничего не совершают быстро. Словом, сэр Войс имел достаточно времени, чтобы подчинить округу городка Трингвер.
Замки были заняты тильцами герцога Тегвина. В общем, численность имперской армии в результате этих операций сократилась совсем незначительно, место вассалов тильского герцога заняли местные коллаборационисты – еще менее надежные, чем воины Тегвина. Императора это не смущало, и, спустя неделю после торжественного вступления в Трингвер, армия двинулась на восток – к Энгре.
* * *
Войс вел имперское войско короткими переходами, от замка к замку, дозорную службу по-прежнему несли тильцы, им помогали местные сеньоры, они лучше знали местность. Пока шло покорение трингверского округа, Коклос избегал Алекиана, да и к Войсу наведывался лишь изредка – узнать, не стряслось ли чего необычного. Никаких существенных событий не происходило, и поскольку карлик уже получил от свежеиспеченного маршала все, что требовалось, Войс интересовал шута гораздо меньше.
Коклос занимался муштрой оруженосца. Полгнома прекрасно понимал, что отвага и предприимчивость не всегда могут заменить рост и силу, так что верзила оруженосец – ценное дополнение к отважному сэру Коклосу.
Керт Дубина оказался вовсе не таким уж непроходимым тупицей, за какого его принял Полгнома поначалу. Здоровяк был спокойным и медлительным, был тугодумом и нрав имел вялый, но если Керту хорошенько объяснить, что от него требуется – с третьего или четвертого раза Дубина понимал. Поскольку заняться было больше нечем, Коклос терпеливо объяснял и по третьему, и по четвертому, а если требовалось – то и по десятому разу.
Сидя у костра в лагере под Трингвером и трясясь в повозке по разбитым ухабистым дорогам Сантлака, карлик терпеливо вдалбливал оруженосцу:
– Ты не должен никому верить, кроме меня, понял?
– Понял.
– Повтори.
– Чего?
– Кому ты должен верить?
– Ну…
– Не «ну», а верить ты должен только мне. Я, господин Полгнома, твой командир, ты должен верить только мне. Никому, кроме меня, не доверяй. Понял? Повтори!
– Да понял я…
– Так повтори!
– Чего?
– Ты никому не должен…
– Я никому не должен доверять, кроме… э…
– Кроме меня, твоего командира, господина Полгнома.
– Ну.
– Кому ты должен доверять?
– Ну, это…
– Жрать хочешь? Сегодня обеда не получишь, покуда я не услышу…
– Господин Полгнома, мой командир.
– И?
– Чего?
– Кому ты должен доверять?
– Господину Полгнома.
– И?
– И никому более. А обед-то скоро?
Покончив с простыми вопросами, Коклос перешел к вещам посложнее.
– Запомни, ты не будешь сражаться, не будешь трудиться, вообще у тебя житуха мировецкая при мне пойдет, понял? Не хлопай глазами!.. Ладно, вижу, что понял. Так вот, почему тебе такое счастье привалило?
– Потому что мой командир – господин Полгнома, благодетель.
– Ну ладно, ладно, я сейчас о другом. Ты пока что ешь, пей, отлеживай бока, но, когда придет время, мы с тобой должны будем спасти его императорское величество от страшной беды.
– Понял.
– Хорошо, коли так. Когда придет срок, придется подраться и потрудиться. Очень недолго, а потом – много всяких наград. Ты только меня слушайся.
– Понял.
Верзила уже смекнул, что от него пока требуется немного – кивать да соглашаться.
– Понял? Тогда повтори.
– Я буду жрать и бездельничать. Когда скажете, господин, пойду и это.
– Чего?
– Ну, чего… чего скажете.
– Слава Гилфингу, Керт! Ты на глазах становишься умнее. Вот что значит общество мудреца!
– Чего?
– Слушайся меня, и будешь сыт, одет и… да, чуть не забыл. Самое главное: никому не повторяй того, что слышал от меня.
– Ох…
– Чего вздыхаешь, Дубина?
– Как же мне жить, не повторяя стольких важных слов? – Керт принялся загибать пальцы, каждый из которых толщиной едва уступал коклосовой руке, – и слова-то какие важные: сыт, одет, понял, забыл, господин… чего еще? А! Подраться, потрудиться… Хотя без этих слов я бы еще сумел как-то обойтись… но сыт и одет! Без этого не можно!
– Керт!
– А?
– Иногда я забываю, кто из нас Дубина.
– Гы-ы…
– Тьфу, надоел.
Коклос тяжело вздохнул, приподнял полог фургона и уставился наружу. Кавалькада замедлила ход, возницы придерживали повозки, потому что впереди остановились всадники. Что-то произошло.
– Ладно! Сиди здесь, – Полгнома завозился, оправляя камзол поверх тонкой кольчуги, – я напомню братцу о себе. По-моему, что-то произошло, и я постараюсь разузнать новости. Ты сидишь здесь и охраняешь наше барахло, понял? Когда братец набрал в войско ванетское ворье, мне и тогда было неспокойно, но теперь в нашем войске тьма тьмущая сантлакских бездельников, и, стало быть, поклажа в опасности.
– Уж я уберегу, – уверенным тоном успокоил здоровяк, – ступайте смело, господин. И насчет обеда бы вам расстараться неплохо.
– Мудрая мысль, – одобрил карлик, осторожно пробираясь к выходу. – Керт, сэр Войс оклеветал тебя, когда назвал дураком. Ты же мудр, как весь императорский совет! А имперский совет так же мудр, как ты!
* * *
Карлик выбрался на облучок и поинтересовался причиной задержки. Возница пожал плечами – остановились повозки впереди, вот и он придержал лошадей.
– Ага, ну ладно…
Коклос отвязал своего серого, взобрался в седло и отправился вдоль вереницы телег и фургонов. Ему пришлось выждать, пока мимо пропылит колонна скверно одетых кавалеристов под ванетскими знаменами, потом Полгнома отъехал подальше от дороги, чтобы двигаться без помех. Пока он совершал эти маневры, колонна тронулась. Коклос приметил императорские знамена на невысоком холме и направил серого туда. Долговязая фигура Алекиана в алых доспехах виднелась издалека. Приблизившись, карлик разглядел Войса, герцога Тегвина и других вельмож. Произошло что-то достаточно важное, чтобы все эти господа собрались на совет, а продвижение войска было прервано на полчаса.
Полгнома двинул серого пони к холму, гвардейцы, оцепившие холм, пропустили карлика, не задавая вопросов – уж на такое его авторитета хватало. Пока что – хватало. Проталкиваясь на маленькой лошадке среди высоченных фигур рыцарей на боевых конях, Коклос бормотал:
– Надо же, меня забыли пригласить. Лучшие умы, твердейшие лбы нашей армии собрались на совет, все эти подмастерья цеха дураков! А верховного-то дурня не позвали! Что за глупости они собрались творить без моего ведома, спросили бы по-хорошему, я бы научил, мне не жалко. Глупости должны быть основательно подготовлены… Братец! Эй, братец! Почему же ты не велел пригласить своего главного дурака на это сборище тупиц?..
Карлик осекся – он сообразил, что его не слушают. Никто из собравшихся на плоской вершине бугра, не обращал ни малейшего внимания на прибытие главы дурацкого цеха империи. Общее внимание было приковано к пожилому толстяку на уставшей лошади. Рослый император горбился, чтобы лучше слышать.
На вновь прибывшем была тяжелая кольчуга, из-под помятого шлема клочьями торчали пропитанные потом седые пряди. Всадник был плотным, коренастым, массивным. Конь старика дышал тяжело, на попоне проступили мокрые пятна, белый плащ наездника забрызган грязью – видно было, что издалека прискакали. Позади воина жались спутники – несколько мужчин, также вооруженных и на усталых лошадях. У двоих Коклос приметил кровь на повязках, явно наложенных наспех. Эти совсем недавно успели подраться. И… что-то было в их облике странное. Знакомое, но… Коклос подобрался поближе и стал слушать.
– Ирс, сущее гангмарово проклятье, мерзкий человек, – сиплым голосом вещал седой воин, – поднял на дыбы всю Энгру, да что там – весь Сантлак! Воистину, поганое семя может испортить доброе поле…
Старик смолк, стащил шишак, оттянул кожаный подшлемник и пригладил грязной ладонью шевелюру. Потом вытер мокрую ладонь о плащ.
– Рассказывайте, ваше священство, – поощрил Алекиан.
Священство! Так это сантлакский епископ, догадался Коклос. Точно, он, больше некому здесь так называться! И его люди – это же священники! Вот что в них было странного, они же вооруженные клирики! Вот ведь какой народ здесь, в Сантлаке, воинственный, даже попы.
– Ирс… Я, ваше императорское величество, никогда не видывал на Большом Турнире этакого порядка! А ведь этот турнир, как-никак, пятый на моей памяти! Обычно господа съезжаются из ближних и дальних краев, это занимает больше месяца.
– Оно и понятно, – вставил Войс. – Сантлак обширная страна…
– А тут они начали немедленно! Этот мерзавец собрал в Энгре толпу голодных псов, – епископ затряс мокрыми от пота багровыми щеками, – показал кость – они и рады лаять по его свистку! Начали немедленно, а Ирс велел сбить из досок большие щиты… такого я прежде не видел. На щитах вывесили гербы, чем больше побед – тем выше поднимается щит. Вновь прибывшие начинают с нижней позиции, победители карабкаются вверх… О, Гилфинг Светлый, как ловок оказался сей плут! Опоздавшие к началу Большого Турнира дрались между собой, и люди Ирса поднимали гербы победителей выше на этих досках. По королевству прошел новый слух, будто опоздать к началу Большого Турнира – вовсе не значит лишиться права на участие. Нет, прежде подобного не случалось. Прежде – как? Опоздал, значит, не участвуешь! А сколько, представьте, бывало обид, если некий болван приезжал в Энгру слишком поздно…
– Увы, Ирс ловок и предприимчив, – кивнул Алекиан, зачарованный рубин на алом шлеме испустил длинные лучи. – Мой несчастный отец, великий Элевзиль, хорошо воспитал слуг, которые впоследствии отплатили ему черной неблагодарностью.
– Увы, ваше императорское величество, – подхватил прелат, – под рукой Ирса дело сладилось удивительно быстро. Даже опоздавшие дворяне – и те не возмущались, как обычно бывало. Им же не отказывали в участии, но показывали доски с гербами, объясняли, сколько благородных воинов придется одолеть в поединках, чтобы подняться к верхней строке… уже на третий день отказывались почти все опоздавшие… но, думаете, они перестали объявляться?
– Нет, не думаем, – молвил Алекиан.
– Хо! Что ни день, новые толпы оборванцев! Каждый со своими ржавыми железяками, никому не ведомыми гербами, оравами вечно голодных прощелыг оруженосцев!
– И, разумеется, порядок на ристалище был отменный, – вставил сэр Войс, – можете назвать нам имя победителя, ваше священство?
– Я сбежал! Да! – старик потряс красным кулаком. – Не стал дожидаться окончания боев! Люди Ирса следили за мной, собрали рыцарей в погоню, но мы пробились.
Епископ махнул рукой, указывая сопровождавших его клириков. По виду смиренных иноков несложно было понять, как тяжело им далось бегство, помятые шлемы, изломанные щиты и кровь на повязках выглядели вполне красноречиво.
– Теперь кто бы ни выиграл последние поединки, а короля эти недостойные твари не получат! Нет епископа, и некому возложить венец на голову мятежника!
– И верно, – Алекиан снова покачал головой, – ловкий маневр, ваше священство! Без епископа им не удастся короновать победителя Большого Турнира.
– Тем охотней они выступят против нас, – хмуро буркнул Войс. – Преследователи из Энгры столкнулись с нашим авангардом. Теперь они знают, что епископ с нами, Ирс знает. Им нужен Сантлакский епископ, чтобы короновать победителя.
– «Их много… Они идут сюда…» – припомнил Коклос. – Как там вещал перепуганный господин ок-Рейкр? Сейчас мы услышим все то же самое в исполнении мужественного епископа. Впрочем, счастлива империя, ибо ее интересы в этом диком краю отстаивает сей дикий прелат. Не будь его священство столь же буен да неистов, как и здешнее дворянство, нам пришлось бы иметь дело с новым сантлакским королем. Надо же! Сбежать с коронации… Поступок мужественный и действенный, однако подобное приличествует не смиренному слуге гилфингову, а тупоголовому буяну … Воистину, Пресветлый являет свою силу посредством простецов!
