Виктория Волкова
Белый шум
Но Элла мотнула головой и коротко бросила:
– Спасибо. Меня Джон ждет на улице.
– А что он не зашел? – весело поинтересовался Цесаркин.
– Выйди и сам у него узнай, – слабо хихикнула Элла.
Через большое окно в прихожей Казаринов наблюдал, как она быстрым шагом пересекает двор, привычно отпирает калитку и пропадает в ночи.
– Джон! – послышался Элкин заполошный вскрик. – Пойдем домой!
«Странная деваха, – про себя отметил Влад. – Мало того, что мужик ее около часа на улице ждал, так еще и позвала, как собаку. Хорошо хоть мне на грудь кидаться не стала. Сделала вид, что еле узнала. А то Денис и его жена обижались бы, что пренебрег их подружкой. Объясняй потом, что у меня таких дур и так выше крыши».
Глава 3
Домой Влад не поехал. Требовалось собраться с мыслями и самому в тишине еще раз просмотреть сегодняшнюю фотосъемку. Он позвонил секретарше, в душе надеясь, что она все еще в офисе.
– Лена, дождись меня, – не церемонясь, велел он.
– Я уже уехала, – виновато призналась она и наивным голоском осведомилась: – Вернуться?
– Не стоит, малыш, – великодушно разрешил он и быстро попрощался. – До понедельника.
– Бог с тобой, золотая рыбка, – раздраженно пробурчал Казаринов, спрятав мобильник. – Ну хоть под ногами путаться не станешь.
Кивнув охраннику на входе, он прошел к лифту и, пока ехал на тринадцатый этаж, где размещался офис арт-студии «Верный взгляд», тупо пялился на панель с красной горящей кнопкой. Неожиданно в голову пришла идея сделать фотосессию в стиле ню. И на главную роль пригласить… Он мысленно перебрал всех знакомых моделей, но не смог выбрать ни одну. И тут подсознание подкинуло образ обнаженной Элки. В костюме Евы она прижималась спиной к белой стене с красными разводами и прикрывалась ладонями, растопырив в стороны пальцы с красным маникюром. И губы светились множеством красных огоньков.
Лифт тренькнул, останавливаясь и возвращая пассажира в реальный мир.
«Все-таки я гениален», – хвастливо хмыкнул про себя Влад и, отогнав назойливый образ Элки, постарался запомнить все детали нового проекта.
Через темный кабинет Казаринов сразу прошел в комнату отдыха и, не зажигая светильники, включил ноутбук, а следом и монитор во всю стену. Потом завалился на диван и, задрав ноги на низкую кожаную спинку, начал рассматривать фотографии, иногда увеличивая их в несколько раз и пристально вглядываясь в лица. Сегодняшнее торжество разнообразием не баловало. Влад даже начал терять терпение и винить себя, что просто устал и не желает работать. Потянувшись, он встал и, подойдя к бару, достал початую бутылку виски. Казаринов с удивлением обнаружил, что спиртного в офисе почти не осталось. За последний месяц ему удалось выпить почти все запасы.
«Кристиночка, милая, что же ты наделала, девочка!» – мысленно протянул он, понимая, что за работой и хлопотами боль никуда не делась. Только спряталась ненадолго.
Он глотнул из бутылки виски. Почувствовал, как обожгло горло.
«То, что надо», – подумал он, забирая бутылку с собой на диван. И снова пролистал на экране фотки. Взад-вперед. И так несколько раз.
Череда неискренних лиц и поддельных эмоций удручала, и Казаринов просто потерял терпение и решил наугад выбрать снимки, будто в лотерее.
«Нет, так нельзя», – остановил он сам себя и задумался. Но быстро понял, что не стоило этого делать. Мысленно он опять вернулся к фотосессии в стиле ню. На фоне сизых елок на белой скамье сидела Элка. Бледно-голубой комбидресс и белые чулки создавали ощущение единого целого со всей композицией. Волею своей фантазии Казаринов посадил девушку прямо, широко раздвинул ей ноги, заставляя опереться на носки. Потом подумал, что для большего эротизма не хватает самого главного, и превратил тонкие резинки чулок из белых кружевных в грубые черные. Представив эту изысканную картину, Влад от возбуждения чуть не свалился с дивана.
«Нечего тут ногами сучить», – укорил он то ли сам себя, то ли вездесущую Элку из собственных фантазий. И тут ему пришла в голову невероятная мысль: посмотреть фотки со свадьбы Цесаркина, глотнуть хоть немножечко романтики. Только из любви к искусству и для чистоты эксперимента. Вдохновения ради. Папка в архиве нашлась быстро. И Казаринов, запретив себе грезить о чувственных фотосессиях, решил изучить снимки, каждый из которых можно смело отправлять на конкурс и брать первые места.
– Маленькие шедевры, – пробормотал он и мысленно обругал своих сотрудников. – Могут же оболтусы, когда захотят! Зато сегодня наснимали барахла! И где глаза забыли?
Влад на минуту задумался, тупо листая фотки одну за другой, и внезапно оторопел. Аж пульт выронил.
Опять Элла! Подружка невесты, мать вашу! Нет, она и раньше мелькала на фотографиях. Красивая и гордая, совершенно не похожая на заплаканную дурочку на кухне Цесаркиных, скорее смахивающая на ту диву, не дающую покоя бедному фотографу.
«Теперь-то понятно, почему я на нее клюнул», – про себя усмехнулся Казаринов, впиваясь взглядом в роскошную фигуру и снова прикладываясь к бутылке.
Он решительно закрыл папку и вернулся к созданию нового альбома. Но бесполезно! Злые неискренние лица, оскалы вместо улыбок.
«За такие морды штрафовать надо и вместо фотографов вызвать психиатров, или на худой конец полицию. Хотя такая свадьба вряд ли без драки обошлась».
Казаринов выключил ноутбук, справедливо полагая, что этот замечательный квест «найти и угодить» лучше спихнуть подчиненным. Он потер лоб, размышляя, здесь ему заночевать или все-таки вернуться домой, как взгляд остановился на Кристинкиных коробках. На ватных ногах Влад подошел к ним и наугад вытянул из кучи один из ежедневников. Оказалось, книга благодарности. Именно так и значилось на первой странице. А дальше шел тихий ужас. Кто бы мог подумать, что каждый вечер его циничная и нагловатая сестра благодарила Вселенную за прожитый день. За дурацкие мелочи, на которые остальное население планеты не обращает внимания. За песню Лепса, случайно услышанную в перерыв, за солнечный день и новые туфли. Казаринов лениво пролистал всю тетрадь. Даже за час до гибели Кристина написала несколько фраз: «Спасибо-спасибо, Вселенная, что хранишь мои секреты. Если Леонид узнает, то мне не жить».
– Чушь какая-то, – рыкнул вслух Казаринов. – Трудно представить, что человек пишет всю эту ерунду и в тот же вечер погибает.
И сам оторопел от страшной догадки. Кристина вышла на улицу в девять часов вечера и погибла невдалеке от собственного дома. В соседнем дворе ее сбил автомобиль и скрылся.
– А может, в этом-то и кроется причина ее гибели? – сам у себя поинтересовался Влад и, забрав из коробки все разноцветные блокноты, прошел к рабочему столу и принялся внимательно изучать написанное.
Он отвлекся только на пару минут – заказать пиццу в соседней кафешке и позвонить Милочке. Даже врать ничего не пришлось.
– Много работы, – пожаловался он сестре. – Вернусь завтра. – И осторожно осведомился: – Как там мама?
– Лежит, – уныло сообщила сестра. – Смотрит в одну точку. От еды отказалась.
Казаринов, не сдержавшись, стукнул кулаком и прошипел в трубку:
– Может, пора идти к врачам? Она сама не выкарабкается.
– Давай еще подождем, – пролепетала сестра.
– Хорошо, – пробурчал Влад, хотя на самом деле ему хотелось заорать и настоять на своем.
«Что ждать, Милка? – устало подумалось ему. – Если не принять меры, в очереди на погост мама следующая».
Он тяжело вздохнул, решив завтра же серьезно поговорить с сестрой. Но желание понять, кто такой неведомый Леонид, заставило его вернуться к рукописям младшей сестры.
Что греха таить, Кристинка славилась своим умением давать людям всякие прозвища. Милку, например, звала Вэйкой. Племянника Петьку – морячком Папаем, Алису – младшую племянницу – Сахарком. Но чаще под раздачу попадали посторонние люди. Каждая страница пестрела кличками. Розамунда, Понка, Анаконда, Стрючок. Упоминался и неведомый Леонид. Но не так часто, как остальные.
Снизу позвонил охранник. Привезли пиццу.
Забрав у посыльного коробку, он разложил ее прямо на столе переговоров и, наскоро открыв, запихнул в рот ароматный горячий кусок.
«Кто ж ты такой, Леонид?» – в сердцах подумал Казаринов, жуя восхитительный микс из расплавленного сыра, томатов и салями. Несколько глотков кофе привели его в чувство. Влад вернулся к рабочему столу и, пролистав другой ежедневник, сразу все понял. Каждый из них имел свое предназначение. В сером с фиолетовыми звездами Кристина тщательно записывала все события дня. Оранжевый – книга благодарностей, зеленый – планы и аффирмации, с пальмами – косяки и проблемы.
«И почему один не вела? Зачем сто томов сразу понадобилось?» – проворчал про себя Влад и решил читать все одновременно. За один день в каждой тетради. Получилось! Благодаря сестре он вспоминал некоторые события, иногда улыбался, но чаще утирал слезы.
«Спасибо, Кристиночка, – мысленно поблагодарил он сестру, наткнувшись несколько раз на свое имя и описания событий годичной давности. – Спасибо, что сохранила память о нашей жизни. Многое уходит, словно песок сквозь пальцы, многое забывается, а на что-то просто не обращаешь внимания. Спасибо тебе, сестричка, что не сочла за труд все записать!»
Казаринов в который раз вытер глаза и снова отхлебнул из бутылки. Но не почувствовал вкуса огненного напитка.
«Даже алкоголь не берет», – поморщился он и, отбросив в сторону эмоции, попробовал вникнуть в смысл написанного в поисках любых сведений о таинственном Леониде. Ему даже пришла в голову мысль выписать отдельно все дни, когда упоминается этот человек, и составить таблицу, куда занести и остальных из окружения Кристины. И если не получится самому догадаться, то расспросить друзей и подруг сестры. Уж они-то точно вспомнят, кого так засекретила Кристина. Над тетрадями пришлось корпеть долго. И уже самому себе Влад казался дурачком-архивариусом. Захватив бутылку, он снова вернулся на диван и включил ноутбук и экран, намереваясь посмотреть какой-нибудь фильм и под него заснуть. Но, видимо, виски сделало свое дело, и с пьяных глаз Владислав нажал не на ту кнопку.
– Акела промахнулся, – пробурчал он недовольно и уставился на вынырнувшую из архива фотографию подружки невесты.
– А ты красивая, – пьяно усмехнулся Казаринов. – Я бы вдул! – пробормотал он и провалился в тяжелый и муторный сон. Но внезапно проснулся среди ночи и не сразу сообразил, где находится. Зато с экрана ему улыбалась Элла. Стройная и шикарная. В зеленом обтягивающем платье. С большими круглыми серьгами в ушах.
– Достаточно, – пробормотал Влад, потянувшись за пультом. Волшебная красная кнопка убрала с глаз долой саму Элку, зато подсознание любезно нарисовало ее образ перед взором Казаринова.
– Вот же навязалась, – хмыкнул он, глядя в потолок.
«Нужно завтра прошерстить все файлы в Кристинкином компе, – насильно отвлекаясь от назойливых мыслей, самому себе напомнил Казаринов и тут же, вспомнив заплаканное личико Эллы, подумал: – Наивная лохушка. Что-то твой хахаль мало заботится о тебе». И обругал сам себя за дурацкие мысли.
«Наверное, в виски ослиную мочу добавляют, – решил он. – Иначе почему в голову лезет всякая чушь. И вместо того, чтобы искать подозрительного мужика, угрожавшего сестре, я постоянно думаю о посторонней бабе. Ну переспали разок, что с того? У каждого своя жизнь. Мне – заниматься делами семьи и искать возможного убийцу сестры, а Эллочке – кувыркаться в постели с любовником. Джон! Твою мать…»
Влад, почувствовал, как задыхается от злости.
– Джон…
Пришлось усилием воли взять себя в руки.
– Тебе то что? – у самого себя строго осведомился Казаринов, поднявшись с дивана. Подойдя к зеркалу, он уставился на небритый подбородок и взлохмаченные патлы и кривляясь повторил:
– Джон…
Потом, наскоро умывшись, загрузил в кофемашину зерновой кофе, а в микроволновке согрел остатки пиццы. Со всей нехитрой снедью он вернулся к рабочему столу и, жуя полусухой кусок пиццы и запивая его горячим капучино, уставился на экран, где виднелась набранная в экселе небольшая табличка.
– Хоть и пьяный, но задачку решил трезво, – хмыкнул Казаринов, изучая немногочисленные данные.
Чаще всего речь шла о некой Розамунде. Влад вспомнил, что это имя встречалось в отложенном в сторону блокноте с планами. А там, если вчитаться, творилось безумие. Каждая страница сияла от золотых и серебряных маркеров. Плюс наклеечки и блестки!
– Что же ты творила, Кристинка? – хмыкнул Казаринов. – К чему эти воззвания и лозунги?
«Команда Анаконды! Мы лучшие! Розамунда, Понка, Бэнкси, вы мои няшки! Горжусь вами!»
Влад, откинув ежедневник в сторону, потер лоб и, тяжело вздохнув, закрыл глаза. Ясное дело, что разобраться в этом безумии он не сможет, иначе сам чокнется.
– Наверное, нужно нанять детектива и передать ему все эти «секретные» материалы, – пробормотал Казаринов. Но тут же ощутил волну стыда. – Как такую белиберду показать постороннему человеку! Придется самому разыскать этих Розамунд и Понок, – хмыкнул он под нос и отправился спать. Алкогольные пары давно испарились, и Владу казалось, что уснуть до утра не получится. Но стоило только закрыть глаза, как снова появилась Элла и закружилась в экзотическом танце. Манящем и волнующем.
– Джон, – позвала Элка у самого крыльца. – Ты в дом заходить собираешься? Я сейчас дверь запру, – пригрозила она.
В ответ послышалось утробное рычание, и черный огромный ротвейлер запрыгнул на крыльцо. Остановился как вкопанный, преданно заглядывая в глаза.
– Домой, Джон, хороший мальчик, – предупредила Элка и сама первой вошла в прихожую. В отдалении слышался бой барабана, чередующийся с игрой на дудке.
Ротвейлер удивленно глянул на хозяйку, словно не понимая, что за оркестр народных инструментов гастролирует у них дома.
«Это все ты виновата, – с укоризной посмотрел он. – Принесла в наш тихий спокойный дом маленького головастика. Он то сам кричит, то его развлекают».
– У Антошки зубы режутся, – заявила Элла, как будто это все объясняло.
Рыкнув, Джон отправился на свою постилку, прекрасно зная, что с появлением в доме крошечного человечка, требовательного и кричащего, ему вход везде, кроме кухни, заказан. Пес улегся и, закрыв глаза, решил пождать, когда милейшая баба Аня перестанет изображать из себя музыканта-универсала и придет на кухню. Тогда можно разжиться колбаской или кусочком сырого мясца. На удивление, ребенок быстро перестал плакать, стоило прийти матери. Но добрая баба Аня на кухню не вышла, и Джон, стащив со стола сырное печенье, проглотил его не жуя, а потом уснул. Он сквозь сон услышал, как на свою половину уходила Элкина мать Анна Федоровна. Встрепенулся и с надеждой глянул на Эллу, державшую на руках ребенка.
– Не проси, Джон, – строго предупредила она. – Антошку разбудишь.
Она прошла в спальню, а пес, набравшись нахальства, потрусил следом.
– Звали тебя сюда, – добродушно фыркнула Элка, укладывая сына рядом с собой.
«Ну и что, как нельзя? Вас охранять надо, – ответил недовольно Джон. – А брать ребенка в кровать тоже не положено!»
– Он проснется и уж тогда никому спать не даст, – отмахнулась Элла и добавила снисходительно: – Ладно, оставайся. Сторожи, Джон!
Обняв сына, Элла вдруг подумала о Владе. Полное ничтожество! Мало того, что после того единственного раза прятался, так и сегодня сделал вид, что еле вспомнил. Она, конечно, от неожиданности выставила себя полной дурой. Но в груди теплилась надежда, что легкомысленный фотограф Владислав через пару минут забудет о ее существовании. Элла попробовала подремать, пока сопящий под боком чудесный ребенок не проснулся и не потребовал доступа к личной молочной кухне, но сон не шел. Она лежала и думала о везении. Нинке повезло с Цесаркиным, однокласснику Мишке Ломакину с талантом, а ей самой – с Антошкой и, конечно, с работой. Хорошего дизайнера найти трудно. Вот и разрешили работать дома. Сейчас сыночек заснет, и она вернется к компьютеру. Творчество… Может, и не такое, как у Нины, но зарабатывать деньги с помощью хобби тоже здорово. А мужчины… Ну в них ли счастье? У каждого свои тараканы и принципы. Или принципиальные тараканы. Не разберешь. Так стоит ли тратить здоровье и нервы?
«Все хорошо, – медленно проговорила она про себя. – Я – счастливый человек! А счастливые люди наслаждаются жизнью, строят планы, созидают. И тут без разницы, новый проект или пирожки на кухне. И как счастливый и самодостаточный человек, я не стану ни за кем бегать и умолять посмотреть в мою сторону. Не стану краснеть, объясняясь, что так произошло! – Элла усмехнулась и одернула сама себя – А что краснеть? Ты хотела ребенка и получила Антошку. А прекрасная мужская особь пусть пасется на других пастбищах. Там же всегда трава зеленее».
Она невольно всхлипнула, вспомнив красивое лицо и крепкий торс Владислава Казаринова.
«Не про твою честь, девушка, – предупредила саму себя чужим противным голосом. – Тебе, кажется, все давно и подробно объяснили. Отхватила себе ребеночка с отличным генофондом, вот и радуйся! – Элла вздохнула и парировала мысленно – А я и радуюсь!»
Малыш заворочался, захныкал сквозь сон. Элла огладила его по широкой спинке и тихонечко запела. На полу встрепенулся Джон и, строго глянув на хозяйку и ее отпрыска, отправился обходить дом. Нет ли чужих?!
«Все правильно, Джонник, – подумала Элка, засыпая. – Чужие нам без надобности!»
Глава 4
Проснувшись утром в офисе, Казаринов первым делом быстро сверстал альбом для вчерашних молодоженов.
«Ребята же не виноваты, что у них такие родственники», – печально подумал он и, вспомнив о подготовке рекламной кампании для известной в городе сети магазинов, несмотря на воскресенье, позвонил ведущему дизайнеру.
– Ольга Сергеевна, презентацию что-то не найду. Вы ее на сервере сохранили? Хочу проверить, – поинтересовался он после вопросов о здоровье и настроении.
В трубке замешкались.
– Ее нет на сервере. Я не выложила, Владислав Алексеевич, – промямлила Ольга.
– Времени не хватило? – добродушно осведомился он. – Скиньте мне на почту, пожалуйста.
– Презентация еще не готова, – забормотала дизайнер. – Леночка сказала, что сроки не окончательные…
– А вам Леночка зарплату платит или все-таки я? – раздраженно бросил Казаринов. – В понедельник в десять приедет заказчик. Я вам настоятельно советую сейчас же приехать в офис и закончить проект.
– Я не могу, Владислав Алексеевич, – взмолилась трубка. – У мужа день рождения… И за один день я точно не управлюсь.
– Всего хорошего, – отчеканил Казаринов и бросил трубку.
Следующей он набрал Лену, свою страстную любовницу и нерадивую секретаршу. Они все перестают выполнять должностные обязанности и считают себя центром вселенной, стоит только взять в койку.
– Приезжай в офис, дорогая, – рыкнул он, не церемонясь.
– Так сегодня выходной, Влади-и-ик, – захихикала она и добавила серьезно: – Не могу, любимый, у меня планы.
– А меня твои планы… – Казаринов вздохнул, пытаясь заменить нецензурный глагол на приличный, – не волнуют.
– Но, Влад, я в салон красоты записалась…
– Владислав Алексеевич, – напомнил он о субординации.
Леночка поперхнулась от неожиданности и сварливо брякнула:
– У меня тоже личная жизнь есть! Я тебе не девочка по вызову!
– Да ну? – усмехнулся Влад и рубанул с плеча: – Вы уволены, Елена Анатольевна. Потрудитесь завтра сдать дела.
– Да где ты такую дуру еще найдешь? – закричали из трубки. – Я – дипломированный делопроизводитель!
– До свидания, – пробурчал он и снова набрал дизайнера.
– Сегодня можете не приезжать, Ольга Сергеевна, – сообщил он взволнованной женщине. – А завтра с утра сразу зайдите в отдел кадров. Нужно написать заявление.
– Какое, Владислав Алексеевич? – охнула женщина. – Может, я дома напишу?
– Прошу уволить меня по собственному желанию, – продиктовал Казаринов. – Мне не нужны нерадивые сотрудники.
– Я пойду в трудовую инспекцию, – пригрозила Ольга. Владислав поморщился, вот если бы она умоляла или расплакалась, он бы ее оштрафовал на кругленькую сумму, но увольнять не стал. А тут… Сомнений не осталось.
– Пожалуйста, – великодушно разрешил он. – У вас два пути. Можно расстаться со мной мирно и получить в расчет годовую премию пропорционально отработанному времени, а можно и встать в позу… Второй вариант я вам не советую.
– Вы мне угрожаете? – насторожилась Ольга.
– Ну какие угрозы? – хохотнул Казаринов. – Так… рекомендации. Надеюсь, вы им внемлете.
Третьим общаться с шефом в это безумное воскресенье выпало системному администратору. Он быстро приехал, включил компьютер уволенного дизайнера и кинул шефу недоделанную презентацию. А потом обзвонил всех своих друзей и сообщил последние новости.
Звонок застал Элку в душе.
– Ну, мать, танцуй, – пропел бывший однокурсник Игорь Чижов. – У нас уволили ведущего дизайнера. Приходи к нам работать!
– К вам, это в «Вырви глаз»? – уточнила Элка, выключив душ и кутаясь в полотенце.
– «Верный глаз», – поправил Игорь. – У нас зарплата классная. Шеф мировой.
– Ага, – хмыкнула Элка. – Наслышана я о вашем Казаринове. Ни за какие коврижки!
– Почему? – удивился Чижов. – Ты же хотела!
– Передумала, – отрезала она и добавила миролюбиво: – Гарик, у меня ребенок маленький. Я по удаленному доступу работаю. А к вам таскаться надо.
– Прости, что побеспокоил, – пробурчал обиженно Чижов. – Даже не знал, что ты замуж вышла и ребенка родила.
– Никуда я не выходила, – брякнула не подумав Элка. – Сейчас это не обязательное условие, Чижик!
Вернувшись домой, Казаринов наскоро поел и попробовал включить Кристинкин комп. Но споткнулся сразу на вводе пароля. Он почесал репу, припоминая любимые словечки сестры, а потом на автомате ввел детское прозвище сестры «Краказябра». Компьютер ожил, давая возможность Владиславу уже влезть в его содержимое. Но, кроме кулинарных рецептов и скачанных книжек по саморазвитию, не нашел ничего.
«Как шпион какой-то!» – разозлился он на погибшую сестру и тут же одернул сам себя. Бросив никчемное дело, Казаринов прошел в комнату матери и уселся на стул рядом, взяв в руку тонкую прохладную ладонь.
– Мам, надо покушать, – попросил он, моля, чтобы она ответила. Мать лежала не шелохнувшись, но Влад точно знал, что она не спит. Бледное лицо не выражало никаких эмоций, но бескровные губы сжались упрямо. Окрашенные в черный цвет волосы отросли за месяц, и в проборе стали видны седые корни, а ногти на руках, покрытые мудреным несмывающимся лаком, отросли и походили на когти неведомой птицы. Казаринов точно не знал, бывают ли птицы с бордовыми ногтями, но вид матери его ужасал. Хотелось схватить ее и трясти, трясти, лишь бы только она очнулась от лютого горя и попробовала жить дальше.
– Милочка рассказала, – чуть слышно прошелестела мать. – Про мою Кристину.
– Все не так, мамулечка, – заверил Казаринов, проклиная в душе старшую сестру. – Это Милке так показалось. Я уже выясняю, как к Кристинке попали эти вещи. Не переживай, пожалуйста!
– Спасибо тебе, Владушка, – прохрипела мать. – Ты моя опора. Не дай осквернить имя сестры.
– Ни за что, – мотнул головой Казаринов.
– И на Милочку не сердись. Она добрая, не может скрытничать. Я уйду, ты помогай им.
– Я и так помогаю, – пробубнил Влад. – Мама, пожалуйста, поешь! Ты же сильная и нас этому учила. Хочешь, я принесу? Мила суп куриный сварила. Очень вкусный. Хоть пару ложечек, – попросил он.
Мать кивнула.
– Только чуть-чуть, сыночек, – прошептала она.
Казаринов мигом смотался на кухню и вернулся обратно с подносом. Суп, пара вареных яиц и детское фруктовое пюре.
– Ваш ужин, мадам, – через силу улыбнулся он и поднес ложку к губам матери. Та, уступив напору, нехотя ела, старательно пережевывая пищу. Медленно, очень медленно. Но Влад не торопил. Он обдумывал, как все-таки найти хоть кого-нибудь из этой дурацкой компании: Розамунду, Понку, а лучше самого Леонида.
«Пора нанимать детектива, – мысленно решил он. – Самому точно не разобраться. Пироги все-таки должен печь кондитер», – хмыкнул он про себя и задумался, какие доводы привести заказчику и что у него потребовать, дабы продлить сроки и не ударить в грязь лицом.
Презентация никуда не годилась. Слишком избито и тривиально! Нужно все переделать и как можно быстрее найти другого дизайнера, желательно переманить кого-нибудь от конкурентов. Кто там сейчас в тренде?
Покормив мать и дождавшись, когда она задремлет, Казаринов вышел на кухню и махнул сестре, буравившей его тревожным взглядом.
– Все поела и спит, – отрапортовал он и внезапно поинтересовался – Мила, а кто такой Леонид?
– Кто это? – уточнила, вздрогнув, сестра.
– Кристинкин знакомый, – невзначай заметил Влад.
– Никогда о таком не слышала. Имя редкое, – передернула плечами сестра и принялась мыть посуду. Потом завозилась, расставляя чашки.
– Милка, – позвал Казаринов. – А ты на работу выйти не желаешь? Вроде пора. Алисе уже пять.
– Да кто меня возьмет, – вытирая руки, обреченно бросила сестра. Даже не спрашивая, а точно зная, что никому как специалист не нужна.
– Я возьму. Секретарем. Только выйти нужно завтра.
– А как же мама? Алиса? Петя? – затараторила сестра.
– Пете – четырнадцать, и он сумеет себя обслужить, Алиса в детском саду.
– А мама?
– Мама встанет, – жестко добавил Казаринов. – У нее не будет другого выхода.
– Я боюсь, – пробормотала сестра.
– Обычно дуры справляются, – хмыкнул Влад. – А ты у нас умная.
А про себя подумал, что преданную лично ему помощницу он уже нашел, дело осталось за дизайнером. Влад набрал коммерческого директора и рыкнул в трубку, не здороваясь:
– Слышал последние новости, Гарик?
– Да-а, – протянул тот. – У тебя есть кто на примете, Владислав Алексеич?
– Конкретно нет, – пробурчал Казаринов. – Давай переманим Бессмертную или Зильбера?
– Зильберштейн эмигрировал в Израиловку, – принялся объяснять Чижов. – А Бессмертной я только что звонил. Она отказалась.
– Почему? Не подошли условия? – в нетерпении рыкнул Влад. – Можно обсудить.
– Ей нужен удаленный доступ…
– Легко! Назначай встречу, я уговорю!
– Сейчас перезвоню, – пробормотал Гарик и через минуту позвонил снова.
– Наотрез отказалась, – виновато заныл в трубку. – Не хочет у нас работать и все. Да и саму контору дразнит «Вырви глаз».
– Вот это я понимаю, креатив! Баба с юмором и фантазией. Хочу именно ее, – рассмеялся Казаринов. – У нас есть досье на нее? Скинь мне.
– Сейчас, – хмыкнул Чижов, мысленно отмечая, что шеф закусил удила и Элка может раскрутить его на любую сумму. Нужно только сразу ей перезвонить, предупредить.
– Ловите, – известил он. – Я отправил.
– Спасибо, – буркнул Влад и отключился, намереваясь сразу прочитать информацию о великом специалисте. Естественно, о таланте Бессмертной он слышал и не раз. Самые крупные проекты всегда доставались именно ей. Богатые и знаменитые терпеливо ждали своей очереди, только бы эта королева осчастливила их.
Он открыл файл и обалдел. С черно-белой смазанной фотографии на него смотрела Элла.
«Ну надо же, везде мерещится, ведьма», – устало поморщился Влад и перевел взгляд ниже, на графу «Фамилия-Имя-Отчество».
Конькова Элла Владимировна – значилось там.
– Ты что мне прислал? – заорал он на зама. – Какую-то Конькову, я же просил Бессмертную!
– Так это она и есть, – принялся растолковывать Игорь. – Конькова Элла. А Бессмертная ее прозвище. Помните стишок про пони?
– Какой еще стишок? – не сдержавшись, прикрикнул Влад.
– От работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони, – продекламировал Чижов. – Ее сначала Пони прозвали. А потом, когда она ночами работала, выдавая проекты, то окрестили Бессмертной.
– А-а-а, – зевнул Казаринов, всем нутром противясь звонить Элке. – Работоспособная, говоришь?
– Ну еще бы! И креативная очень! Она пару лет назад прикольный плакат выпустила. На нем профессор Преображенский, Шариков с кошаком в руках и надпись «Душили-душили!».
– Это из «Собачьего сердца»? – уточнил Казаринов. – А кому сей баннер понадобился?
– Многим. Автохамам на заднее стекло клеили, – расхохотался Гарик. – И у них тут же проблемы с кошатниками возникали. Вся возмущенная общественность обступала автомобиль и…
– Понял, – прервал поток словоблудия Влад. – Сам ей позвоню. Уговорю.
Отложив сотовый, он уставился в досье. Прочел про учебу в университете, про красный диплом и основные рекламные кампании, а потом опешил, прочитав последнюю строчку, явно дописанную недавно.
«Ребенок, один год и три месяца».
«Твою мать, – мысленно ругнулся Казаринов, сумевший в уме отсчитать количество месяцев от свадьбы Цесаркина до сегодняшнего дня. – Что же это получается?»
Он распахнул окно, надеясь вдохнуть свежего воздуха, но аж поперхнулся от негодования.
«Подожди, – попросил он сам себя. – Подожди! Давай решать вопросы по одному. Шаг за шагом. Сначала предложи ей работу, а потом, когда устроится, продвинешься дальше. Можно даже и анализ ДНК сделать».
Казаринов вздохнул, отсчитал до десяти и позвонил Элле.
– Привет, это Влад, – сразу представился он, как только услышал мелодичный, чуть с хрипотцой голос. – Не побеспокоил?
– Какой Влад? – деланно изумилась она.
– Казаринов, – рассмеялся он. – Мы вчера чаевничали у Цесаркиных.
– Что-то случилось? – изумилась она, честно говоря, не веря, что он сам соизволит снизойти до разговора с ней.
– Тебе мой зам звонил. Предложение делал, – начал он и тут же осекся, понимая, как двусмысленно звучит фраза.
– Сегодня он меня замуж не звал, – хмыкнула Элка.
– Я имею в виду оффер, – исправился Влад, внезапно в глубине души рассердившись на Чижова. – Мы можем обсудить условия, не говори сразу «нет».
– У меня есть работа, Владислав Алексеевич, – холодно заметила она, и он впервые в жизни почувствовал раздражение от того, что его назвали по имени-отчеству.
– Элла, мне нужна помощь, – попросил он, намекая на сострадание. – Даже если откажешься работать со мной, то не откажи в отдельных заказах.
– Нет, – пробормотала она. – Это неэтично по отношению к моему работодателю.
Казаринову хотелось закричать от безнадежности, но взяв себя в руки, он игриво предложил:
– Давай поговорим, Элла, – попросил он. – Встретимся в кафе? Или хочешь, я домой подъеду, чтобы никто не узнал о наших тайных переговорах.
– Нет, – отрезала она и кинула трубку.
– Да, милая, – пробормотал себе под нос Казаринов и открыл в интернете карту соседнего городка.
На память Влад не жаловался. Он запоминал все: лица, события, формулы в тетрадке. Казаринову самому иногда казалось, что у него в башке установлен тот же «Кэнон Марк 4». Посмотрел, щелкнул невидимым затвором и отправил снимочек в архив.
Вот и теперь он словно наяву увидел дом с башенками, спрятанный за высоким забором. Оба раза он подъезжал к дому родителей Нины Тарантуль утром. В первый день, когда забирали невесту. Обычно невозмутимый, Цезарь нервничал и тяжело вздыхал, объясняя, что любимая женщина пошла на поводу у суеверий и не захотела в день церемонии ночевать с ним под одной крышей.
