Эйдан Гарфилд
БДСМ по вызову. Часть I

Полная версия

В мире слишком много холода.

Если б только люди могли

договориться обо всем,

было бы по-другому.

Чарльз Буковски

Глава 1. Знакомство

2010 год. 12 октября.

Шёл очередной пасмурный, тусклый, осенний день. Скорее даже не шёл, а полз, медленно, нудно, как будто стрелка часов замерла на одном месте и никуда больше не двигается. От этого ощущения зависшего времени голова начинает раскалываться, сначала не сильно, даже почти незаметно, а потом всё больше и больше, и больше, а потом, даже не замечаешь тот момент, когда эта боль охватывает все мысли и больше ни о чём нельзя думать. Ещё чуть-чуть и уже хочется пустить себе пулю в лоб что бы всё это уже наконец-то закончилось. Что бы раз и всё закончилось, чёрный экран…

А Солнце уже почти месяц не показывалось из-за туч, за которые словно сбежало подальше от этого места, спряталось, как ребёнок под одеялом от монстра, который поджидает его то ли в темноте, то ли под кроватью.

Город без Солнца превратился в огромное, безумно огромное, тёмно-серое, мокрое, размазанное по земле, пятно. Холодная, липкая, туманная пелена окутывала улицы, дома, скрывала за собой верхушки деревьев и домов, срывала с лиц прохожих улыбчивые маски, показывая их настоящие уставшие, замученные, пустые выражения с блеклыми глазами, которые может быть и были когда-то живыми и яркими, но, со временем, потухли, превратились в мёртвые, провалившиеся вглубь чёрные круги. Может это и хорошо, что этот Город и его погода умело препарировали чувства людей? Может это и к лучшему, что они вдвоём, Город и погода, показывали настоящую человеческую натуру, показывали, что человек представляет из себя на самом деле, что это за существо такое на самом деле этот человек, что этот человек хочет казаться наполненным кувшином, а на самом деле он пуст, как пересохший колодец. Всё у него внутри пусто и мертво уже давно, а он сам даже об этом может и не догадывался, даже мог ни разу подумать о таком, ведь так здорово жить, когда сам себя обвёл вокруг пальца, правда?

***

– Идём же, Стэнли! – Нетерпеливо крикнул мне Гомер.

Знакомьтесь: Гомер – мой друг и зная его я чувствовал, что наверняка он снова решил меня затащить в свою очередную дурацкую авантюру или ещё чего похуже, хотя что могло уже быть хуже участия в его авантюрах? Мои опасения были не напрасны и появились не на пустом месте: частенько наши с ним походы по его «стопроцентным» делам не сулили ничего хорошего и уже пару раз результатом его махинаций были наши совместно проведённые ночи за решёткой в холодной камере с парочкой весьма неадекватных постояльцев, которые, по видимому, бывали там несравнимо больше нашего, и от такого соседства мне становилось не по себе и я целую ночь не смыкал глаз, поглядывая на сокамерников, в то время как Гомер вовсю храпел, как будто он всё так и планировал, как будто его ни капельки не смущало наше «превосходное» соседство, косые взгляды и усмешки полицейских по ту сторону решётки. Несмотря на такие исходы он всё твердил, что даже такой опыт только на пользу и делает нас по-настоящему «сильными и закалёнными», что хорошо, так как мы «совсем беззащитны перед этим огромным жестоким миром!», он разглагольствовал, что в Городе нельзя быть слабым и иметь «тонкую душевную организацию» и ночи в полицейском участке формируют у нас жёсткий стержень и мы становимся несгибаемыми, благодаря чему в сражении между нами и Городом мы сможем победить. А я не понимал, то ли он говорил это в серьёз, то ли он шутил, то ли он рассорился с серым веществом в своей башке и теперь нёс ахинею. Какое ещё к чёрту сражение между Городом и нами? Философ недоделанный! В такие моменты я скрещивал руки на груди и исподлобья смотрел на него, пока он, не поймав мой суровый взгляд, не затыкался. Когда он говорил эту чушь он мне казался очередным бизнес-тренером, которых нанимают крупные компании, чтобы сплотить коллектив, повысить показатели производительности и ещё для кучи других целей, думая, что речи этих умельцев языка действительно помогают, делают из серых забитых и запуганных тем же руководством мышей настоящих волков, которые в овечьей шкуре смогут продать снег зимой.

Раскрою небольшой секрет Гомера: на самом деле его звали совсем по-другому: Крис, но он не очень любил своё настоящее имя, полученное при рождении. Даже скорее ненавидел, потому что «Крис» достался ему от отца, который, по его словам, частенько использовал его мать и его самого как боксёрские груши, когда приезжал с дальнего рейса и надирался в стельку при этом денег от него они так и не видели, а Гомер уже тогда, будучи малолетним сопляком, задавался вопросом почему его мать не уйдёт от этого мудака? И вот, спустя годы, Гомер решил назваться Гомером и нет – совсем не потому, что он любил смотреть «Симпсонов», а потому что по-настоящему восхищался поэзией, философией и культурой древней Греции. Ты можешь в это поверить? С виду распиздяй, но чертовски начитанный. Так как в его детстве не было родительской любви, его никто не спешил развлекать и устраивать ему некое подобие досуга, то он подружился с книгами. Странно, что не связался с какой-нибудь плохой компанией на улицах города и не сторчался в какой-нибудь подворотне, а увлёкся именно книгами. Он садился с утра и до самой поздней ночи поглощал книгу за книгой. Таким образом Гомер убегал подальше из этого паршивого мира с его дурацкими правилами, предписаниями, законами, подальше от глаз отца и матери. А когда Гомер подрос он понял, что книги всё-таки были очень даже полезным занятием и он теперь весьма неплохо работает мозгами, причём делает это намного лучше большинства своего окружения. Но в тоже время он был очень ленив и вместо того, чтобы направить свои мозги в правильное русло и построить успешную карьеру в крупной компании, он занялся мелким мошенничеством и сопутствующими вещами. Успел даже год отсидеть в тюрьме. Ему не хотелось идти пахать на кого-то, он хотел получить всё здесь и сейчас. Гомер не хотел каждый раз ждать конца месяца, чтобы получить заработанный чек. Ему не хотелось годами пахать на босса и просиживать задницу, ему хотелось лёгких и быстрых денег, которые он бы с удовольствием тратил ни в чём себе не отказывая. Он не хотел повторять судьбу своих родителей: маленькая квартирка на окраине города, из развлечений алкоголь и телик. Он хотел прожить может и немного, но ярко. Вспыхнуть как спичка. Конечно, он помирать не планировал, но прекрасно понимал, что ему, пареньку из самых низов, судьба не приготовила ничего хорошего и что если он всё-таки добьётся чего-то, то это будет стоить очень дорого. Судьба не даёт такие подарки просто так, она что-нибудь попросит взамен.

Повзрослев, лет в двадцать, когда Крис уже не мог себя представить не Гомером, он придумал себе подпись, в которой читалось его второе неофициальное имя. Сделать Гомера «официальным» ему не хватало усидчивости и его тяготела бумажная волокита от которой ему буквально становилось плохо, его бросало в жар, затем он становился бледным и буквально «отходил в мир иной». Одним словом – артист он был превосходный. Не знаю, как получилось, что мы с ним стали друзьями, но он стал одним из самых близких мне людей. Как старший брат, но не который присматривает за младшим, а наоборот, берёт его с собой втягивает его в свои авантюры и дела.

А выглядел Гомер совсем не как начитанный и умный, его внешность совсем не сходилась с такими качествами. Никто бы и ни за что бы не сказал, что он прочитал в своей жизни хоть одну книгу, не говоря уже о самом Гомере, Тиртее или Героте. Крис был очень худым, как будто он совсем не ел. Из-за его худобы у него всегда сильно выделялись ключицы и скулы. Несмотря на это он почти всё время он носил приталенную одежду. Ростом он был может сантиметров 170, не больше. Волосы короткие, чёрные и вечно взлохмаченные, которые спадали постоянно ему на глаза и он всё время плавным движением руки убирал их назад, но через минуту они уже снова сваливались обратно и ему приходилось поправлять их ещё раз. Его лицо украшала такая же чёрная, как волосы, борода в стиле Ван Дейка, а глаза обрамляли большие чёрные ресницы и казалось, что он подкрашивает их, как главный герой фильма про пиратов Карибского моря Джек Воробей, но ему их действительно подарила природа. В общем больше он походил на чудика или на наркомана со стажем.

Что-то я переборщил с этим Крисом, совсем забыл про себя рассказать. Конечно, особо не о чем мне поведать, но всё-таки я пишу книгу про себя, о своей жизни, пытаясь и тебе и себе дать объяснение что же со мной случилось, в водовороте каких событий я оказался, что было реально, а что нет. Видимо это громкие слова то, что это будет прямо-таки настоящая книга, я не знаю, сколько я смогу написать, будет ли она вообще интересной или покажется скучным дерьмом, но я попробую. Я раньше вёл дневники, записывал, что со мной случилось, свои переживания и чувства, теперь всё, что у меня накопилось за тот странный период моей жизни перекочует в эту книгу. Конечно, тяжело разбирать свои дневники, снова читать и вспоминать то, что тогда случилось, время всё-таки превосходный доктор и многое в моей памяти стёрлось или затуманилось, многое стало казаться сном или выдумкой, как будто этого совсем никогда и не случалось или случилось, но не со мной, с кем-то другим, с персонажем какого-нибудь фильма или книги. Но всё это было, всё это я прошёл сам и теперь хочу напомнить себе всё это, хочу возродить свои былые переживания. Я раньше считал, что от прошлого надо бежать, забывать его и жить настоящим, но оно никогда от нас не отстанет и забыть его не получится. Может оно и станет туманным, но всё равно будет с тобой навсегда. Поэтому бояться его не надо, оно словно не любимый родственник, с которым вы видитесь раз в несколько лет, когда вас двоих приглашают на какое-нибудь семейное мероприятие и вы с ним вынуждены встретиться и хотя бы для приличия поприветствовать друг друга и ответить шаблонной улыбкой.

Я был почти на голову выше Гомера. Занятия в детстве и юношестве футболом сформировали у меня довольно широкоплечий контур. Мне нравилось носить длинные, ниже ушей волосы, которые у меня были почти каштанового оттенка. Бороды я не очень любил, но моё лицо постоянно украшала довольно длинная щетина. А глаза? Глаза зелёно-голубые. Под глазом был маленький шрам, который я получил от довольно увесистого удара локтем во время игры в футбол. Ох и испугалась же тогда моя мама! Думала, что я могу потерять зрение, но на самом деле ничего серьёзного. На запястье правой руки тоже был небольшой шрам, может сантиметра два. Многие, увидев его, почему-то думают, что я хотел вскрыть себе вены, но всё было намного прозаичнее: я неудачно упал во время игры, когда был двенадцатилетним сопляком и неудачно выставив руку, чтобы не плюхнуться задницей об землю, порезался. Со внешностью, наверное, всё.

      А как меня зовут ты уже знаешь. Когда всё это началось мне было двадцать четыре, я закончил университет с отличием по специальности «журналистика» и теперь у меня было высшее образование, хорошие навыки писанины и куча свободного времени. Я по крайней мере так думал. Но они мне не очень пригодились, эти навыки писанины, я с момента окончания университета слепил пару статей в небольшую газетёнку, которая благополучно загнулась и на этом моя журналистская карьера закончилась, не успев толком начаться. Поэтому я перебивался случайными заработками, которые часто мне как раз подкидывал Гомер. Моей маме это сильно не нравилось, она считала Криса гомиком и мошенником, потому что он любил ярко одеваться, а ещё больше любил обтягивающую одежду, которая с его же слов «подчёркивает все мои достоинства» и втягивал меня в свои делишки, после которых мама приезжала за нами в полицейский участок, что бы внести небольшой залог и вытащить из-за решётки. Несмотря на это он был самым настоящим гетеросексуалом, его взгляд всегда ложился только на девушек, которых он постоянно трахал и менял, у него и отношений то толком не было: сегодня одна, завтра другая, затем третья. Он не был невероятным красавчиком, но умел зацепить внимание девушки. Его сладкие речи топили лёд буквально любой представительницы противоположного пола. У меня такой, буквально, супер – способности не было. Он, видя моё бедственное положение в общении с девушками, частенько предлагал мне познакомить меня с какой-нибудь его подружкой, но я отказывался. Я всё ещё верил в какие-то идеалы, может это покажется очень наивным, но во мне теплилась надежда, что в мире всё-такие есть то, что люди называют любовью. Я не знаю, что это за штука такая, но очень хочу её испытать. Я думаю, что это один из смыслов существования человека. И я и почти все-все даже не понимают, что же это такое, но любовь заставляет нас по-настоящему жить.

– Стэнли?! Очнись! – Зашипел Гомер, щёлкая пальцами у моего носа. Он нахмурил брови. Но мне почему-то от этого стало только смешно. Моё лицо украсила улыбка.

– У тебя сегодня серьёзное собеседование и надо выглядеть соответствующе, а у тебя лицо как у главного героя фильма «Тупой и ещё тупее»!! Ни грамма интеллекта! Свёл глаза в кучку и стоит, осталось только слюну пустить! А теперь, посмотрите на него, улыбается! Оскалил свои зубы! Соберись, давай. Я им пообещал, что приведу настоящего красавчика, а не это высоченное недоразумение. И зачем ты натянул эту свою дурацкую бейсболку? Я что-то не вижу, чтобы светило Солнце! Где ты вообще её достал?

Он стащил с моей головы мою бейсболку и запихал в задний карман своих штанов.

– Извини, Гомер, просто я…я… задумался, – пожал я плечами и вздохнул, сначала хотел было вернуть бейсболку назад, но подумал, что действительно буду выглядеть глупо на собеседовании в ней. Всё-таки я не подросток, чтобы заявляться на собеседования в бейсболке. И кто придумал эти дурацкие правила?

– Знаешь, – продолжил я, – у меня в голове, мягко сказать, пару вопросов созрело. Вдруг ты меня втянешь в очередную свою дурацкую муть? Я так устал от твоих непонятных делишек! Вот куда ты меня тащишь так упорно? Нам разве сюда? Похоже, как будто здесь какой-то притон для наркоманов, а ты еще говоришь, что здесь работают «серьёзная компания». Неужели в этом огромном городе они не нашли себе получше? Здесь какой-то переулок для наркоманов, мне что-то здесь совсем не нравится!

Я покосил взгляд на здание, которое больше напоминало не офисное, а цех старого закрытого завода: строение с трубами из красного кирпича, с изрисованными граффити стенами и потрескавшейся штукатуркой.

– Ты ничего не понимаешь, это стиль такой, лофт называется, очень между прочим модный и невероятно дорогущий, а значит здесь точно водятся бабки, причём такие от которых у тебя закружится голова, – Со знанием дела умозаключил Крис-Гомер и картинно закатил глаза и измученно вздохнул как будто ему приходится иметь дело с форменным идиотом, которому всё надо разжёвывать, – что же ты, Стэнли, такой пессимист то?

– О-о-о, если бы я тебя так хорошо не знал, то у меня не было бы к тебе подозрений, я бы ни секунды не сомневался, но я тебя слишком хорошо знаю, дорогой мой, уж поверь и всё меньше у меня уверенности в том, что ты меня хочешь втянуть снова в какое-то дерьмо! А знаешь, как мне не хочется ещё раз вляпаться в какую-нибудь историю? У меня денег на адвокатов нет!

Я ещё раз взглянул на здание. Да что он такое несёт? Какая-то рухлядь, которую почему-то не снесли, а он ещё пытается мне доказать, что здесь не обитают бомжи и героиновые наркоманы, а «точно водятся бабки». Если, конечно, здесь не варят мет. То тогда всё сходится. Мрачное здание для нелегальной химической лаборатории по производству химических наркотиков. Всё! Это крах! Сто процентов, что этой хренью тут и занимаются! Сейчас нам дадут пару кейсов с этой хренью и отправят на улицы! Пусть всё будет не так! Пожалуйста! Пусть будет всё-таки что-то нормальное! Эх-х-х-х! Как мало на это шансов!

Я посмотрел на наглое лицо Гомера:

– А работа в чём заключается то? Ты мне скажешь наконец?! Ты говоришь, что кому-то пообещал привести красавчика, зачем? Надо быть моделью? Или ты меня на сьёмки порнухи притащил?

Я требовал объяснений, мне порядком надоела эта неопределённость. Я, нахмурив брови, сделав грозный вид начал сверлить Гомера взглядом:

– А может здесь «весёлые» таблетки делают? Только не говори, что ты не знал, что я не соглашусь на то, за что меня могут прищучить и засадить за решётку!

– Извини, корпоративная тайна, – Гомер пожал плечами как бы показывая, что он здесь совсем бессилен и ничего я из него вытащить не смогу. Даже физическое воздействие на него будет бесполезным.

– Сначала сдай один небольшой, но очень интересный тест, а потом уже будешь свои дурацкие вопросы задавать. Ещё немного и сам всё узнаешь. И не переживай: нигде сниматься тебе не понадобится, никакие наркотики ты развозить не будешь и … всё законно … почти, – продолжал Гомер, расплывшись в ехидной улыбке. Меня она начинала выводить из себя. Конспиратор херов. Что у него там в голове?

– Как это «почти»? – я прищурил глаза и свёл брови.

– Ну вот так. Наберись уже всё-таки терпения и всё сам узнаешь и поймёшь почему я молчу!

– Как можно идти на собеседование если даже не знаешь кем будешь работать? Мне это не очень нравится. Я даже не знаю, чего ожидать. Если честно, я чувствую себя жертвой что ли, – протестовал я, – знаешь, мне кажется, тоже самое чувствуют животные, которых ведут на убой. Бац и моя голова покатится по полу!

– А-ха-ха-ха, ты думаешь я тебя решил на мясо продать? – Рассмеялся этот говнюк и схватился рукой за живот, – аха-ха! А что? Отличная идея! Вон ты какой здоровый! Много колбасы из тебя сделают!

– А вдруг? Променял нашу дружбу на зелёные бумажки! На «бабки», которые ты так любишь.

– Как будто я здесь такой один! Сам себя продашь на мясо, лишь бы только заплатили!

Рука Гомера скользнула в карман его леопардовой куртки. Я ненавидел, когда он её надевал. Он был похож в ней на такого клишированного сутенёра из фильмов категории «Б», который любит поколачивать своих проституток. Гомер достал несколько смятых купюр достоинством по сто «баксов» и замахал ими у меня перед глазами:

– Я что-то не понял! Тебе деньги нужны, Стэнли, малыш, или ты и дальше будешь ныть о каких-то там жертвах и овцах, идущих на убой? – Укорительно взглянул Гомер на меня и спрятал деньги в кармане куртки, – Что у тебя вообще в башке? Всё нормально будет! Доверься же мне наконец! Потом ещё руку мне пожмёшь и будешь говорить: «Гомер, дорогой мой, как я рад, что у меня есть такой друг, как ты! Ты спас меня, и я не сдох от голода!»

Когда он изображал меня, то сделал писклявый голос и свёл глаза в кучу, как будто я немощный дурачок, которого он постоянно выручает.

– Не называй меня так! А то я начну соглашаться со своей мамой, что тебя девочки не интересуют и ты любитель под хвост! – Я в шутку легонько ударил его в плечо. Я ненавидел, когда этот додик начинал называть меня «малышом». Было ощущение как будто он хочет показать какой он охренно умный. Когда он меня так называл я всегда вспоминал мультики, где у главного героя всегда есть дружок-дурачок. У Шрэка, например, это был Осёл и мне казалось, что в этот момент у меня отрастают ослиные уши и я сейчас начну нести чушь.

– Так что насчёт денег? Или ты струсил, потому что я тебе не говорю, чем ты таким будешь заниматься? – Гомер покосился на меня презрительным взглядом и снова ехидно заулыбался.

Не нравится мне его поведение, чертовски не нравится. Такая его ухмылочка не к добру. Наверняка же это не просто обычная работа. Я даже не сомневался, что сейчас будет какой-нибудь подвох. У меня рождались десятки предположений чем же мне придётся заниматься. Гомер говорил, что это не совсем «легально» и принесёт много денег, значит это всё-таки наркотики или оружие. Но буду надеяться нет, а если всё-таки что-то такое, то сразу же откажусь, без вопросов, а ему врежу по его наглой морде!

– Нет, идём! – Я резко отрезал.

Меня действительно терзал вопрос денег. Всё-таки мне их очень не хватало, а аргумент с ними всё-таки был очень весомым. Многие говорят, что деньги это не главное и я соглашусь, безусловно, они и не должны быть никогда в приоритете, но всё-таки они делают нашу жизнь немножко лучше. И когда перед твоими глазами машут этими бумажками и обещают то, что они могут стать твоими, то устоять очень сложно каким бы ты ни был принципиальным и бескорыстным. Я, наверное, попаду в ад, но сейчас меня это не интересует, ведь жить я хочу здесь и сейчас, а не откладывать всё на загробную жизнь. Какая же большая трагедия человечества, что когда ты молод и полон сил у тебя нет денег, что бы реализовать все свои задумки, мечты и планы, а потом, когда ты уже стареешь и благодаря кропотливому труду зарабатываешь эти деньги тебе по сути не много то и нужно, твой молодой энтузиазм уже давно погас, растворился где-то там, далеко-далеко.

Мы подошли к массивной деревянной двери, выкрашенной в тёмно-серый цвет. Крис закинул в рот пару мятных жвачек и нажал на звонок. Через пару секунд раздался шипящий голос из динамика:

– Слушаю вас.

– Крис Браун, работаю у вас пару месяцев, пропуск мне еще не сделали, – говорил он и усердно разжёвывал резинку.

– Посмотрите на камеру.

Гомер поднял голову и взглянул на еле заметную камеру наблюдения, висевшую над дверью.

Раздался щелчок и дверь открылась. Мы вошли и оказались в просторном, хорошо освещённом помещении с административной стойкой за которой сидела очень симпатичная девушка. Её голову украшали яркие, пылающие рыжие волосы, а на глазах были надеты маленькие, аккуратные очки. Черты её лица были словно выточены из камня, словно скульптор, когда лепил лицо забыл смягчить его, оставив резкие линии. На её груди был огромный вырез, который открывал смотрящему потрясающий вид на большую часть подтянутой, сочной, груди. Я невольно уставился в столь соблазнительное декольте.

«Только не смотри туда, только не смотри! Не будь идиотом!» – промчались мысли в моей голове. Но как же было тяжело оторвать взгляд. Зачем она на работу так одевается? Что бы все входящие мужчины, да и не только они, забывали зачем пришли? Блин, кажется, у меня уже слишком давно не было секса! Да, я как школьник переходного возраста, уставился на грудь. Хотелось руками посильнее сжать две эти дыньки. Я почувствовал, как мои губы пересохли, и я невольно облизал их языком.

– Привет, Магдален, – тем временем поздоровался Гомер и вальяжно подошёл к стойке, а затем закинув на неё руки, уставился на девушку, поджав губы и широко раскрыв глаза.

– Здравствуйте, мистер Браун! – Строго и сухо поздоровалась она, бросив молниеносный взгляд на Гомера равнодушными глазами.

– Ну зачем же так официально, Магдален, – игриво заговорил Крис, буквально замурлыкав, – за что ты меня так не любишь, детка? Что я тебе такого плохого сделал? Я же для всех друзей Гомер, а для тебя могу быть кем угодно, хоть зайчиком, хоть львёнком, да хоть даже муравьедом с длинным язычком, но никак не мистером Брауном.

Он ещё и облизнулся, а затем подмигнул.

«Боже, Гомер, заткнись! Что за мерзкие шутки! Он ещё и облизнулся. Да что же ты за мудак то такой?» Я начал краснеть за своего друга. Хотя чему было удивляться? Он со многими девушками так общался, а самое главное, что это работало. Я не понимал почему, но девушкам нравилась такая пошлость. Может я чего-то не понимаю в этом мире и не дорос до таких высших материй? Я верил в какую-то романтическую, детскую наивность в отношениях, как будто мне лет четырнадцать и мне нравится девочка, которая сидит на передней парте и мне было бы невероятно неловко, если бы я начал говорить ей что ни будь такое в попытках завладеть её вниманием. Гомер по крайней мере так и думал про меня. Он мне говорил, что я профан и мне пора выкинуть эту чушь из головы. «Девушки такие же люди как мы» – говорил он мне, «у них нет бабочек в животе, они так же полны дерьма, как и мы. Они так же хотят трахаться, как и мы» утверждал он. Я не хотел соглашаться с ним, но у него всё работало, он никогда не был обделён женским вниманием, а у меня уже давно не было отношений. Даже как-то обидно, но я не могу как он, не могу переступить в себе некую черту и начать общаться как он. Я не хочу видеть перед собой кусок мяса, я хочу видеть человека с его чувствами и эмоциями. А такое общение, мне кажется, всё это убивает, превращая секс из занятия любовью в что-то животное. Может я и не прав. Я не истина в последней инстанции, но в моей голове это смогло сложиться каким-то невероятным образом. Одним словом, я наивный.

– Мистер Браун, прекратите ваши фамильярности, – сухо отреагировала Магдален на заигрывания Гомера, явно не давая ему никакого шанса. Наверное, он не первый раз пытается к ней подкатить таким образом свои яйца, раз она так спокойно реагирует, даже бровью не повела!

Затем Магдален бросила свой сухой взгляд на меня:

– Кто с вами, Браун?

– Ах-да! Это мой друг, Стэнли, – наконец-то вспомнил про меня Гомер. Ну спасибо, привёл меня устраивать на работу и увидев полуобнажённую грудь совсем про меня забыл. Лишь бы попытаться склеить очередную девушку.

– Этот красавчик в поисках работы, – продолжал Гомер, – а у нас, как мне известно, появилось местечко. И я решил, что он нам подойдёт. Посмотрите на него, я уверен, такой экземпляр вам точно будет нужен. Здесь даже сомневаться нечего. Только посмотрите какой здоровый, накаченный лось!

Он гордо показал на меня ладонью с видом: «ну посмотри те же на него, оцените!». Я почувствовал себя как будто он меня сейчас продаёт на рынке, а не пытается устроить. Да и что ещё за сравнение с лосем? Нельзя было что-нибудь получше придумать? Лось! Я его точно прибью! А он тогда осёл!

– Так вы соискатель! Мистер…как к вам можно обращаться? – Спросила девушка, осматривая меня своим сухим взглядом. Он был настолько сухим, что я ощутил себя пустым местом. От такого взгляда я начал чувствовать себя неловко, как будто нашкодивший второклашка, которого сейчас будет отчитывать учительница перед всем классом. Наверняка она выработала такой взгляд здесь, за своей стойкой, что бы у посетителей не было соблазна с ней похихикать и позаигрывать. Но как можно увидеть – Гомера это нисколько не останавливало. Кажется, что такое её отношение ко всем его ещё больше заводило. Видимо для Гомера запретный плод был очень сладок, и он не оставлял надежд, когда ни будь им всё-таки завладеть. А он в этом вопросе очень настойчив.

– Эм-м, ну да, соискатель… – неуверенно замялся я, почёсывая затылок, быстро отведя глаза от её декольте, но кажется она всё равно знала, что я на неё пялился, как, впрочем, и любой сюда входящий, нельзя было поступить по другому, это как прийти в бар и отвернуться от стойки с алкоголем.

– Назовите имя и фамилию, соискатель, – Стальным голосом сказала девушка.

Вот же робот!

– Я Стэн Уилсон, – ответил я, стараясь, что бы в моём голосе тоже были нотки безразличия.

– Мистер Уилсон, присядьте вон там, – Магдален указала на большой тёмно-коричневый диван слева от стойки, – и подождите немного пока за вами не придут.

Мы уселись на указанное место. Магдален подняла трубку телефона и начала куда-то звонить.

– Дело в шляпе, дружище! – Улыбался Крис и начал трепать меня за плечи. –Остались некоторые формальности и, я думаю, тебя обязательно возьмут. Можешь даже не переживать. Эта работа будет твоя.

Он подмигнул мне, типа у него всё схвачено, и я уже принят. Как будто он здесь имеет какой-то вес или вообще он здесь главный.

Я пожал плечами в неведении. Ну и дружочек у меня: привел не пойми куда, не говорит, что за работа, еще постоянно на меня косится и смеётся. Я его, клянусь всеми моими оставшимися годами жизни, если что-то пойдёт не так и он снова затянет меня в какой-нибудь пиздец, придушу. Схвачусь руками вокруг шеи и буду сжимать её пока этот придурок не перестанет дышать. Меня начал пробивать смех. Как забавно он будет кривляться, хрипеть и краснеть. Гомер с опаской на меня посмотрел:

– Что с тобой?

– Представил, как я тебя буду душить. Знаешь, мне это очень понравилось. Такая картина перед глазами классная рисуется. М-м-м-м, одно удовольствие. Странно, что я раньше об этом не думал, когда из-за тебя у нас были крупные проблемы.

– Постой-постой. Я спасаю его задницу от прозябания под мостом, а он меня мечтает придушить! Вот это дружба! Ну-ну, – весь разнылся Крис в своей картинной манере. Какой же прекрасный актёр пропадает! Ему бы с его талантами играть где-нибудь на «Бродвее», а не меня за нос водить.

– Не проще ли мне тогда тебя придушить? – продолжал Гомер, – чтобы ты не мучался от голода и холода? Спасу тебя от бренного и бессмысленного прозябания. Я потом ещё и станцую на твоей могиле, что бы тебе не было скучно на том свете! А-ха-ха! Да и будет тебе урок, как друзей своих душить. И вообще, напомни, сколько там их у тебя? А?

– Много. Я довольно общительный, – равнодушно бросил я ему уставившись в потолок.

– Ну-ну, тогда давай, напомни мне хотя бы парочку. Так, первых кого вспомнишь.

Гомер выставил перед мои лицом свою руку, растопырил пальцы и приготовился их загибать.

– Вспоминай, я жду!

– Да хоть … Роман, – на вскидку парировал я.

– А ты напомни-ка мне, когда ты его видел последний раз. М-м?

– Ну-ну… – я почесал затылок. А действительно, когда я его видел? Месяца два назад? Нет-нет, уже прошёл год! Как же быстро пролетело время! Целый год!

– Я… не помню уже, – наконец выдавил я, – короче, недавно мы виделись!

Я решил сдаться и устало махнул рукой. Гомер прищурил глаза и сделал вывод:

– Значит он и не друг тебе, вот и всё. Что это за друзья такие с которыми не видишься никогда, хотя они живут в соседнем доме? Давай следующего.

– Зак!

– Это с которым ты учился вместе?

– Да.

– Стэнли, ну это не серьёзно. Ты ему руку пожал на выпускном и больше не видел ни разу. А что это значит? – Гомер убрал свою руку, – Это значит, что я твой единственный друг. А ты так отвечаешь мне! Решил придушить! Посмотрите на него. Интроверт херов.

– Да есть у меня ещё друзья! – возмутился я и начал судорожно перебирать в голове имена.

– Нет, – Гомер сложил руки на груди, – я единственный. А ты неблагодарная, наглая скотина!

– Да ты совсем страх потерял! – я возмутился и рассмеялся, – дружочек блин, давно обзываться научился? Вмазать бы тебе сейчас, но здесь девушка сидит!

– А ты давно забыл, кто твой единственный друг? А-а-а?