В. Г. Белинский
Современник. Том одиннадцатый… Современник. Том двенадцатый
Статья г. Даля «Об омеопатии» как-то странно попала под одну нумерацию с поэтическими мыслями Жан-Поля{10}. Впрочем, это нисколько не мешает ей быть в высшей степени интересною статьею, и по содержанию и по изложению. Как медик, г. Даль был заклятым врагом Ганнеманова учения и со всею запальчивостию партизана преследовал ее у нас, на Руси, своими статьями в «Сыне отечества» за 1833 год{11}. Теперь, опытами убедившись в достоинстве этой методы, он со всею искренностию и со всем самоотвержением благородного человека и ученого, предпочитающего святую истину личному самолюбию, признается в своей прежней несправедливости и торжественно возвышает свой голос за «омеопатию». Советуем всем читать эту прекрасную статью, предмет ее близок душе всякого, а изложение так просто и доступно для всех.
Статья «О греческой эпиграмме» имеет ученое и литературное достоинство.
Повестями XII том не блистателен. Тут помещена «Мачеха и панночка» г. Гребенки, которая… но – виноваты! – мы обещались говорить только о хорошем…
Теперь о стихотворениях.
В XI томе помещена целая поэма «Казначейша». Стих бойкий, гладкий, рассказ веселый, остроумный – поэма читается с удовольствием{12}. Потом заметно, теплотою чувства, стихотворение «Освободительница», подписанное буквою Г.{13} – «Новые строфы из «Евгения Онегина»«интересны, как все, вышедшее из-под пера Пушкина{14}. «Опричник», отрывок, должно быть, из большого сочинения, служит новым доказательством, как много чудных надежд унес Пушкин в свою безвременную могилу…{15}
И для нас
Погиб животворящий глас!..{16}
«Великое слово», дума г. Кольцова, заключает собою XI том «Современника». Эта дума по глубокой мысли, по возвышенности выражения принадлежит к роскошнейшим перлам русской поэзии. Вот она:
Глубокая вечность
Словом огласилась;
То слово: «Да будет!»
Ничто воплотилось
В тьму ночи и свет;
Могучие силы
Сомкнуло в миры,
И чудной, прекрасной
Повеяло жизнью;
Земля красовалась
Роскошным эдемом…
И дух воплощенный,
Владетель земли,
С челом вечно юным,
Высоким и стройным,
С отсветом свободы
И мысли во взоре,
На светлое небо
Как ангел глядел…
Свобода души!
Где ж рай твой веселый?
Следы твои страшны,
Отмечены кровью
На пестрой странице
Широкой земли;
И лютое горе
Ее залило —
Ту дивную землю,
Бесславную землю.
Но слово «Да будет!»{17}
Не мимо идет:
В хаосе печали,
В полуночном мраке
Надземных судеб,
Божественной мыслью
На древе креста
Сияет и светит
Терновый венец…
И горькие слезы —
Раскаянья слезы,
На бледных ланитах
Земного царя
Зажглись упованьем
Высоким и светлым.
И дух вдохновляет
Мятежную душу:
И сладко ей горе,
Понятно ей горе —
Оно искупленье
Прекрасного рая…
«Да будет!» и было,
И видим, и будет —
Всегда, без конца…
Кто ж он, всемогущий,
И где обитает?..
