Висенте Бласко-Ибаньес
Чудо Святого Антония
– Эрнестина!
У него мелькнула мысль о том, что кто-нибудь предупредил его жену о свидании. Какое нелепое положение! И сейчас придет незнакомка!
– Зачем ты пришла? Чего тебе надо?
– Я исполняю свое обещание. Я вызвала тебя к десяти часам и явилась во время.
И Эрнестина добавила с печальною улыбкою:
– Чтобы повидаться с тобою, Луис, мне пришлось прибегнуть к приемам, которые противны честной женщине.
Господи! Для такой неприятной встречи он вышел из дому так рано, на свидание со своею собственною женою. Как посмеялись бы его клубские приятели, если бы узнали об этом!
Неподалеку от них остановились две прачки, усевшиеся как будто для отдыха на своих узлах с бельем. Им хотелось послушать, о чем будут говорить эти важные господа.
– Садись, садись в карету! – сказал Луис жене властным тоном. Его раздражала комическая сторона этой встречи.
Карета покатилась вверх по дороге, в сторону Пардо. Откинув голову назад на синее сукно спинки, супруги следили друг за другом, не глядя. Глупое положение тяготило их, и ни один не решался заговорить первым.
Она все-таки первая прервала молчание. Ах, гадкая! Это был мальчик в юбке, Луис всегда держался этого мнения и избегал встречи с нею, так как боялся её. Несмотря на свою мягкость, словно у ласковой и покорной кошечки, она всегда просаживала свою волю. Господи! Нечего сказать, хорошее воспитание дается барышням во французских пансионах!
– Послушай, Луис… мне надо сказать тебе только несколько слов. Я люблю тебя и готова на все. Ты – мой муж, и я должна жить с тобфю. Обходись со мною, как желаешь, бей меня даже… и я буду сносить побои, как те женщины, которые видят в этом доказательство любви мужа. Я пришла сказать тебе, что ты мой, и я не выпущу тебя. Забудем прошлое, и заживем счастливо. Луис, дорогой мой, какая женщина может любить тебя так, как я?
Однако, разговор начинался недурно! Ему хотелось молчать, выказать гордость и презрение, извести ее холодностью, чтобы она оставила его в покое. Но эти слова вывели его из себя. Сойтись с нею опять? Да еще теперь же! Она, верно, рехнулась.
– О, сеньора! Вы, очевидно, забыли, что есть вещи, которые никогда не прощаются… Мы не подходим друг к другу. Достаточно вспомнить для этого тот ад, в котором мы провели последние месяцы супружеской жизни. Я чувствую себя прекрасно, вам разлука тоже пошла на пользу, потому что вы еще похорошели (честное слово, сеньора!), и было бы безумием разрушать то, что время устроило так разумно.
Но ни церемонное вы, ни доводы Луиса не убеждали сеньору. Она не могла дольше жить так. Она занимала в обществе двойственное положение. Ее без малого равняли с неверными женами, позволяли себе с нею оскорбительное ухаживание и объяснялись в любви, видя в ней веселую и доступную женщину, без привязанностей и семьи. Она болталась по всему свету, как Вечный Жид. Скажи, Луис, разве это называется приличною жизнью?
Ho Луис слышал уже эти самые слова от всех господ, являвшихся к нему в виде ходатаев Эрнестины, и поэтому слушал теперь жену, как старую и скучную музыку.
Повернувшись к жене почти спиною, Луис глядел на дорогу и на питомник, где кишела под деревьями веселая толпа. Шарманки издавали резкие звуки, похожие на голоса механических птиц. Вальсы и польки составляли аккомпанемент печальному женскому голосу, рассказывавшему в карете о своих несчастьях. Луису пришло в голову, что место свидания было выбрано женою умышленно. Все говорило здесь о законной любви, подчиненной официальной регламентации. В первом ресторане праздновались две свадьбы, в другом неподалеку еще несколько; в последнем свадебный кортеж прыгал под звуки фортепиано, накачавшись скверным вином. Все это вызывало у Луиса отвращение. Весь свет венчался!.. Какие идиоты! Сколько еще на свете неопытных людей!
