Висенте Бласко-Ибаньес
Свист
И вот он появился на сцене, стоя в маленьком челне, опершись на длинный меч, держа в руках щит и сверкая стальною чешуею на груди. Гордая, вызывающая фигура этого рослого красавца, которого вся Европа носила на руках, приближалась, гордо выпрямившись во весь рост и сияя с ног до головы, точно серебряная рыба.
В театре наступила глубокая тишина, точно в церкви. Тенор глядел на лебедя, словно тот был единственным, достойным его внимания существом, и в мистической обстановке раздался тихий, нежный, еле слышный голос, точно долетавший откуда-то издали.
– Благодарю тебя, о милый лебедь.
Весь театр вздрогнул неожиданно, как один человек, и публика вскочила на ноги. Какой-то резкий звук, точно разодралась старая декорация в глубине сцены, бешеный, жестокий, отчаянный свист потряс тишину так, что, казалось, задрожал свет в театральном зале.
Освистывать Франкетти, когда он только что открыл рот! Тенора, получающего за выход четыре тысячи франков! Публика в партере и в ложах взглянула на раек, гордо нахмурившись.
– Негодяй! Каналья! Неотес! В тюрьму его! – Вся публика вскочила на ноги, волнуясь и грозя кулаками в сторону старичка, который закутывался с носом в плащ и плакал, когда пела Эльза, а теперь вскочил и тщетно пытался объяснить что-то окружающим. – В тюрьму его! В тюрьму!
Два жандарма проложили себе дорогу в публике и, добравшись до старика, вытолкали его в коридор. Бедняга задевал всех спустившимся плащом и отвечал на угрозы и оскорбления отчаянными жестами, в то время, как публика стала шумно аплодировать, чтобы выказать свою симпатию Франкетти, который прервал пение.
