Виктория Чуйкова
Васса. Женский детективный салон
– Да так, ни о чем. – отмахнулась я от него, а сама задумалась, чего это он так испугался. Что у него есть за душой, такого, что заставляет содрогнуться? – Просто пришлось к слову. Отвези меня, пожалуйста, к дому. Я очень устала и хочу выспаться.
– Прости! – очередной раз сказал он и тронул машину.
– Отвези меня к дому родителей! – уточнила я. – Пожалуйста!
– Васса! У нас есть свой дом. И если я тебе неприятен, то могу сам уехать к родителям. Ровно настолько, насколько скажешь.
– Делай, как хочешь. – глаза закрывались и мозг отключался. Одно я понимала, что ехать к родителям мне сейчас не нужно, не стоит их волновать.
Уехал, как и пообещал. Неделю лишь звонил по несколько раз в день, узнать как я, не нужно ли мне чего. Все это время я не выходила даже на улицу. Я не судила его, не думала над ссорой, я разбиралась в себе, пытаясь понять, что мне надо от него, нужен ли он мне, есть ли ему место в моей жизни. Выяснилось, что нужен. Что не хватает, потому что думая о нем, прежде всего, всплывают те милые, страстные и счастливые моменты, проведенные с ним. В связи с этим, когда он, не предупреждая, пришел, была рада, чем удивила и себя, и его.
Летели дни, за ними недели. Незаметно прошло несколько месяцев. Жизнь была прекрасна, без невзгод. И даже его родители не напоминали о себе. Валера устроился на работу, куда я не знала, уходил рано, звонил по нескольку раз на день, всегда предупреждал о приходе, сетовал, если я провела день дома. Очень редко задерживался, спеша ко мне, всегда с цветами или шоколадом. Все было замечательно, пока однажды он не уехал на пару дней. Я думала в командировку, оказалось, что нет. Вернулся довольный, и с порога сообщил:
– Дорогая, все намного проще, чем я думал!
– Ты выиграл миллион? – тая в его объятиях, пошутила я.
– Возможно больше! Ах, Василиса! Отчего же ты не любопытствуешь?! Давай, умоляй меня все рассказать!
– Умолять не умею, так что рассказывай!
– Раз так, то подождешь. – он улыбался, довольный, как кот после миски молока. – Корми меня. Я же с дороги.
– Ай, момент! – я поспешила накрыть стол.
Сделав пару глотков, закусив, он начал:
– Я все узнал и, представь себе, восстановить ваше родство совершенный пустяк. Я, не без труда, конечно, подружился с одной милой дамой, бальзаковского возраста, и она мне все не только рассказала, а подробно записала. Они, оказывается, и сами искали родственников, хотя бы дальних.
– Чьих родственников? Кто искал? Ты можешь не говорить загадками?
– Так Квасовых же! В Питере давно ищут их след. Мы поедем, привезем все бумаги, какие у тебя есть. – сердце мое защемило и я, не в силах даже дышать, мотала головой. Валера понял по-своему: – Не хочешь ехать? Не беда, я съезжу сам. Ты же мне доверишь документы.
– Я думала, ты был в командировке.
– Я и был в командировке.
– Я думала, ты устроился на работу.
– Я и устроился на работу.
– А ты…
– Васса! Ой, я, кажется, понимаю. Ты думала, что я буду, как твои родители, капаться в земле. Ну, прости, я избрал другую стезю. Ничем не хуже. И потом, не всем же быть в робе, с лопаткой и кисточкой в руках. Я предпочитаю рубашку с галстуком. А чем тебе не раскопки, в забытых именах?!
– В пиджачке, среди кипы пыли на столе. – выпив воды, я изучала его.
– Это временно. Между прочим, работа в архиве не только важна, а еще и полезна. Вот даже сейчас я, делая свое дело, приношу пользу и обществу и нашей семье. Даже не нашей, а еще пока вашей. Но я все же надеюсь, что скоро буду говорить – НАШЕЙ! Так что с документами? А то мне через неделю снова надо быть в Питере.
– А нет никаких документов.
– Как это?
– Да вот так! Есть легенда и фото, непонятно откуда прибившееся к нашей семье.
Валера прищурил глаз. Пауза повисла ненадолго.
– Ну, нет, так нет. – переменил тему, шутил, был просто в ударе.
Через пару дней пришел поздно, сказал, что задержался у родителей. Сообщил, что они интересуются, когда у нас свадьба.
– Когда? – я прищурила глаз и заулыбалась: – Ты у меня спрашиваешь?
– А у кого мне еще спросить?
– Мне кажется, для этого требуется от тебя, как минимум, сделать мне предложение.
– О! Тебе традиции хочется соблюдать! Может мне еще и посвататься?
– Можно. Но сначала, может, ты привезешь свои вещи, чтобы не ездить каждый день к родителям, переодеваться.
– Перевезу. – ответил он.
Не перевез. Ни через день, ни через месяц. Сутки ждала, не отходя от окна и не выпуская трубки из рук. Следующие – пыталась дозвониться его родителям или друзьям, обзванивала больницы. Родители не отвечали, никто из друзей его не видел. К своим поехала на третьи, даже и предполагать не бралась, что он меня бросил. В милиции заявление не приняли – я ему никто! Теребила всех кого могла – исчез мой Валера, испарился, словно и не было. Все забросила, работать не шла, в аспирантуру не готовилась, сидела дома, не выпуская трубки из рук, боясь выйти из дому, вдруг придет, а меня нет. То белугой выла, то ругала себя. А затем закончился срок аренды, продлевать его без Валерки я не хотела. Стала собирать вещи и… нашла камеру. Простенькую, не навороченную. Посмотрела. Сначала меня умилило и довело до слез. Я повыла немного, решила посмотреть дальше. А чего не смотреть? Это же я, это же его интерес ко мне. Пусть тайно, но он снимал меня на лекциях, в библиотеке, с друзьями…. Снимал задолго, как группы объединили. Снимал и потом. А я ничего не замечала. Как же мне стало не по себе, как же мне стало стыдно за свое отношение к нему. За то, что не ценила, не берегла, придиралась. Слепа была, слепа! И вдруг все перевернулось. Запись была плохая и видела я себя лишь в отражение зеркала, но и этого мне было достаточно, чтобы похолодеть от ужаса. Пять минут съемки и те, забытые мной чувства вернулись с новым отвращением. Отшвырнула камеру, ушла в ванную, всунула голову под холодный душ. Сколько так стояла, не знаю точно. Мне казалось – вечность. И когда замерзла настолько, что зубы стучали, когда заледенело все в груди, вернулась в комнату и снова взялась за просмотр. Утро, обычное, ничем не отличающееся от других. Валерка проснулся рано, заварил кофе, собрался на работу, принес чашку мне и поставил на столик. Кажется, дней пять он баловал меня утренним кофе в постель. Поцелуй в щеку, воздушный поцелуй. Он исчез из вида, я выпила несколько глотков, зевнула, потянулась и отключилась. Минуты через две пробежала тень. Я безмятежно спала. В спальню вошли, меня это не разбудило. Чужие руки стянули одеяло, подтянули меня к краю кровати и…, что происходило дальше, я могла только догадываться, по тому, как раскачивалась моя голова. Затем голова замерла. А съемка продолжалась. И длилась она до самого вечера. Пока камеру не выключил Валерка. А перед этим он уложил меня на подушку и кому-то позвонил.
Я минут пять смотрела в потухший экран, затем прокрутила все заново. Распахнула окно, так как легким не хватало кислорода, взяла камеру в руки. Вся запись была без звука. Сначала я думала, что так и было заснято. Я останавливала последнюю съемку и приближала кадр за кадром, чтобы понять по его губам, кому он звонит. Когда сложились буквы, и мое предположение превратилось в факт, я, перемотав намного больше, чем надо было, нажала на пуск и запись пошла со звуком. Не остановила, смотрела, соображая, что мне с этим делать, как вдруг еще один момент поразил меня. Снова в кадре была я, весна, конец апреля. Я о чем-то спорила со Славкой, как за кадром услышала знакомый мне голос, но не Валеркин.
«Да брось ты это. Не соблазнишь ты ее!»
«Спорим!» – ответил Валерка.
«Что ставишь?»
«Тачку! Тебе же она нравится».
«Идет!»
«А ты что?» – уточнил Валерка.
«Выполню любое желание!»
«Отлично!» – воскликнул Валерка, они ударили по рукам.
«И все же, почему именно Васька? Что в ней такого, что ты решился расстаться с тачкой?»
«В ней может и ничего. А вот квартира и связи отца».
«Да брось! Ее предки простые геологи».
«Это сейчас. Мне отец рассказывал о ней и о том, как ее папашка, простой геолог, входит в министерство и как с ним здороваются, в почтении склонив голову. Мне иногда казалось, что мой батя в нее втрескался по самые немогу. Если бы не мать, думаю, давно бы приударил сам».
«Так ты ее у собственного папаши решил отбыть?»
«Зачем отбить? Взять первенство».
«Не понял?»
«Видишь ли, некоторые отцы передают не только материальное наследство и опыт в трудах праведных».
«Ооо!»
Далее следовал нецензурный речитатив и дружный хохот.
Не без боли, но с вниманием просмотрев последующие съемки я дошла до последнего. Еще не слыша Валеркиного голоса, я уже знала, к кому испытывала, на подсознании, отвращение. Я узнала перстень на пальце, я слышала дыхание.
«Отец! Ты чем ее опоил?… Время к ночи, а она без сознания.…» на этих словах огонек погас, Валерка выключил камеру. Я поспешила в ванную. Проведя минут пять в обнимку с унитазом, еще больше под горячим душем я стала решать, что со всем этим делать. Подать в суд, обратиться к отцу, нанять частного сыщика? Почему он не избавился от съемки? Были ли еще такие дни, которые я не помню? Отчего не забрал камеру? Что мне делать? ЧТО?!
Всунув камеру в сумку, оставив его вещи там, где и были, бросив ключи на столик, я вызвала такси. Хозяевам звонить не стала, я с ними не пересекалась, даже ни разу не видела, все дела вел Валерка.
Еще дорогой я поняла, открывать публике свою трагедию не буду. Есть маленькая надежда, что он не копировал съемки, и никто об этом не узнает. Отцу не скажу, мне дорог он и мама, их покой и свобода. А отец, каким бы мирным он не казался, убьет Валерку, не задумываясь. На частного детектива у меня пока денег нет. Пока! Но, теперь я их добуду, потому что забыть я этот промежуток времени не смогу. Более того, я уже чувствовала вкус мести. И вот еще что: теперь я точно знала, отчего испытывала отвращение к Валерке и его отцу, с первых минут – я разбираюсь в людях и мне нужно доверять себе больше! Валерка – это грабли, которые я буду носить за собой. Именно – за собой!
Встреча выпускников. Первый год я вообще о ней не знала, уехала с родителями в экспедиции, скрываясь от случайных встреч. Второй и третий год старательно избегала, боясь встретиться с ним или даже услышать о нем. Затем я наоборот, искала сама предлог собрать друзей. К этому времени я была аспирантом, сменив свою специализацию, на юриста.
Самым дорогим в те годы, не считая родителей, было общение с Архипом Радомировичем. Его уверенность, взгляды на жизнь и отношение к своему делу очень подходило мне. Именно он, неназойливо, ненавязчиво, не зная сути моего частого уныния, чувствуя меня, устаканивал мою жизнь. Открывал дороги, где присутствовало счастье, покой и радость. Счастье, покой, радость! Но не любовь. Она была выжжена из моего сердца.
В одну из встреч с Архипом Радомировичем, впервые за все общение, он затронул странную тему:
– Васса! Смотрю, вы не потеряли интерес к нашей богадельне! А знаете ли вы… – далее последовал рассказ о московских сталинках. Вначале я слушала в пол-уха, но вдруг одна из фраз меня заинтересовала и я увлеклась:
– Простите, перебью Вас. Вы говорите, что строили их в таком порядке и расположении специально?
– Уверен, что да!
– Зачем? Я не понимаю. Что может быть такого в том, как они стоят, сколько в них этажей? Мистика. Фантастика.
– Может и мистика. Где-то фантастика. Хочу заметить, именно фантастика чаще всего становится реальностью. Что же касается именно этой темы, то я позволю себе немного расширить рассказ. Сталиным было задумано восемь фундаментальных высоток. А главенствовать над ними должна была девятая, доминирующая. Предполагался Дворец советов. О нем чуть позже. Заложили их в один и тот же момент. Время, по приказу Сталина было выведено по звездам, 7 сентября 1947 года, ровно в 13:00 был заложен фундамент знаменитых башен-пирамид. Отмечу – именно аналог пирамид! За каждую башню отвечала своя планета, под покровительством которой зданию должен был сопутствовать успех в определенном ключе. Например: здание на Кудринской площади соотносится с планетой Марс – это эмоции. Здание МИДа соотносится с Юпитером – энергия двигательная. Здание МГУ имеет отношение к планете Меркурий – образование.
Венера связана с жилым домом на Котельнической набережной. А чем управляет у нас Венера? Правильно – любовью. Она же названа так в честь древнеримской богини любви Венеры. Венера – это женское магнетическое начало. Она символизирует красоту, любовь и гармонию. Олицетворяет собой хорошую жену и брак. Именно с этой целью там и расположены квартиры. Вам, Васса, может показаться смешным, но тогда, в послевоенные годы, руководители страны стремились к созданию крепких ячеек общества. К рождению нового поколения. Уж, каким это поколение должно было стать, мне не ведомо, но само расположение наталкивает на мысль, что – наполнено любовью, сексуального наслаждения, хорошими партнерами по браку. Первоначально, остальные высотки не должны были заселяться, но что-то заставило пересмотреть этот вопрос и в них стали селить, только не простых тружеников, а космонавтов, художников, литераторов, ученых и так далее.
Все здания имеют различное количество этажей, однако, их высота одинакова. И лишь девятая, центральная, должна была быть выше остальных, так сказать стать пиком. Повторюсь, все высотки должны были быть установлены особым образом, по типу египетских пирамид, чтобы энергия, которые они аккумулируют, даровала Вечность.
– Я не ослышалась? Их строили специально, чтобы обрести бессмертие?!
– Именно! И не просто бессмертие, а еще и уникальность. Красоту в теле, незаурядный ум, ну и так далее.
– Сказки!
– А что есть сказка? Помните пословицу – сказка ложь, да в ней намек?
– Допустим. И все-таки я считаю, это не реально. Египет не славится бессмертными.
– А кто доподлинно знает?
– Следуя вашей логике, все кто принимал участие в строительстве высоток, должны до сих пор жить.
– Вовсе нет. По слухам, строители не просто так бесследно исчезали.
– Если верить тем же слухам, все, кто был замурован в катакомбах, могли воскреснуть после окончания строительства.
– Но! – Архип Радомирович прищурил глаз и усмехнулся: – Строительство не было закончено. Восьмая пирамида не была воздвигнута. А именно восьмерка дарит нам вечность.
– В таком случае, я спокойна! – улыбнулась я. – Не встречусь с бессмертным, не отдам ему свою энергию, не влюблюсь, в конце концов, в моложавую, на вид, мумию.
– Одна мумия уже завладела вашим, Василиса, вниманием. – засмеялся он.
– Побольше бы таких мумий! Жизнь была бы интересней и честней.
– Василиса! – взгляд его стал серьезней: – Не поделитесь со стариком, кто вас так сильно обидел?
– Меня?! С чего вы взяли, что меня кто-то обидел?
– Мне показалось…
– Именно, что показалось. Не родился еще обижатель! И потом, я сама могу за себя постоять.
– Я боялся, что вы скажите: «сама могу обидеть»! Постоять вы можете, но помимо этого хорошо бы иметь опору и поддержку.
– Мы не закончили с мифами. – перевела я тему. – Так что там насчет вечности?
– С ней-то как раз все просто. Опять же, по легендам. Чтобы ее обрести, нужен определенный цикл действий. Необходимо в каждом доме пробыть определенное количество дней, связанных с восьмеркой. Переселяться таким образом, чтобы образовывались круги, соприкасаясь, сливались в бесконечность, то есть, походили на горизонтально повернутую, лежащую на боку восьмерку. И закончить ритуал, необходимо именно в том месте, где должна была быть девятая высотка, во Дворце Советов.
– Это в Храме Христа Спасителя?
– Именно! Пересечение всех линий создает знак, очень похожий на знак в пустыне Наска, в Перу.
– Там не один знак. И потом, все это лишь гипотезы и они быльем поросли.
– Пусть лучше так. Вижу, утомил.
– Да нет, мне интересно.
– В таком случае, коль не спешите, то поведайте, чем думаете заняться по жизни.
– Точно еще не знаю.
– Осмелюсь предложить одно, малопривлекательное дело, но именно Вы бы с ним справились.
– Стать вашей помощницей?
– О нет! Это не для молодых. Архивы – это исключительно старческое занятие. Я хотел бы предложить Вам открыть свое дело. Допустим, прибежище для обиженных женщин.
– Странное предложение.
– Скорее всего. Обосную. Ваша внешность и душа располагает к откровению. Вы умеете слушать, не спешите с выводами и советами. Конечно, большинство женщин ищут защиту у сильного пола. И это правильно. Но вот все ли они могут рассказать мужчине? Ведь есть такие тайны, которые и женщине трудно открыть.
– А мне можно?
– Вам хочется исповедоваться.
– Спасибо за предложение. Обещаю над ним подумать.
– Не обещайте, а сделайте.
На этом мы расстались. Еще встречались, но больше подобных тем не затрагивали. Однако слова его засели мне в душу. Причем очень глубоко. И в скором времени я взялась за это дело, и Архип Радомирович был одним из первых, кому я предложила место в собственном агентстве, на вид ни чем не отличающемся от женского салона.
Вторым сотрудником стал Сергей Сергеевич. Мужчина средних лет, невзрачненький на вид, но с внимательным, сосредоточенным взглядом. К нему я обратилась за помощью, разыскать след Валерки и через неделю мы с ним стали друзьями, а через месяц, он сам мне предложил объединиться. Ему иногда требовались мои консультации, а моим клиенткам – сыщик.
Работы у нас хватало, «сарафанное радио» быстро разносило весть и женщины, приходили к нам ежедневно. Правда, мы брались не за все. Иногда случалось так, что горе после беседы становилось недоразумением, которое можно было решить, откровенно поговорив, в большинстве же случаев надуманными страхами. В общем, агентство росло, мои доходы и статус тоже. Через два года я приезжала в офис исключительно от того, что не знала чем занять себя дома. А со своими коллегами, ставшими мне родными, я чувствовала себя нужной.
Что же касается Валерки – отчет лежал в моем столе, не прочитанным. Несколько раз я пыталась, но волна отвращения накрывала меня настолько, что я пару дней не выходила из дома, не слышать, ни видеть никого не хотела. Решив не издеваться над собой, оставила до той поры, когда взгляд на конверт останется безразличным.
Прошло пять лет, и мы снова с ним столкнулись.
Глава 2
Небольшое кафе. Все столики заняты. Люди общаются, смеются, ежатся, в ожидании заказа, продрогнув на улице. За их гулом слышится музыка. Пахнет кофе, корицей и сдобой.
Валерка в ударе. Он говорит, не переставая, уже полчаса. О чем? Я не знаю. Я его не слушаю. В моей голове всплыл рассказ Архипа Радомировича и я с ужасом понимаю, что было бы, пойди я с ним под венец. Да еще в том самом соборе, где соединяются параллели московских пирамид. А что если все это правда? Что если планеты действительно влияют на человеческие умы и поведение. Что если есть бессмертие?! В душе моей похолодало. От мысли или от того, что Валерка взял меня за руку:
– Да ты не слушаешь!
– Слушаю.
– Тогда скажи, о чем я говорил?
– А ты учитель? Прости, мне пора! – взяла сумку, достала кошелек.
– Пытаешься обидеть или показываешь независимость?
– Я независима, расплачусь за чай или нет. Обидеть? Зачем? С чего?
Наши взгляды встретились и он, хоть и первый отвел свой, стыда за прошлое не испытывал. Более того, мне показалось, он совершенно ничего не помнит, что было между нами. Как и не стыдится того, как вел себя со мной. А может, и не было ничего? Может это моя бурная фантазия?
– Не меняешься! – усмехнулся он и подал мне пальто.
– Повторяешься! – ответила я и спешно пошла к двери.
– Нет, ну так друзья не поступают! – он догнал меня и, зайдя чуть вперед, заглянул в лицо, с улыбкой, такой широкой, что появились ямочки на щеках. – Только не спеши говорить, что мы не друзья.
– Даже не думала. Ладно, давай прощаться, короткосрочный друг. Спасибо за вечер.
– Да не убегай как от прокаженного! Я проведу. Дорогой поболтаем.
– Я пришла уже. Прощай!
– Как пришла? Ты разве…
– Валер! Пять лет прошло. Девочка выросла и не живет с родителями.
– А с кем девочка живет? – интерес был не праздный. Я бы больше сказала, в его глазах промелькнуло некое подобие страха. Вот только с чем он был связан.
Оставив его без ответа, я быстрым шагом удалилась. Не оглядываясь, хотя и опасалась, что он пойдет за мной, шла домой. И тут мне стукнуло в голову – я не хочу сегодня быть одна! Свернула в кондитерскую, взяла пирожных, бутылочку вина и направилась к своей подруге. Следует признаться, что друзей у меня не было. Я их категорически не заводила. Были лишь хорошие знакомые, они же сослуживцы. А вот Светка, психолог, причем высококлассный, считала меня своей наилучшей подругой. У меня была пару раз, но постоянно затягивала к себе на часик-другой. Поболтать ни о чем, посмотреть киношку, или просто выпить под настроение. Войдя в подъезд, я минут пять стояла и смотрела в окно, в ожидании Валерки. Я отчего-то была уверенна, он проследит за мной. Но, он не появился. Облегчения от этого я не получила. Мой мозговой червячок тут же напомнил: «он следил за тобой давненько! Не он ли нагло толкал тебя, обращая на себя внимание? Он знает, где ты живешь! Так что, можешь не прятаться!»
– А я и не прячусь! – ответила я сама себе и поднялась на второй этаж. Уже нажав кнопку звонка, я вспомнила о времени. Без пяти одиннадцать вечера. Убегать было поздно. Светка сразу открыла дверь. – Ты что, дежуришь у глазка?
– Привет! А ты как думала? – ее довольная улыбка согрела меня. – У меня же нюх! На друзей, пироженки и выпивку! Ты же именно с этим ко мне.
– Борщ не удосужилась сварганить. Да и забыла его запах. Не для кого.
– Для себя любимой! В этом мире все надо делать исключительно для СЕБЯ! Тогда и окружающие буду счастливы.
– А если эти окружающие, не вписываются в зону моего комфорта?
– Тогда это не окружающие, а проходящие мимо. Вот пусть и идут себе дальше. Мой руки! Борщ уже грею, а сладкое потом.
– Какой борщ?! Я пошутила! Ночь на дворе.
– И что? До утра еще далеко.
– Света! Я на пол часика.
– Не ври сама себе. За тридцать минут ты не успеешь согреться, а уж тем более высказаться.
– Если мне нужен будет доктор, я запишусь к тебе на прием. В рабочее время!
– Там не та обстановка! – Света, накрыв стол, успела разлить вино по стаканчикам и подняла свой: – За нас, красивых, умных, ну и прочее.
Спорить не стала. Выпили. Я с аппетитом опустошила тарелку. Светка все улыбалась и не о чем не расспрашивала. Выпили по второй.
– Оказывается с тобой и молчать хорошо. – выдала она и мы рассмеялись. – Давай, колись, чье приведение встретила.
– В смысле?
– Я спрашиваю. Под каким зданием зависала? Кого за темными окнами разглядела? Призрак империализма, социализма или коммунизма, довел тебя к моей двери?
– Кажется, этот был моложе.
– Уши мои без пробок, ум готов переваривать все, что скажешь. – наполнив еще по одной, Светка уставилась на меня.
Выпили.
– Да был один, субъект. Так ухаживал, хвостиком бегал, комплиментами осыпал и исчез. А сегодня. Нет, не сегодня, несколько дней подряд мелькал передо мной, а сегодня, как ни в чем не бывало, словно старый друг, возник, ну и…
– Вы переспали!
– Типун тебе на язык.
– Ну и глупо. Надо было.
– Зачем?!
– Чтобы бросить!
– В смысле?
– Да что же тут непонятного?! Вы встретились. Провели вместе час или два. Ты сразу сбежала. Так? – я кивнула. – И он остался доволен. Он почувствовал твою обиду. Он унюхал твою растерянность. Он утвердился в своем превосходстве. Ты же не слушала, о чем он говорил? Уверена, и глаза от него отвела, рассматривая все что угодно, лишь бы не видеть его.
– А должна была с открытым ртом внимать его речи, кивая как болванчик и всем своим видом давать понять – вот она я, ждала, готова, бери и пользуйся! Так?!
– Нет, не так! Надо было улыбаться, стрелять глазками по сторонам, давая понять, что он мало тебя интересует, но обязательно задерживать на нем взгляд, совсем немного, уверенно смотря ему в глаза. Нужно было не убегать, а вздохнув, обнадежить, что тебе жаль расставаться, но, увы, необходимо. Пожать его плечо напоследок, одарить многообещающим взглядом, со словами:
«До встречи!» Помахать, сделать несколько шагов и оглянувшись, послать воздушный поцелуй.
– Тогда бы он принял меня за голодную девку.
– Тогда бы он остался в недоумении. Есть ли у тебя кто или нет. Помнишь ты ваши отношения, или лишь считаешь его сокурсником, жива ли боль от его ухода или ты была рада, что все так получилось.
– Ну не знаю…
– Конечно, не знаешь, ты же не пробовала поступать именно так.
– Хочешь сказать – поможет?
– Уверена! Ну, не буквально как я сказала, пункты менять разрешается, как и добавлять. Главное и неизменное – улыбка и спокойный, самоуверенный взгляд прямо в его глаза. Пусть сам их отводит! За это и выпьем.
– За это выпьем! И я пойду.
– Никуда не пойдешь. Сегодня спишь в гостиной. А завтра, с полудня, мы идем по магазинам, покупаем что угодно, пусть оно нам и не нужно. Затем в кафе, только после этого ты идешь домой.
– Думаешь, он следит за мной?
– Да какое нам до него дело. У нас выходной и мы устроим себе девичник. А вот если он и правда, по каким-то причинам следит за тобой, и вы с ним снова встретитесь, то ты извинишься за сегодня, сообщив – спешила к друзьям на вечеринку и отменять ее не желала. Друзья – это святое!
– А мне нравится. Именно так и поступлю. Если, конечно, еще увидимся.
– Увидитесь. Я даже уверена. Земля, она же круглая. И, закружи ему голову, а потом брось. Пусть мучается. – мы уже начали вторую бутылку, а я и не заметила, как опустела первая.
Пробила полночь, когда я уставшая, но наполненная чувством, которое забыла когда испытывала, разве что в раннем детстве, ввалилась в квартиру, с множеством пакетов, объевшаяся всякой вредной, но такой вкусной едой. Приняла душ, улеглась на свою любимую кровать, у самого окна, прикрыла глаза и заявила:
– А мне понравилось!
Проспала. Я впервые, за последние пять лет, проспала. Телефон долго трезвонил у меня под подушкой и, найдя его, я услышала голос водителя:
– Василиса, простите, я жду, а вас нет.
– Прости, прости! Я проспала! – сообщила с такой радостью, что сама улыбнулась.
– Понятно. – хихикнул. – Я жду.
– Нет, не жди! У тебя сегодня выходной. За мой счет.
– А как же…
– Не важно! – перебила я его. – У тебя выходной!
Отключилась, потянулась, снова прикрыла глаза, но тут, начались звонки, наперебой. Ответила на последний:
– Доброго дня! Работайте. Буду, но позже. – выпалила я и расслышала смех Светки. – И нечего так смеяться.
– Ты не одна. – предположила она.
– Естественно! Я с кучей пакетов, которые даже не соизволила открыть. Все, трудитесь! А то приеду и потребую отчет, за что я вам зарплату плачу.
Пролетело пять дней, достаточно загруженных работой и счастливых. Ибо я рассмотрела, что жизнь прекрасна без прикрас, без выискивания чего-то большего, чем само существование, с рассветами и закатами, с общением и просто в молчании, у окна, с видом на родной и любимый город. Я даже о Валерке стала забывать, отнеся нашу встречу к мелкому недоразумению.
– Васса! – раздалось совсем рядом и тут же последовало: – Васька! Вась, да стой же ты!
Я не повернула даже головы, мало ли кто за котами гоняется. Вздрогнула, от прикосновения к руке.
– Василиса! – Валерка стоял передо мной и улыбался, словно его снимали на глянец. – Зову, зову тебя.
– Прости, я думала, кто-то кота потерял.
– Замечание засчитано. Буду звать тебя Лиса, уж так не спутаешь.
– Зови, как хочешь, кого хочешь, а у меня и мое имя прекрасно. Прости, я спешу.
– Мне нравится твое постоянство! – засмеялся Валерка. – Я подвезу, за одно и поболтаем. А то вторая встреча, а мы как попутчики в трамвае.
– Спасибо за предложение. – сердце мое, дрогнувшее, еще не успокоилось, но и не выпрыгивало из груди. Радовало, что я в пальто, а на улице мороз, изменения на лице не так заметны. В ту же минуту я почувствовала еще один взгляд на себе и вспомнила, что стою у собственного офиса, окна Светкиного кабинета и приемной выходят именно сюда, вот же она, а может и они, мои сослуживцы, наблюдают. – Валер, если бы мне нужно было авто, я воспользовалась бы своим, что мерзнет у входа. Мне два шага. Так что, спасибо! Приятно было тебя снова увидеть. Пока!
Он не выпускал руки, вырываться было бы глупо, я уставилась на него.
– Ну, тогда пройдемся. – он взял меня под локоть, а я сжала челюсть. В кармане моем звонил мобильный, настойчиво.
– Прости! – отстранилась я от него и достала трубку: – Да!
– Васса! – голос Светки был требовательным: – Не пори горячку! Не устраивай панику! Сейчас же изобрази улыбку, одну из тех, каким я тебя учила, глянь ему в глаза, желательно холодно, изображая безразличие. Затем сделай разочарование и произнеси, что тебе нужно вернуться.
– Зачем?! – я закипала! Валерка, снова свалившийся мне на голову, как снег, или подстерегающий, как маньяк, что для него ближе, так еще и Светка, командовать взялась.
– Не ори! Я спасаю тебя. А возвращаешься, потому что кое-что забыла.
– Поняла. Спасибо! Иду. – отключилась, усмехнулась и уже спокойно посмотрела в глаза Валерке: – Прости, надо вернуться. Оказывается, я зря торопилась. Валер! Я рада нашей встрече. Но сегодня не получится поболтать. – пожала его локоть и сделала шаг в обратную сторону. Оглянулась и добавила: – Поболтаем, обещаю, долго и в тепле. Прости, мне нужно бежать. – шла быстро, но ступала уверено. У двери оглянулась, надеясь, что он исчез. Валерка стоял на месте, на лице полное недоумение. Помахала. – Работает! – пронеслось у меня в голове. – Не зря я плачу ей такую зарплату! – бегом поднялась на второй этаж и направилась прямо в кабинет Светланы. – Дорогая! – начала я и замолчала. У окна стояла не только подруга, а и Архип Радомирович, с Сергеем Сергеевичем. Брови мои соединились, я стала вспоминать, зачем их собрала. Они же уселись за большой стол, Светка расставила чашки. – И что я забыла? – решила уточнить я.
– Присядь! – потребовала Светлана и заняла свое место.
– Василиса! – сделав глоток, сказал Архип Радомирович. – Простите нас, мы стали случайными свидетелями, как ваша жизненная прямая, свернула в обратную сторону, делая полукруг. И чтобы он не стал эллипсисом, мы позволили себе вмешаться.
– Интересно! – я выдохнула, присела, взяла чашку и обняла ее двумя руками. – Моя жизнь воздушный шар или что-то литературно пропущенное? – ухмыльнулась: – Можно уточнить? Вы мои сотрудники или ангелы хранители? Ай, я, наверное, ошиблась! Вы ангелы искусители!
– Васса! – не обращая на меня внимания, включился в разговор Сергей Сергеевич. – Смею напомнить вам, как мы познакомились. – улыбка: – А теперь вопрос. Вы прочли мой отчет?
