Владимир Александрович Андриенко
Дрозды: Белая Валькирия
–Дезертиры шалят. Хотят пограбить вволю. Пока есть возможность. Хорошо хоть к нам никто не заявился. Чего взять в дворницкой каморке. Вот харчей у нас с тобой мало, поручик.
–Зато самогоном ты запасся.
–Самогон в такое время это самое милое дело. Не водка конечно, но за неимением гербовой, пишут и на простой.
–Скажи, капитан, неужели это Россия? Самогон и семечки. Грязь и убийства.
–Ты о чем, Пётр?
–Вот это все вокруг нас? Разруха, дезертиры, банды. Неужели все это можно исправить? Восстановить?
–В две недели наши все восстановят. И снова на рынке бабы будут семечками торговать.
–А ведь была страна, была полиция, была армия, магазины были, барышни по проспектам гуляли. Поезда ходили. И вот все вдруг рухнуло.
–Почему же вдруг? Развал подготавливался не один год. И не один десяток лет, Петя.
–Война все разрушила, капитан – сказал Лабунский. – А как мы, молодые офицеры, в 1914-ом приветствовали войну! Как радовались. Как рвались на фронт.
–Война? – спросил капитан. – Францию-то война не разрушила. И Англию не разрушила! Дело не в войне. Развалилась Австро-Венгрия и развалилась на части Россия. Империи рухнули, ибо в них все прогнило внутри. Фасады красивые остались, а внутри гниль. Потому мы и имеем вот это. Мужика то надо в кулаке держать, Петя. Он ведь только кулак и понимает. Ему в зубы, а он кровищу утрет, и сапоги тебе лижет! А если с ним по-доброму, вот как ты, он тебе нож в спину и вставит. Вот что произошло.
–Упрощаешь, капитан. Ты все упрощаешь! И я тебе вот что скажу, всё это произошло от того, что мужика в зубы били постоянно, а он утирался. А вот надоело ему утираться. В 1905 году, когда людей на Дворцовой площади побили! По-доброму они сделали? Нет! Они, как ты сказал, в морду дали. Думали, напугается мужики в щель забьется. И вот царя и его семью расстреляли! Те самые мужики и расстреляли. Подняли руку на помазанника божия.
–И как ты думаешь, мы сможем выйти из всего этого?
–А вообще начинаю сомневаться, что это возможно.
–Сколько раз в России такое было. Смуты и бунты. Но все налаживалось. И на этот раз все наладится. Хоть и крови будет много.
–Это и страшно, капитан…
***
1 октября конница генерала Шкуро ворвалась в Воронеж. 8-я армия красных была практически окружена, но новый командарм Ратайский (поставленный после смерти Селивачева) и начальник штаба Горчаков смогли вывести основные силы из окружения. Несмотря на то, что часть военачальников и командиров 8-й армии перешли на сторону белых. Это был самый массовый переход командиров к противнику за всю историю гражданской войны на Юге России…
***
Сразу после прихода белых было восстановлено полицейское управление. Ныне оно именовалось Управление Государственной стражи. В город въехал уже назначенный военный губернатор полковник Кальве и отдал приказ призвать на службу всех бывших чинов полиции и жандармерии, которые еще остались в Воронеже.
Но особенно никто из бывших на службу не рвался. Красный фронт ушел совсем недалеко, и никто не был уверен в прочности новой власти. Капитан Васильев через день после занятия города навестил своих товарищей в их каморке.
Он был в новой форме с погонами и аксельбантом.
– Господа офицеры! Вам пора выйти на свободу!
– Капитан? Вы уже преобразились?
–Наши в городе захватили склады с обмундированием. Большевики их не вывезли. На станции полно вагонов с добром. Амуниция, боеприпасы, оружие.
–Разве контрразведка уже в городе?
–Нет. Чего им сюда приходить? Контрразведка 1-го армейского корпуса в Ростове, а контрразведка Добровольческой армии в Харькове. Воронеж, город все еще прифронтовой.
–А что значит ваш аксельбант, капитан?
–Я временно призван состоять при новом военном губернаторе Воронежа в должности начальника Государственной стражи. Мне приказано искать бывших офицеров полиции и жандармерии. И направлять их в Управление Государственной стражи.
–Но ни я, ни поручик не служили в полиции.
–Это ничего. Сейчас и вы пригодитесь, господа. Тем более что сейчас вы состоите в контрразведке Добровольческой армии. Так что прошу вас следовать за мной.
–И что мы будем делать в этом управлении?
–Восстанавливать порядок и законность в городе Воронеж, господа офицеры. Завтра будет объявлен приказ о создании Земской и Городской управы.
–Но в городе постоянно стреляют, – сказал Лабунский. – Мы с капитаном ночью слушаем эту «музыку».
–Казаки Шкуро получили город на три дня. Сами понимаете – право победителя.
–Но это русский город, капитан.
–И что? Здесь до нас были большевики. Казаки своей кровью оплатили право «победителя». Да и людей мало. Как восстанавливать порядок? Военный губернатор трясет меня. А что я могу? У меня с десяток людей. Но, несмотря на это, уже вышел первый номер «Воронежского телеграфа». И через неделю Шкуро дает большой банкет и бал, господа офицеры! Можете себе представить – бал! Вы когда были в последний раз на балу, поручик?
–Когда получил свои первые офицерские погоны и был зачислен в лейб-гвардии уланский полк, – ответил Лабунский.
–Для начала я велю вас переодеть, господа. У меня и парадные погоны для вас найдутся. И знаки нашей Дроздовский дивизии.
–У меня есть при себе свой. Я ношу как талисман, – сказал Лабунский.
–И я тоже, – Штерн достал из кармана красно белый знак с литерой «Д».
***
В газете «Воронежский телеграф», которую презентовал Лабунскому Васильев, было сказано в передовице:
«Добровольческая армия, начертав на своих знаменах лозунг «Единой и неделимой России», стремится к восстановлению в стране правового порядка, к созыву народного собрания на основах всеобщего избирательного права, установления областной автономии и широкого местного самоуправления. Главнокомандующий генерал Деникин по вопросу о разрешении земельного вопроса в России постановил немедленно приступить к земельной реформе для установления земельной нужды трудящегося населения, малоземельным наделение землей произойдет за счет казённых и частновладельческих земель!»
–Не желаешь почитать? – Лабунский протянул газету Штерну.
Но тот отмахнулся. Он примерял новый френч с только что пришитыми погонами.
–Я заранее знаю, что они там написали. Всюду одно и тоже. Законность и порядок. Самоуправление. Рабочее законодательство. Защита труда от капитала. Частная собственность. И все прочее. Нет! Меня больше волнует бал. Васильев обещал нам достать приглашения. Говорят, будет много дам.
–Куда он еще нас определит на службу?
–Одевайся. Что ты смотришь на френч? И погоны не пришил до сих пор.
***
Утром капитан Штерн был назначен командиром особого отряда и вместе с поручиком и десятком солдат полицейской команды обходили восточные районы города.
–Вот вам и новая служба, капитан.
–Временная. Пока не установим в городе крепкую власть.
–Красные отошли от Воронежа совсем недалеко.
–Сюда их уже никто не пустит. Есть приказ генерала Деникина о наступлении на Москву по всему фронту.
Они вышли к товарной станции и им навстречу выбежал мужчина в поношенном пиджаке и картузе.
–Ваше благородие! – обратился он к Штерну. – Там красный.
–Кто?
–Краснопузый с винтовкой.
–Какой еще краснопузый? Их неделю назад выбили из Воронежа. Тебе не показалось ли спьяну?
–Не пил я ничего уже два дня, ваше благородие. Там у линии складов, что ранее за купцом Вавиловым были, стоит солдат со звездой. Стоит на посту. Я-то мимо проходил и он меня отогнал. Я еще удивился, откуда красный то? А он стоит.
–Часовой? – удивился Лабунский. – Странно все это.
–Веди, посмотрим.
Штерн подумал, что мужчина что-то напутал. Не мог здесь остаться русский часовой, поставленный у складов красными. Да и конники Шкуро давно были в городе. Как это могло получиться, что он все еще стоял?
Но это оказалось правдой. Только часовой был не русским, а китайцем, полк которых сражался на стороне Красной армии. Никакой русский солдат так долго бы не выдержал. Но китаец есть китаец. Понятие дисциплины у них иное.
Штерн оставил отряд у стены соседнего здания, а сам пошел к часовому. Он вскинул винтовку и остановил его окриком.
– Стоять на месте!
– Ты что стоишь здесь?
– Приказ командира! Стоять на месте!
– Какого командира? Твоего командира давно след простыл, дурак.
– Нельзя никого пускать. Меня командира поставила. Командира пустить не велела.
Штерн сделал еще шаг, и китаец передёрнул затвор. Капитан выстрелил первым. Китаец упал.
Лабунский подбежал к Штерну.
– Вот что такое дисциплина, поручик. Издохнет на посту, а не уйдет. А наши что? Бросил все, и деру в сторону родного дома. Пусть другие воюют. А ты давеча говорил о том, что в морду бить мужика не надо. Вот их и лупят почем зря. Вот результат.
Лабунский ничего не ответил командиру. Он смотрел на мёртвое тело часового, который исполнил свой долг до конца…
***
– Поручик Лабунский здесь? – спросил адъютант военного губернатора Воронежа поручик Петров.
– Здесь Лабунский!
– Прошу вас следовать за мной, поручик. Приказ губернатора!
– Иду за вами, поручик. Но что случилось?
– Военный губернатор полковник Кальве назначает вас, поручик, младшим адъютантом в канцелярию военного губернатора.
– Адъютантом? Меня? Но у меня нет никакого опыта такой работы, поручик. Я строевой офицер.
– Но полковник помнит вас по уланскому полку. А вы? Вы не помните полковника?
– Ротмистр Кальве? Мы вместе служили в 1915 году! Как же мне его не помнить.
– Теперь он полковник. И как только услышал про вас, сразу захотел видеть вас при себе. Работа совсем нетрудная. Всеми делами ведает старший адъютант капитан Рихман. И у нас два младших адъютанта, я и прапорщик Егоров. Теперь еще и вы, поручик.
***
Воронеж
Поручик Лабунский
15 октября, 1919 год.
Пётр Лабунский действительно в 1915 году несколько месяцев воевал под командой ротмистра Кальве. Они даже сдружились тогда и однажды Лабунский спас жизнь своему командиру. Затем война разбросала их и более они не виделись. И вот судьба снова столкнула двух офицеров лейб-гвардии уланского полка.
– Петр! Ты совсем мало изменился!
Полковник горячо пожал ему руку.
– Густав Карлович. Искренне рад вас видеть.
– Я узнал, что ты уже неделю в Воронеже и даже не дал о себе знать.
– Если бы я знал, что новый военный губернатор это вы, Густав Карлович. Мне ведь даже фамилии нового губернатора не сказали.
– А вот я как узнал, что в роте капитана Штерна в полиции служит поручик Пётр Лабунский, сразу понял, что это ты. Давно в Добровольческой армии?
– С весны 1918 года.
– У тебя Дроздовский знак на мундире. Ты в дивизии «Дроздов»?
– В последнее время служил в Самурском пехотном полку, дивизии Дроздовского. Но потом меня перекинули в Воронеж. Тогда еще красный Воронеж. Сами понимаете, Густав Карлович, о цели я сообщить не могу.
– А капитан Штерн тоже из Самурского полка?
– Да. Мы с ним вместе поступили к Дроздовскому весной 1918 года.
– Что скажешь о нем?
– В прошлом офицер Кексгольмского гвардейского полка. Хороший офицер. Командовал у самурцев 3-м батальоном. И командовал хорошо. Я с ним не один пуд соли съел.
– Хорошо. Но не стану говорить о делах, Пётр. Прошу ко мне. Будь моим гостей сегодня. У нас столько есть рассказать друг другу. Я ведь прибыл сюда из Парижа, Петр.
– Из Парижа? – удивился Лабунский.
– Да, был в нашей военной миссии. И возвращаться не собирался. Но полгода назад принял решение присоединиться к генералу Деникину. И вот я здесь и получил назначение.
– Скажу вам правду, Густав Карлович, что зря вы вернулись в Россию.
– Вот как? С чего у тебя такое мнение, Пётр?
– Наверное, я разуверился в этой борьбе. Не знаю. Хотя, возможно, это результат пережитого в последнее время. Некоторые наши офицеры считают, что мы через два месяца возьмем Москву. Наши армии растут, и наши союзники нас поддерживают.
– Союзники? – полковник Кальве усмехнулся. – В ноябре 1918 года была достигнута договоренность о посылке в Россию 12 дивизий наших так называемых союзников. Должны были прибыть французы и греки. Войсками командует генерал Ансельм. Его главная квартира в Одессе.
– Нам все это объявляли, Густав Карлович. Какой тогда был энтузиазм в войсках.
– И как эти союзники показали себя? 4 декабря 1918 года в Одессе высадился первый эшелон французских войск под командой генерала Боруса. Все кричали, что они помогут нам очистить Одессу и Юг России от большевиков. А что вышло? Одессу захватил наш офицерский отряд генерала Гришина-Алмазова. Отряд потерял убитыми больше 100 человек. А французы пришли только после того как в городе закончили стрелять. Затем наше командование просило Боруса быстро занять уезды, ближайшие к Одессе, и южную часть Новороссии. Но Борус занял только Одессу и наотрез отказался двигаться дальше. Потом выбить красных с позиций стоило большой крови. Но кто жалеет русскую кровь? Они не станут нам помогать, Петр.
– Значит, надеяться мы можем только на себя? Это для меня не тайна, Густав Карлович. Союзники подло вели себя в отношении России всегда.
– Прости, Пётр, что расстроил тебя. Но вечером жду у себя. Я угощу тебя французским вином. Хоть французы и сволочи, но вино у них отличное…
***
17 октября, 1919 год.
Эскадрон 2-го конного полка полковника Бориса Александровича дю Ларе вступил в город. Командовал эскадроном штаб-ротмистр Аникеев давний знакомый поручика Лабунского.
11 октября командир Конного корпуса генерал Юзефович телеграммой поздравил 2-й Конный полк с дарованием ему шефства. Теперь полк стал именоваться 2-й Конный генерала Дроздовского полк.
И сейчас эскадрон сверкал новой формой и знаками на мундирах. Аникеев уже знал, что поручик Лабунский в городе, и служит при военном губернаторе. Потому он передал размещение эскадрона заместителю, а сам отправился искать приятеля.
***
– Поручик!
– Штаб-ротмистр! Как я рад видеть вас живым! И еще этаким щеголем!
– Нас переодели совсем недавно! Мы теперь именной генерала Дроздовского конный полк и всем достали красно-белые фуражки. А вы ныне с аксельбантом?
– Ныне в адъютантах у полковника Кальве, военного губернатора Воронежа.
– А хотите ко мне в эскадрон?
– Был бы не против. Но кто меня ныне отпустит?
– Толковых кавалеристов не хватает. Это у Шкуро все казаки, что родились на спинах лошадей. А мне нужен такой офицер как вы.
– Где остановились, штаб-ротмистр?
– Пока нигде. Даже не позаботился о размещении эскадрона. Хотя у меня дельный заместитель.
– Тогда прошу вас быть моим гостем. Ныне вечером.
– Вы заняты сейчас?
– Да. И дело весьма срочное, так что прошу меня извинить. Но я хочу дать вам свой адрес. Вы знаете город?
– Нет. Дорогу сюда мне показал один из казаков охранной сотни.
– Я дам вам провожатого. Он проводит вас ко мне. Милостью губернатора у меня приличная квартира. Там вас встретят и примут. Сможете отдохнуть с дороги…
***
Лабунский прибыл на службу с опозданием, но в канцелярии военного губернатора за это строго не взыскивали. Сегодня многие офицеры готовились к торжественному приему и балу во дворце градоначальника, который, наконец, привели в хорошее состояние. Прием намечался грандиозный. Ожидалась более тысячи человек. Благодаря стараниям генерала Шкуро были завезены несколько сотен бутылок вина и коньяка.
Поручик был в форме с золотыми погонами и аксельбантом. Сразу со службы он рассчитывал отправиться на прием. При штабе оставался дежурить только прапорщик Егоров, которого это обстоятельство сильно удручало.
Старший адъютант капитан Рихман сиял с утра как новая монета.
– Я, господа, успел пошить себе новый мундир. Не получить на складе, как делается ныне, а пошить, как было ранее. И представьте, нашел таки недурного портного в Воронеже.
– Он еврей? – спросил Лабунский.
– А вы его знаете? – удивился Рихман.
– Нет, я просто предположил. Евреи все делают хорошо. Генерал Шкуро, к счастью, их не всех…
– Поручик! – Рихман приложил палец к губам. – Поручик! Не стоит произносить этих слов. Вы же знаете, как здесь относятся к славному генералу Андрею Григорьевичу Шкуро. Закроем глаза на его небольшие недостатки. Но вина и коньяки, которые он достал, воистину великолепны. Как до войны. Господа! Нас всех ждет удивительный вечер! Но я должен вам сказать, господа, что я сейчас покидаю вас. Мне поручено отвезти документы в штаб Шкуро, а оттуда я сразу оправлюсь во дворец градоначальника. Поручик Лабунский остаётся старшим за меня! До встречи на балу, господа. Честь имею!
Когда Рихман ушел Егоров обратился к Лабунскому.
– Раз вы теперь за старшего, поручик. Извольте принять посетителей, что явились в приёмную к губернатору.
– Посетители? Сегодня?
– Что делать, поручик.
– Там их много?
– Около десяти человек. Как вы знаете, полковника Кальве сегодня не будет. Примете их сами.
– Вот почему Рихман так быстро удрал, – пробормотал Лабунский. – Ну что же придется их принять.
Поручик вышел в приемную и увидел, что его ждут четверо мужчин и шесть женщин.
– Господа! Полковника Кальве сегодня не будет. Я приму вас всех и постараюсь решить все ваши проблемы, но если это не в моей власти, как адъютанта военного губернатора, то я запишу ваши вопросы и передам в ближайшее время на рассмотрение полковника. Прапорщик!
Лабунский позвал Егорова.
– Да, господин поручик!
– Прапорщик. Пропускайте в кабинет по одному посетителю. Начнем с дам.
Петр вошел в кабинет старшего адъютанта и сел за стол. Зазвонил телефон.
Он поднял трубку:
–Адъютант военного губернатора поручик Лабунский.
–Пётр! – он услышал голос Штерна. – Ты еще долго будешь там торчать?
–Я на службе, капитан.
–Но ты хоть будешь на балу?
–Я буду на балу, капитан. Но приеду позже.
–Мы с Аникеевым уже на месте, Пётр. Штаб-ротмистр передает тебе привет.
–Я приеду, капитан. А сейчас мне нужно работать. До встречи.
Он положил трубку на рычаг. Двери отворились, и прапорщик Егоров впустил в кабинет первую посетительницу. Это была высокая дама в строгом темном платье с кружевным воротом и шляпке с вуалью.
–Мадам Сикорская! – представил прапорщик и закрыв двери за дамой.
Она прошла и села на стул напротив поручика.
–Чем могу вам служить, мадам Сикорская?
Дама приподняла вуалетку, и Пётр едва не упал со стула. Перед ним была Анна Губельман!
–Здравствуй, Петр. Давно не виделись.
–Анна? Я не могу поверить!
–Я перед тобой. Но сейчас меня зовут мадам Сикорская. А тебя можно поздравить с повышением? Ты теперь с такими красивыми аксельбантами сидишь в кабинете и принимаешь просителей. За что тебе оказана такая честь?
–Адъютант я всего несколько дней. Старый знакомый помог.
–Военный губернатор полковник Кальве?
–Ты и это знаешь?
–Я многое знаю, Петр.
–И ты не побоялась прийти сюда, Анна? Хотя, что я спрашиваю? Разве Анна Губельман, валькирия революции, когда-нибудь боялась?
–На этот раз у меня есть страховка, Петр.
–Страховка? Ты о чем? Ты случайно не принесла пистолета, дабы убить военного губернатора?
–Нет. Я не террористка, Петр. И пистолета у меня нет. Со мной вообще нет никакого оружия. А страховку мою зовут баронесса фон Виллов.
–Что?
–Баронесса София Николаевна фон Виллов. Она случайно попала ваши руки. Плохо разбираясь в местности, она сбилась с дроги, когда бежала из Воронежа. Из еще нашего Воронежа. И попала к товарищу Хотиненко. А он хорошо запомнил невесту «царя Глинского и всея западная Ворсклы».
–И что с того, что она у вас в руках? Она прапорщик, а не генерал.
–Но неужели ты дашь ей пропасть в плену? Пока она жива только благодаря тому, что может быть разменной монетой в нашем торге, поручик Лабунский.…
***
Владимир Андриенко
Июль-август 2019
Конец второй книги
***
Корректура Владимира Андриенко
1.09.2021-12.09.2021
***
Серия романов «Дрозды»:
«Дрозды: лейб-гвардии поручик».
«Дрозды: Белая Валькирия»
«Дрозды»: Последний Оплот».
«Дрозды»: Константинополь».
