Влада Ольховская
Макабр. Книга 1
– Буду стараться изо всех сил, командор, – смиренно отозвался я. – Сначала я не умру сам, потом помогу не умереть Сатурио.
Последняя фраза предназначалась уже не ей, а Барреттам. Такой вот непрозрачный намек: если не прекратят меня целенаправленно истреблять, с Сатурио могут попрощаться уже сейчас.
А Сатурио все-таки нужно поднять на ноги как можно скорее. Держать его как запасной ресурс нет смысла: даже если медики провели чистку, он все равно под действием яда, затяну с лечением еще немного – и все, нулевые шансы. Да и потом, пусть Барретты воспринимают это как жест доброй воли. Кочевники не оценят, а вот старый Отто вряд ли останется в долгу.
Палату наконец освободили, рядом со мной снова была только Мира. Она перенесла испытание лучше, чем я мог предположить, и я не выдержал:
– Как-то ты быстро возмужала. Что именно на это повлияло?
– Даже и не знаю, с чего начать список, – криво усмехнулась она.
– Можешь начать с того, что на корабле появилась крыса, которая меня чуть не убила руками кочевников.
– Про это я и сама ничего не знаю. Давай-ка лучше обсудим гигантскую, невозможную бандуру, которая прямо сейчас висит за нашими иллюминаторами…
* * *
Все оказалось даже хуже, чем ожидал Сабир – при том, что он изначально не ожидал ничего хорошего. Систему жизнеобеспечения удалось наладить, хотя никто не брался сказать, сколько еще она проработает. Ну а двигатели… С ними беда. Большая часть была уничтожена столкновением с астероидами, и уже это стало грандиозной проблемой. Позже выяснилось, что программа, отвечавшая за диагностику и управление двигателями, дала сбой, который никто не мог объяснить.
Все это было очень плохо. Станция не погибла, но мобильной считаться точно не могла. Раньше Сабиру казалось, что самым страшным на их миссии стал день, когда они окончательно потеряли связь с Землей. Но ведь не зря говорят, что все познается в сравнении! Они остались одни, однако у них было преимущество движения, был хоть какой-то контроль над ситуацией… теперь все это исчезло. Станция, обгоревшая, изуродованная столкновениями и взрывами, превратилась в металлический остров, зависший в пустоте.
Поток астероидов прошел стороной, реальный вред причинила лишь небольшая группа, атаковавшая их тогда. Но никто не брался сказать, вернется ли сюда поток – и когда это произойдет. Сектор Фобос отучил их строить планы.
От того, что происходило со станцией теперь, веяло отчаянием, а отчаяние – это, пожалуй, худшее, что может случиться в космосе. Хуже смерти, потому что смерть наступает быстро, а отчаяние лишает самой надежды на жизнь. Сабир опасался, что дойдет до беды, люди сорвутся, вместо того, чтобы искать решение, они поддадутся хаосу…
Однако командиру удалось этого избежать. Его выбор был чуть ли не единственно верным в такой ситуации: он приказал каждому заниматься своим делом. Поэтому Сабир больше не выспрашивал подробности повреждений, не узнавал, реально ли починить двигатели. Он доверил это другим, а сам сосредоточился на задании, порученном ему.
Сабиру предстояло создать безопасную среду для изучения астероидов – тех, что после взрыва не улетели обратно в породившую их пустоту, а застряли в металле станции. Он, как и многие другие, упрямо называл их «астероидами» даже в своих мыслях, хотя давно стало понятно, что это нечто другое… худшее. Новое. Но пока у этого не было официального названия, Сабир предпочел держаться за привычное слово.
В первые месяцы после катастрофы о том, чтобы изучить астероиды, не приходилось и мечтать. Дело было не только во всеобщей панике или бушевавших на станции пожарах. С огнем разобрались очень быстро, с угрожающими жизни людей повреждениями – тоже. Но подступиться к глыбам, застрявшим в обшивке и поврежденных частях корпуса, все равно не получалось, радиационный фон там стоял такой, что роботы ломались от самой попытки его измерить.
А хуже всего то, что радиация даже не была самой большой проблемой. Когда смертоносное излучение отходит на второй план, ничего хорошего ожидать не стоит… Они и не ожидали. Они пытались понять природу другой энергии, окружавшей астероиды плотным коконом, да так и не смогли. Она просто… просто была там. Невидимая человеческому глазу, но отчетливо пульсирующая на сканерах. На станции были собраны лучшие приборы, однако ни один не мог определить, что за дрянь таскали на себе каменные глыбы. Быть может, именно она стала причиной того, что астероиды атаковали станцию, как живые существа?
В те месяцы Сабир все больше склонялся к мысли, что изучить глыбы попросту не получится. Вместе с другими учеными он начал продумывать, как избавиться от участков станции, пораженных странными объектами. Да, это уменьшило бы и без того скудную площадь «Слепого Прометея». Но уж лучше так, чем жить по соседству с невидимым убийцей!
Впрочем, до такого все-таки не дошло. Приборы показали, что все виды излучения пошли на спад. Какая бы энергия ни таилась в камнях, она постепенно себя исчерпывала. Еще примерно через полгода ведущий инженер объявил, что можно начинать работу.
И вот тут как раз настал черед Сабира, именно он должен был создать камеры, которые позволили бы изучить астероиды, при этом изолировав их от станции. Многие считали, что это лишнее – да тот же Дем, которому не терпелось поскорее приступить к осмотру странных объектов. Излучения ведь больше нет, значит, все в порядке!
Сабир не собирался полагаться на такой аргумент. Даже называя то, с чем им предстоит работать, астероидами, он ни на миг не забывал, что речь идет о неизвестных космических объектах.
Для начала он понаблюдал за ними через камеры – как только камеры начали работать рядом с этой дрянью. Дем требовал, чтобы он собирал данные не дольше недели, но тут Сабир его сразу послал. Жертвовать безопасностью тысяч обитателей станции только потому, что у кого-то научное любопытство зачесалось, он не собирался.
В космосе астероиды оставались неизменными. Сабир никак не мог избавиться от ассоциации с живыми существами, да он уже и не пытался. И вот эти живые существа атаковали, застряли, потом погибли. В условиях Сектора Фобос с ними не происходило ничего особенного. Сабир решил, что безопасней всего будет воссоздать эти условия в ангаре, наскоро переоборудованном под лабораторию, а уже потом проверять, как на астероиды повлияет искусственная атмосфера.
Он готов был создать пять защищенных залов. Сабиру казалось, что больше не нужно, можно перенести на станцию пять астероидов, а от остальных поскорее избавиться. Но тут уж в споре победил Дем, руководство согласилось оставить камни застрявшими в корпусе станции, просто как резерв.
Залы напоминали гигантские кубы из укрепленного стекла. При всех мерах предосторожности, помещать в них астероиды следовало очень аккуратно. Но Сабир готовился к этому, ему казалось, что он все предусмотрел, неприятных сюрпризов точно не будет…
Только когда его жизнь вообще была простой?
Проблемы начались почти сразу… Да лучше бы сразу! Если бы все случилось в момент, когда грузовые дроны только подобрались к первому астероиду, миссию еще можно было отменить. Но нет, они внесли эту потенциально смертоносную дрянь в ангар и должны были передать внутренним дронам – которые не работали.
Точнее, не хотели работать. Быстрая диагностика показала, что машины исправны, их просто не запрограммировали. И теперь в их электронных мозгах царила блаженная пустота, заменить их было некем, а первый астероид застыл в воротах угрожающей темной тушей, не позволяя людям отгородиться от Сектора Фобос.
Это было плохо. Они-то предполагали, что ворота останутся открытыми не дольше пяти минут! Это точно не навредило бы искусственной атмосфере… Но время шло, драгоценный воздух продолжал утекать в пустоту, компьютер начал подавать первые сигналы тревоги – пока еще осторожные, машина будто не хотела верить, что люди способны совершить такую глупость. Как же так? Станция защитила их, прикрыла собой, а они смерть внутрь принесли!
И один только Сабир в этот момент знал, что дело не в людях как таковых, дело в конкретном человеке, который просто не выполнил свою работу. Опять. Но раньше это могло считаться незначительной оплошностью, не такой уж важной, и Сабир прощал, старался не ругать слишком сильно, щадил… Получается, он сам создал избалованного монстра? Мысль об этом хлестнула злостью, ну а злость изгоняла страх.
Пока остальные понемногу поддавались панике, Сабир работал. Он не смотрел на пустоту, не смотрел на астероид, с которым на воздухе могло произойти что угодно. Он не думал о холоде и о том, что экран контроля уже мигает красным. Он сосредоточился на личном компьютере, который подключил напрямую к дронам. Он наскоро писал программу, на которую давал другому человеку несколько дней…
У него все-таки получилось. Сабир не хотел даже думать, сколько времени оставалось до коллапса системы жизнеобеспечения, как долго ему теперь придется объясняться с руководством. Получилось ведь! Дроны двинулись с места, принимая на себя грандиозный вес астероида. Люди позволили себе вздохнуть с облегчением, некоторые даже хотели поздравить Сабира, но он был не готов слушать. Ему казалось: если он не выпустит ярость, она сожжет его изнутри.
Поэтому он объявил перерыв и направился домой. Конечно же, Лейс был там… Сидел себе на кухне, пялился на экран личного компьютера, насвистывал какую-то незатейливую мелодию. Нужно было привлечь его внимание, объяснить, что произошло, почему подобным образом поступать нельзя… Обычно Сабир так и делал, а сегодня не смог, гнев в его душе был слишком силен.
Он сразу ударил. Не сказав ни слова, в полную силу, ударил так, что паршивец слетел со стула, прокатился по комнате и замер у стены. Правда, Лейс был крепче, чем казался, сознание он не потерял и даже сразу вскочил на ноги. Но Сабир уже видел, что у него рассечена верхняя губа, а на скуле наверняка очень скоро нальется цветом синяк. Он не жалел, впервые в жизни не жалел.
– Что ты должен был сделать? – сквозь сжатые зубы процедил Сабир. Удар не помог, гнев даже не думал угасать.
– Ты совсем охренел?! – возмутился Лейс, но чувствовалось, что он скорее напуган, чем зол. Еще бы! Старший брат никогда так себя с ним не вел. Как раз в этом Сабир теперь и видел проблему.
– Что я поручил тебе сделать?
– Ты что, про ту программу дебильную? Да напишу я ее, напишу! Там работы на пять минут!
– Сегодня! – рявкнул Сабир. – Она нужна была сегодня! Ты хоть понимаешь, как ты подставил меня и остальных?!
– Слушай, ну я забыл!
– Ты не имеешь права забывать! Это не школьное задание, от которого ты можешь отмахнуться с вредом только для себя. От работы нашей лаборатории зависит судьба станции!
– А я не просил такой ответственности! – огрызнулся Лейс. – И тебя на роль папочки не просил!
– В том-то и дело: я не папочка, я твой начальник!
– Или надзиратель?
На шум, конечно же, выглянула Шукрия. Вмешаться она не пыталась, хотя наверняка заметила кровь на лице Лейса. Ее это вряд ли волновало, Сабир всегда знал, что она недолюбливает его младшего брата. Шукрии хватало такта не делать это слишком уж откровенным, но и изображать симпатию она никогда не пыталась.
Лейс и не нуждался в заступниках, он, сбитый с толку ударом, уже пришел в себя и смотрел на старшего брата с нескрываемым вызовом.
– И что ты мне сделаешь? – спросил он. – Давай, наказывай! Можешь избить, если тебе это так уж понравилось!
– Не говори глупостей.
– А, то есть теперь я должен чего-то не делать? Или делать? Определись!
– Пошел вон, – вздохнул Сабир. – Пожалуй, это лучшее, чего от тебя можно ожидать.
– О, супер, хоть в чем-то мы сошлись!
Продолжать разговор Лейс точно не собирался, он захватил со стола свой компьютер и рванулся прочь из маленькой каморки, выделенной их семье после изоляции. Сабир же почувствовал себя бесконечно уставшим – он никогда не любил ссориться с младшим братом, а тут еще и стресс от сегодняшнего происшествия в лаборатории наконец нагнал его.
Сабир медленно опустился на диван, закрыл лицо руками. Хотелось перезагрузить самого себя, как компьютер, чтобы худшее просто исчезло и снова появились силы продолжать… А так не получалось. Он по-прежнему чувствовал себя выпотрошенным и слишком старым для собственного возраста.
Чуть легче стало, когда Шукрия опустилась на диван рядом с ним, обняла за плечи, прильнула, как кошка.
– Ты слишком мягок с ним, – тихо сказала она. – Я знаю, это из-за любви. Но ты делаешь ему хуже.
– Я не хотел давить на него… Думал, здесь, в этом аду, он станет взрослее, сам поймет, что должен делать… Другие ведь поняли!
– Кто понял, любимый? Те отморозки, которые уже после изоляции начали договариваться с полицией третьего сектора? Психи вроде Эли Бланчарда, который наркотик даже из ржавчины сделает? Или головорезы, которых тут зовут разнорабочими? Это корабль преступников, ты ведь не веришь всерьез, что их всех Сектор Фобос изменил к лучшему?
– Да плевать мне на всех! Я думал, он станет другим…
– Твоя ошибка в том, что ты считаешь брата слишком похожим на тебя, – покачала головой Шукрия. – Ты веришь, что он хороший человек, на которого просто давят обстоятельства. Но ведь правда куда страшнее, милый. Ты сделал для него больше, чем другие сочли бы возможным, а Лейс этого просто не оценил. Потому что не способен.
– Да все он способен… Просто нужно время, – возразил Сабир, однако на сей раз даже его голос звучал не слишком уверенно.
Он действительно больше не знал, каким человеком стал его младший брат. Изначально он был уверен, что за всеми мерзостями, которые творил Лейс, стояло очень большое горе. Когда погибли родители, младший не был ребенком – но не был и взрослым, который твердо стоит на ногах. Лейс оказался на хрупком пограничье собственной жизни, моменте, когда формируется истинная личность. Он должен был добиться первого успеха, а столкнулся с чудовищной болью. Кто бы на его месте справился?
Да еще и Сабир тогда не помог ему, это приходилось признать. Должен был, такова уж печальная участь старших братьев. Однако он не справился с собственной болью, он с головой ушел в работу, чтобы закрыться там, в привычном мирке своего кабинета, от трагедии, обрушившейся на его жизнь. Он следил лишь за тем, чтобы младший брат был накормлен и ночевал дома. Он не особо интересовался, чем там вообще занят Лейс.
Ну а Лейс решил объединить природную одаренность и подростковое скудоумие, которое некоторые зовут максимализмом. Он не смог признать, что гибель родителей была случайностью, ему хотелось кому-то мстить, красиво, совсем как в кино. В итоге он не придумал ничего умнее, чем назначить своим врагом федеральное правительство. Вместе с горсткой таких же озлобленных на весь мир малолеток он вскрывал сайты, принадлежащие министерствам, один за другим… Может, его напарников и интересовали деньги, но Лейс никогда ничего не крал. То, что он считал благородной местью, оборачивалось мелкими пакостями – вроде гневных писем на главных страницах федеральных порталов.
Еще одной типично подростковой ошибкой Лейса стала вера в то, что он неуязвим. Они с дружками самые умные, их никогда не поймают! Сюрприз пришел в дом сам – разбитой дверью, дымовой шашкой и группой захвата, ворвавшейся в комнату.
Вот тогда Сабиру пришлось отвлечься от работы и обратить внимание на младшего брата. Он понимал, что проблема серьезна – но не думал, что она настолько серьезна. Да, Лейс вскрывал правительственные сайты. Но он ведь не шпионил на пиратов, не продавал данные! Он развлекался типично подростковой дурью: писал глупости и размещал фотографии голых задниц на месте портретов государственных мужей. За это нужно было наказывать, тут Сабир не спорил, вопрос был лишь в том, какое наказание за такое полагается. Лет пять исправительных работ, например, штраф, который Лейс будет выплачивать сам, что-нибудь такое…
А дали в итоге сорок лет колонии строгого режима. Когда Сабир впервые услышал об этом, он ушам своим не поверил. Он нанял нового адвоката, попытался обжаловать приговор, но все оказалось бесполезно. Лейс, шокированный, раздавленный, вмиг растерявший революционный пыл, должен был провести лучшие годы своей жизни за решеткой…
Сабир бился за него, как никогда раньше, но все оказалось бесполезно. Ни денег, ни влияния было недостаточно, эти проклятые сорок лет зависли над Лейсом неотвратимым проклятьем.
Ну а когда отчаяние закрепилось, к Сабиру пришел рекрутер и предложил примкнуть к миссии «Слепой Прометей», призванной исследовать загадочный Сектор Фобос. Потому что если согласится он, полететь позволят и Лейсу, его срок заменят этой миссией. Ну а дальше младший брат будет свободен, пятнадцать лет вместо сорока, новейшая станция вместо колонии строгого режима – разве не удачная сделка?
По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Когда же Сабир разобрался во всех тонкостях организации миссии «Слепой Прометей», радость сменилась настороженностью.
– Почему вы предлагаете это мне, а не ему? Насколько я понял, это проект для заключенных…
– Не только для заключенных, – возразил рекрутер. – Часть экипажа будет состоять из них, часть – из добровольцев. Ваш брат пойдет туда как заключенный, работающий за помилование, вы – как доброволец, вам положена зарплата и руководящая должность.
– Но зачем мне туда идти? Мне это не нужно!
– А нам не нужен Лейс. Предложение открыто для заключенных, но не для всех. Ваш брат сам по себе не дотягивает до необходимого нам уровня, господин Марсад. Поэтому либо он идет в комплекте с вами, либо проводит ближайшие сорок лет в тюрьме.
Что ж, сегодняшний случай доказал, что рекрутер был прав… Но тогда Сабир в это не верил. Он, совсем как Лейс, искал всюду теории заговора. Что, если его брату присудили такой срок, чтобы привлечь к проекту его – инженера с блестящим будущим, у которого не было ни единой причины хоронить свою жизнь в Секторе Фобос? Хотелось отказаться… Нужно было отказаться! А он почему-то не смог.
Шукрия его решение не одобрила. Сначала она уговаривала его спокойно, взывала к разуму, доказывала, что он совершает ошибку. Но он об этом и так знал, а поступить правильно все равно не сумел. Когда она поняла это, она кричала, плакала… Он был уверен, что она его бросит. Было больно как никогда раньше, и все же он терпел: призраки родителей смотрели откуда-то из туманной пустоты, они не простили бы предательство брата.
Он никогда не просил Шукрию присоединиться к нему. Он и мысли не допускал о том, что это возможно! Он попытался отговорить ее, но она твердо сказала:
– Я не хочу просто сидеть тут и ждать тебя в безопасности. Я не одобряю твое решение. Но как твоя будущая жена, я должна быть с тобой.
По идее, старт путешествия должен был стать финалом печальной истории и началом хорошей. Разве они этого не заслужили? Разве не доказали, что они – настоящая семья? Им полагалось сплотиться в таком чудовищном месте, как Сектор Фобос!
Только вот ничего не вышло. Лейс не чувствовал ничего похожего на благодарность и хамил всем без исключения. Шукрия его едва терпела. Сабир иногда ловил себя на том, что любит и ненавидит младшего брата с одинаковой силой.
И все-таки они справлялись… Как-то справлялись. А теперь «как-то» уже не получится. Сабир не испытал никакого удовольствия, ударив брата, но и раскаяния он не чувствовал. Надо будет – ударит снова, за каждую выходку, за каждый поступок, который поставит под угрозу чужие жизни! Потому что теперь, когда они привезли в лабораторию эти проклятые астероиды, Сектор Фобос не только снаружи, он своей цели добился – он внутри, и Сабир подозревал: станция совсем не готова к тому, что ее ждет.
* * *
Елена Согард не ожидала ничего подобного, однако поддаваться панике не собиралась. Проблема уже произошла, необходимо решение. Причины не столь важны – неплохо бы их узнать, но если не получится, то и не страшно. А вот источник здесь важен, потому что он напрямую связан с решением.
Кто мог это сделать?
Вариант с компьютерной ошибкой Елена отмела почти сразу. Конфликт был построен на эмоциях, предугадать которые машине сложно. Да и на то, чтобы создать подходящую программу для компьютера, ушло бы больше времени, чем миновало между пробуждением Гюрзы и появлением Барреттов.
Наиболее вероятным подозреваемым, как бы иронично это ни звучало, был как раз Отто Барретт. Елена прекрасно знала, что он не одобряет многие ее решения. Он привык к неограниченной власти, на других станциях он с легкостью забирал ее у официальных руководителей, даже не смещая их. Он просто приказывал – а они выполняли. С Еленой так не получилось, и он наверняка не отказался бы сменить ее на кого-нибудь более сговорчивого.
Так что если бы она в палате заметила, что Отто спокоен, она подозревала бы его. Но подвох как раз в том, что он не играл. Барретт отлично владеет собой, он неплохой актер, и все же не идеальный. В тот момент он не сумел скрыть боль и страх, он был отцом, теряющим любимого ребенка, Елена прекрасно знала это чувство. Получается, на сей раз он не при делах, его действительно обманули.
Но кто? Техническими возможностями сотворить такое обладали многие, станция полна отличных профессионалов, в том числе и преступников. Им могло быть не выгодно смещение Елены, но они выполнили чей-то заказ.
А может, все сводилось к Гюрзе? Вот уж у кого врагов больше, чем можно вообразить! Елена попала под удар случайно, главной целью с самого начала было уничтожение Гюрзы руками кочевников. Если так, найти преступника будет еще сложнее.
После нескольких часов размышлений Елене пришлось признать, что она не догадается. Не сейчас так точно, маловато улик, а если преступник не проявит себя еще раз – то и никогда. Да и потом, она не могла позволить себе и дальше сидеть здесь и думать только о подделке подписи, у нее была задача поважнее.
Елена подошла к обзорному экрану и посмотрела на громаду чужой станции, четко просматривающуюся в свете дальних звезд. Вот на чем нужно сосредоточиться. Подделка подписи адмирала – преступление административное, не угрожающее жизням людей… Кроме Гюрзы, разумеется, но он не в счет. А эта станция – нечто необъяснимое, то, что может стать источником и помощи, и угрозы.
Они наблюдали за станцией уже несколько недель, но там ничего не происходило. Сначала объект и вовсе показался им точной копией «Виа Ферраты»: силуэт совпадал, а любые отличия стирались разрушениями, через которые прошла неизвестная станция. Но более внимательное изучение показало, что это все-таки другая модель – вероятнее всего, предыдущая версия.
Елена прекрасно понимала, что ее спутники по-прежнему в шоке. Мистические настроения поутихли, однако полноценного объяснения не нашлось. Всем было известно, что до них в Сектор Фобос отправилась лишь экспедиция Нерии-Рузанова – и там никаких станций не было, тридцать лет назад их еще не изобрели. Адмирал знала чуть больше, но не считала нужным сообщать это. История все равно не поможет, им нужно разобраться, с кем они имеют дело здесь и сейчас.
Она велела Личеку подготовить полный отчет, используя все ресурсы технического отдела. На этот раз подчиненный не подвел, но Елена никогда и не отрицала, что он талантливый ученый. Личек не поднялся бы так высоко за счет одного умения целовать задницы – этот нехитрый навык, к сожалению, освоили многие. Альберту он был нужен для того, чтобы ускорить продвижение по карьерной лестнице, не более. Елена считала использование таких методов бедой молодого инженера, но свое мнение держала при себе.
– Станция неподвижна, – отчитался Личек. – Все крупные двигатели уничтожены, повреждения очевидные, механические.
– С чем они столкнулись?
– Сложно сказать, вероятнее всего, это были несколько объектов малого и среднего размера, ничего крупного. При столкновении станция получила серьезные, но не критические повреждения. На данный момент работают лишь маневренные двигатели, выполняющие функцию якоря: они оставляют станцию на месте.
Елена не стала спрашивать, для чего это нужно, и так ведь понятно. Сектор Фобос опасен… он весь опасен, и все же одни участки таят в себе больше угроз, в этом уже убедился экипаж «Виа Ферраты». Должно быть, обитатели той станции решили остаться в более-менее безопасной зоне, когда стало понятно, что дальше они не полетят.
– На сохранившейся части корпуса нет никаких указаний на название станции, – продолжил Личек. – Но технологии, которые нам удалось изучить, уступают аналогичным технологиям «Виа Ферраты» лет на двадцать.
– Что с системой жизнеобеспечения?
– Несомненно работает, сохранились также защитные поля, пусть и слабые. Станция выпустила батареи внешнего забора энергии, но, думаю, внутри находится минимум один реактор, не похоже, что у них ограничено питание. Медицинские сканеры подтверждают, что внутри есть жизнь…
На этом моменте Личек запнулся, и Елене пришлось его поторопить:
– Но?
– Но мы не можем полноценно эту жизнь изучить, – признал глава технического отдела. – Мы тут посовещались с коллегами и выявили три причины – скорее всего, действуют они не по отдельности, а вместе, и наверняка дополняются чем-то еще. Первая – остаточные защитные поля. Вторая – внутреннее изменение самой станции, похоже, там провели значительную перепланировку, и оставшееся население держится подальше от внешних стен. Третья – характерные для Сектора Фобос помехи, уже сбивавшие раньше работу нашей техники.
– Источник помех? Сама станция или что-то рядом с ней?
– Это определить не удалось.
– Ясно, – кивнула Елена. – Продолжайте попытки связаться с ними.
Личек спорить не стал, хотя они оба подозревали: если станция не ответила сразу, то уже не ответит. При том, что жизнь внутри есть… Это напрягало. Их игнорируют намеренно? Или то, что осталось внутри, на контакт просто не способно?
Хотелось пролететь мимо. Сделать вид, что не было никакой станции, продолжить путь, сказать людям, что загадочный корабль – всего лишь один из миражей Сектора Фобос. Но Елена понимала, что это слишком опасная позиция.
Да, у той станции защита была похуже, чем у «Виа Ферраты», и у нее не было кораблей сопровождения – это адмирал, в отличие от своих спутников, знала наверняка. Но речь все равно идет об отличной системе обороны, которая в итоге не помогла. Станция, рассчитанная на вековое автономное путешествие, превратилась в бесполезный металлический остров. Кто сказал, что такое не произойдет с «Виа Ферратой»? Это был тот случай, когда Елена предпочитала учиться на чужом опыте.
Поэтому им нужны были хотя бы базовые сведения о судьбе станции. Вопрос в том, как их получить – и не потерять при этом команду разведчиков. Соблазнительней всего было послать туда роботов, однако Елена сомневалась, что от них будет толк… и что они вообще сохранят исходную программу, пролетев через Сектор Фобос.
Нет, нужны люди, но кто и как их обезопасить? К своему стыду, Елена поймала себя на желании посоветоваться с Гюрзой. Она не собиралась этого делать, не собиралась даже никому о таком говорить, однако она знала о собственной слабости. Адмирал привыкла полагаться на свои решения, изредка консультироваться со специалистами, но желание узнать мнение серийного убийцы серьезно ее задевало…
Она как раз размышляла об этом, когда в пункте управления к ней присоединился один из ее заместителей, Овуор Окомо. Он оставался невозмутим, всегда, и Елена ценила такой подход – хотя и признавала, что это вечное кажущееся равнодушие порой раздражает.
– Вам уже удалось определить, кто подделал вашу подпись? – спросил заместитель.
– Нет, и прямо сейчас я не считаю это приоритетной задачей. Для нас важнее собрать группу, которая отправится на разведку.
– В самом деле?
– Что вас смущает?
– То, что появилась угроза изнутри, – пояснил Овуор. – Как можно выбирать команду на особо важную миссию, не зная, кто угроза? Что, если вы невольно направите туда преступника?
Елена собиралась направить туда преступника вполне осознанно, но об этом она говорить не стала.
– У вас есть конкретные предложения? – спросила она.
– Как минимум – собрать совет, создать для вас новую подпись, поговорить с полицией.
– При общении с полицией я бы не стала акцентировать на этом внимание.
– При всем уважении, адмирал…
Елена давно уже заметила, что обычно самые рискованные, а порой и оскорбительные высказывания звучат после слов «при всем уважении», в личных беседах – после «я не хочу никого обидеть». После такого обычно обижают и уважение проявить не стремятся. Вот и теперь ей было любопытно, на что решится Овуор.
Однако узнать это ей так и не довелось: поступил вызов по защищенной линии, предназначенной только для руководства, а это никогда не сулило ничего хорошего. Овуор тоже понял, что момент опасный, он замолчал, позволяя Елене ответить.
– Это Лилли Хетланд, – донеслось из динамика. – Адмирал, я хотела бы запросить ваше присутствие в техническом зале номер пятнадцать.
Надо же, оба ее заместителя решили пообщаться с ней… То молчали сутками, а теперь как будто сговорились! Если в техническом зале произошло нечто необычное, обратиться должны были сначала к заместителю, тут все верно. А Лилли только выглядела как перепуганный воробей, Елена уже убедилась, что на самом деле она хороший специалист, способный справиться со многими вызовами. Если уж помощь запросила даже она, проблема должна быть серьезной.
Этого только не хватало…
– Что произошло? – поинтересовалась Елена.
– Это… Вы не могли бы просто посмотреть?
– Ожидайте, я буду через пять минут.
Елена могла бы настоять на ответе, но не видела в этом смысла. Даже если Лилли на словах объяснит, идти все равно придется, так лучше уж не тратить время на болтовню.
Овуор последовал за ней, хотя она его не звала. Возражать Елена не стала, спросила только:
– Вам что-нибудь известно?
– Я слышал, что был запрос командованию и полиции. Но с нашей стороны запрос приняла Хетланд, не было смысла вмешиваться еще и мне.
– Теперь, похоже, вмешаемся все мы.
Елена не представляла, что еще произошло. Насколько ей было известно, Гюрза по-прежнему оставался в медицинской зоне, он просто не успел бы… Или успел? До того, как он проснулся, на станции было относительно спокойно! Нет, лучше не гадать. Елена знала: напрасные ожидания мешают правильно реагировать на проблему, лучше оставить за собой право на объективное восприятие.
Но с этим все-таки не сложилось. Когда Елена увидела, что именно поджидает в техническом зале, первой мыслью стало: отстраниться от этого не получится.
Такие технические залы не были предназначены для общего пользования, да и ничего особенного они собой не представляли. В небольшом круглом помещении был обеспечен доступ к компьютерным узлам, контролирующим систему бытового обслуживания, только и всего. Выглядело это как зал, образованный трубами, аккуратными сетями проводов и сенсорными экранами.
