Виктория Королёва
Недостойная
Глава 3
– Ты об этом никому не скажешь, поняла меня? – мама дёргает за локоть, больно сжимая через куртку.
Меня как тряпичную куклу тащили до машины в соплях и слезах. Темень кромешная, но я всё равно воровато озираюсь по сторонам. Всегда есть шанс нарваться на безмолвных зрителей, а зрителей на сегодня хватило. Дурман сошёл с первой волной испуга.
– Я … мам… я…
– Заткнись! – звонкая пощечина, – Закрой свой рот, пока я не успокоюсь! – шипит разъярённо, – Села в машину!
Держусь за пылающую щёку и открываю пассажирскую дверь чёрного седана матери. Слёз уже нет, я и холода не чувствую. Остался только панический страх и единственный вопрос. Как оправдаться… как оправдаться…
Пелена перед глазами, во рту вкус крови, пальцы не гнутся. Сердце отбивает чечётку, пока смотрю как мама садится за руль и вцепляется в него руками. В салоне тишина, я боюсь всхлипнуть.
Стыд скручивает нутро. Внутри меня столько всего смешалось за последние двадцать минут, что я не знаю, как себя вести. Мне просто страшно.
Мама ни просто зла, она в дичайшей ярости. В какой-то момент кажется, что она меня убьёт, как минимум явно борется с этим. Уничтожающий взгляд что бросила на моё лицо, говорит о многом. Щека пульсирует нестерпимо. Мне не обидно, я готова что угодно стерпеть и всё простить, лишь бы получить призрачный шанс что-то исправить. Кажется, что ничего нельзя. И это страшно. Мне впервые насколько дико страшно.
Проходит больше пяти минут, когда, совладав с собой, поворачивается и чётко проговаривает:
– Никто! Слышишь меня, никто этого знать не должен. Никогда. Поняла меня?! Если в лицо кто-то скажет или начнут шушукаться за спиной ври всё что хочешь, но не сознавайся. НИКОГДА! Поняла меня? Никогда! Не смей это подтверждать. Тебя там не было!
Острый как бритва взгляд кружит по моему лицу. В темноте он кажется кошмарным. И я пугаюсь этого взгляда куда как больше, чем того, что натворила.
Энергично киваю. Больше ничего не остаётся, только согласиться. Да я бы на сделку с всадником была бы согласна, только бы не это всё. Давлюсь истерикой и пристёгиваю ремень безопасности.
Рывком выныриваю из сна и сажусь. Ходуном в грудной клетке забилось сердце, на вылет качает кровь. Прокашливаюсь и выдыхаю, успокаиваясь. Вот это флэшбэки после вчерашней ругани… Пиздец. Смеюсь, нервно потирая глаза. Гребаная вселенная подкидывает на вентилятор.
Даю себе пару минут на то, чтобы продышать. Тот дикий страх, сейчас, я могу просто продышать. Морщусь, вспоминая подробности. Туманный вечер навсегда научил меня держать язык за зубами. В восемнадцать это не плохой навык, согласитесь.
Ловлю приступ злости и рывком откидываю одеяло.
На хер. Отмахиваюсь. Не хочу ничего вспоминать. Прошли, проработали и забыли. Спрыгиваю с кровати и в душ бегу. Куча дел, нет времени предаваться меланхолии.
В ванной смотрю на своё отражение, кручусь на месте. Кто-то бы отдал душу за такие сиськи и задницу с лицом, а я смотрю на это как на проклятие, потому что, по сути, ничего кроме боли это тело мне не дарит. И пофиг, что боль не физическая. Физическая мне даже нравится. Особенно, когда лениво поднывают мышцы. Это вот я люблю.
Нетерпеливо раскатываю по телу скраб, совсем не бережно по коже фигачу. Нервничаю сильно. Чувствуя острую тягу закурить. Визуализирую этот момент. Даже глаза прикрываю и втягиваюсь глубоко, потом медленно выдыхаю, а после вспоминаю, что не курила больше месяца, с того самого похода в клуб с подругой. Я всё-таки смогла её вытащить, да так вытащила, что она за один вечер сделала пятилетку. Ох… видел бы это её бывший мудак, я бы хотела посмотреть в этот момент на его морду.
Намыливаю волосы, не экономя дорогущее средство. Так всё бесит, что плевать, если его у меня тоже отберут. Интересно, спустится до этого или дальше продолжит манипулировать исключительно словами?
Манипулировать я и сама умею. Учитель перед глазами был знатный. Усмехаюсь. Не страшно, я как-то заматерела что-ли.
Мозг услужливо подкидывает чёткое воспоминание вчерашнего разговора. Тело реагирует напряжением.
– Ты не поедешь, Марин, мы договаривались. Это не серьёзно. Ведешь себя как маленькая девочка. Взрослые люди так не поступают.
Отставляю чашку с чаем, облокачиваюсь локтями, подмечая как мать зеркалит мою позу. Смотрим друг на друга в упор. Я так устала за сегодня с мелкими, что сил ворочать языком нет, ни то, чтобы говорить, но, говорить придётся.
– Мы не договаривались о том, что ты меня сватать собралась за какого-то пупсика, – едко выдыхаю. – Это протеже твоего нового любовника?
Зелёные глаза матери леденеют. Последнее время у нас дерьмовые отношения. Две змеи не могут жить в одном террариуме, рано или поздно одна хочет сожрать другую.
У меня не плохая мать. Я всегда была обута, одета и ела хорошую еду, ходила с дорогим телефоном и по репетиторам. Но вот… тепла не случилось. Не всем суждено стать хорошими матерями – я к этому философски отношусь теперь. Не сужу, нет, просто я выросла, а она продолжает давить на меня, словно я в пятом классе. Поэтому внутри бунтует и последний год я не считаю нужным молчать.
– Никто тебя не сватает. Я просила один единственный вечер. Просто ужин в ресторане и всё.
Глаза обиженные, голос с претензией, поза напряжённая. Это ни первые «смотрины» и не первый раз я пытаюсь свинтить. Раньше кричала, что не хочу ни с кем даже говорить, у меня Саша есть, я его люблю. Сейчас, вот, нет никого… прикрыться нечем. Да и глупо это. Я же не в рабстве, могу просто отказаться. Или не просто. Не важно.
Больше в случайные встречи не верю и не ведусь на уговоры где-то посидеть. Она ничего не делает просто так. Мне стукнуло девятнадцать, а ей стукнуло в голову окончательно.
Мать вбила в голову, что я должна быть пристроена и как можно скорее. Это и забота и не желание разгребать, если вдруг что… В своё время она разгребала одна со мной на руках. Я должна быть благодарна, что меня не пристроили в детский дом, пока она удачно мужа себе ищет. А может быть, в критический момент появился дядя Сава и всё поменялось? Как-то так случилось, что я плохо запомнила раннее детство, только с того момента, когда большой, грузный мужчина переступал порог нашего съемного жилья.
– Нельзя выбрать другую дату? Я же говорила, что у меня сборы.
Ответом служат пренебрежительно закатанные глаза.
Нежелание матери признавать то, что спорт плотно вошёл в мою жизнь, откровенно бесит. Она как-то резко забыла после моих восемнадцати, что именно она и привела в волейбольную секцию, когда нужно было выбрасывать огромное количество энергии. Я была непоседой… А после того случая и вовсе без спорта нельзя.
Моя психика очень быстро адаптировалась, и я сама не заметила, как в таком ритме зажила. Теперь я и мячик срослись, мы друг без друга не можем. Я столько дофамина получаю, что ничего рядом и не стояло. На фоне отказа от таблеток, так совсем не вытяну.
– Каникулы, девочка моя, какие сборы? – хлопает ресницами деланно.
– Региональные, мама, – без улыбки отвечаю, – Если ты забыла, то я КМС (прим. автора: КМС-кандидат в мастера спорта) и играю не только внутренние матчи.
– А мне кажется, что это ты забыла, что все твои хотелки оплачиваю я, начиная с брендированных кроссовок заканчивая прокладками.
Тараним друг друга яростными взглядами.
– Решила отобрать у меня деньги? Серьёзно? – саркастически поднимаю бровь, – У меня есть работа и отец присылает. Это не аргумент, – отмахиваюсь.
Хмыкает зло, руки под грудью складывает и откидывается на спинку с превосходством смотря. Я ненавижу такой её взгляд. И знаю, начнёт бить наотмашь. Я сейчас для неё словно подчинённый. Пусть, моя мать не навороченный босс, но как-то же она управляет салоном красоты, который в свою очередь приносит доход.
– Те копейки, что тебе платят за ассистирование и то, что присылает папочка, не хватит даже на трусы с рынка. Не обманывайся. У тебя запросики другие, милая.
– Прекрати, – шиплю.
– Даже не подумаю! – вспыхивает, теряя напускную холодность.
Вскакивает на ноги, начинает метаться по кухне туда-сюда. Атмосфера вокруг накаляется как сковорода на огне. И мне бы промолчать, спустить на тормоза, но видимо не сегодня, потому что я как баран иду в атаку на этот забор. Обиженная я, путаю берега только так.
– Ещё раз. Мне срать, на какого-то там додика, понятно? – мама останавливается напротив. – Мне плевать. Я не пойду ни в какой ресторан, ни с каким козлом знакомиться. Будешь давить – съеду к бабушке.
На мою браваду, матери тоже по фигу. Смеётся издевательски. Смех прокатывается по просторной кухне, отражается от поверхности и таранит уши.
– А… ну да, как же я забыла… – саркастически глаза закатывает, – моя свекровушка со своим блевотным радушием. Что-то, хрена с два она его проявляла, когда я с тобой бегала под мышкой. Как-то на фиг не надо было, а тут посмотрите… благодетельница. Где она была, когда я не знала, что делать с тобой мелкой на руках? У неё под жопой квартирка была, а мы мыкались по съёмным! Если ты не забыла! – И тише добавляет, – Если бы не встретила Ерохина… мне страшно представить, что было бы!
Опускаю глаза.
Помню… дядю Саву, помню… и какой бы он ни был, а сжимается сердце. Ко мне он всегда нормально относился. Грубоватый и басовитый, но меня не обижал.
– Как минимум меня не вынуждают ничего делать из того, что я не хочу, – говорю успокаиваясь, в надежде, что она тоже успокоится.
Но, мама только тон меняет, посыл остаётся неизменным.
– Посидеть в приятной компании для тебя тяжело? Я всего лишь этого прошу! Больше ничего.
– Нет! – Рублю хмурясь.
И всё! Взрывается окончательно.
– Тогда забудь про деньги. Я не копейки больше не дам!
– Ясно, понятно, – кидаю взгляд на остывший чай и начинаю мечтать лишь о том, что упаду на свою мягкую подушечку, блаженно прикрывая глаза.
Через два часа мать не может успокоиться, и мы орёмся припоминая всё самое грязное, что у нас есть. Я её мужиков бесконечных, она мои ошибки. Тыкает носом в самое дерьмо, пока я не хлопаю дверью и не запираюсь. Слышу, как она ходит по квартире, ругается, но уже больше себе под нос.
Мы на самом деле достаточно мирно живём, могло быть и хуже. Да и бывает у людей хуже. Я особо не жалуюсь. Просто так вот, бывает. Я нормально себя чувствую, нет какого-то там ущемления или чего-то такого. Я в этом с детства. Мама решала куда я пойду, что надену в школу и на какие кружки запишусь и прочее. Получается, что я только раз вышла из-под контроля. Скорее вывалилась, а не вышла, но это тоже уже не суть.
Позже за ней приезжает какой-то очередной Гришенька, и она укатывает жить свою прекрасную жизнь. К этому я теперь тоже нормально отношусь. Не маленькая, мне больше не надо, чтобы мама сказки на ночь читала и укрывала одеялом. Пусть живёт как хочет. Ей тридцать семь, выглядит на двадцать пять, чем и пользуется. Навёрстывает, наверное, за то время, когда пришлось не по клубам, а со мной сидеть.
Мы с ней одни друг у друга.
Это, кстати, ещё одна тема для ругани. Мой отец, который выдержал только три года брака и свалил в другой город, заведя там семью, остался навсегда уродом и сволочью. Не простила. По её мнению, я тоже должна ненавидеть, но тут случился разрыв шаблона. Отца люблю. Общению никогда не перекрывали кислород, но мать против. Видела я его редко только созвоны и переписки на постоянной основе. Так что, отец в моей жизни присутствует.
Мне кажется, он единственный мужик, кого она реально любила. Я видела их свадьбу на видео неоднократно. Молодые, счастливые… Так смотрят друг на друга… такие искры летели.
Маленькая была, часто-часто смотрела, пока у бабушки была. В нашей квартире нет ни единого упоминания об отце. Ну… кроме меня. Хотя, я на него не особо похожа. Папа у меня с серыми глазами, коренастый, невысокого роста с извечно загорелой кожей и непослушной шевелюрой вьющихся волос, россыпью родинок на лице.
Укутываюсь в полотенце и на кухню бреду. Я сова – ранний подъем считаю самым худшим, что со мной происходит каждый божий день. Быстренько кофемашину снаряжаю и подставив чашку, берусь за телефон, чтобы простонать в голос увидев напоминалку.
«Приём у врача, 11:15»
Просто, блять…
Плюхаюсь на стул, желание закурить возрастает
Глава 4
Присасываюсь к горлышку с прохладным пивом из ближайшего маркета. Развлекаю себя ничего не обещающим флиртом с Мишей. Он атакует мой телефон третью неделю. Мишей, Серёжей, Димой и ещё кучей пупсиков, я забиваю пространство, чтобы не думать про Сашу. Я всё ещё надеюсь, что он одумается. Мы часто ругались, пока были «друзьями» и не общались неделями… так что это «условно» – в порядке вещей. Смотреть на парня с экраны и быть от него за километры… то ещё испытание.
Не зря Рита сказала про наши отношения, как в воду смотрела. Не знаю, как сдержалась и не стала ругаться до синевы губ. Может быть, дьявол кроется в том, что я знаю истинную расстановку на площадке?
Слюна скапливается в горле, прокашливаюсь. На фоне отмены таблеток меня уже должно скрутить нещадно, но отчего-то тело реагирует адекватно. Я привыкла, что становится хуже, но нет. Вселенная решила уравнять мои ощущения в пространстве.
Писец…
– Я не понимаю … Ну, типа пошли, всё ок, а потом раз и пропал на четыре дня. Всё норм было… Девчонки… почему мне так не везёт с мужиками… Он такой весь красиву-у-ущий, щедрый, на тачке прикольной.
Даша судорожно выдыхает и отхлёбывает свой энергетик из цветной баночки. Непроизвольно кривлюсь, ненавижу эту гадость. От него тянет какой-то приторной блевотиной. Но, худенькая брюнетка присасывается ещё раз, с наслаждением прикрывая припухшие от слёз глаза.
– Даш, давать просто не надо, – грубовато издевается Оля и толкает в плечо нашего либеро (прим. автора: Либеро – специальный игрок в команде, который выполняет только защитные функции).
Девочки подхихикивают, я мимо ушей пропускаю. Мне тут очередной раз присылают огромное количество смайликов и поют дифирамбы. Удовлетворённо жмурюсь как кошка. Что только мужики ни готовы сделать, чтобы залезть в трусы. Пять дней назад прислал будет на адрес бабули. Красивый букетик, бабулю радует.
– Я же не на первом свидании! – психует Даша.
– На втором, ага.
– Иди в жопу! – припечатывает и смешно дёргает головой, от чего тугие локоны подпрыгивают в воздух, образуя облачко.
– Да ладно, – примирительно басит Оля, беря шею Даши в полузахват, – дала и дала. В следующий раз протянешь до пятого свидания и может дальше пойдёте.
Руки скидывает, отфыркивается в глазах молнии появляются. Градус повышается. Это уже перестаёт быть похоже на прикол.
– Иди в жопу, я сказала.
– Девочки… – тяну, набирая сообщение из бессмысленного набора смайлов, – не ругайтесь.
Естественно, никто не слушает. Оля взрывная у нас, сразу наезжать начинает, выёбываться на ровном месте. Как по мне, палку перегибает, но я с ней не в конфликте, так что, не лезу. Даша сама должна уметь за себя постоять. Да и не Рита это, за Ритку я бы встала, а так, по фигу.
Мне ровно.
С Дашей мы обоюдно холодно друг к другу. Она на третьем курсе эконома, пришла к нам полгода назад из другой команды. Думали не приживётся, но ничего так, привыкли мы к её вечному нытью и паничке при каждом чихе.
Есть люди, которые вечно на панике и в бегах, вот Даша такая. Это, кстати, тоже лечится, но рекомендации не даю, до этого нужно самой дойти.
– А ты ему анаконду в следующий раз сделай, может и на дольше хватит пацана, – жёстко проходится наш капитан и смеётся.
Это не первая их перебранка. До этого момента как-то миленько было, сейчас Олю явно бомбит. Девочки притихли. Всем интересно и в то же время, никто не хочет открыто влезать.
– У тебя что, недотрах? Чё ты доебалась до меня?! – разражается гневно, полностью переходя в режим войны.
Оля громко хохочет, на наш кружок, оккупирующий часть газона, обращают внимание прохожие. У Даши сжимаются кулаки. Ничего не будет, тут все это понимают. Пусть Дашка бесстрашно под прострелы ложится на площадке, но кинуться в драку на коренастую и разгневанную рыжую не решится.
Просто это унизительно.
С другой стороны… Не хер столько болтать. Она же находка для шпиона. Рот не закрывается. Мы всё про неё знаем. Даже больше, чем надо было бы.
– А ни чё! – вдруг очень грубо гаркает, – Сначала ведешь себя как давалка, а потом глаза огромные и вот это вот: о, боже-е-е-е, что случилось, почему, ни хуя я не пойму! – дальше голос в шипение перерастает. – Девочки… он меня бросил, а я всего-то лишь с ним потрахалась у клуба в его тачке. Что же он не звонит!? – передразнивает Дашу, стряпая обиженное лицо и дополняя это разведёнными руками.
Лицо Даши покрывается багровыми пятнами. Она действительно перепихнулась в тачке у клуба. В ночь перед отъездом и потрахалась. Потом всю дорогу лупилась в телефон, ожидая весточки от «своего» парня и как бы вот…
– Отъебись, поняла?! – подаётся вперёд, – Надо было, может, Славику своему сосать лучше, чтобы он на других баб не пялился? Все видели, как он Маринку обхаживал. Чё ты её не предъявила ни разу, а? Может он и свалил от тебя, хабалки, потому что понял – вокруг есть нормальные девки?!
Воцаряется ошеломляющая тишина, а я наконец-то полностью отлепляю глаза от экрана мобильного, где один очень прыткий зайчик зовёт меня на тусовку с его друзьями.
В словах есть рациональное зерно. Оля действительно грубоватая, массивного телосложения, совсем не неженка. Мне кажется, она и здорового мужика может скрутить. Нет женственного. Не увиваются за такими как она толпы, не зовут на свидания. Боятся таких и стороной обходят. Оля – это олицетворения антисекса в мужской градации. Ну… не хотят её ебать на каждом шагу, как красавицу Дашу. Не хотят…
Уязвлённое самолюбие Даши достигло пика. Берега девка попутала. Смотрю на её профиль внимательно, всего секунду и на Олю перевожу.
Даша дышит рвано, вся красная как рак, глазищи на половину лица. Мои такие же, потому что Славик может и что-то вякал, но Славик – это щупленький задрот и при всём моём желании, я бы просто не смогла воспринимать его потуги буквально. Да, я, блять, даже не заметила!
– Ты, давай, не переводи, – грублю.
Мне откровенно по хер, что её задели и что она это не вывезла. Если уж светишь жопой, то делай это так, чтобы не было возможности притянуть и окрасить, а если делаешь буквально, то огребай сама. Первое правило блядского клуба, если хотите.
Даша взрывается.
– Пошли на хуй. Моралистки херовы. За собой смотрите, прежде чем про других говорить.
Подрывается, хватает сумку и убегает. Девочки по команде переглядываются, сама Оля смотрит уже на меня. Пиздец. Приплыли.
– Оль, я хз, – развожу руками смотря прямо, мне не страшно ни грамма. Я совсем тут боком, – если кто-то, конечно, может подтвердить, – смотрю на оставшихся поочерёдно, – то как бы претензиям быть, если нет, то скажу тебе так: он не в моём вкусе как ни крути, сорян, но это так, Ольчик.
Оля фыркает, отводит глаза. Спустя пару секунд чиркает зажигалкой и подкуривает. Атмосфера медленно холодеет, возвращаясь в привычную.
Быть шлюшкой в современных реалиях очень тяжело. Все норовят прочитать тебе морали.
Откладываю телефон, переписка с Мишей больше не приносит удовлетворения. На последнее его сообщение и вовсе психую.
«У тебя глаза колдуньи, ты знаешь? Смотрю в них и каждый раз теряюсь»
Мысленно шиплю на этого придурка. Подобная фигня меня уже давно не трогает, как и отсылка к моим зелёным глазам. Особенно это.
«Ты знаешь меня семь лет, потеряшка»
Либидо скрутилось рогаликом. Пшик и развалилось неуёмное желание окружить себя флёром обожания. Блокирую телефон. Пусть пишет своей Кате, достал.
Вот они и качельки подъехали. А я-то думала, что смогу избежать всплесков. Не смогу. Наивная. На отмене так всегда происходит.
С тоской смотрю в сторону аллеи, там мамочки с колясками безмятежно прогуливаются, какая-то группа музыкантов облепила скамейку. Бренчат себе что-то, не разобрать, но народ останавливается, деньги им кидают.
– Ладно, девки, норм всё. Просто переклинило немного, – бурчит Оля всем видом показывая, что она всё держит под контролем.
Девчонки кивают, подыгрывают ей.
Она наш капитан. Совершенно без комплексов девчонка. Грубая как мужик деревенский, но за своих горой встанет. Просто Дашка не своя. Сегодня всех переклинило. Поэтому и припёрлись после сборов сидеть в парк, зализывать раны и запивать это всё пивом. Мы обосрались. Смогли выползли только из подгруппы. Дальше нас как котят раскатали.
Ту-ту-ту…
Не знаю как тренер, наверное, пропустила рюмку пока никто не видит. Так сильно мы ещё не лажали. Я сама с ними второй год, чего только не видела. Именно с ними я получила КМС, могу не жаловаться, вроде как.
Вяло перебрасываемся фразами. Разговоры как-то сами собой тухнут. Устали как собаки. Всё-таки семь часов дороги, а до этого минуты позора. Такое себе.
Я не испытываю ни стыда, ни разочарования. Я знала, что так будет. У нас много новеньких, мы не сыграны. Мы друг друга не чувствуем совсем, понятно почему нагнули так быстро. За себя знаю: отработала на максимум. Просто волейбол – это командная игра. И вы либо один организм, либо в жопе. Мы пока в жопе.
Одно радует, не пришлось переться на смотрины к очередному протеже матери. Ужин прошёл без меня. Она бы смогла заставить, я это понимаю. Раньше у неё всегда получалось. Мама думает, что я приеду в понедельник, потому что финал завтра. Но нас вышибли. Так что, собрали манатки и свалили всем составом поджав хвосты.
Сижу в трех минутах ходьбы от дома и хочу прийти как можно позже. Может быть, она уснёт? Было бы идеально. Без расспросов, без обвинительных взглядов, без всего этого.
Совсем измучившись от скуки, хватаю телефон и набираю:
«Как у тебя?»
Рита отвечает через пару минут:
«Норм. Ты в городе?»
Присылаю ей фотку своей руки и бутылки. Нет смысла объяснять, то, что мы всё просрали… Ей я написала сразу же. Есть у нас этот прикол, держим друг друга в поле зрения. Вроде бы и на всякий случай, но по факту, просто обоюдно переживаем. Ритка местами оторванная от жизни, у меня есть какое-то непреодолимое желание вечно оберегать её, как младшую сестру. Хотя на минуточку – мы ровесницы.
Подруга отвечает таким же фото, но в её руках фисташковое мороженное.
Следом летит текст:
«Мы на проспекте, идём с нами?»
Мы – это она и мальчик – зайчик.
Улыбка растягивает губы. Я не девочка-драма, нет во мне этого желания вечно плакать и искать того, кто сопли буде вытирать, я скорее обратное.
Естественно – нет, малыш, но попытка точно зачтена.
Быть пятой ногой не планирую. Съезжаю. Подруга не сильно упорствует. Не обижаюсь. Всё понимаю. Она хочет побыть со своим мальчиком как можно больше – это нормальное желание. Если бы у меня был выбор, я бы тоже так выбрала.
Искренне надеюсь, что этот будет лучше предыдущего варианта. Рита классная, ей надо нормального мужика. Того кто её саму от себя сможет защитить. Мы с ней поломанные изначально, нужен такой, кто вывезет. Долгое время я считала, что у меня есть.
После ухода Даши, почти идиллия, как минимум Оля не лезет с желанием спорить до соплей. Болтаем. О чепухе в основном. Какая бы Оля странная не была, но мы в одной лодке. Это тоже без сговора. Что она, что я в будущем инженеры. Как выяснилось, намертво связывают стены института и команда. Остальные кто от куда. Сборная солянка.
Постепенно задница становится квадратной, и мы решаем сделать небольшой променад, да и сумерки давно опустились, надо к домам двигать. Не все тут из центра.
Подходим к музыкантам, слушаем, переминаемся и наконец-то расходимся. Впереди неделя выходных. С тоской думаю, что в связи с каникулами у моих младших ещё три недели. Я скучаю по ним. Ещё такие неумехи, то напрыжка, то ручки замком. Смешные, местами нелепые, но такие котики хорошие. Мне нравится быть на подхвате у главного тренера, быть частью чего-то большего.
Бегу к дому через дворы и блаженно представляю как опущусь в ванну, глаза прикрою, отмокну, потом заберусь в кровать, фильм включу, под бубнёж и засну. Лёгкий алкоголь давно выветрился, хочется жутко есть и спать.
Поднимаюсь по лестнице, подсвечивая путь телефоном, не знаю, что не так с нашей управляющей компанией, но в подъезде никогда нормально не работает свет. То глючит, то сломался.
Открываю квартиру как можно тише, в тайне надеясь, что мать всё-таки спит… Замираю на пороге. Взгляд автоматически падает вниз. На коврике, в коридоре, красуется пара начищенных до блеска мужских туфель, а спустя пару секунд, до ушей долетает протяжный стон.
Закатываю глаза. Пришла домой, блять…
Мать пользует квартиру без ограничений. Когда дома я, мужики к нам не ходоки.
Скидываю сумку на тумбу, хватаю рюкзак с вешалки и джинсовку. Сваливаю к бабуле. Она мне рада в любое время суток. Бесконечно раздражаюсь, что не могу дома остаться. Слава Богу, есть куда уходить, могло бы и не быть, если так разобраться.
Уже в такси приходит СМС, от которого у меня счастливо заходится сердце.
«Не спишь, позвоню?»
Набираю сама. Всего три гудка и мой телефон транслирует родное лицо.
Улыбаюсь тут же, рукой машу. Рада до жути. Сердечко трепыхается в груди, плевать уже и на усталость, и на то, что мать притащила какого-то пупсика очередного.
– Не приехали что-ли ещё? – хмурится папа, мгновенно оценивая обстановку вокруг меня.
– Приехали, я просто к бабушке еду. Всё хорошо. – Спешу успокоить. – Как у вас дела?
За спиной отца мелькает темноволосая макушка Марка. А я счастливо улыбаюсь по второму кругу. Когда папа звонит, я всегда улыбаюсь, даже когда больно, даже когда его жена появляется, даже когда он целует в макушку одного из моих братьев. Я не ревную так остро… давно не ревную, но что-то внутри всё равно сжимается. Я одно у него дочка… и он у меня один. Но я всё равно люблю своих братьев. Мы… семья…
– Как и всегда, – отмахивается, а потом вдруг говорит: – Кирилл вот документы носил, ждём результат.
Киваю активно. Кирилл один из трёх моих младших. Так получилось, что отец жил на две семьи и Кир младше всего на полтора года. Так вот бывает.
– Куда он подался? – интересуюсь с энтузиазмом.
Мои браться не то, чтобы очень горят желанием со мной общаться. Информацию о том, кто, куда, зачем и прочее, я получаю от папы.
– Технологом хочет быть.
Улыбается широко, в глазах гордость зашкаливает, а меня топит очень сильно… Я такой гордости не видела, когда показала ему зачётку, где было написано, что за институт и направление. Он был рад, точно знаю, но чтобы вот так…
Тут и радужка вспыхнула, и какая-то надежда в голосе, и куча всего промелькнуло за пару секунд. На парней больше надежды по его мнению. Папа гордится своими сыновьями. Однозначно. Они же надежда, опора, будущее. А девчонка… что с неё взять? Замуж вышла и даже фамилию меняет.
Иногда жалею, что не родилась пацаном, может быть и жилось легче.
Глушу в себе раздражение на корню. Папа звонит мне не для того, чтобы выслушать претензии из-за моих тараканов в голове. Для него я хорошая девочка, которая перепрыгнула один класс и поступила в институт на уважаемую профессию. Мать удружила в своё время… пока нормальные дети пошли с семи лет в школу, я пошла в восемь.
Папа не скажет прямо, но я-то знаю, что это уже выше того, что он от меня ожидал. И ещё один очень важный аспект, он об этом не говорит, но мы же знаем, что не обязательно всё прямо. Я научилась читать между строк. Слишком хорошо читаю.
Отец неосознанно ищет во мне мою мать. Мою мать, которая даже сейчас является невероятный красоткой, имеющей дикую популярность у мужского пола, в связи этим получает огромное количество бонусов. Наша квартира, её бизнес и прочие плюшки.
Волею судьбы, чисто внешне, я копия матери, только выше ростом. Белокурые волосы, разрез глаз, пухлые губы, хорошая кожа, высокая и полная грудь. Я как под копирку она, к сожалению.
Когда до меня дошло, что отец всё чаще акцентирует внимание на нашей схожести, задалась целью показать ему, что я не просто внешность, я могу быть лучше, сильнее, умнее, меня есть за что любить и уважать. ЕСТЬ!
Бесконечные кружки, секции, репетиторы, бессонные ночи, скачки между классами, изнуряющая подготовка к экзаменам, поступление и даже борьба с собственным телом, всё только ради того, чтобы быть другой, чтобы он видел нашу разницу!
Мне не нужно замуж и летать на курорты раз в три месяца, показывая новый бикини, думать о шмотках и в вечной гонке за брендами, бабками и цацками. Просто мне очень хочется, чтобы гордость в теплых глазах папы оставалась такой всегда. Он мой самый родной человек. Я его люблю.
Если он когда-то посмотрит на меня и сокрушённо покачает головой, признавая то, что пытался всегда рассмотреть, я просто сойду с ума.
Ведь я не она…
Мать заочно закончила какую-то шарашку и вышки у неё нет. А я получу диплом, буду носить строгий костюм, решать важные дела, стану для кого-то примером, а для папы той, о ком он будет рассказывать, как о величайшей гордости. Я это сделаю, вопреки всему. Сожму зубы и сделаю. Спортсменка я или кто, твою мать!
Где-то там слышится голос Эли, и я понимаю, что скоро придётся отключиться. Прячу глаза, не хочу прерывать разговор. Я готова постоять у подъезда кормя комаров, только бы ещё поболтать.
Но… увы…
– Я очень рада за него, папуль. И я, почти приехала, – весело говорю.
Специально это делаю. Хочу сама прекратить разговор, чтобы ни он меня отключил, а я сама. Мне так проще что-ли.
Папа благодарно улыбается. Свет от настольной лампы падает на лицо, подчёркивая глубокие морщины на переносице.
– Веди себя хорошо и учись, моя девочка.
Киваю активно.
Учусь, пап, учусь. Больше проблем с сессией не будет. Обещаю, я вынесла урок из прошлой ситуации. Больше никогда!
Если бы была возможность я бы обняла, но мы слишком далеко друг от друга. В тайне мечтаю сбежать от матери и жить в одном городе с отцом. Но… так и не решилась. Смешно. В чём-то, ой какая дерзкая, в чём-то пугливая как церковная мышь. Сто пятьдесят оттенков Марины Абрамовой.
– Передавай приветы. – кричу вдогонку, но экран гаснет раньше, погружая салон в темноту, а меня в тоску.
Это как похмелье. В разгаре так круто и невероятно, а после тусовки хочется развалиться. У меня примерно тоже самое.
Я совершенно не умею отпускать людей. Совсем.