Виктория Королева
Я (не) твоя рабыня
Кофе горчил. Вита сидела напротив Филиппа и маленькими глотками пила обжигающий напиток, стараясь избавиться от привкуса унижения во рту.
– Пожалуйста, – жизнерадостная официантка принесла завтрак. Яйца с беконом для Славы и Филиппа, блинчики со сливочным соусом – Вите. Заказ для нее сделал Филипп, резиновая кукла не имеет права голоса, верно?
В зале не было никого, кроме них, кафе открылось за десять минут до их прихода, шипение кофемашины и позвякивание тарелок раздавалось в оглушительной тишине, телевизоры еще не работали. Тихая музыка заиграла только, когда Вита вернулась из туалета, где ее вырвало желчью.
Завтраки с игристым были фишкой заведения. Вместе с едой миловидная официантка с губками бантиком и черными кудряшками, оставила запотевшее ведерко со льдом и бутылкой просекко. Слава налил напиток в два бокала. Филипп на свой даже не взглянул, а Вита выпила почти залпом, поперхнувшись и закашлявшись. Когда тепло побежало по телу, она немного пришла в себя.
Обидно, но блинчики были вкусными.
Филипп глянул на часы, золотой Ролекс, разумеется:
– Пора.
Слава запихнул в рот последний кусок яичницы, запил кофе и встал из-за стола, доставая, ключи.
Филипп подозвал официантку, попросил счет.
– Мне же не нужно тебя предупреждать, чтобы вела себя прилично? Сегодняшняя встреча важна для меня, и я хочу, чтобы ты написала про нее в блоге. Аналитики считают: бизнесу пойдет на пользу, если название «Мульцибер» будет связано не только с элитками в центре. – Филипп придирчиво осмотрел одежду Виты. Не отпустил язвительную шутку, и это было в некотором роде одобрение.
Вита хрипло спросила:
– О чем писать?
– Увидишь.
Странно, но обычно Филипп не выпускал из рук телефон или планшет. Бизнес требовал пристального внимания круглые сутки. Но этим утром ни одного гаджета в руках Филиппа Вита не заметила. Если дела могли подождать, предстоящая встреча, похоже, и впрямь важна. Вита почувствовала, что начинает нервничать, не понимая, чего ждать. Но пока все внимание Филипп посвящал ей. Внимательно рассматривал, будто решал, не сделал ли ошибку, взяв с собой. От его взгляда нельзя было скрыться, он находил ее, как глаза с портрета. В какой бы точке комнаты ты ни находился, всегда кажется, что нарисованные люди следят именно за тобой. Чтобы сбежать от этого взгляда, Вита сделала еще глоток шампанского, и чуть не поперхнулась заметив, как лицо Филиппа исказила презрительная усмешка, словно она не сдала какой-то очень важный тест, который решит ее судьбу. Вита почувствовала себя виноватой. Поставила бокал и посмотрела на грязную тарелку с остатками сливочного соуса. Белая субстанция напомнила сперму, и Виту затошнило.
Молчание становилось невыносимым, как и насмешливый взгляд Филиппа.
Вернулась официантка с терминалом для оплаты картой.
Филипп допил кофе, расплатился, улыбнулся официантке. Вита и не думала, что его губы могут улыбаться так приветливо, она готова была поклясться, что у девушки стало мокро между ног от взгляда серых глаз Филиппа. От искры, пробежавшей между ними, Вите стало неловко. Она быстро встала, задев столик, отчего приборы зазвенели и зашатались, а недопитый кофе расплескался по белоснежной скатерти.
– Ничего страшного, – официантка поспешила промокнуть расползавшееся пятно салфеткой.
Вита схватила с пола рюкзак и поспешила к выходу, в дверях ее перехватил Филипп:
– Ты всегда такая неуклюжая или только, когда напьешься?
– Я не пьяна! – огрызнулась Вита, громче, чем хотела.
Филипп больно схватил ее за предплечье:
– Не смей повышать на меня голос, – процедил он, открывая перед ней дверь.
Вита потупилась, как побитая собачонка. Она ему солгала, шампанское ударило в голову, отчего мысли скакали как шальные и она могла сделать или сказать еще какую-нибудь глупость.
– Прости, я не хотела, – пролепетала Вита.
Филипп остановился посреди пустой парковки, притянул Виту к себе, взял за подбородок двумя пальцами и приблизил ее лицо к своему. Со стороны могло показаться, что они пара влюбленных за секунду до страстного поцелуя.
Несколько мгновений он вглядывался в ее глаза, словно искал в них раскаяние. Вита боялась опустить веки, сказать или сделать что-нибудь не так. Ей стало невыносимо горько оттого, что девушка в кафе, которую Филипп больше и не встретит никогда, получила от него улыбку. Наверняка она сейчас шепчется с подружками о привлекательном клиенте, оставившим щедрые чаевые. В уголках глаз затрепетали слезы, от осознания: монстр способен давать тепло. Но для нее у него были только боль, унижение и оковы. Вита покорно ждала новых оскорблений, готовая проглотить их, как каждый раз глотала его сперму. Но Филипп так ничего и не сказал, вытер слезы в уголках ее глаз и пошел к тихо урчавшей машине. Вита на непослушных ватных ногах поплелась за ним.
Филипп открыл перед Витой заднюю дверцу, словно она была принцессой, а не спермоотстойником, как ее назвал Акчурин. От воспоминания о Рафе Виту передернуло, а во рту снова появился гадкий привкус унижения. Не заставившего себя долго ждать.
– Если еще раз так со мной заговоришь, я изнасилую твой поганый рот, – процедил Филипп сквозь зубы.
Глава 11
Пасмурное небо низко нависало над столицей, день обещал быть дождливым и мерзким. В сером свете все казалось смазанным, вылинявшим. Всю радость стерли с города грязной тряпкой, оставив хмурые пятиэтажки и скрыв от глаз пряничную красоту соборов и шик новостроек.
Москва замерла в ожидании главного праздника страны после Нового года.
Роллс-ройс пересек МКАД, миновал Сколково. Сквозь утреннюю хмарь автомобиль мчал в область. В салоне висела непривычная тишина, Филипп так и не достал ни одного гаджета, задумчиво смотрел в окно. Вита изредка бросала на него робкие взгляды, пытаясь по выражению лица угадать, что ждет впереди. Слава попробовал включить радио, но едва жизнерадостный возглас ведущего ворвался в салон, как Филипп недовольно дернул головой. Слава выключил приемник, больше не предпринимая попыток разогнать гнетущую тишину.
Внезапно солнце вырвалось из облаков и яркий луч, пробив тучи, ударил огненным копьем в золотые крыши показавшегося впереди замка.
Несколько месяцев назад Вита читала про глобальную стройку. Новый парк аттракционов, возводимый подрядной фирмой для «Мульцибера». Открытие запланировано этим летом. Вита удивленно вдохнула, стараясь рассмотреть получше замок, белоснежный, как перо лебедя, боясь, что он вот-вот скроется из виду, когда автомобиль пронесется мимо, но Роллс-ройс свернул на пустую парковку перед парком аттракционов. За стилизованным средневековым забором виднелись «русские горки», колесо обозрения, «свободное падение». На крыше замка развевались золотистые флаги, а вывеска над воротами сообщала, что гостям предстоит посещение: «Королевство Радости».
Слава припарковался поближе к воротам.
Филипп вытащил из кармана мобильный, нашел номер в справочнике:
– Доброе утро, Мария Павловна! Мы на парковке. Да, еще не входили. Конечно, вместе. Ждем.
Он отключился.
Ждали минут двадцать, пока на парковку не въехал бордовый MAN, грузно припарковавшийся в нескольких метрах от роллс-ройса. Когда двери открылись, из автобуса разноцветным и шумным горохом посыпались дети разных возрастов, совсем крохи, вертевшие радостными мордашками во все стороны, и подростки со скучающими минами.
Филипп и Слава вышли из машины, направились к детям, утренний воздух разорвал гром приветственных возгласов.
Вита тоже выбралась из роллс-ройса, прихватив рюкзак.
– Ну, привет, привет!
– Филипп Игоревич, а мы раменских под ноль разделали! – Кричал паренек лет четырнадцати с щелью между передних зубов.
– Молодцы! – ответил глава «Мульцибера», сам заулыбавшийся как мальчишка.
– Спасибо за форму, бутсы – огонь! – Воскликнул десятилетний парнишка с белокурыми вихрами.
– Спасибо, Филипп Игоревич, если бы не вы, я бы не участвовала в той выставке.
– Лида, у тебя огромный талант, тебе спасибо, что нарисовала для меня ребят. Я это очень ценю.
Девушка с тугими косами, как в советских фильмах, засмущалась и расцвела.
Вита сделала фото, поймав ее улыбку. Она держалась в стороне и фотографировала. Такого она не ожидала, думала, что предстоит поездка в закрытый клуб, где сначала она сфотографирует Благополучного на фоне природы, а потом Филипп ее поимеет на капоте машины, пока Слава деликатно курит в стороне. Но к встрече с детдомовцами (Вита успела прочитать табличку в окне автобуса) не была готова.
– Здравствуйте, Филипп Игоревич, спасибо, что вытащили ребят, а то сидят в этих своих телефонах, ничем не интересуются.
– Зря вы так, Мария Павловна, у вас будущие Роналду с Леонардо да Винчи растут.
– Это хорошо, что спортом занимаются, но телефоны… Филипп Игоревич, может, не надо было? Ну куда им звонить? У нас вот не было телефонов и прекрасно жили.
– У нас и интернета с компьютерами не было, а куда сейчас без них.
– Да, пожалуй, вы правы, – Мария Павловна добродушно улыбнулась, на вид ей было лет за семьдесят, но держалась она бодро: осанка выпускницы Смольного, строгий седой пучок, никаких крепдешиновых юбок – кремовое пальто, митенки в цвет и пудровая шляпка с искусственными розами.
Вита сфотографировала старушку.
– А спутницу нам представите?
Филипп обернулся к Вите с теплой улыбкой, будто и не глотала она этим утром его сперму.
– Виталина Александровна, блогер. У нее свой блог – «Неприятная справедливость», сколько-то там тысяч подписчиков.
Подростки, услышав название канала, навострили уши, зашептались, устремив на Виту недобрые взгляды. Кажется, ее блог не пользовался популярностью в детдоме.
– Это, та самая, которая написала, что вы бандит? – спросила Лида.
– Паскуда, – сплюнул сквозь щель парнишка, хваставший победой над раменскими.
– Паршин! – Прикрикнула Мария Павловна, для порядка, но Виту облила ледяным презрением, так могут только старушки, еще помнящие значение слов «целомудрие» и «пошлость».
– Так, давайте, договоримся, – Филипп поднял руки в примирительном жесте, – Виталина сегодня с нами, чтобы узнать получше меня и мою деятельность вне компании. Покажем ей, что она неправа? Идет?
– Идет, – раздались неуверенные голоса, враждебность не пропала, на Виту бросали косые взгляды, и, если бы не авторитет, которым пользовался среди подростков Филипп, разорвали на части и выложили видео в сеть, наверняка собрав тысячи лайков.
– Манда лживая, – прошептал пацаненок в желтой курточке, прошмыгнувший рядом с Витой, когда они направились к воротам.
Миновав арку с героями русских сказок, толпа ребят подошла к Замку. Тучи разошлись, с умытого голубого неба сияло солнце. Темные мысли, тревоги и страхи уступили место окружающей красоте и величественности парка, поразительного в своей безлюдности.
Дети озирались по сторонам, их явно манил запах попкорна и карамели от ларьков с едой. Девушки делали селфи, парни фотографировались суровыми группами. Вита старалась заснять всех сразу и при этом поймать красоту парка.
Увлекшись фотографированием, Вита не заметила, как к группе подошла высокая молодая женщина в костюме горничной со страниц викторианских романов. О чем-то быстро переговорив с Филиппом, она затрещала в микрофон с динамиком у нее на груди:
– Добрый день! Меня зовут Вера и сегодня я ваш экскурсовод. Филипп Игоревич попросил меня сначала показать вам замок королевы, а потом пойдем на аттракционы.
Экскурсовод продолжил щебетать, увлекая ребят к мраморному крыльцу, которое сторожили черные грифоны.
Внутри дети притихли. Нижние этажи, предназначенные для проведения мероприятий и фотоссесий были стилизованы под фэнтезийный замок: рыцарские доспехи, покрытые патиной по углам, витражи в стрельчатых окнах. На верхних шикарные гостиничные номера в ожидании постояльцев. Вера начала рассказ о стройке парка, увлекая ахающих ребят вглубь. Вита потеряла из виду Филиппа и Славу.
Она увлеченно фотографировала, когда внимание привлек ростовой портрет в золоченой раме. Женщина с льняными волосами, узкими аристократическими запястьями и лицом невероятной колдовской красоты. Инга Благополучная, покойная королева Радости.
– Совесть не мучает?
Вита вздрогнула от неожиданности. Обернулась, позади стоял Филипп с мрачным лицом.
– Я думала, что пишу правду. Думала, что ты виноват в ее смерти, – тихо ответила Вита.
– Я любил ее больше жизни. Когда узнал, что она ждет ребенка, хотел бросить криминал, стать честным человеком, – Филипп горько усмехнулся. На мгновение его лицо исказила боль.
– Я не знала, что ты детдома спонсируешь, – сказала Вита, меняя тему.
– Эту сторону своей жизни я стараюсь не афишировать, хотя маркетологи и настаивают на том, что это пойдет на пользу имиджу.
– Тебя с этим детдомом связывает что-то личное? Ребята к тебе искренне привязаны, – Вита уже пожалела о своих словах, боялась, что сболтнула лишнего и расплата будет неминуема.
– Инга в нем выросла. Нас уже потеряли, – Филипп кивком показал на оглядывавшуюся по сторонам Лиду. – Идем.
Вита последовала за ним, не успев толком расспросить про Ингу. О мертвой жене Филиппа информации в сети и архивах почти не было, даже Глеб не смог толком ничего найти. Отчет о вскрытии и дело значились утерянными. Ничего, кроме спешного интервью, которое дала бывшая домработница. Пропавшие документы, слова человека, знавшего Ингу лично. Полгода назад казались достаточно убедительными, чтобы настрочить статью о предполагаемом убийстве. Вита не делала выводов, лишь излагала факты. Вернее, ей казалось, что пишет о фактах, но теперь она не была так уверена. У нее нет заказчика, но это не значит, что ее не использовали.
Вопрос: зачем и кто?
Вита достала мобильник и набрала сообщение Глебу: "Как ты вышел на домработницу, знавшую Ингу Благополучную?"
Глава 12
Обедали в кафе под открытым небом. Шашлык, всякие вкусности. Вита не ела, взяла только чай в картонном стаканчике, села за столик в стороне от ребят и наблюдала, как они липнут к Харону. Почему-то вспомнилось именно это прозвище, которое Филиппу дали конкуренты из теневого бизнеса. Но сейчас глава «Мульцибера» не походил ни на Харона, ни на Архитектора Пандемониума, как Филиппа прозвала Вита в злополучных статьях. Он оживленно общался с детьми на разные темы. Прервался разговор о футболе, инициативу перехватили девочки, щебетавшие о книгах и сериалах. Филипп отвечал всем, кому-то обещал поездку на завод, производивший глазированные сырки; кому-то в конный клуб. Казалось, что он знает все и обо всем.
Ватага заняла все столики в кафе, а шашлычники едва успевали жарить мясо.
– Ну что, уже втрескалась? – Слава сел на скамейку рядом с Витой, поставил пластиковую тарелку с шашлыком на столик, впился в мясо крепкими зубами, не дожидаясь ответа. Вите он напомнил хищника, терзающего зазевавшуюся жертву.
– Не сомневаюсь, что ты не на дорогу смотрел, а пялился, как я твоему боссу отсасываю. Думаешь, принудительный минет располагает к романтике и бабочкам в животе?
Слава усмехнулся.
– Дай-ка я за тобой поухаживаю, голодная небось, – он поднялся из-за стола и через минуту вернулся с тарелкой ароматного, еще шипящего, шашлыка, с гарниром из лука и тонким лавашем.
– Поешь, день обещает быть длинным, эта малышня силы выпивает не хуже, чем бой.
Виту передернуло.
– Откуда знаешь?
– Про бой или малышню? – Слава улыбнулся, откусил мясо, – ладно-ладно, Шеф с этими детдомовцами возится, как с родными, другим тоже помогает: то деньги переводит, то здания ремонтирует, то компы закупает. Но к пятнадцатому у него личный интерес.
– Знаю уже, но раньше я об этом ничего не нашла.
– Конечно, не нашла, это же секрет. Двигайся в тишине, как вещают паблики по саморазвитию. Шеф не любит распространяться про добрые дела.
– Почему?
Слава пожал плечами:
– Сама его спроси. Ешь, пока не остыло.
Вита поковыряла в тарелке пластиковой вилкой, подцепила кусочек шашлыка. Вкусное сочное мясо таяло во рту.
– Ты служил? – спросила Вита доев.
– Ага, – ответил Слава.
– Сирия?
– Секрет, – улыбнулся Слава.
– В Москве платят больше? – Спросила Вита, пригубив остывший чай.
– Шеф ведет малышню на баррикады, – ушел от ответа Слава, указав на то, что ватага детдомовцев во главе Филиппа рванула к полигону для пейнтбола.
– Так, народ, весь арсенал в вашем распоряжении, развлекайтесь. Крошите врагов в фарш, только не пораньтесь.
На полигоне разверзся ад. К развлечению присоединились и девчонки. Вита не успевала делать снимки, ловя счастливые мордочки. Ей с удовольствием позировали, забыв про злосчастный блог. Филипп помогал служащим, не успевавшим раздавать перезаряженное оружие, поправлял приклады, советовал, как держать.
После "боя" отправились на аттракционы.
– Почему вы Филиппа Игоревича не любите? – спросила девочка лет шести, которую Вита держала за руку, чтобы малышка не упала.
Впереди щебеча о чем-то шли остальные ребята.
Вита не знала, что ей ответить. Не рассказывать же про принуждение к сексу и угрозу групповым изнасилованием? Для этих детей не существовало Харона, для них Благополучный был как Дед Мороз, приносящий подарки и дающий шанс на лучшую жизнь. Это противоречие весь день не укладывалось у Виты в голове.
– Постой, тут кадр должен получиться отличный.
Вита подвела девочку к изящному мостику через небольшой ручей, за ручьем приветственно улыбались фигурки Маши и Медведя. Вита отошла, присела на корточки и сделала фото.
– Я не знала его с той стороны, с какой знаете вы, – сказала Вита правду, когда поняла, что ничего другого ответить не может.
– Или ты просто меня не знаешь, – Филипп стоял позади нее, ветер трепал его волосы, – нам пора на колесо обозрения.
Девочки-подростки обменялись понимающими взглядами, прихватили малышей и поспешили уйти, на их губах Вита заметила красноречивые улыбки. Наверняка они решили, что между ней и Филиппом роман. Одна из тех невероятных историй, где провинциалка приезжает в столицу и падает в объятия красавца-олигарха. Свадьба, счастье, конец. Рассказать им правду про их отношения, все равно, что отнять веру в мечту.
Филипп подал ей руку, Вита приняла ее. Ладонь Харона была теплой и мягкой, не такой, как ожидаешь от проводника в царство мертвых.
– Memento mori, – прошептала Вита, боясь поддаться очарованию момента, может, он и владел ее телом, но сердце и душа останутся только ее.
Филипп нахмурился.
– Девушка, полная жизни, не должна думать о смерти, – Филипп нежно пожал ее пальцы и сделал шаг. Их тела соприкоснулись.
– Собственность Харона не должна о смерти забывать, – тихо ответила Вита, порыв ледяного ветра унес слова в небо, где снова начали собираться тучи. Она положила ладонь ему на грудь, привстала на цыпочки, словно хотела прикоснуться губами к его губам, но вместо поцелуя, прошептала, – не позволяй мне в тебя влюбляться, унижай, пользуй, как подстилку, но не веди себя со мной так. Утром ты угрожал изнасиловать меня в рот, а днем относишься, будто в тебе есть что-то человеческое. От монстра я приму боль, но не тепло.
Не дожидаясь ответа, Вита вырвала свою ладонь из руки Филиппа и быстро пошла прочь.
Несколько секунд Филипп смотрел ей вслед, под каплями ледяного дождя, хлынувшего с неба. Потом быстрым шагом догнал, схватил за предплечье, развернул к себе и горячо прошептал:
– Ты права, я был с тобой слишком мягок. Больше не буду. Завтра перекрасишь волосы, с такими локонами ты слишком похожа на невинную жертву, я же хочу трахать развратную шлюху. Думаю, пепельный подойдет. Хочешь монстра?!
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, но кого волнует чужое горе! – выкрикнула Вита.
Филипп опешил от ее слов. Несколько мгновений пристально вглядывался в глаза Виты, будто старался понять, разгадать ее. Проникнуть в тайные уголки ее сознания. Затем притянул к себе, склонился низко. Его губы едва коснулись ее губ.
Вита замерла. Это был бы первый поцелуй в ее жизни. Она прижалась к Филиппу, готовая отдаться ему. От предвкушения внизу живота потеплело.
– Не сейчас, девочка моя, не здесь, – прошептал Филипп, а потом коротко поцеловал в лоб, как ребенка.
Глава 13
«Трудно поверить, я и сама не поверила бы, если прочитала где-нибудь о том, что видела, но Филипп Благополучный, беспринципный и безжалостный Архитектор Пандемониума устроил настоящий праздник для ребят из Детского дома № 15. Я не знаю, что связывает его с этим учреждением, не знаю причин, но факт остается фактом (хотя мне и самой непросто его принять) – радость в глазах ребят самая настоящая. Если верно, что дети чувствуют плохих людей, то, возможно, я поспешила с выводами насчет генерального директора «Мульцибер» и им движет не только алчность и жажда власти, но и добрым делам есть место в его сердце. С этого дня я постараюсь не только вытаскивать на свет темные дела, но и проливать свет на добрые».
Вита перечитала получившуюся статью, шестую за последний месяц, посвященную Благополучному в рамках их неблагополучного соглашения. Серия начиналась с фирмы, занимавшейся организацией похорон для неимущих. Вечерние фото, сделанные на кладбище, получились такими, как надо. Простые, но добротные памятники и ограды навевали печаль и напоминали о бренности бытия. Серые сумерки, окутавшие могилы добавляли нотку жути. Текст Вита постаралась сделать без лишнего пафоса, подав все, как внезапное открытие, мол, есть и у Харона намек на сердце. Подписчики приняли статью сдержанно, но обошлось без срача на несколько тысяч постов. И на том спасибо.
Несколько статей были посвящены благотворительным фондам и социальным стройкам «Мульцибер» (Вита думала, что это одна из схем по отмыванию денег). Приходилось лить розовую воду и надеяться, что подписчиков от нее не стошнит. Надежды оказались напрасными.
Месяц назад соцсети утонули в постах о том, как Благополучный купил квартиру для ветерана, которого обманули черные риелторы. На фотографиях, сделанных пиарщиками, сгорбленный старичок с грудью, увешанной орденами, пожимал руку Филиппу в деловом костюме от Бриони. Старик плакал, а Филипп сочувственно положил руку ему на плечо. Вита обсосала и этот набивший оскомину сюжет.
Дочитав заключение, Вита пожалела, что рядом нет тазика – от отвращения к себе хотелось блевать. Столько сиропа и патоки она не разливала ни в одном тексте. От розовых соплей можно было поскользнуться и увязнуть в болоте из откровенной лжи и недомолвок. Только часть про детдомовцев получилась искренней, как и фотографии детей. Выбрать подходящие оказалось сложнее, чем она думала.
Около двух часов Вита рассматривала фотографии. От одной, где Филипп нес на плечах щербатого мальчишку с перепачканной шоколадом мордочкой, Вита не могла оторваться несколько минут. Она увеличила изображение. Камера поймала совершенно другого человека. Не мог этот мужчина с теплыми лучиками морщинок в уголках глаз от озорной улыбки, быть тем бандитом, что вторгся в ее жизнь и заставил спать с ним.
Разве могли эти губы приказывать или унижать?
В него было так легко влюбиться, доверить жизнь и ответить «Да» на самый важный для девушки вопрос. И от этого противоречия в сердце Виты вместе с горечью и страхом росла невыразимая печаль. Он мог растопить лед, сковавший ее душу. Но был ночным кошмаром. Монстром из сказки про алый цветок. Однако в чудовище его превратила не злая колдунья. И расколдовать его никому не удастся, потому что нельзя снять заклятие, которого нет.
За окном царила глубокая темнота. Вита закончила редактировать и вычитывать текст, убрав излишнюю сопливость и канцелярщину. Часы в углу монитора показывали половину третьего утра, когда Вита скинула готовую статью девушке из маркетингового отдела «Мульцибера», поставив Филиппа в копию.
Вита публиковала статьи после того, как ножницы цензора вырезали все, что могло повредить имиджу компании. Иногда возвращалось настоящее решето, в другой раз – простыня с одами Благополучному. Вита не знала, что хуже. Реакция подписчиков на решето была сдержанная, а вот за одами следовали отписки с характерными комментариями. В самых мягких ее называли «проституткой» и «продажной шкурой», в самом жестком предположили, что язык у нее коричневый, так глубоко она им залезла в зад Благополучного. Почти угадали, ошиблись только в том, что язык у нее белый от его спермы. И возразить нечего, она и впрямь стала проституткой.
Вита потянулась, распрямляя закаменевшие мышцы. В доме царила тишина. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда покой вдруг разорвал телефонный звонок. Филипп.
Наверняка увидел сообщение, притворяться спящей бесполезно. Вита провела по экрану, принимая вызов.
– Когда ты поливала меня грязью, твои статьи были лучше, – не поздоровавшись сказал Филипп.
– Их я писала от души, – Вита прикусила язык, снова дерзость, будто мало она расплачивается за прошлую.
– Вдохновения нет? – спросил Филипп.
Вроде без злобы, Вита с облегчением вздохнула. Рано.
– Я могу приехать и помочь с этим. Может, твоя муза расправит крылья, стоит ей вкусить даров Эроса?
– Я уже почти в объятиях Морфея. К тому же разве у Харона не другое предназначение?
Ну зачем она опять дразнит его? Вита прикусила губу, стараясь сдержать истерический смешок, настолько нелепой казалась ей ситуация.
– Мне бы не хотелось переправлять твою душу на скорбные поля Элизиума, я еще не натешился с твоей плотью.
Показалось или в голосе не было угрозы, скорее вызов? Вита, немного помедлила, стараясь понять – стоит ли его принимать или лучше отступить?
– Три часа не лучшее время для утех, это время темных дел, – Вита включилась в игру, – говорят, что тешить плоть лучше по утрам.
– Самые интересные дела творятся под покровом тьмы. Ночь молода и пьянит неизвестностью. Я тебе это еще покажу, моя Дафна.
– Уже нет, Дафна сумела сохранить целомудрие, – игра закончилась, не начавшись, сердце снова наполнила печаль, Вита хотела закончить разговор. Филипп не мальчишка-подросток с кем она могла болтать, прячась от родителей на холодной кухне, пока все спят.
Он преступник, она его жертва.
Она не должна об этом забывать.
– Ценой жизни, – напомнил Филипп, – ты оказалась мудрее.
– Скорее трусливей, – Вита подошла к окну.
Филипп лгал. Ночь – злобная завистливая старуха, искусно прячущая под черными покровами седые патлы и дряблую кожу.
– Трусиха не бросила бы мне вызов, но жизнь всегда уступает смерти, помнишь?
Вита не знала, что ответить, несколько секунд она просто молчала, слушая его дыхание.
– Ты все еще там? – не выдержал молчания Филипп.
– Да, – тихо ответила Вита, закрыла глаза, представив фотографию Филиппа и мальчика, – но ты не прав. Из смерти рождается жизнь.
Яркой вспышкой, заставившей лоно болезненно и сладостно сжаться, пришло воспоминание о ночи на кладбище, и предчувствии расцвета, в котором трепетала природа.
– Ночь. Блогер засыпает. Просыпается философ, – усмехнулся Филипп, – ты полна сюрпризов, Виталина.
– Зато мафия никогда не спит, – ответила Вита.
– Если мафия уснет, то может уже не проснуться, – Филипп стал серьезным. –Пожалуй, Морфей и правда пришел к тебе в гости, отдыхай, утром пришлю свои мысли по поводу статьи, кое-что нужно поправить, – Вита уже подумала, что Филипп отключился, когда он добавил, – пусть тебе сегодня приснится что-нибудь хорошее.
Экран погас.
Вита легла в кровать, холодную и пустую. Впервые в жизни она так остро ощутила свое одиночество, что готова была позвонить Филиппу и попросить приехать. Между ног было горячо и скользко. Ее тело тоже расцветало этой жестокой весной и требовало ласки. Даже общество врага казалось лучше, чем серый холод в темный предрассветный час. Еще не понимая, что делает, Вита снова взяла айфон, который дал ей Филипп, где единственным номером был его, и нажала на «Вызов». Филипп ответил мгновенно, будто ждал ее звонка.
– Я… – Вита запнулась, не зная, что сказать, – я…
Она зарабатывала на жизнь словами, но внезапно не смогла подобрать ни одного.
– Спи, – ответил Филипп спустя вечность.
Но сон не шел. Вита беспокойно ворочалась в коконе простыней, пытаясь разобраться в своих чувствах. Отделить страх от зарождавшейся теплой искорки. Вита боялась признаться самой себе, что начинала испытывать к Филиппу не только ужас, но и симпатию. Для этого чувства даже есть название – Стокгольмский синдром, когда заложник влюбляется в похитителя.
Так и не уснув, Вита начала просматривать ленты новостей. Ей нужно отвлечься, нужна новая тема для блога, позволяющая писать для души, пока та у нее еще осталась. Политика, снова политика, все не то. Внимание привлекла коротенькая заметка о нескольких отравленных собаках в московских парках. Вита внимательно прочитала пост, поискала другие материалы на эту тему. Филипп прав: последние статьи – бездушное дерьмо. Но, возможно, удастся сохранить капельку уважения к себе, если она займется другим важным делом. Найдет отравителя собак и напишет о нем. В конце концов, для этого она и создавала блог, ради восстановления справедливости, а не для полуправды и откровенной лжи. В этом деле она будет честной с подписчиками и с самой собой.
С этой мыслью Вита отложила телефон и приготовилась ко сну.
Тишину раннего утра разрушил звонок в дверь.
Сердце пропустило удар.
Филипп.
Больше никто бы не приехал к ней в такую рань.
Вита тихо подошла к входной двери. На секунду возник соблазн не отрывать, но она быстро повернула защелку.
– Утро. Единственный мой знакомый блогер-философ считает, что это лучшее время, чтобы тешить плоть, – с этими словами Филипп переступил порог. И будто подтверждая их истинность, через пыльное окно на лестничную площадку упал солнечный луч.
Дрожащими от предвкушения близости пальцами, Вита расстегнула рубашку, скинула на пол и отступила к стене. Филипп подошел к ней так близко, что у нее голова закружилась от его запаха: кальвадос, сигаретный дым, дорогой парфюм и, едва уловимый, терпкий, злой запах его тела.
– Ждала меня, девочка? – Прошептал Филипп, склонился низко-низко и жадно впился поцелуем в ее шею.
Его пальцы осторожно скользнули между ее нижних губ.
– Ждала, – ответил он сам на свой вопрос.
Глава 14
– С чего ты взял, что тебя? – Простонала Вита, изнывая под ласками Филиппа. Ей надоели забавы в секс-игрушку, в конце концов, что еще он может ей сделать?
Удивление, отразившееся на лице Харона, стоило риска, вызвать гнев.
– Ты забыла свое место.
– Неужели? – прошептала Вита, стараясь, чтобы голос не дрожал, – оно прямо здесь.
Она положила руку на живот Филиппа, спустилась ниже, под ремень, просунула ладонь под пояс брюк и резинку трусов. Пальцы прошлись по волоскам и впились в нежную плоть.
– Ты пожелал, чтобы мне приснилось что-нибудь хорошее. Мне и приснился сочный, большой член! – Горячо прошептала Вита прямо в лицо Филиппу, резко выдернула ладонь из брюк, оцарапав кожу, – ты меня не возбуждаешь настолько, чтобы течь от одной мысли о твоем конце!