Виктория Вишневская
Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью
Глава 1
– Ма-ам.
В центре коридора, прижав к себе плюшевого мишку, стоит моя Пуговка. Хлопает длинными ресницами, доставшимися от папы, и трёт глазки.
– Ботя? – мямлит сонно и зевает.
Приближаюсь к ней, присаживаясь рядом на корточки. Прохожусь пальцем по пухлой щёчке, смахивая крошку. Опять втихаря ела в постели печенье.
– Да, солнышко, маме нужно на работу, – произношу с сожалением. Хотела бы я остаться сегодня с дочкой, но как назло началась моя смена, так что в ближайшие дни я буду мало появляться дома. – К собачкам, гав-гав и кошечкам, мяу-мяу. Чтобы им бо-бо не было.
– Бо-бо, – вдруг задерживает воздух, испугавшись, а потом эмоционально качает головой и выпаливает: – Бо-бо похо!
– Плохо, плохо, – подтверждаю и целую дочку в щёку. Благодарю за то, что она у меня такая умненькая. – Поэтому есть я. Буду их лечить. А ты пока с бабушкой посидишь. Сходите днём погулять, да?
Забалтываю её, глажу по плечику. В последнее время Поля нервная, с трудом отпускает меня куда-либо. Возможно, это связано с адаптацией в садике или с тем, что нагрузка у меня выросла и я стала чаще пропадать в клинике. Дочь скучает, и уговаривать её отпустить меня стало тем ещё испытанием. Благо, пока что мои слова про больных животных действуют безотказно.
– Тя, – хихикает кроха. – Лю ма. Котя не бо-бо.
И машет мне ручкой, провожая на работу. Я широко улыбаюсь, крепко обнимаю её, чувствуя тепло моего сокровища.
– Скоро буду.
– Иди уже, – поторапливает меня бабуля, у которой сердце кровью обливается каждый раз, когда мы прощаемся.
Я киваю. Поднимаюсь и, потрепав Пуговку по голове, вылетаю из квартиры. Поправляю сумочку на плече и спешу на маршрутку. Ветеринарная клиника находится недалеко от дома, в пятнадцати минутах ходьбы. Но сегодня я снова опаздываю, поэтому шустро добираюсь до нужной остановки, а затем мчу на всех парах на работу.
– Думала, опоздаешь, – встречает меня на пороге администратор и демонстративно смотрит на наручные часы. – Операционная готова. Лена с Олегом уже там.
– Сейчас буду, – впопыхах пролетаю приёмную, снимаю джинсовку. Оказываюсь в помещении для персонала, достаю форму и, не стесняясь Вики, нашего администратора, переодеваюсь при ней. – Кто там первый?
– Собачку экстренно привезли. Некроз лапы. Надо срочно ампутировать. Очередь пока передвинули.
– Поняла, – говорю уверенно. – Две минуты – и я готова.
Настраиваюсь на операцию. Переодевшись, тяжело дышу и включаю профессионала, а не маленькую девчонку, что жалеет животных и плачет над каждым. Я должна всех спасти, а для этого необходимо собраться.
Первая операция проходит успешно. Вторая, третья…
Скоро обед.
Снимаю шапочку и выдыхаю.
Самое сложное закончилось. Дальше – обычные приёмы. Только если не поступит кто-то экстренный…
– Вероника! – в операционную залетает запыхавшийся администратор. – Не раздевайся! Собаку привезли, её машина сбила минут десять назад. Скулит, орёт. Сейчас сюда доставят.
Кажется, обеда у меня не будет…
Через несколько минут в операционную завозят на каталке лабрадора. Эту породу я безумно люблю, поэтому сердце при виде крови на кремовой шерсти сжимается до крохотных размеров.
Вспоминаю одного весёлого и любвеобильного пса, который встречал меня каждый день из университета… И мы вместе гуляли вечерами, когда его хозяин пропадал на тренировках.
Взгляд невольно несётся на холку в поисках ошейника. У Джека он всегда был. Причём разных видов, под настроение.
– Хозяин есть?
– Да, он в приёмной. Мечется. Ругается.
Опять кивок – и приступаю к делу. Осматриваю пса, пытаюсь не реагировать на его скулёж и застывшие слёзы в глазах. Первичный осмотр обнадёживает – ничего критичного, жить будет. Однако будут проблемы с лапой – её явно переехали колесом.
– Рентген сделайте. Если вывих бедра – это к ортопеду, пусть везут на Бульвар, я вправить не смогу.
Наконец, снимаю перчатки, испачканные в крови. Выкидываю их в мусорный бак и, пока никто не видит, перевожу дыхание. Каждое больное животное высасывает частичку моей души.
Вроде любимую профессию выбрала, но… как же тяжело изо дня в день видеть братьев наших меньших такими сломленными.
– Выйдешь к хозяину собаки? Он сказал, что только с врачом говорить будет, – просит ассистент за моей спиной. – У него там вопросов куча, нужна ты.
– Окей, – не сопротивляюсь, оборачиваясь. Конечно, я жутко вымотана и хочу есть, но работа есть работа.
– А, ещё вот это ему отдай, – Олег протягивает мне ошейник. С выбитым на нём именем.
Джек.
Взгляд снова летит на лабрадора.
Да нет… Быть того не может.
– Джек? – повторяю его имя уже вслух. Он тут же откликается на мой голос и слабо виляет хвостом. Всматриваюсь в карие глаза, знакомую мордочку и не могу дышать.
Да нет, быть того не может!
Находясь в прострации, чешу пса за ухом, после чего выхожу из операционной. Плетусь к приёмную.
Это совпадение. Просто похожий лабрадор, которого тоже зовут Джек. Мало ли в Москве кобелей с таким именем? Точно. До хрена. У нас в базе, как минимум, трое таких.
Увереннее шагаю в коридор, разминаю шею, затекшую после всех операций.
Не успеваю спросить, чей пёс, как взгляд утыкается в мощную фигуру у стойки администратора. Мужчина высокого роста, крепкого телосложения. Знакомые предплечья, плечи, шея… Коротко стриженный затылок.
– И? Вы мне толком можете сказать, что с ним? – грубо звучит до боли знакомый голос, пробирающий до самых костей…
Сглатываю, когда мужчина оборачивается. Врезается в меня хмурым взглядом, словно ледяными иглами. Пронзает навылет.
Коленки тут же подгибаются, а лёгкие сдавливает от недостатка кислорода.
Передо мной стоит мой бывший муж. И отец моей Пуговки, от которой он однажды отказался…
Глава 2
Леон
– Имеются некоторые проблемы с оформлением опеки, – барабанной дробью раздаётся в трубке. – Пока точно ничего сказать не могу, постараемся забрать ребёнка исходя из того, что у нас есть. Но вы же должны понимать, что…
– Стой, – сжимаю пальцами телефон, поёжившись от долбаного дождя, который начался десять минут назад. С утра хоть и было пасмурно, но ничего не предвещало беды. – Давай поговорим потом. Мне сейчас неудобно.
Смотрю на вальяжно разгуливающего по парку Джека. Пока все нормальные хозяева схватили в охапку собак и покидают площадку, мой пёс решает показать характер и прогуляться под ливнем. А я ненавижу этот чёртов дождь. Он вечно приносит одни проблемы.
– Хорошо. Позвоните, как освободитесь.
Я отключаюсь, поглядываю на наручные часы. Через час мне нужно быть на работе. Закончить все дела и со спокойной душой пойти в зал. Хоть там моя отдушина. Голова не работает, отключается, и мне не нужно думать о вдруг свалившихся на меня проблемах.
Две недели назад я лишился брата. Они с женой погибли в автокатастрофе. Остался сиротой их маленький сын, мой племянник, который должен жить в нашей семье, а не у чужих людей.
Думаю о случившемся – и тошно становится. С братом мы не были близки, но только после его смерти я понял, кого потерял. До сих пор хреново.
Выбора не было – решил взять Матвея себе. Всё это время не хотел детей, опасался их, а теперь… невольно придётся стать родителем. Но я просто не смог бросить его. И не оставлю, даже если будут какие-то проблемы с опекой.
– Ну, – поторапливаю лабрадора. – Мы сегодня в туалет пойдем?
Джек обиженно отворачивается от меня и спешит на выход из парка. Гулять передумал? Останавливать не буду – мне же только лучше. Но будет ждать до ночи, если приспичит.
Шагаю за ним, желая поскорее оказаться дома, искупаться и переодеться в сухую одежду. Задерживает меня светофор для пешеходов, который горит красным. Как назло, едет машина – и проскочить не получится.
– Ждать, – на всякий случай говорю Джеку. Он сам умный и всё понимает.
На секунду залипаю на машине, проваливаюсь в свои мысли. Опека, опека… Даже бабки не помогают против этого государства.
Резко просыпаюсь от неожиданных слов:
– Поля, не выбегай на дорогу! Поля! – доносится до меня взволнованный и хриплый, сорвавшийся на крик голос.
Оборачиваюсь, чтобы глянуть, в чём дело. И в этот момент что-то юркает возле меня, пролетая мимо.
Всё, что удаётся заметить – девчонка. Маленькая девочка двух или трёх лет пронеслась. Прямо на дорогу…
Не успеваю среагировать, схватить её за фиолетовую курточку.
Сердце глухо бьётся о рёбра, когда я вспоминаю, что к нам мчится машина.
Резко поворачиваю голову, слышу визг тормозов, глухой удар и… пробирающий до костей скулёж.
– Поля!
Любого другого волновал бы ребёнок, как и эту бабушку, подбежавшую к внучке и поднимающую её с асфальта. А меня – мой пёс, который сейчас лежит на дороге, истекая кровью и крича от боли.
Он защитил малышку. Выпрыгнул, оттолкнув её от машины, но подставился сам.
– Боже мой, с тобой всё порядке?
Детский крик режет по ушам, но я не оборачиваюсь, чтобы проверить состояние девочки. С ней всё хорошо. А с Джеком – нет.
Шум дождя глушит, перекрывает собой все остальные звуки. От шока не понимаю, как подбегаю к родному животному, к которому отношусь, как к человеку. Пытаюсь поднять моё почти тридцатикилограммовое чудо дрожащими руками.
Не помню, чтобы меня так трясло. Только один раз, когда от меня ушла жена. А теперь и Джек уйдет?
Млять, собаке даже «скорую» не вызовешь! Нужно вести в ветеринарную клинику, но машина на парковке. Гулять мы вышли недалеко от дома. Он истечёт кровью, пока я доберусь до тачки.
– Молодой человек, – тормошит меня кто-то за плечо. С трудом опускаю взгляд на миниатюрную бабушку, которая прижимает к себе плачущего ребёнка. Невольно проверяю ту девочку на следы повреждений. На лице ни царапины, ножки-ручки на месте. В порядке… Но изрядно испугалась.
– Боже, спасибо вам огромное! Если бы не ваш пёс!
«Если бы ты смотрела за чадом и крепче держала его за руку, этого бы не произошло», – зло крутится на языке. Но я прикусываю его, пытаясь держать себя в руках. Склоками и выплеском гнева горю не поможешь. Мне надо спасать Джека.
– В пяти м-минутах отсюда есть клиника, вон т-там, прямо за углом, – суетливо, заикаясь, женщина указывает направление. – Мама Поли там работает, сегодня как раз её смена. Она к ней и бежала… Выдернула руку, как услышала про маму, и выскочила на дорогу… Простите, пожалуйста, это я всём виновата!
Всё, что я цепляю из её монолога – клиника за углом.
Кровь стучит в ушах, паника захлестывает, и я пробегаю мимо всех зевак на остановке. Дождь шпарит по лицу, усиливаясь, но в голове сейчас только болезненные стоны моего пса.
Не знаю, как оказываюсь в клинике. Прибежал на адреналине, боясь за жизнь Джека. Рука, футболка, куртка – всё в крови.
Собаку сразу забирают, стоит мне войти в помещение.
– Воды? – спрашивает миловидная девушка за стойкой администрации. – Салфетки? Или вы можете пройти в туалет, смыть кровь.
Я её не слышу. Продолжаю пялиться на двери, за которыми скрылся Джек. Я до сих пор слышу его скулёж.
– Не волнуйтесь, у нас хорошие врачи. Вот сегодня Вероника Сер…
Чужой голос не попадает в голову. В ней только шум.
А в грудной клетке – пустота.
Эй, друг, с тобой ведь всё будет в порядке?
Проходит минута, две, три. Администратор исчезает на некоторое время, возвращается обратно.
– Что с ним? – не отрываясь от стойки, наседаю на неё. Девушка пугается, отводит взгляд в сторону и будто ищет у кого-то помощи. Смотрит на паренька, который выходит в приёмную. По синей форме понимаю, что он здесь работает.
– Вы пока зарегистрируйтесь в системе, – говорит пацан. Взглядом цепляюсь за кровь на его перчатках. Джека…
– Регистрация? – вылетает смешок. – Какая, на хрен, регистрация? Вы думаете, мне есть до этого какое-то дело? Что с моей собакой?
– Сейчас доктор осмотрит его, и я вам всё расскажу.
– Я хочу поговорить с врачом.
– Хорошо, как только закончит…
Стискиваю до хруста кулаки. Начинаю ходить из стороны в сторону, рассматривая свои окровавленные пальцы. Нужно хотя бы руки помыть, но не могу. Боюсь, стоит мне отлучиться – и всё. Вернусь из туалета, а мне скажут, что Джека больше нет.
Проходит ещё минут пять, а новостей никаких. Начинаю выходить из себя.
– И? Вы мне толком можете сказать, что с ним? – снова допытываюсь у девушки. Знаю, что она не в курсе. Но пусть поторопит хоть кого-то!
Слышу какие-то шорохи. Боковым зрением замечаю открывающуюся дверь. Резко поворачиваю голову, неприятное предчувствие давит внутри.
Что с Джеком?
Все мысли вмиг улетучиваются, когда я вижу синий костюм, бейдж на груди. Врача. И не простого.
Сердце сдавливает тисками, разрывает в клочья.
От присутствия здесь моей бывшей жены.
Глава 3
Вероника
– Я провела первичный осмотр, – еле-еле нахожу в себе силы разговаривать. Мы не виделись почти четыре года. С того самого дня, как я подписала документы о разводе и ушла из его дома.
Смогла забыть Леона только недавно, полностью погрузившись в работу и заботу о дочке. А тут снова он. Появляется на пороге клиники и лишает меня дыхания.
– Есть повреждение задней лапы, – продолжаю с трудом. – Мы обработаем её, остановим кровотечение. Вероятно, вывих тазобедренного сустава, но более точно скажем после рентгена. В ходе поверхностного осмотра повреждение внутренних органов не выявлено, опять же, подробнее скажу позже. Главное, жизни пса ничего не угрожает.
Последние слова априори нельзя говорить клиентам. Нельзя их обнадеживать, давать выдохнуть, чтобы потом вновь огорчить, если всплывут новые детали.
Но это Леон. Для него Джек как ребёнок. Или верный друг. И без него он не сможет. Поэтому захотелось немного успокоить.
– Когда всё станет известно?
– В течение часа, – говорю примерное время. – Вы пока можете поехать домой, и…
Я оглядываю его с ног до головы. Белая рубашка в крови, как и руки. Леон больше предпочитает футболки, джинсы, кожанки, чем костюмы. Удивлена, что он сейчас одет так официально. Какая-то встреча?
– Переодеться, принять душ, успокоиться. Мы вам позвоним.
Он не сводит с меня глаз. Даже когда говорю, что он может уйти.
Прожигает словно лазерами. Уверена, он не ожидал, что мы встретимся. Да и я тоже. Мне казалось, Леон живет в другом конце города.
– Ладно, – выдыхает с неохотой, после долгого раздумья. – Оплачивать сейчас что-то надо?
– Потом, когда мы закончим, – перевожу взгляд на Вику. Оказывается, тяжело стоять перед бывшим мужем и так спокойно с ним беседовать. Особенно после того, какую рану он нанёс мне в последние наши дни вместе.
Краем глаза вижу его кивок. Он порывисто разворачивается, спешит на выход. Знаю, что вернется ровно через час. Если не раньше, боясь за Джека.
Когда он уходит, я наконец-то выдыхаю.
– Ник, ты чего? – обеспокоенно спрашивает Вика. – Случилось что-то? Побледнела? Будто Дьявола увидела.
Подходящее для него имя.
– День сложный, – отвечаю сдавленно и скрещиваю руки на груди.
Меня немного мутит, тошнота подкатывает к горлу. Из-за того, что не ела со вчерашнего обеда? Вечером не успела перекусить – уснула вместе с Полей.
Или из-за волнения от внезапной встречи? Чёрт знает.
– Может, отдохнёшь? Домой сходишь? Скоро Павлов придёт, подменит тебя.
Молча соглашаюсь. В последнее время я охотно принимаю помощь, особенно в выходные, когда дочка не в садике. Лишь бы оказаться дома, уделить время Поле.
– Только с лабрадором закончу.
Ухожу в кабинет, погружаюсь в работу. Пока заполняю карты всех прооперированных собак – нервно кусаю нижнюю губу и посматриваю на вход. Когда же будут новости по Джеку?
Наконец, дверь открывается – и заходит Олег.
– Всё сделали. Отчёты в компе, как и рентгены. Мне пора, там Мишке надо жидкость откачать.
Уже не слушаю, что он говорит, а кликаю на созданное дело Джека в базе данных. Бегу взглядом по печатным буквам, всматриваюсь в черно-серые снимки и выдыхаю. Фух, ничего серьёзного…
Я тоже переживала. Всё же несколько лет мы с этим псом были настоящей семьёй. Хотела бы я пойти к нему, обнять, приласкать, но не могу. Это то же самое, что вскрывать свежую рану.
Откидываюсь на спинку кресла, достаю телефон и звоню Вике. Встать сил никаких нет. Я так и не пообедала, решила отложить это и сделать дома. Как раз закончила все дела и могу уходить. Удобно жить неподалёку от работы…
– Хозяин Джека не оставил свой номер? – спрашиваю администратора сразу после обрывающихся гудков. Я знаю номер Леона наизусть, но звонить ему не хочу. – У нас всё готово, можно сообщить результаты, успокоить его.
– А он уже тут.
Не удивлена…
– Тогда позови Олега, пусть всё ему расскажет.
Он хоть и недавно закончил ВУЗ, но парень толковый. В чём-то умнее меня будет, наверное. Но тот ещё лентяй.
– Он тебя видеть хочет, – раздаётся в трубке.
Вдох-выдох.
– Я домой собираюсь.
– Ну, Ник, тебе все равно мимо приёмной идти, – говорит уже шёпотом, видимо, чтобы никто не услышал. – Переоденешься, выйдешь, всё ему расскажешь.
Да не хочу я с ним встречаться, в том-то и дело!
– Ладно, – цежу сквозь зубы. Нет, я запросто могу отказаться, но Вика иногда выбивает мне длительные часовые перекуры, чтобы я сбегала домой и посидела с Полей. Прикрывает меня, так что в благодарность и я не хочу посылать её. – Сейчас буду.
Из кабинета, где обычно проходят осмотры, перебираюсь в комнату для персонала. Переодеваюсь, ненадолго прощаясь с голубой униформой ветеринарного врача. И отчего-то становится страшно. Без медицинского костюма чувствую себя перед Леоном словно уязвимой. Открытой. А мне этого не хочется.
Запахнув джинсовку, будто это мне поможет, и перекинув сумку через плечо, я спешу в приёмную. Взглядом нахожу свою ошибку прошлого.
Бывший муж подрывается со стула, не разрывая зрительного контакта со мной.
Уже в привычной для него одежде…
Сглатываю, невольно вспоминая, как я сидела в удобном кресле дорогого брендового магазина, а он выходил из примерочной, демонстрируя вещи на своём безупречном теле и сводя всех женщин с ума.
– Что там?
– Сегодня Джек останется у нас под наблюдением, – сообщаю важно. Вижу, как тухнет его взгляд. – Но ничего серьёзного, как я и говорила. Внутренних повреждений не обнаружилось, есть только проблемы с лапой и сильный ушиб. Жить будет.
На секунду прикрывает глаза. Выдыхает, чем злит меня.
Нет, я рада, что пёс в порядке, но… Леон переживает за него больше, чем за других. Ему нужен только Джек. Не я, не наш малыш.
– Если будут вопросы, звоните, – грубо бросаю, пролетая мимо него. Оказываюсь на улице, вдыхаю холодный воздух и запах дождя. Он всё ещё льёт с неба, оставляя лужи на асфальте и мокрые пятна на джинсовке.
Знала бы, взяла бы зонтик… Ещё и не везет – надела белые кроссовки, в которых сейчас перепрыгиваю лужу, ругаясь себе под нос.
Перед лицом неожиданно мигает свет фар, и я поднимаю взгляд с асфальта на серебристую Ламбу.
Волосы на затылке встают дыбом.
ОН позади.
Ощущаю прожигающий взгляд на спине, заднице…
Несколько быстрых шагов – и Леон оказывается рядом. Я как раз подхожу к его машине, стараюсь как можно быстрее проскочить мимо неё.
Поравнявшись с капотом, слышу громкий, повелительный оклик:
– Садись в машину, подвезу.
Глава 4
Вероника
Молчи, Ник, просто молчи! Сделай вид, что не знаешь его. И он ничего для тебя не значит.
– Вероника, давай поговорим.
– Мне не о чем с тобой разговаривать.
Да чёрт возьми! Вынудил!
– Мы не виделись четыре года. Я просто хочу узнать, как ты.
Хочется всё рассказать. Просто, чтобы знал, что у меня случилось после нашего разрыва. Как мне было тяжело, когда я ходила беременной, когда Поля родилась, когда мама умерла…
– Замечательно! – не оглядываясь, продолжаю идти вперёд. Главное – не обернуться. Не обернуться! – Лучше некуда.
– Ты всё ещё ненавидишь меня?
Резко останавливаюсь. Прямо в луже. Белые кроссовки начинают наполняться водой, а я с силой сжимаю ладони. Хочу повернуться, накинуться на него с кулаками. Выкрикнуть: «Да!».
В голове ясным воспоминанием проносится один день из нашей жизни. Самый счастливый для меня и в то же время разрушающий. День, когда мой муж открылся с новой стороны.
Прошлое
– А если бы я забеременела, ты был бы рад? – спрашиваю аккуратно, пытаюсь спрятать рвущуюся наружу улыбку. Волнительно сообщать мужу информацию, написанную в справке, которую сжимаю в ладонях за спиной.
– Не сейчас, – звучат грубо слова Леона. Он даже не смотрит на меня, продолжая застёгивать запонку на рукаве. – Нам пока рано детей, не находишь? Подумаем о них лет через десять.
Десять лет… Это слишком много. Мне уже будет около тридцати…
– А если это случится быстрее? – глухо спрашиваю, понимая, что его мнение насчёт детей не изменилось. Он их не хочет. Как и раньше…
И сейчас поднимает на меня взгляд, с подозрением спрашивая:
– Ты беременна?
Озноб проходит по спине. Ледяной взор голубых глаз пробирает до мурашек. Новак никогда на меня так не смотрел, как сейчас. Два года в браке… И такое впервые.
– Нет, спрашиваю из интереса.
Он и раньше был категоричен в этом плане, но я надеялась, что его мнение изменится. Когда мы сойдемся, поженимся, начнем жить вместе… Я верила, что смогу поменять его! Но, видимо, этого не произошло.
– Я бы настоял на аборте, – чеканит, отворачиваясь.
Мне словно дают хлёсткую пощёчину. Тяжело слышать подобные слова от мужчины, которого любишь. И от которого ждешь ребёнка.
– Уверен? – голос начинает дрожать.
Пожалуйста, пусть мне послышалось!
– Да.
Закусываю от досады губу. Мечусь из стороны в сторону, не зная, что сказать.
Детей я люблю. Всегда мечтала стать мамой… Родить нам с Леоном малыша. Тогда бы мы стали той самой счастливой семьёй, которую я так хотела. А тут… Я не знаю, что сказать. Что сделать…
Есть ли смысл скрывать правду?
Может, скажи я ему всё как есть, мы придем к компромиссу?
– Тогда… – собираюсь с мыслями. – Я беременна.
Застывает. Я тоже. Не такой реакции я ждала от мужа. Не такой…
– Пошлёшь на аборт? – летит уже надрывно. А он стоит, не шелохнувшись. Вижу, как бегают его глаза по манжетам рубашки.
Несколько секунд тишины и его раздумий убивают.
– Прости.
Одно слово. Обычное «прости». Но для меня – как пуля в лоб. Обрывающая абсолютно всё.
Настоящее
Вспоминаю глаза нашей малышки и запрокидываю голову к небу, ловлю капли дождя лицом. Стараюсь не заплакать от вдруг нахлынувших картинок.
– Ты перестала брать деньги со счёта.
Ах, я знала, что он припомнит. Скажет мне о нём.
Как только мы развелись и я перестала носить фамилию Новак, Леон меня так просто не отпустил. Открыл счёт на моё имя, переводил туда деньги, чтобы я ни в чём не нуждалась.
Я была гордой, на себя ничего не брала, но иногда, в самые тяжелые моменты, снимала с него небольшую сумму. На Полю. Да, тратила деньги человека, ненавидящего детей, на ребёнка. Конечно, потом я всё возвращала с зарплаты. Но однажды решила, что делать так больше не могу. Стала много работать, чтобы не принимать от бывшего никакой помощи.
Так я почувствовала себя намного легче и свободнее.
– Как видишь… У меня есть работа, – отвечаю ему. Женская обида играет во мне, выдавая следующие слова: – Муж, который меня обеспечивает.
Лгу сама себе. После Новака я так и не смогла склеить своё разбитое сердце.
– Поэтому у меня нет времени на разговоры, прости.
Больше ничего не говоря, срываюсь с места и бегу по лужам, надеясь как можно быстрее и дальше оказаться от ледяного, пробирающего до самого нутра взгляда.
Глава 5
Вероника
– Я дома, – забегаю в квартиру, быстрее скидываю мокрые кроссовки. Кто же знал, что за десять-пятнадцать минут столько нальёт! Всё в воде, ни одного сухого местечка. Теперь бы не заболеть, а то ноги промокли и джинсовка вся насквозь.
Хотела поехать на маршрутке, но, чёрт, там народа тьма тьмущая, фиг влезешь. Пришлось бежать домой своим ходом.
– Бабуль, вы дома?
Или гуляют ещё?
Взгляд опускается на мокрые ботиночки дочки. Да, здесь должны быть, чего молчат тогда?
– По-о-оль? – окликаю ещё раз. Ставлю сумку на тумбочку и в ответ слышу только тихий всхлип.
Настороженно захожу в гостиную. Бабушка сидит на диване, отвернувшись. Вытирает трясущимися пальцами нос.
Подскакиваю к ней, сажусь рядом и обнимаю её.
– Бабуль, ты чего?
Я её плачущей в последний раз только на похоронах мамы видела.
Она пытается мне что-то сказать, но снова завывает. Поворачивается с мокрыми глазами, припадает к моему плечу.
– Я такая дура, Никуль, – вдруг проговаривает, поднимая дрожащую руку. Успокаиваю её, глажу по плечу и ищу дочку взглядом. Не вижу её в гостиной. Может, в своей комнате?..
Страх сковывает меня ледяными лапами. Горло словно пережимают тисками, и я сипло проговариваю:
– А где Поля?..
Она из-за неё плачет?
– В комнате. Наревелась и уснула.
Облегчённо выдыхаю и прикрываю глаза.
Я уже перепугалась и мысленно попрощалась с жизнью.
– Что случилось?
Собирается с духом. Приоткрывает рот и закрывает его, так и не начав говорить.
– Мы гулять пошли, – с трудом выдает после паузы. – В этот раз не по привычному маршруту, почти до тебя добрались. Я и сказала Поле, что ты недалеко работаешь. Она как услышала, руку выдернула и побежала… А там пешеходный переход, красный горел.
Сжимаю пальцы на плече бабушки.
Нет-нет-нет! Она же не скажет, что с моей Пуговкой что-то случилось?
Едва не подрываюсь с места, чтобы побежать в комнату. Проверить, как дочка, но слова бабушки останавливают:
– Она на дорогу выбежала, я догнать не смогла. А рядом мужчина был с собакой. Пёс умный, как человек, оказался. Полю оттолкнул, а сам… под колёса прыгнул.
Глухой удар сердца раздаётся в грудной клетке.
Ещё один. И ещё…
Это ведь не может быть Джек?..
– Ну, я ему сказала, что клинка твоя неподалёку. Он к тебе и побежал. Не знаю, мужчине лет тридцать, собачка, кажется, лабрадор, не уверена… Я же в них не разбираюсь. Поступал такой?
– Поступал, – шепчу онемевшими губами.
Пытаюсь переварить информацию.
Это что же получается – Джек спас Пуговку?
– Всё же нормально, бабуль, – пытаюсь её успокоить, хоть и сама ещё нахожусь в ступоре.
Леон видел свою дочь. Видел…
Благо, с бабулей они ни разу не встречались. Она всю жизнь провела в деревне, а в город перебралась два года назад. На свадьбу приехать не смогла, были проблемы с дедом. А Леону я фотографии не показывала, хоть и частенько вспоминала истории о ней.
– С лабрадором всё в порядке, его жизни ничего не угрожает.
– Радует, – говорит без энтузиазма, продолжая лить слёзы. – Я так виновата, Ник. Надо было держать её за руку крепче! Или вообще не говорить, что ты рядом. Если бы с ней что-то случилось… Как бы я твоей матери потом в глаза смотрела на том свете?
– Ну, ба! – её фраза берёт за живое. Моя мама очень любила Полю. Во всём нам помогала, хоть и здоровье у неё хромало. Она ушла рано, хотя билась с раком до самого конца. Ради внучки… – Главное, что всё обошлось. Не переживай, нервы не восстанавливаются. Побереги себя.
Надо к Поле сходить, глянуть, как она. Для неё такой стресс… ещё и смотреть на сбитую собачку в крови. Она животных любит, не раз просила подарить ей щенка. Но я сказала твёрдое «нет». Я-то ей не могу нормально уделить внимание из-за работы, а кто будет смотреть за питомцем? Ба живёт не с нами, но сидит с внучкой по выходным, когда у меня выпадают смены. Или в ночь, что тоже бывает.
Не вариант.
– Валерьянку пила?
– Не нашла, – мотает головой.
– Сейчас принесу, – встаю с дивана. Первым делом иду на кухню, достаю кружку, наливаю в неё воды и нужное количество капель валерианы. Отдаю бабуле в гостиной, а после всё же решаюсь заглянуть в детскую.
Захожу в комнату, оформленную в фиолетовых и лиловых оттенках, и чтобы не шуметь, посматриваю на дочку с порога. Личико красное, заплаканное, ресницы мокрые.
Вот и погуляли… Очень неудачно.
Вздохнув, ухожу, аккуратно закрывая за собой дверь.
Сумасшедший день. Встреча с призраками прошлого не несёт за собой ничего хорошего. Из-за этого я теперь сама не своя.
Возвращаюсь в клинику после перерыва. Нехорошее чувство тревоги не отпускает меня до самого конца. Раз Джек остался на передержке, Новак точно ещё появится здесь…
Глава 6
Леон
– Здравствуйте, Леон Янович, – пробивается через музыку, долбящую из колонки. Прекращаю колотить грушу, тяжело дышу и ищу взглядом пульт. Я совсем забыл, что Анна, домработница, обещала прийти и убраться.
Снимаю перчатку и ставлю музыку на паузу.
– Я рано? – спрашивает аккуратно женщина, стоя у входа в комнату. Вытираю лицо от пота полотенцем и еле стою на ногах. – Могу ещё погулять полчасика.
– Нет, – устало машу ладонью, хватаю бутылку холодной воды со стола. Делаю несколько глотков и выдыхаю. – Начни со второго этажа. Я ещё позанимаюсь и уеду.
– Поняла, – кивнув, она бегает взглядом по гостиной, разыскивая Джека. – Ой, а где малыш?
Одно напоминание про моего пса – и за рёбрами всё рвётся. Только на несколько часов отвлёкся от мысли, что он лежит в ветеринарной клинике, как снова это врезается в голову.
– Приступай к работе, – грубо кидаю. Анна не виновата, но не могу держать себя в руках. Вновь включаю музыку, надеваю перчатки и срываю злость на груше. Отвлекаюсь, размышляю о своём.
Если вчера я считал, что у меня слишком много проблем, то я дико ошибался. Их стало ещё больше. Помимо опеки над племянником – Джек попал под колёса машины. И если я думал, что это самое страшное в моей жизни, то нет.
Вероника.
От имени бывшей жены начинаю сходить с ума.
Останавливаюсь, откашливаясь. Дыхание сбивается, лёгкие и горло дерёт. Секундная заминка – и всё, теряю контроль над собой.
Прислоняюсь лбом к груше и прикрываю глаза.
Вероника стала другой. Красивой. Роскошной. Но… уставшей. Голубые глаза поблекли. Хотя, казалось бы, она счастлива. Работает ветеринаром, как и хотела. И муж…
У неё есть муж.
Я должен быть рад за неё, что нашла себе спутника, с которым у неё совпадают цели на жизнь. Совпадают ведь? За другого замуж бы она не вышла.
Но от одной мысли, что она целует другого, я прихожу в бешенство.
Отрываюсь от потрёпанной ткани и со всей дури бью по груше.
Раз удар. Два.
Я сам всё просрал. Мы не пришли к общему решению.
Три-четыре.
Сам отпустил её.
А теперь увидел – и вновь пропадаю.
Как в первый долбаный раз.
Помню тот день так чётко, как будто он был вчера.
Пик моей карьеры боксёра. Толпы фанатов, окружающих ринг. Крики, свисты, прилетающие на арену трусы. Все девчонки текли по мне, а я выбрал одну. Ту самую… Я заметил её среди тысячи. Сразу после того, как мне прилетел нокаутирующий удар, я упал на спину, задрав голову и смотря верх тормашками на зрителей.
А там она. Хлопает от шока ресницами, закрыв рот ладошкой.
Первая мысль: «Зачем, дура, припёрлась, если такое видеть не можешь?»
А потом утонул. В мерцающих глазах, похожих на чистое море, где отражается голубое небо. В них плескались волны, бились о скалы в тот момент, когда из моего носа вытекала кровь. Она видела это.
