Виктория Томилина
Пока демоны спят
– Сашка давно уехал?
– Да нет, часа полтора назад. Он переживает. Просил за тобой присматривать.
– Очень мило.
– Я серьезно. Он сам на себя не похож. Завтракать будешь?
– Да.
– Сейчас погрею кашку и накормлю тебя.
Я посмотрела Лене в спину и почувствовала некую нервозность.
– Лен, что-то случилось?
– Ох, Ладуш, все, что могло, случилось вчера…
– И все же?
– Костя звонил.
– Орал?
– Это не то слово. Не своим голосом, государственному мужу не пристало так выражаться.
– А по какому поводу выражался?
– Так ты на его звонки не отвечаешь, вот он и орет. Грозился приехать.
– Ну это вряд ли, куда уж ему до нас.
Я сбегала наверх и нашла свой телефон. Действительно, бесчисленное количество звонков от брата, несколько от подруг. Ночью в пылу душевных терзаний и смятений, я даже не заметила его звонки. Телефон опять зазвонил. Оказывается он был у меня без звука. На экране высветилась надпись «Братик» и наша с Костиком старая фотка. Мы на катере, оба широко улыбаемся, брат обнимает меня за плечо и машет рукой фотографу. Хороший тогда был день. Костик только купил катер, мы поехали на Волгу и дня три гоняли на нем. Мужики рыбачили, а я целыми днями загорала голая, валяясь на корме, и лишь изредка ныряла, чтобы освежиться. За мной всегда нырял Кот и тянул меня за ногу под воду, под водой прижимал свой рот к моему и дышал в меня. У нас было одно дыхание на двоих, я смеялась глазами и отталкивала его ногой, уплывала от него и чувствовала себя русалкой. Хорошее время. И очень старая фотография. Я не стала отвечать на звонок.
Я спустилась в столовую и принялась за кашу.
Включила телевизор. Там все обсуждали вчерашнюю стрельбу, я хотела уже выключить, зная, что ничего нового не услышу, но тут заговорил диктор: "Срочное сообщение. По данным, поступающим от информационных агентств, восьмимесячная девочка, которая вчера была ранена в ходе перестрелки, развернувшейся у одного из столичных банков, скончалась в реанимации".
Ведущая посмотрела несчастным взглядом прямо в камеру.
Какой взгляд был у меня, я даже не стала представлять.
– Господи, какой ужас, что за нелюди, убить младенца, – у Лены по щеке покатилась слеза.
Я поднялась и ушла наверх. В своей гардеробной в коробке с туфлями нашла давно заныканный косяк, вышла на балкон, села на пол и закурила. Я чувствовала себя в западне.
Когда я спустилась вниз, Лена уже успокоилась и кормила Тима супом.
– Привет, мам.
– Привет, Тимох, – я поцеловала сына в макушку, подошла к плите, пожала Лене руку, она посмотрела на меня уставшим взглядом. А я ей подмигнула и тихонько сказала
– Ничего.
И стала варить кофе.
– Привет, можешь разговаривать?
– Да, малыш. Ты как?
– Нормально, проснулась, позавтракала, сейчас думаю в Лавру съездить.
– Куда?
– Ну, в Сергиев-Посад, в Лавру.
– Аааа, грехи решила замолить?
– Вроде того, греши и кайся, как говорится.
Муж засмеялся и положил трубку.
Я прошла в ванну, встала под душ и закрыла глаза. Струи воды текли по лицу и по моему телу, они успокаивали меня. Я намывала себя пахучим гелем для душа. Я трогала свои грудь, соски, я изгибалась. Когда желание внизу живота стало совсем тягучим и нетерпимым, я направила струю душа именно туда, застонала и прикусила нижнюю губу:
– Кит, Кит!
Плитка холодила мне спину, а внизу меня рвался наружу сильными толчками огонь. Я повторяла это имя как заклинание и огонь внутри меня не затухал, а лишь нарастал и нарастал новыми толчками. Я кончила, открыла дверцы душа и посмотрела на себя в зеркало. Мои глаза горели звериным огнем. Это снова была я. И я знала, что делать.
Мокрая, я прошла в гардеробную, на полу оставались мои следы, достала из комода черное шелковое белье La Perla, надела его и посмотрела на себя в зеркало. Ноги длинные, живот рельефный, грудь, хвала богам и деньгам моего мужа, стала только роскошнее после родов, задница круглая и упругая. Бледновата после зимы, проведенной в основном на сноуборде, но все равно тело роскошное. Я подошла поближе к зеркалу и пристально себя рассмотрела. Моя мордашка мне всегда нравилась меньше тела, но это легко поправимо. Я достала косметичку и наложила тон на лицо, накрасила ресницы. Остальное не требовалось. Глаза стали еще больше и еще зеленее. Волосы я высушила, наклонив голову вниз, когда я откинула их назад, они пышным облаком упали мне на плечи. То, что я видела в зеркале, мне однозначно нравилось. Рука потянулась к флакону с духами, но тут я кое-что вспомнила и не стала этого делать.
Я надела короткое бархатное платье D&G с белым воротничком, черные ботфорты от Стюарта, посмотрела на себя в зеркало и убедилась, что стала похожа на школьницу-переростка из фильмов категории ХХХ, накинула соболиную накидку и подмигнула девчонке из отражения в зеркале. Потом достала из очередной коробки с туфлями пистолет и сунула его себе в сумку. Теперь я готова. Я бросила в зеркало еще один взгляд и вдруг поняла, что мой наряд в данной ситуации и в том месте, куда я собираюсь, совершенно не уместен, глуп и наигран. Я скинула шубу, начала расстегивать платье, опять мельком поймала свои глаза в зеркале. Та девчонка усмехалась.
– Ты как будто на свидание собираешься, иди как оделась.
Я остановилась, внимательно посмотрела на нее, поправила платье, подняла с пола шубу, надела ее, повязала на шею платок и спустилась вниз.
– Ладуш, ты куда это так нарядилась?
– Да, я хочу съездить в Сергиев-Посад, в Лавру.
Лена с сомнением посмотрела на меня.
– А ты уверена, что тебя пустят в церковь в таком платье?
– У них там есть большие платки, я его завяжу на себе, когда буду заходить. Мне просто что-то очень захотелось нарядиться.
– Ну и правильно, ты у нас настоящая красавица и такую красоту нельзя прятать в ваши ужасные современные джинсы и фуфайки.
Я засмеялась и поцеловала Лену в щеку. Вышла во двор, подошла к сыну и пощекотала его за бочок.
– Мама, ты такая красивая!
– Спасибо, малыш!
– Как принцесса из сказки, которую я читал!
– Здорово!
– А ты уезжаешь?
– Да!
– А можно мне с тобой?
– Нет, Тим, сегодня нельзя, у меня дела.
Сын посмотрел на меня грустными глазами.
– Всегда так.
– Да, ладно тебе, ничего не всегда. Наоборот, я почти все время беру тебя с собой.
– А можно я тогда пойду к Коляну играть?
– Можно, конечно, но только пусть Лена тебя проводит.
Сын опять заулыбался.
– А роботов, которые ты мне недавно купила, можно я их с собой возьму?
– Конечно, бери!
– Ура!
Сын побежал домой, но на крыльце притормозил и крикнул:
– Мам, я тебя обожаю.
– А я тебя!
Я выехала из нашей деревни, остановилась на обочине, скачала мессенджер и отбила:
– Через полтора часа буду.
Ответ пришел в то же мгновение.
– Жду, там, где тогда.
"Полная галиматья", – пронеслось в голове, но я отписала:
– Ок.
– Внимательнее!!! – пришел ответ.
Что бы интересно это значило? Мне надо, как в шпионском триллере, уходить проходными дворами, менять машины и проверяться, чтобы не завалить «явки»?
"Да пошли вы все!" – неизвестно кому адресуя, подумала я.
Я притормозила у старого кованого забора. Местами он был погнут, а кое-где не хватало и пролетов. Десять лет назад здесь также все несло на себе печать упадка и разрухи, но тогда был май и зрелище было не столь печальным. Сейчас же все выглядело каким-то грязным, серым, местами лежал снег. В глубине леса виднелось облупившееся здание в стиле сталинского классицизма.
Я собралась с духом, запарковала машину и пошла по дорожке. Людей не наблюдалось. Перед входом в здание располагался неработающий фонтан, окруженный статуями пионеров и пионерок, а может рабочих и колхозниц. Десять лет назад они были почти целыми, сейчас же многим не хватало существенных частей, а не только весел. Я хотела зайти в здание, а потом вспомнила об установленном месте встречи и пошла дальше в лес. Несмотря на опускающийся сумрак, в лесу все выглядело как-то радостнее, может быть потому что снега было больше и он был белым-белым, а может потому что щебетали птички, а с деревьев слетало снежное конфетти. Среди деревьев я увидела очертания беседки и замедлила шаг.
– Ты еще можешь свалить, – мелькнуло у меня в мозгу. – А лучше свалить и рассказать менту, что ты узнала того, кто стрелял.
– Он защитил меня.
– От кого? От самого себя?
– Он меня пожалел…
– Идиотка, – с печалью констатировал кто-то внутри меня.
Я шла совсем медленно как старушка и было чувство, что кто-то где-то перевернул песочные часы, отмерявшие мои ошибки и прощение за них. И сейчас в узкое горлышко падали последние песчинки, скоро они все ссыпятся, время ошибаться и прощать выйдет, а рядом не будет никого, кто бы перевернул эти часы заново.
Я приблизилась к беседке, на перилах ссутулившись сидел мужчина в темной куртке с бутылкой пива в руке. На меня он не смотрел. Я подошла чуть ближе, он поднял на меня глаза и на его лице появилась классическая ухмылка всех голливудских киногероев. Он не изменился, а я вернулась на десять лет назад.
Глава 3
Наступили майские праздники, мы с братом хотели куда-нибудь уехать погреться, так как этот год обещал быть непростым и летом, скорее всего, мы не смогли бы куда-нибудь уехать. Я заканчивала школу и готовилась к поступлению в универ. Мы сели заказывать билеты на самолет и поняли, что у меня закончился загранпаспорт, наш юг казался каким-то неприлично дорогим, в итоге в компании Костиковых друзей мы отчалили на праздники в подмосковный дом отдыха. Было весело, мы жарили шашлыки, играли в волейбол, ребята неумеренно пили, а их подружки особо от них не отставали. В итоге в один вечер я выпала из-под неусыпного контроля своего братца и вместе с еще одной девчонкой оказалась на импровизированной дискотеке, устроенной в местном ресторане. Особо трезвы мы не были. Во мне во всю играли гормоны, в ней злость на ее мужчину, который за бутылкой виски и в кругу старых друзей, попросту забыл о ее существовании, в общем, мы были готовы к приключениям. Зал ресторана тонул в темноте и клубах сигаретного и не только дыма, народу было немерено, все столики заняты, а местный диджей во всю заводил публику хитами, бывшими в моде лет 20 назад, но которые шли на "ура". Мы протолкнулись к бару и выпили по паре рюмок какой-то подозрительной текилы. Градус веселья возрос и мы пошли в танец. В какой-то момент я обнаружила себя в объятьях молодого человека, показавшегося мне в свете софитов просто потрясающе красивым. Оттанцевав под какой-то ретро-шлягер очередное подобие гопака, мы решили с ним выйти на улицу подышать воздухом. Здесь света была больше и я смогла лучше рассмотреть своего кавалера. Он оказался не настолько прекрасным, чтобы сойти за сокровенную девчачью мечту, но вполне симпатичным и милым, чтобы продолжить знакомство. Мы покурили и вернулись в здание. На кресле около входа на дискотеку мы провели последующие пару часов, целуясь, болтая и смеясь. Как звали молодого человека я не запомнила, но уяснила, что он со своими однокурсниками прибыл в дом отдыха, чтобы подготовиться, так сказать, к сессии. Когда я поняла, что кресло весьма неудобно для двух человек, а молодой человек окончательно осмелел, он предложил пройти к нему в комнату, чтобы в приватной обстановке продолжить нашу увлекательную беседу. Мы подходили к его номеру, который располагался на том же этаже, что и наша с братом комната, когда я поняла, что озябла и решила сходить к себе за свитером. Юноша клятвенно заверял меня, что найдет способы меня согреть, но к холоду примешивалась необходимость посетить дамскую комнату, что по своей тогдашней стеснительности я не могла осуществить, находясь в гостях, поэтому я все-таки пошла к себе, обещая вернуться через пять минут. После я много думала, что, если бы я тогда послушала этого парня и сразу же пошла к нему, ничего бы не было. Вполне возможно, что у нас бы случился прекрасный юношеский роман, который обычно заканчивается легкой грустью и прекрасными воспоминаниями. Но я выбрала свою дорогу и пошла к себе. Придя в номер, я сходила в туалет, умылась, расчесалась, надела свитер, нашла записку от брата, что он в сауне, взяла с собой бутылку джина из запасов Костика и пошла в гости. Когда я вышла из своей комнаты, навстречу мне, сильно покачиваясь, шел молодой человек. Не тот, с которым мы до этого весьма весело проводили время. А какой-то другой. Он показался каким-то некрасивым и даже страшным, его качнуло ко мне, я попыталась обойти его с другой стороны, но он толкнул меня к стене и практически повис на мне. Поднял на меня голову, попытался сфокусировать взгляд и сказал:
– Привет, котеночек!
Я была вежливой девушкой и ответила:
– Здравствуйте!
Он заржал и сказал:
– Какая вежливая кисонька! Интересно, у тебя все кисоньки такие хорошенькие? – он приблизился ко мне вплотную, вдавив меня в стену, засунул руки в мои джинсы, подлез ладонью под трусики и провел там.
Вместо того чтобы заорать, оттолкнуть его, ударить, обозвать, я вытаращила глаза и замерла как оловянный солдатик.
В глазах парня мелькнул интерес и, смотря пристально в мои глаза, он стал приближать свое лицо к моему, я скосила взгляд на его рот, заметила, что верхняя губа очень красиво изломанна, а весь рот пухлый и какой-то отчаянно развратный. Тут боковым зрением я отметила, что из комнаты чуть поодаль вышел молодой человек, к которому-то я и шла. Тут наши губы соприкоснулись, его пальцы между моими ногами стали наигрывать незатейливую мелодию, а в моих мозгах произошел атомный взрыв.
– Эй, придурок, ты чего делаешь? – из эпицентра этого взрыва меня вырвал крик молодого человека, с которым я лихо зажигала на дискотеке. Кроме того, он попытался оттащить от меня мужчину, с которым столь недвусмысленно мы не смогли поделить коридор. Тот же, видимо, куда-то заехал ему ногой, потому что парень отлетел к противоположной стене, а мой новый знакомый вытащил свою руку из моих джинсов и неспешно провел пальцами по моим губам, раскрывая их и протискивая пальцы внутрь. Повинуясь какому-то невидимому инстинкту, я обвела каждый его палец своим языком, а средний еще пару раз ярко выраженными сосательными движениями втянула в себя. Все это время парень стоял, чуть склонив голову набок, и смотрел мне в глаза. Другой же мой кавалер так и расплывался по стене.
Много позже, пытаясь найти объяснения своему распутству, пытаясь понять, что заставило меня, в общем-то весьма приличную девушку, развлекаться таким образом с незнакомым человеком посередине коридора, а не позвать на помощь, не вырываться, я для себя нашла лишь одно оправдание – судьба. Не встреться тогда, именно в том коридоре, мы бы встретились в каком-нибудь другом и все произошло именно так, как кто-то давным-давно решил за нас. А еще я думала о Древнем Риме или Египте, где боги могли взять любую понравившуюся им девушку и делать с ней, что хотят, не заботясь о ее мнении, чувствах… Просто потому, что они даже и не предполагали, что у того, кого они захотели, могут быть какие-то свои желания.
Между тем, парень повернулся к моему незадачливому ухажеру, который поднялся с пола, придерживая нос, с которого капала кровь.
– Тебе чего надо?
– Это моя девчонка.
– Правда? – тот звонка рассмеялся. – А по ней и не скажешь, что она чья-то девчонка.
Он повернулся ко мне и спросил:
– Котеночек, ты серьезно его?
Я же находилось в столбняке и отвечать не могла.
Он опять засмеялся и протянул:
– Ну понятно.
Открыл дверь, у которой мы находились, взял меня за руку и повел за собой.
Дверь захлопнулась. Комнату заливал голубоватый лунный свет.
Он прошел к стоящей у окна кровати и начал раздеваться.
Я стояла посередине комнаты.
Он сел на кровать и спросил:
– Ты так и будешь стоять и изображать сову?
Я замешкалась и чуть отошла к двери.
– Простите, а что я должна делать?
– Раздеваться.
– А зачем?
– Я собираюсь лечь в кровать, а в кровати лежат раздетыми.
– Вы собираетесь спать?
Он посмотрел на меня как на душевнобольную, с тяжким вздохом встал, подошел ко мне и стал расстёгивать мои джинсы.
Когда он их расстегнул и стянул до середины колен, он опустился на корточки поочередно снял с меня кроссовки и носки, встал на ноги и сказал:
– Руки вверх!
Я подняла руки и он снял с меня свитер вместе с майкой. Откинул одежду в сторону и провел ладонью по моей груди. Защипнул двумя пальцами правый сосок и чуть-чуть повертел его из стороны в сторону, потом проделал то же самое с левым, я увидела как мои соски стали остренькими и выпуклыми и провела рукой по его груди.
Он был скорее худым, его тело было очень гладким, пресс выделялся квадратами, а руки, хоть и выглядели тонкими, на ощупь оказались очень твердыми. Я подняла на него глаза и заметила, что в левом ухе у него мерцает серьга, и в тот момент я отчетливо поняла, что все пропало. «Шеуф, усе пропало» – как говорится, и надо бежать, но его пальцы все крутили и щекотали мои соски, и бежать было невозможно.
Он подтолкнул меня к кровати, я села на нее, а он опрокинул меня на спину и прижал к матрасу. От него потрясающе пахло. Какие-то неведомые духи, как позже оказавшиеся всего лишь D&G, смешивались с запахом алкоголя и сигарет, рождая запах стопроцентного, чистейшего секса. Никогда после мне не нравилось, чтобы от мужчин пахло спиртным или табаком, или навязчивым парфюмом, но тогда все эти запахи слились в какую-то колдовскую смесь феромонов и остатки мозгов, которые я не растеряла в коридоре, меня покинули.
Мы целовались, не останавливаясь, не переводя дыхание, до темных кругов в глазах, лишь на мгновение замедляя темп. Ни до, ни после я не встречала мужчин, которые бы так умели целоваться, а главное, любили это делать. В большинстве своем мужчины относятся к поцелуям как к части, так сказать, прелюдии, существующий для разогрева девчонки, и предпочитают быстрее переходить к основной части программы. Мужчин по манере целоваться можно разделить всего лишь на два типа: одни целуются строго и сухо, вторые предпочитают облизывать тебя как щенки. Да есть всякие нюансы, оттенки, языковые заигрывания и покусывания, но в общем, все же два вида. Его губы были сухи и горячи, его язык играл с моим в кошки-мышки, прячась за мои зубы, он кусал не в шутку, игриво, а всерьез, так что утром я обнаружила, что мои губы идеально распухли, как будто в них вкачали точную долю геля.
Я гладила его тело, перебирала пальцами мягкие темные волосы, между этими опустошающими мозг поцелуями я облизывала и посасывала его ухо с серьгой (на много лет вперед это ухо останется моей, именно моей, самой эрогенной зоной).
Я провела рукой по его трусам и почувствовала там весьма твердый и большой член. Тогда он моей неопытной ладошке показался попросту гигантским. Он взял мою руку и засунул ее сначала мне в трусики, заставляя пальцами проникать внутрь меня, где было мокро, потом эту смазанную моим желанием руку опустил к себе в трусы, вложил в нее член и, придерживая своей ладонью стал водить вверх-вниз. Когда я освоилась, он убрал свою руку и засунул ее мне в трусики, где продолжил наигрывать какую-то меланхоличную мелодию, начатую в коридоре.
– Ты музыкант? – я услышал свой голос как будто со стороны, он был непривычным, очень низкими.
– У тебя очень красивый голос.
– Спасибо. Так ты музыкант?
– Нет.
– А кто ты?
– Я – распиздяй!
Я усмехнулась и опять спросила:
– Но все же, ты играешь?
– Кисонька, займи свой очаровательный ротик каким-нибудь более полезным делом, нежели болтовня.
Позже я все-таки узнала, что он играет на пианино.
Через некоторое время, когда меня конкретно трясло, он снял с меня трусики, проскользил губами поочередно по моим бедрам, подул внутрь меня, сильнее раздвинул мои ноги и тут я очнулась и поняла, к чему идет дело.
– Эй, эй, подожди!
Он поднял голову и посмотрел на меня:
– Че такое?
– Я, это…. Я, в общем, я… – у меня случился словесный ступор. Я пыталась высказать, что хотела и умоляющим взглядом смотрела на него, в надежде, что он поймет все без слов.
– Чего?
– Я не готова, – пропищала я.
Он в удивлении поднял бровь, запустил свои пальцы внутрь меня и изрек с умным видом:
– Как по мне, так ты вполне готова!
– Нет, ты не понял. То есть, я не то что не готова, я это, совсем не это…
Он даже чуть отодвинулся от меня и с сомнением посмотрел на меня.
Я вдохнула побольше воздуха и выдала:
– Я еще ни с кем этим не занималась!
Его выражение лица сложно передать словами. В общем он выглядел так, как если бы ежик встал на задние лапки и во все стороны растопырил свои иголки. Я с испугом смотрела на него, ожидая чего-то совсем не понятного. Но тут он засмеялся как сумасшедший и с этого началась самая крепкая дружба в моей жизни. Любовь началась в коридоре, а дружба с этого его мальчишеского смеха от новости, что я девственница. В итоге, мы долго-долго смеялись.
Потом пили джин, который я прихватила с собой, лежали обнявшись и болтали обо всем на свете. О верной дружбе, великой и вечной любви, о родителях, детских страхах и прочих важных глупостях. Сходства мнений в рассуждениях на эти темы оказалось достаточным, чтобы неопытной девчонке уверовать в небесное предназначение каждого из нас друг для друга.
Я опять полезла к нему с поцелуями, а он сказал:
– Не, киска, так дело не пойдет, не тронь меня, а то это закончится изнасилованием.
Я тогда даже обиделась, а позже поняла, что лучше легкий шопинг, как говорится, чем жесткий петтинг.
Из коридора уже какое-то время доносились крики.
– Что там такое, как думаешь? – спросила я.
– Да, Владу какую-то ищут.
Не успела я даже ничего сообразить, как дверь с громким стуком распахнулась и на пороге освещенный лунным светом как черт из табакерки явился мой брат.
– Твою мать, Влада, что ты здесь делаешь?
Пару минут длилась немая сцена, в ходе которой Костик смешно вращал глазами.
– Мм, в общем, я понял, тебя зовут Влада, – первым промолвил мой новый знакомый.
Мой брат еще больше вытаращил глаза, подбежал к кровати, дернул меня за руку, одеяло с нас соскользнуло и его взору предстали наши обнаженные тела.
Он замер столбом – у нас это семейная черта, но быстро пришел в себя.
– Оделась и на выход! – проревел он не своим голосом и вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что немного побелки с потолка упало мне на лоб.
– Это кто?
– Мой брат!
– Ааа, я уж подумал муж, – произнес он, надевая трусы. – Ах да, ты же чиста и непорочна, точно!
Мы посмотрели друг на друга и заржали.