Влад Райбер
Край мертвецов
Я мог ещё долго строить догадки, но нас отвлёк звон стекла в коридоре. Все сразу догадались, что это взбесившееся медсестра разбила окно реанимационного кабинета.
Девушки и старик смотрели на меня. Похоже, они негласно выбрали меня лидером и возложили ответственность за любое решение.
Я вышел в коридор. Медсестра уже выбралась. Её руки от локтей до кончиков пальцев были в крови. В лице поблёскивали осколки стекла. Увидев меня, Ольга зарычала, дёрнулась и побежала на таран.
Ища, чем защититься, я сорвал со стены огнетушитель, но в последнюю секунду трухнул принять бой и ворвался обратно в процедурный кабинет.
– Держите! Держите дверь! – прокричал я, а сам впился глазами в наклейку на огнетушителе.
– Что вы делаете?! – кричала Виолетта.
И она, и Кристина, и Савелий навалились на дверь. Едва справлялись втроём.
– Читаю инструкцию! – ответил я, потом, как было написано, сорвал пломбу, выдернул чеку и как только израненное лицо бывшей медсестры показалось в щели, я выстрелил в неё густым потоком ледяной пены.
Её вопль стал бульканьем. Я сбил бешеную с ног ударом в грудь. Прости Ольга…
От нескольких ударов огнетушителем в лоб, череп смялся. Её голова стала похожа на сдувшийся мяч, окровавленные руки продолжали хватать воздух, но теперь она была не так опасна.
Я втащил женщину в процедурную.
Старик и медсёстры помогли мне распилить оба тела на куски, но и тогда они продолжали слабо подёргиваться. Мы свалили части тел в один мешок.
Теперь в отделении остались только мы четверо, а снаружи была неспокойная ночь.
Кто-то кричал, выли сигнализации. Мы знали: началось что-то страшное, а нам придётся как-то выживать.
Эпизод 3. Дорогой дневник
О себе
Меня зовут Агата. Мне тринадцать лет. Я увлекаюсь рисованием и учусь этому уже второй год. Недавно в школе искусств я записалась ещё и на каллиграфию. Буду стараться выводить каждую букву и сделаю свой дневник красивым!
Я мечтаю в будущем писать детские книги и рисовать к ним картинки. Так делала писательница Туве Янссон. Она сама рисовала муми-троллей. Я тоже придумаю каких-нибудь интересных зверьков.
Ещё могу рассказать, что люблю роллы и пиццу. У меня есть две подруги – Юля и Соня. У меня нет сестёр и братьев. Это хорошо, потому что я не хочу делить родителей с другим ребёнком.
21.04.15.
Дорогой дневник, я хотела записывать что-нибудь интересное, но у меня в жизни ничего не происходит. Много уроков, много заданий и больше ничего. Вчера познакомилась с парнем в интернете. Он старше меня на три года. Я сказала, что мне пятнадцать и он поверил. Значит, я выгляжу взрослее своих лет. Я не буду с ним встречаться. Он живёт не в моём городе, и я не хочу сейчас никаких отношений.
02.05.15.
Дорогой дневник, из-за большой загруженности в школе и на дополнительных занятиях я сильно нервничаю. Когда прихожу домой, долго не могу успокоиться. Могу резко ответить маме или папе, а потом жалею, что могла их обидеть. Я опять начала царапать ноги иголкой, хотя обещала больше так не делать. От этого на ногах остаются некрасивые шрамы.
<XXX>
Я не знаю какое сегодня число. В нашем районе уже давно нет электричества. Возможно, так сейчас везде. Мой телефон разрядился, но я, зачем-то, каждый день беру его в руки и давлю на кнопку, как будто он передумает и включится. Сила привычки…
Это всё ещё я – Агата, только теперь мне двадцать, а не тринадцать. Много лет назад я сделала тут несколько записей и забросила дневник. Я хотела быть как героиня сериала, которая лежит на кровати и вдохновенно описывает пережитое, начиная каждую запись словами «Дорогой дневник». Но это оказалось скучным занятием, к тому же ведение дневника показало мне насколько однообразно и неинтересно я жила.
Книжка простояла на полке все эти годы и пригодилась только сейчас, когда весь мир накрылся жопой.
Теперь я радуюсь возможности записать всё, что происходит.
Случился конец света. Если не всматриваться в то, что творится за окном, то можно не заметить изменений. По улицам ходит множество людей. Но они все мёртвые. Когда я наблюдаю за ними с балкона, мне кажется, что не все это поняли.
Перед моим домом автомобильная дорога. Я видела дедушку, у которого кожа на груди содрана до рёбер. Он не стал переходить дорогу, где попало, а подошёл к «зебре» и долго смотрел на светофор, ожидая зелёного света. Но светофор не работает, да и машины тут давно не ездят.
По тротуару плёлся мёртвый подросток, сильно хромал на вывихнутой ноге. Он не только не избавился от своего тяжёлого рюкзака, но и старался не потерять – лямка сползала, а он поправлял. Наверное, думал, что идёт в школу.
Я не выхожу из дома. Сижу в квартире с мамой и папой. Ожившие мертвецы опасны. Они нападают на живых. Надеюсь, нас кто-нибудь спасёт. Хотя иногда мне кажется, что все люди в мире уже мертвы, потому что не вижу подтверждений обратному.
<XXX>
Мои родители мертвы. Они такие же ходячие трупы, как и те снаружи! Почему я не заметила этого сразу? Я не могу даже примерно сказать, в какой момент это произошло. Не помню, когда мы разговаривали.
В последнее время мама и папа были молчаливы. Я часто заставала маму на кухне, она смотрела в окно, не поворачиваясь ко мне. Папа сидел в гостиной и смотрел в тёмный экран телевизора. Мне казалось, что у него задумчивый вид, словно он скучал по тому времени, когда мог что-то смотреть.
С наступлением темноты они уходили в свою спальню. Я не пыталась с ними общаться. О чём разговаривать, когда всё так плохо?
Я бы и дальше могла не замечать, что родители мертвы, но сегодня они устроили драку. Они случайно столкнулись на кухне и озверели. Опрокинули стол, кувшин разлетелся на осколки, а мама и папа катались по битому стеклу, кусались, рычали и били друг друга вялыми руками.
Увидев это, я с ужасом поняла: да они же трупы! У мамы нет уха и разорвана щека. Эти страшные увечья скрывались под густыми волосами. У папы шея в незаживающих прокусах. Это я тоже заметила только сегодня. Когда они успели такими стать? Что с ними случилось?
Их борьба продолжалась недолго. Родители внезапно успокоились и, потеряв интерес друг к другу, отползли в разные стороны.
Я закрылась в своей комнате, пока они меня не заметили. Не представляю, что теперь делать.
<XXX>
Я тоже мертва. И уже давно. Кажется, я утратила способность нормально соображать, если не догадалась сразу. Сегодня я долго стояла перед зеркалом, пыталась понять, что не так с моим лицом. Много времени понадобилось, чтобы увидеть: нижняя губа рассечена надвое, а лоб разбит до черепа.
Не помню, чтобы на меня напали. Скорее я получила травмы, потому что падала и ударялась. Я не чувствую боли, как и сильной скорби из-за того, что случилось. Я лишь понимаю, что могла бы чувствовать. Наверное, к лучшему, что эмоции притуплены, иначе бы мной овладела паника.
Я мертвая среди других мертвецов. Это моё новое состояние, и по-другому уже не будет. Я больше не умею разговаривать, а могу только мычать или хрипеть. Я почти не дышу.
Но я пока не потеряла способность писать. Наверное, потому что занималась каллиграфией. Нужный участок мозга, отвечающий за письмо, хорошо развит и пока ещё справляется со своей задачей. Правда, и это мне даётся с трудом. На одну страницу уходит целый день.
Опять же: я долго не замечала, как медленно и вымученно пишу, напрягаю память, чтобы вспомнить нужное слово. Я начинаю писать утром, а заканчиваю, когда садится солнце. Какая же я медленная.
<XXX>
Ясность мысли возвращается только когда я сажусь за дневник. Если я начинаю писать, мозги становятся на место. В остальное время я тупое зомби! Это похоже на состояние сильного опьянения. Случалось, что с рассветом, я забывала подняться с кровати и лежала в постели до захода солнца. Дни проходят, как на перемотке. Я то сижу в комнате, то стою на балконе, то оказываюсь в кухне. Не помню, как перехожу из одной комнаты в другую. Смотрю в окно – там светло, а потом резко ночь! Проблески сознания случаются редко.
Мной управляют рефлексы. Я подхожу к раковине, поднимаю рычаг и потираю ладони под краном. Я знаю, что воды нет, но всё равно делаю это. Потом вытираю руки полотенцем, зная, что это бессмысленно.
Я продолжаю брать телефон, часами вожу пальцем по чёрному экрану, пытаюсь включить его. Но ведь он не работает.
Меня удивляла глупость других ходячих трупов, но я такая же как они! Я заперта в мёртвом теле, которое действует само по себе. И только когда в пальцах оказывается ручка, я получаю этот дар – задумываться, размышлять, оценивать. Моя человеческая часть ещё не до конца мертва!
<XXX>
Мне жаль, что я стала ходячим трупом. Моя жизнь не состоялась. Я не закончила университет, не дорисовала свой комикс, не съехала от родителей и не завела собаку. И если бы я просто умерла, то не было бы никаких сожалений. Выходит, что я до сих пор существую, чтобы грустить о том, чего не случилось. И даже эта грусть ненастоящая, а какая-то фантомная. Не чувство, а лишь воспоминание о чувстве. Я не могу испытать горе в полной мере и не могу заплакать. Жаль!
<XXX>
Мама и папа, как призраки. Они сидят в гостиной и смотрят друг на друга. Наверное, мои родители тоже о чём-то думают, может быть, пытаются понять, кто они есть.
Я вспомнила кое-что важное. До того, как по улицам начали разгуливать мертвецы, мне нездоровилось. Симптомы были странные. У меня болела спина, иногда непроизвольно вздрагивала рука или нога, словно не я, а что-то другое в моём теле велело конечностям пошевелиться. Я чувствовала щекотку под кожей в области шейных позвонков. У меня была склонность к ковырянию кожи. Я расчесала шею до крови и нащупала упругий волосок, он реагировал на мои прикосновения, двигался как живой.
В больнице из меня вытянули что-то жёлтое, тонкое и длинное, как нить. Врач сказал, что никогда такого не видел.
Мне становилось хуже, я болела и не вставала с кровати. Мама так волновалась! Никто не знал, что со мной происходит. И когда казалось, что не может стать хуже, на улицах появились мертвецы.
Всё изменилось в одну ночь. Я и родители оставались в квартире. Мы были в безопасности. Дальше не помню, но догадываюсь: скорее всего, я умерла от своей загадочной болезни и восстала из мёртвых.
Я сделала маму и папу ходячими трупами? Этого нет в воспоминаниях. Просто понимаю, что больше никто не мог на них напасть в закрытой квартире. Простите…
<XXX>
Умерли не все. Есть выжившие. Я надеялась узнать это до того, как поняла, что мертва, а сейчас это ничем хорошим не светит.
Я сегодня видела двоих выживших, и это было неприятно.
За окнами раздался давно забытый звук – рёв двигателя. Мёртвые обитатели нашей улицы тотчас заволновались. Отовсюду послышались шаги, хрипы и рычание.
Мама и папа тоже очнулись, затоптались на месте, а я поплелась на балкон смотреть, что происходит. Двое парней обчищали аптеку. Один таскал мешки и коробки в багажник, а другой отбивался от мертвецов. У него была кувалда и он искусно ей управлялся – валил ходячие трупы на землю, разбивал головы всмятку одним ударом или ломал позвоночники. После этого мертвецы ещё дёргались, но больше не могли встать.
Наблюдая за этим, я поняла, что могу ещё что-то чувствовать. Мне было премерзко!
Парень с кувалдой явно получал удовольствие от мясорубки, которую устроил. Будь я там, под его молотом могла оказаться и моя голова. Мне стало противно от этой мысли.
Его напарник крикнул: «Всё хватит! Поехали!». А тот с кувалдой увидел меня, указал пальцем и сказал: «Смотри, какая красотка за нами наблюдает! Я ей нравлюсь!» Второй назвал его извращенцем.
Они оба показались мне чудовищно уродливыми, хотя недавно я видела соседа, у которого глазные яблоки болтались на щеках…
Урод с кувалдой крикнул: «Позвони мне!» и потряс рукой над ухом, оттопырив мизинец и большой палец… Я бы отгрызла эту руку и плюнула бы кровью в его бугристую рожу!
Я чувствую настоящую злость! И что-то мне подсказывает: это ещё не конец.
<XXX>
Мертвецы с разбитыми черепами не умерли окончательно. Некоторые из них уползли, несмотря на то, что остались без голов. Те, которые с перебитыми позвоночниками, так и лежат у аптеки, дёргаются. Не могут ни встать, ни умереть. Значит, если со мной такое случится, я буду просто лежать. Хуже не придумаешь!
Этот дневник – единственное, что у меня есть. Возможно, благодаря ему я стала умнее! Хотя наоборот ожидала, что со временем мой мозг окончательно деградирует. Но я всё больше контролирую свои действия: уже не пытаюсь мыть руки под пустым краном, сама решаю, куда мне идти. Я стала реже забывать слова и мне требуется меньше времени, чтобы сделать запись.
Упражняясь в письме, я понемногу набираюсь разума. Жаль, что родители всё такие же глупые как брёвна. Папа смотрит в пустой телевизор, мама стоит у окна в кухне.
<XXX>
Если я ничего не делаю, то впадаю в состояние «полного отсутствия». Это заменяет сон и позволяет отдохнуть от мыслей. Вывести из этого состояния могут внешние изменения: рассвет или резкий шум.
Сегодня меня заставил очнуться грохот в подъезде. Там кто-то дрался, хохотал и матерился. Мои родители тоже пришли на шум, мы стояли в прихожей и чего-то ждали. Грохот нарастал. Я думала, что нашу дверь сломают, но всё само собой улеглось, стало тихо.
Потом я услышала свист под балконом. Долго не могла на него среагировать, потому что израсходовала возможности поддерживать «включённое состояние». Я стояла в прострации, но живчик был так настойчив… Он кричал: «Красотка! Выходи!».
Я так и знала, что это он – мерзкий парень с кувалдой. Он вернулся!
Когда я вышла на балкон, этот урод так и засиял. Крикнул мне: «Знал, что ты выйдешь на меня посмотреть… Извини, красотка, пытался к тебе прорваться, размолотил кучу твоих собратьев, но так и не понял, где твоя квартира. Да и двери у вас железные – такие не выломаешь! Ну, ничего! Я обязательно до тебя доберусь!».
К нему подступали мертвецы, я надеялась, что кто-нибудь из них сотрёт улыбку с этой самодовольной рожи, но он играючи покидал их на землю и разбил всем головы.
Я оскалила зубы и гневно зарычала. Только так я могу выразить свою ненависть.
Мерзавец засучил рукава и показал свои руки. Они все были покрыты зажившими укусами и рубцами!
Он дразнил меня, говорил: «Хочешь укусить? Я встречал много красавиц вроде тебя и все они кусались. Я не из тех, кого можно сделать тупорылым зомби!».
Этот подонок наговорил ещё много мерзостей. Называл меня принцессой, заточённой в башне, говорил: «Мёртвая-секси-принцесса, а я твой принц!» и несколько раз повторил, что он – мой последний шанс на отношения. Сволочь!
Моя квартира на третьем этаже. Надеюсь, он сюда не долезет. Как я его ненавижу! Хочу убивать! Хочу вырвать ему глаза, отгрызть уши и разорвать лицо!
<XXX>
Почему мне так страшно? Это просто глупо! Я же мёртвая! Я не должна боят
<XXX>
Он влез к нам в квартиру, когда я писала в дневник. Я этого не заметила, потому что могу быть сосредоточена только на чём-то одном. Письмо полностью меня поглощает. Случилось то, чего я так боялась: этот мерзавец спустился с крыши на верёвке и проник на балкон.
Он вошёл в мою комнату, схватил меня за волосы и выволок в гостиную. Там лежали мои бедные мама и папа с разбитыми головами. Этот ублюдок взял топор и сказал, что нас можно полностью обезвредить, только разделив на куски. И он рубил их у меня на глазах. Я бросалась, рычала как бешеная, а он легко отпихивал меня обухом топора и смеялся: «Подожди, красотка, с тобой мы позже разберёмся!».
Я почувствовала себя такой беспомощной. Я ничего не могла сделать. Когда мерзавец бросил меня на пол, я больше не пыталась подняться. Я не рычала и не хрипела. Просто смотрела в белый потолок.
Надо мной повисла бугристая физиономия. Он бил меня по щекам и говорил: «Ты отключилась? Эй! Так не интересно! Очнись! Даже не укусишь ни разу? Давай! Укуси!».
Он засунул два пальца мне в рот. Я не напрягла челюсть. Мерзкий парень сказал: «Ладно, как хочешь!» и приблизился ко мне вплотную. И тогда, вложив все силы в один рывок, я вгрызлась ему в горло. Он пытался оторваться от меня, но было поздно! Я крепко вцепилась в его плоть и вырвала кадык.
Мерзавец хватался за шею, хотел заткнуть поток крови. Я видела, как он напуган и наслаждалась его муками! А когда он испустил дух, я начала рвать его мёртвое тело ногтями и зубами. Это был не голод, а злоба. Ненавижу!
<XXX>
При жизни, я не была так агрессивна и опасна. Меня отвращал вид крови, но теперь нет. Я совсем не жалею, что загрызла того подонка! У меня вовсе пропало сочувствие к живым людям. Наверное, моя эмпатия умерла вместе с другими светлыми чувствами.
Но мне бы не хотелось убить кого-то ещё. Я до сих пор считаю это неправильным.
Лучше мне оставаться в своей комнате и писать в дневник, пока ещё есть чистые стра
Эпизод 4. «Подружки» и «Стальная братва»
Путь к санаторию был чем-то сказочным. Не дорога, а загляденье!
По обе стороны высились могучие деревья, их густые кроны соприкасались высоко над трассой, образовывая зелёную арку. И так почти десять километров. Солнце старалось в полную силу, а мы ехали в теньке, прикрытые листвой. Даже в такой яркий день в зелёной арке было сумеречно.
Я, как всегда, был за рулём. Рядом со мной сидела Даша, закинув ноги на приборную панель. Много раз просил её так не делать, говорил, что это опасно. Ей, похоже, было всё равно.
Я услышал, как позади храпнула Даяна и машинально потянулся к выключателю. Даша поймала мою руку.
– Мне нужен свет, – сказала она.
Я собирался спросить: «Для чего?», но потом увидел, что она погрузилась в страницы розово-голубой книжицы. Уже не в первый раз я видел её у Даши.
«Дневник мечты» – потёртый скетчбук с измятыми уголками.
В мускулистых руках Даши эта «подчёркнуто девчачья» вещица, смотрелась забавно. Эта девушка отдавала предпочтение одежде в тёмных тонах, носила ботинки, похожие на солдатские берцы, и даже светлые длинные волосы, не мешали ей выглядеть воинственно.
Не дождавшись моего вопроса откуда у неё этот скетчбук, Даша сама начала рассказывать:
– Помнишь, мы зачищали «чумной район» в Сухановске?
– Мы там, вроде, много районов зачищали, – ответил я, хотя уже и не помнил, что это за город такой. Сколько у нас их было…
– Я зашла в одну квартиру, а там два трупа, разрубленные на части и ещё один разорванный на мелкие кусочки, – Даша всегда смаковала такие подробности. – Я думала, что кто-то поработал до нас, а потом открыла одну комнату и вижу: ко мне спиной, за столом сидит мертвячка… девушка, и дёргает локтем, будто что-то пишет. Это был её дневник. Прижизненный и посмертный. Представляешь? Она вела его, даже когда стала мертвячкой.
– Быть такого не может, – сказал я.
– Не веришь? Эксперименты же проводили! Некоторые из них могут немножко думать. Не говорят, но могут написать несколько слов или нарисовать что-нибудь, – Даша развернула передо мной дневник.
– Ну, и что она там писала? – я не мог позволить себе отвести взгляд от дороги.
– Она понимала, что с ней произошло, – Даша тоскливо вздохнула. – Мне теперь жаль, что я так хладнокровно её порубила. Испытала на ней заточку мачете. А у неё было имя. Её звали Агата.
Я подумал, что должен утешить подругу:
– Стань я одним из них, я бы только и ждал, когда меня зарубят и сожгут. Чего хорошего: ходить гнилым трупом и пытаться кого-нибудь сожрать? Не расстраивайся так сильно!
– Я сильно расстроюсь, если в ближайший месяц не найду стоматолога, который подтянет мне брекеты, – Даша бросила яркую книжицу в бардачок.
Мы приехали. Впереди показались незапертые ворота, над которыми висела надпись: «Айлант». Этот санаторий был заброшен с тех пор, как вспыхнул Тред. На ограждённой территории никого не осталось в живых. Одни обратились, другие были убиты и съедены. Мы называли такие места «загонами с мертвецами».
Много подобных территорий мы зачистили: больницы, заводы, иногда городские кварталы. Так мы зарабатываем себе на жизнь.
Наша команда сформировалась сама по себе. Я, Даша и Даяна случайно оказались рядом в момент катастрофы… не люблю слово «зомбиапокалипсис» – это глупо! Мы все потеряли близких и друзей и выживали вместе в первые адские месяцы. Когда стало попроще, и новое правительство начало платить за расчистку территорий, мы официально зарегистрировали нашу команду, став «частными ликвидаторами».
Таких как мы много, но работы для нас хватает. Безопасные зоны не так велики, большая часть земель до сих пор заполнена ожившими трупами.
Я остановил фургон у ворот. Даяна широко зевнула и потянулась.
– Корпуса большие, наверное, там полно мертвяков, долго будем возиться, – сказала Даша.
– Поэтому и платят хорошо, – подметил я.
Мне уже представилось шевеление горы изрубленных тел. Плеск и запах бензина. Вой пламени… В нём трещит плоть, скрежещут зубы, особо шустрые руки и ноги пытаются уползти из костра, а мы подхватываем их вилами и бросаем обратно. Сколько раз я всё это видел…
Но до того нам предстояла опасная работа!
Даяна спрятала волосы под шапку, надела свою скрипучую кожаную куртку – такую никому не прокусить. Даша собрала локоны в хвост и нацепила налокотники.
Пока они выбирали оружие, я надел лёгкий рюкзак и повесил на оба плеча спортивные сумки – в них было всё необходимое.
Даяна вооружилась пожарным топором на длинном черенке – хорошая вещь, чтобы толкать и рубить. Даша прицепила к спине алюминиевую биту, а в правую руку взяла свой любимый тесак с длинным и тяжёлым лезвием.
Они шли рядом нога в ногу, готовые к драке в любую секунду. Я осторожно шагал позади.
Санаторий был просторный. Три корпуса, парк, аллеи, скамейки. Всюду следы разрушений: декоративные фигуры опрокинуты, молодые деревья сломаны, клумбы измяты. На пути к фонтану под палящим солнцем валялся труп, истлевший до костей. Когда-то по этим местам прокатился хаос, но теперь было тихо. Мы прошли метров двести от входа, но так никого и не встретили.
– Дэн, бинокль, – Даяна не оборачиваясь протянула руку.
Ей не пришлось долго ждать. Я хорошо знал, где у меня что лежит: быстро расстегнул карман сумки и вложил бинокль ей в ладонь.
Даяна с минуту оглядывалась по сторонам.
– Да тут как будто никого! – сказала она. – Они говорили: уровень опасности «красный»?
– Мы ещё не были в корпусах, – напомнила Даша.
Я первым услышал позади знакомое «том-том-том»… При беге они ступают только на мыски…
– Шипастые! Сзади! – заорал я.
Их было четверо. Они шли на таран, неслись на нас как бешеные быки.
Особый вид мертвяков. Из них торчат сломанные кости, подобно шипам. Они с разбегу врезаются в людей, чтобы ранить или убить.
– Найдём укрытие! – крикнула Даша.
Девушки были не готовы дать отпор сразу четверым. До ближайшего корпуса было не больше сотни метров. К нему вела каменная лестница вверх. Мы знали, что шипастые плохо бегают по ступенькам.
Я ношу сумки на плечах, чтобы быстро скинуть груз, если придётся убегать. Но в этот раз я рискнул и не бросил снаряжение.
Мы подбежали к дверям. Они были чем-то подпёрты с противоположной стороны. Иногда, это хороший знак. Мы навалились втроём. По ту сторону рухнула баррикада.
Даяна заглянула внутрь:
– Пусто! Заходим!
Мы вбежали и быстро скрепили ручки тугой проволокой. Шипастые за нами не поспели. Лишь полминуты спустя послышались звуки ударов – они врезались, кто в двери, кто в стены.
Мы стояли в широком холле. Здесь был погром. В центре валялась огромная хрустальная люстра… Её-то как умудрились сбить с потолка? На месте осталась только стойка регистрации, вся остальная мебель была смещена в сторону дверей – для баррикады, которую мы сломали.
По следам и останкам вокруг было понятно, что здесь кого-то убили и кого-то сожрали. У дверей лифта лежали несколько черных мешков, в них, судя по всему, были расчленённые мертвяки. Это напоминало работу частных ликвидаторов! Вряд ли кто-то занимался «упаковкой» в первые дни катастрофы.
Даяна подошла к мешкам и тыкнула один топором:
– Дёргаются ещё! Здесь до нас работали?
Даша указала на лестницу:
– Там кто-то есть! Слышите?
Мы все затихли. И правда, кто-то галдел наверху. Я сбросил сумки и сказал, что проверю. Переговорщиком в нашей команде был я.
– Если что, мы поднимемся через минуту, – пообещала Даяна.
Девушки встали у лестницы. Я подумал, что могу нарваться на каких-нибудь опасных психов, которые пристрелят меня, не дав сказать и слова, и оглянулся на девочек, будто в последний раз. Они забавно смотрелись рядом: у них большая разница в размерах – Даша мощная и высокая, а Даяна худенькая и маленькая… хотя я и сам выше её лишь на полголовы.
Я поднялся на второй этаж и начал разбирать слова, тех, кто был.
– …откуда они тогда знали, что это случится? – бормотал кто-то.
– Кто «они»? – спрашивал другой голос.
– Американцы! Они же в Пентагоне давно придумали план, как действовать, если нападут мертвецы. Ещё никакого Треда в помине не было, а они уже всё знали про крах цивилизации!
– Тимох, успокойся! – потребовал третий голос.
Болтливый не унимался:
– Выберемся, я вам покажу статью на Википедии про «зомби-апокалипсис»! Википедия ещё работает?.. Даже этот… известный… Илон Маск продавал огнемёты и сказал, типа… вы будете рады, что купили огнемёт, когда начнётся зомби-апокалипсис. Это тоже конспирология по-вашему? Они знали!
– Да замолкни хоть на минуту! К нам идут!
Прежде чем выглянуть из-за угла, я крикнул:
– Ребята, я с миром! Мы ликвидаторы.
Мне ответили, что бояться нечего. Я вышел в коридор и увидел трёх парней. Два лба, похожие друг на друга, как братья, и невысокий моложавый парнишка с наглыми глазками. Сразу стало ясно, что это он много болтает.
За мной поднялись Даша и Даяна.
– Ого! Здрасьте, девушки, – воскликнул парнишка с наглыми глазками. – Значит, нас уже «похоронили» и прислали замену? Подумаешь, застряли на недельку!
– Нам не говорили, что сюда уже отправляли ликвидаторов, – отметил я.
– Ну, я же говорю: нас списали и отдали вам нашу работу, – бодро говорил парнишка, словно это какой-нибудь пустяк. – Я Тимоха, а это Лёха и Андрюха – они братья. Мы «Стальная братва», потому что все не раз покусанные. У нас иммунитет, нам нипочём зараза.
Один из братьев скривился от стыда, а второй сказал:
– Владу это не помогло.
– Надоели мне ваши пораженческие настроения, – паясничал Тимоха. – Мы «Стальная братва», ясно? А вы как называетесь?
– «Подружки», – ответила Даяна.
– Ты тоже «подружка»? – Тимоха мне подмигнул и по-дебильному хихикнул.
– Я из команды с названием «Подружки», – холодно ответил я. – Проблемы?
– Никаких, мужик, – говорливый парень спрятал улыбку.
– Я Денис, это Даша и Даяна, – представил я всех.
– Все на «д», – заметил тот, которого звали Андрюхой, он казался серьёзным парнем.
– Ха! И правда! – сказал я и сразу вспомнил, что это не открытие.
Ещё в первую неделю нашего знакомства, мы с девочками уже обращали внимание на это совпадение. Давно это было… Сколько мы всего пережили.
– Мы тут застряли, – пояснил второй брат, по имени Лёха. – Местные мертвяки организовались. У них умная схема: они всех впускают на территорию, а обратно не выпускают. Не мы за ними охотимся, а они за нами. Нас было пятеро. Влада загрызли, и один шипастый ранил нашего Марка. Он один в соседнем корпусе. Поддерживали связь пока рации не сели. Мы не можем к нему пробиться.
– Вшестером прорвёмся, – пообещала Даша. – Давайте спасать раненого!
Ребята обрадовались и похватали своё оружие. У двух братьев были штыковые лопаты на стальных черенках. С одной лезвия – острая заточка, с другой – выпилены зазубрены. Боевые лопаты. Ловко придумано! Тимоха был вооружён самодельным копьём с большим острым лезвием от кинжала.
Мы глянули из окон. Соседний корпус был недалеко, но на пути к нему бродили четверо шипастых. Как нас дожидались!
Уродливые твари. Лица сбиты до черепов, из тел, как иглы торчат осколки рёбер. У одного не было обеих рук по локти, но культи заканчивались острыми костями. Он мог кого угодно проколоть насквозь.
Было понятно, что шипастые побегут на нас сразу, как мы выйдем из корпуса.
– Дэн, «растяжка» с собой? – спросила Даяна.
Я кивнул. Мы спустились вниз, я подобрал сумки, отдал девушкам длинный стальной трос с двумя ручками на концах.
– Мы выходим первыми, кидаем их на землю, вы выбегаете следом и рубите их. Ясно? – сказала Даша.
Ребята из «Стальной братвы» озадаченно переглянулись.
Я неспешно размотал двери. Девушки вышли на улицу и вплотную друг к другу встали на краю дорожки, что вела к соседнему корпусу. Они ждали, пряча за спинами концы стального троса.
Пацаны всё ещё не понимали, что они задумали.
Шипастые заметили девчонок, и с рёвом полетели на них. Даша и Даяна не шевелились. Ребята с волнением за этим наблюдали.
В последнюю секунду девушки бросились в стороны, присели на землю и натянули трос. Все четыре мертвяка споткнулись и треснулись головами о каменную плитку.
Старый трюк «Подружек». Всегда работает.
– Рубите! – скомандовала Даша.
Пацаны подбежали. Тимоха прижимал мертвяков копьём к земле. Андрюха и Лёха рубили лопатами руки, ноги и головы. Управились быстро.
Недолго думая, мы побежали к другому зданию. Там были разбиты стеклянные двери. На первом этаже, еле переставляя ноги, бродили две рыхлые фигуры.
– Чёрт, муховоды! – сказал Тимоха.
Да, противные мертвяки. Их гниющие тела сплошь покрыты дырами. Они как ходячие ульи, но внутри не пчёлы, а зелёные мясные мухи. Такой у них симбиоз. Муховоды не слишком опасны, но при малейшей угрозе, способны исторгать из своих тел тысячи мух. Эти двое запросто сделают непроглядную жужжащую тучу, через которую не пройдёшь.
Но у нас было кое-что припасено для этих тварей. Я подал девушкам «газовые шашки». На самом деле это были баллончики с дихлофосом и кусочки изоленты для фиксации кнопок.
Не заходя в холл, Даша и Даяна бросили несколько «шашек» под ноги муховодам. Окутанные химическим облаком, мертвяки стали ходить чуть быстрее. При каждом шаге из них сыпались дохлые насекомые. Когда их на полу образовался целый слой, муховоды и сами рухнули, и рассыпались в труху. Плотность их тел сохраняется только за счёт живых насекомых. Без них они разваливаются.
– А вы хороши! – восхитился Лёха, его брат тоже был в восторге от того, как мы справились.
Тимоха, видимо, приревновав свою команду, начал меня задирать:
– Погоди… У вас как всё устроено? Девочки дерутся, а ты типа сумки таскаешь?
– Да, я не борец, – с нажимом ответил я, моё терпение было на исходе. – Я отвечаю за экипировку и оружие. Это наш подход. Девочки дерутся, а я таскаю сумки. Чего докопался?
– Не! Я так, спрашиваю просто! – он посмеивался, но вскоре перестал, когда мы отыскали их друга Марка.
