Владимир Александрович Андриенко
Гладиаторы: Идущие на смерть
Глава 16
Ревность Гая Сильвия Феликса.
Окрестности Помпей.
Вилла Феликса.
Вилла Гая Сильвия Феликса располагалась недалеко от Помпей, и не принадлежала к числу самых больших и величественных вилл знатных помпеянцев. Её построил лет сорок назад еще отец Феликса, когда был избран префектом.
Но, тем не менее, она была воздвигнута рабом-архитектором Лизимахом с неподражаемым изяществом. Дом утопал, в сочной зелени и среди тенистых беседок и бассейнов было приятно отдыхать и предаваться размышлениям.
Бывший рутиарий лежал на ложе в продолговатом просторном зале, который был разделен на две части колонами из розового мрамора. Вдоль стен, убранных благоухающими гирляндами, стояли статуи богов и героев.
Квинт сидел на вилле у Феликса не зря. Он тщательно обдумал план дальнейших действий, и даже приступил к его реализации. Несколько дней назад его посланец сумел выяснить кое-что о давних его товарищах, которые проживали в Помпеях, и были ему кое-чем обязаны. Теперь пришло время рассчитаться за оказанные услуги. Среди перечня имен он выбрал одно.
Он вызвал к себе Сатерна, в прошлом наемного убийцу в годы бойкой молодости, фискала и доносчика во времена Нерона, затем бродячего торговца, базарного мима. Сатерн в своей жизни перепробовал множество профессий и был прожженным мошенником и негодяем. Этого человека Квинт знал как самого себя и их судьбы были схожими, и они часто помогали друг другу в былые времена.
Сатерн прибыл на виллу в назначенное время и его сразу же доставили в покои, где его ждал Квинт.
Это был небольшого роста мешковатый человек с обрюзгшим лицом старого пропойцы. На его физиономии всегда играла слащавая улыбка и обросшие салом глазки постоянно бегали из стороны в строну.
Бывший рутиарий узнал старого друга и протянул ему руки:
– Рад тебе, старый дружище! Давно не виделись! Ты совсем не изменился и все такой же пухлый пройдоха, как и прежде.
– А ты постарел, Квинт.
– Заботы и злая судьба. А ты по-прежнему торгуешь новостями?
– Я торгую многими вещами. И новости входят в число моих товаров. Но мои новости стоят дорого. Зато за верность их я ручаюсь. Что тебя интересует?
– Ты ведь знаешь о моих проблемах, не так ли?
– Конечно, знаю. Ты был изгнан из школы гладиаторов ланисты Акциана. Затем злая судьба загнала тебя в соратники к Гаю Сильвию Феликсу. У него на службе ты пока ничего кроме шишек не нажил.
– А кто мои враги? Ты же знаешь и о них, не так ли?
– Враги? – Сатерн засмеялся. – Ты слишком высокого мнения о себе, Квинт. Ты и вправду думаешь, что Акциан считает тебя своим врагом? Ланиста могущественный человек.
– Акциан только ланиста. Он не сенатор.
– Иногда простой ланиста стоит больше сенатора. И если я знаю, где ты скрываешься, то он мог узнать и подавно.
– Ты хочешь сказать, что я слишком малая дичь для него?
– Именно так. Друг Квинт.
– Значит, он ничего не замышляет против меня?
– Его мысли мне неизвестны, – ответил Сатерн.
– А от кого ты узнал, где я прячусь? Я послал к тебе человека с адресом и приглашением прибыть сюда. Неужели ты и до этого знал, что я здесь?
– Ко мне пришел раб Феликса и передал твое приглашение, но я мог бы найти тебя и без него. Рабы Феликса слишком болтливы. Вообще нашу империю погубит именно болтливость рабов. Попомнишь мои слова.
– Не хочешь ли выпить вина? – предложил Квинт.
– Это всегда с моим удовольствием. Особенно если вино хорошее. Что мне еще осталось в этой жизни кроме вина? Женщины ведь меня не любят. Хорошенькие шлюшки брезгливо отворачиваются от моей рожи. Мешки под моими глазами стали больше, и тело все больше доставляет мне проблем.
– Ладно, хватит говорить о шлюхах. А насчет вина, то у Феликса плохого не водится. Хотя всякое вино вредно в больших количествах, Сатерн. Ты губишь свое тело сам.
– Иди, угощай меня вином, а не читай мне проповеди.
Они прошли в тирклиний, где уже был накрыт стол.
– О! Какая трапеза! Лукул обедает у Лукула! Но ты ведь пригласил меня не просто для того, чтобы хорошо меня угостить? – спросил Сатерн, укладываясь на ложе. Помпеянцы во время трапез часто возлежали, подражая римлянам.
– Конечно, не просто так. Хочу решить свои проблемы, а то жить с их грузом за плечами тяжело. Я сам придумал несколько способов, как расправиться с Акцианом, но все они не слишком хороши.
– И ты вспомнил о старом друге.
Сатерн схватил куропатку и разодрал её пальцами на две части. Затем его по-прежнему крепкие зубы впились в нежное мясо, и он стал громко чавкать. Квинт поморщился от отвращения, но ничего не сказал по этому поводу. Его заботило совсем иное:
– Я вспомнил о тебе и о том, что ты мне кое-чем обязан. Я подумал, что если кто и сможет мне помочь, то это старый пройдоха Сатерн.
– И ты прав. Я многое могу и на многое способен. За деньги конечно, – толстяк рассмеялся. – Или ты думал, что я обладаю длинной памятью на старые услуги?
– Я тебя слишком хорошо знаю, Сатерн. А что же ты можешь предложить? На чем его можно поймать? – просил Квинт.
– Кого? Акциана?
– Ну а кого же еще? Не прикидывайся дураком, и сразу переходи к делу.
– Поймать говоришь? На чем? Да хоть на христианах.
– Что? – не понял Квинт.
– У него есть в казармах христиане. А это запрещено законом и императорскими эдиктами. Это причинит Акциану неприятности. Он очень не любит терять свои деньги, которые вложил в рабов. И это подпортит ему крови. Сейчас с христианами поступают не так круто, как при Нероне, но их тоже не жалуют.
– Но для этого нужно, чтобы христианин признал себя таковым. Любому обвиненному стоит принести жертву Зевсу и публично обругать Христа и все обвинения с него будут сняты.
– А ты видел настоящего христианина, который бы отрекся от своего Христа? Эти люди в отличие от наших римлян не приучены предавать.
– Ты вот за сестерций продашь родную маму, Сатерн.
Тот нисколько не обиделся и рассмеялся.
– Ну, скажем не родную маму, она ведь давно умерла. И не за сестерций, а за тысячу сестерциев. Но христиане у Акциана найдутся.
– И ты уже знаешь кто у него христианин?
– Давид.
На это раз рассмеялся Квинт.
– Я ведь был рутиарием у Акциана. И про Давида сам знаю. Но он уже мертв. А обвинять мертвого – дело неблагодарное.
– Это так, но Давид оставил последователей. И я узнаю, кто они, если ты заплатишь.
– Заплачу. Но христиан мало. Это только незначительно повредит Акциану. Нужно придумать еще нечто более серьезное.
– Заговор гладиаторов сойдет?
– Что? – Квинт поперхнулся. – Заговор?
– Именно заговор.
– Это то, что нужно. И если ты придумаешь заговор, то я обещаю тебе много золота.
– А этот заговор не нужно придумывать, он уже и так существует.
– В школе Акциана? Враки. Я там работал и точно знаю, что никакого заговора там нет и быть не может. Для заговора нужен вождь и лидер. У Акциана таких рабов нет. Хотя отличные воины есть. Но они не способны на большее – чем красиво умереть на арене. Заговор – дело серьезное. Для солидного заговора нужен вождь.
– Ты плохо знаешь гладиаторов Акциана. Среди них есть талантливые люди. Я слышал о них.
– Кто они?
– Вот этого я пока не знаю. Но узнаю, за деньги, конечно.
– За деньгами дело не станет. Действуй! Найми лучших людей. Покупай сведения и или собирай их просто так, как ты обычно это делаешь, но следи за Акцианом и его гладиаторами. И придумай заговор, так как я сильно сомневаюсь, что он существует в действительности.
– Конечно, такого заговора, каким был заговор Спартака я тебе не раскрою. Но кое-что будет, клянусь Кибелой54!
– А откуда ты узнал о наметившемся заговоре?
– Я всегда покупаю новости. Всегда и везде. И мои деньги окупаются. Да хранит меня Исида55!
– Скольким богам ты поклоняешься, Сатерн?
– Многим. Я живу по принципу – принести жертву каждому божеству. Поможет или не поможет неизвестно. Но уж точно не повредит!
– Это верно. Но ты же не любишь нести лишние расходы. Сам когда-то говорил, что все жрецы мошенники и их цель выуживать деньги и доверчивых простаков. Ты изменил свое мнение о них?
– Ничуть, друг мой, ничуть. Но жрецы это одно, а боги совсем другое. Я могу не верить в Юпитера, но не могу отрицать молнию в небесах, ибо сам её много раз видел. И эта молния может поразить человека. Остается вопрос, кто её выпустил? Поэтому жертвы богам я приношу.
– А скажи-ка мне, Сатерн, ты не боишься христианского бога?
– А с чего это мне его бояться, Квинт?
– Мне вспомнились те христиане, которых ты предавал тогда в Риме.
Сатерн побледнел как полотно при этих словах, и его нижняя губа затряслась.
– Тогда, – продолжил Квинт спокойным голосом, – было пролито море невинной крови. Вспомни Триумфальную дорогу возле цирка Нерона и дальше на Ватиканском холме сотни столбов с привязанными к ним людьми. Сначала было темно, ибо луна в тот день была скрыта тучами. Но затем преторианцы стали зажигать эти столбы и людей в пропитанных смолою туниках! И стало светло как днем и запахло горелой человеческой плотью…
– Прекрати! – вскричал Сатерн. – Замолчи! С чего это ты стал вспоминать?!!!
– Мне иногда все это снится и я просыпаюсь в холодном поту. И всегда думаю, а что чувствуют виновные в том массовом убийстве? Скажи, к тебе не приходят их души?
– Но разве я виноват в тех казнях? Не я приказал убивать христиан.
– Но ты предавал их. И из-за твоих доносов схватили сотни людей. Сотни. И они были там на столбах.
– А ты разве не предавал?
– Я? – Квинт посмотрел на лицо старого доносчика. – Я тогда спас нескольких христиан из патрициев и всадников. А доносов я не делал. Ты же помнишь это, Сатерн.
– Но ты спокойно наблюдал, как невинных людей уничтожали за то, что они не делали! Ты же хорошо знал, что не они были виновны в пожаре Рима! Но ты смолчал, и глазел на казни вместе с другими. И, значит, ты тоже виноват! Да и разве не оскорбляла их секта других богов? Они называли Юпитера демоном! И этот грозный бог защитит меня и поможет в загробном мире.
– В загробном? Может быть, Сатерн. Но почему ты решил, что я пугаю тебя именно загробным миром?
– А чем, Квинт? Неужели христиане решили отомстить? Но откуда они могут знать о тех далеких днях в Риме? О моей роли в том деле знаем только я и ты в этом городе.
– Ты не там ищешь опасность, друг мой. Не там. Христиане не мстят. Это совсем не в их правилах. Ты еще помнишь человека по имени Тит Клавдий Эприй Марцел?
– Еще бы мне его не помнить! Именно ему я доносил на христиан! А он посылал солдат для арестов.
– Так вот, ему было приказано вскрыть себе вены месяц тому назад, и он это сделал.
– Приказано? Кем?
– А ты не знаешь, кто у нас посылает такие приказы? Сам божественный цезарь56 Веспасиан. Марцела обвинили в заговоре против императора. Но истинную причину его смерти знаем мы с тобой.
– Ты думаешь, что Веспасиан избавляется от тех, кто знает правду о том, что произошло тогда? – прошептал Сатерн.
– Именно так! Императору выгодно чтобы о Нероне думали как о чудовище. Но мы с тобой знаем, что Нерон не виновен в казнях, которые происходили тогда. Больше того он не хотел отдавать приказа об истреблении христиан. Это все Тигелин57 и Попея Сабина58.
– А Веспасиану выгодна легенда о жестокости Нерона! Хорошо еще, что мы с тобой, Квинт, живем так далеко от Рима. Вряд ли император вспомнит о нас. Мы небольшие люди и живем незаметно. Сто раз был прав великий Эпикур. Он говорил – жить стоит незаметно, вдали от тревог и забот царских дворцов.
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Децебал встретил Келада после традиционной утренней проверки.
– Сколько новых людей вступило в наш союз?
– Теперь среди братьев около ста гладиаторов. Слухи о твоей речи быстро разнеслись по здешним обитателям. Люди загорелись жаждой подвига!
– А вот это меня совсем не радует. То, что слухи быстро распространяются – это плохо, Келад.
– Но это же все наши ребята! И за каждого я поручусь своей головой. Но люди ждут новых твоих рассказов, потому что я так говорить не могу. Особенно это нужно новичкам, которые поступили в школу недавно. Акциан стал закупать новых рабов в большом количестве.
– Я переговорю с каждым, – ответил дак. – Но ты должен следить, чтобы никто из наших людей пока не проявлял строптивости. Полная покорность. Ты понял?
– Но это совсем не то, к чему мы призывали людей перед вступлением в союз угнетенных.
– Так вести себя нужно до времени. О нашем заговоре уже многие знают в городе.
– Знают? – удивился Келад.
– Именно так. Знают, но пока это ходит в виде слухов. Однако к нам наверняка станут подсылать соглядатаев. Особенно в винных лавках, где языки развязываются. Если заговор будет раскрыт, то наша борьба закончится, так и не начавшись. Ты лично должен предупреждать каждого, кто получит увольнение в город. Ни с кем не говорить о союзе из посторонних. Ни слова продажным девкам. Среди них тоже много доносчиц.
– Я понял тебя, Дакус.
– И встречаться нам стоит реже. Все должны знать, что мы не друзья, а просто знакомые. Это стоит сделать членам союза. Дружеские связи могут свидетельствовать против нас. Запомни – союз угнетенных должен жить и готовить восстание.
– Но когда будет подан знак? Кто сообщит нам о дне восстания?
– Боги!
– Что? Но ты же сам говорил, что не веришь в богов, Децебал?
– Верить стоит только в правильных богов, которые желают свободы угнетенным рабам! – эти слова гладиатор произнес вдохновенно с горящими глазами. – Один из таких богов Спартак. Твой земляк, который удостоился чести стать бессмертным.
– Спартак стал богом? – удивлению Келада не было границ. – Ты знаешь это? Откуда?
– Я получил божественное откровение во время сна, Келад. Смотри туда на гору Везувий. Там наш Спартак поднял знамя восстания. И там он подаст нам знак пойти по его стопам. Но восстание нужно хорошо подготовить. У нас слишком мало людей.
– Но, когда мы начнем, к нам пристанут другие рабы.
– Это так, но нужно создать ядро из преданных и жаждущих свободы и мести рабов. И не только среди гладиаторов. Наши командиры должны прощупывать почву на пример сближения с рабами из эргастериев, рыбозасолочных сараев и рудников. Если мы наладим такие контакты и сформируем несколько, пусть небольших, но сильных отрядов, то у нас будет база для начала военных действий против римлян.
– Я тебя понял, вождь. Ты воистину достойный наследник Спартака. Наши люди ждут твоих слов, Помни об этом.
– Собери их завтра после полуночи. Я скажу им несколько слов.
На этом они расстались. Начались обычные занятия, во время которых дак превзошел самого себя и показал отличное искусство владения несколькими видами оружия. Первым был меч. Теперь Децебал воистину достоин звания гладиатора и короля арены.
Перед ночной беседой с молодыми гладиаторами Децебал метался по своей каморке как зверь в клетке. Что готовит ему эта ночь? Это его первый экзамен на звание вождя. Новые люди знают его как отличного бойца, но совсем не знают как лидера. Ему стоит найти слова, чтобы убедить этих людей разных национальностей пойти за собой и поверить в себя. Без этого он не сможет надеяться на успех восстания.
Именно здесь состоится его первый бой с римлянами. Гладиаторы нового набора, вступившие в союз, это не старые товарищи, с которыми его связывало многое. Эти его еще не знают.
Римляне взяли его в плен, научили владеть оружием и с презрением смотреть в лицо смерти. Но пока силу его рук узнали только товарищи по рабству, а не враги, если не считать рутиария и того легионера в Капуе. Квинт был олицетворением всего, что Децебал ненавидел, и он погибнет от его руки. Эту клятву дак дал себе уже давно.
Полночь! Пора! Гладиатор вышел из каморки и отправился к месту встречи. Собирались они у камеры Келада. Там горели несколько факелов, и можно было расставить своих людей на всех подступах, дабы никто ничего не смог подслушать.
Вокруг царила тишина, которая нарушалась только воем сторожевого пса. Его будка была на улице прямо у стены карцера, где дак когда-то сидел и где впервые увидел имя своего кумира Спартака.
Громадный молосский пес выл и рвался с цепи. Это ничего хорошего не предвещало, но отступать Децебал не собирался. Люди ждали его.
– Привет вам, братья! – поздоровался он с гладиаторами. – Я тот, кто позвал вас на борьбу. Мое имя Децебал! Здесь меня зовут Дакусом!
– Привет тебе, Децебал! – хором ответили гладиаторы.
Он вошел в средину живого круга. Множество глаз смотрело на него. Они ждали его слов.
– Вы дети разных народов и стран, – начал гладиатор. – У нас разные обычаи и разные боги. Но судьба у нас общая. Она всех нас оторвала от родины. И враг у нас один! И имя ему – Рим! Они, – дак указал рукой в сторону, где находился город Помпеи. – Они там хотят, чтобы мы умирали им на потеху. Они считают нас мясом предназначенным на убой для их удовольствия. Я убивал на арене таких как я! Кто-то считает меня за это героем. Но я не герой. Героем стал мой друг Давид, который сам заколол себя и этим бросил вызов римской толпе! Как они выли тогда и проклинали его! Он умер и не доставил им удовольствия. Он призвал меня к действию. Тогда я понял, что значит жертва во имя свободы, а не во имя показного мужества и призрачной славы хорошего бойца. Все вы предназначены на убой! И, может быть, во время следующих игр кого-то из вас пошлют под мой меч! Но я не хочу убивать! И умирать, как Давид не хочу! Мы должны повернуть свои мечи против римлян и резать их как свиней во имя свободы. Этим все мы окажем услугу нашим странам!
Гладиаторы загалдели:
– Мы готовы сражаться!
– Пусть подадут знак!
– Мы не помилуем никого!
– Они нас не миловали! – послышались горячие возгласы молодых даков, галлаов, самнитов, греков, сирийцев.
– Тихо! – прервал их Келад. – Вы не должны перебивать нашего вождя. Он не простой гладиатор, а отмечен богами и даже беседует с ними. Ему лучше знать, что и как делать.
Возгласы стихли.
– Вы должны ждать часа, когда боги дадут нам сигнал к началу восстания. Я оповещу вас об их святой воле. И это будут боги наших отцов, которых римляне называют варварскими. Это будут боги греков, такие как Геракл, который сам испытал на себе долю раба. Они поведут в бой наши отряды, и они даруют нам победу. Рим все равно падет под тяжестью своих ужасных преступлений, и мы приблизим час его падения, братья. Но пока вам нужно сохранять полное спокойствие и выполнять все распоряжения Келада и мои. Час искупления близок. Ждите!
– Но сколько нам ждать?
– А если этот знак не будет подан до следующих игр?
– Нам, что снова резать друг друга?
– Тихо! Чего разгалделись? Вам же было сказано, что боги знают, когда, и они скажут нам об этом, – снова вмешался Келад.
– Погоди, Келад! Я даю вам слово, что от моего меча больше не умрет ни один гладиатор! Но вы должны сохранить себя для борьбы. И если завтра понадобиться убивать – вы будете это делать! Так надо! Затем мы отомстим и за эту кровь. И главное, от чего хочу вас предостеречь, так этот от болтливости. Никто не должен знать о наших планах! Никаких разговоров об этом! Ни ползвука! Это ясно?
– Да.
– Ясно, Децебал.
– Мы не из болтливых.
– Это хорошо! – произнес дак. – Но я хочу предупредить, что предателя не помилую. Разорву собственными руками. И болтуна также! А если я предам – то разорвите меня!
Децебал резко повернулся и исчез в темноте. Собака во дворе в этот момент снова отчаянно завыла…
Вилла Феликса.
– Итак, она снова виделась с этим гладиатором? – всадник был вне себя. По его полному лицу пошли багровые пятна.
– Это очевидно. Но прямых доказательств у меня нет, – угодливо поклонился Квинт.
– Но тогда с чего ты взял, что они виделись?
– Твоя жена дважды посещала твой загородный дом. Не эту виллу, а тот маленький домик.
– И что? Это она делала довольно часто и раньше.
– Это так, господин, но раньше она никогда не задерживалась там на такое долгое время. С чего бы она стала менять свои планы? Ответ очевиден! Они не могут видеться на старом месте, и стали встречаться на новом. Хотя как туда попадает гладиатор мне выяснить, пока не удалось. Ты можешь это сделать, если допросишь одного из её рабов.
– Не могу. Эти рабы – её личная собственность, доставшиеся ей от отца. Да и не рабы они больше. Все получили вольную. Все они свободные люди и клиенты нашего дома. И допрашивать их как рабов я не могу. Это вызовет плохой резонанс среди граждан Помпеи. А на выборах это мне повредит.
– Вот как? При императоре Нероне все было намного легче. Но тогда остается подкуп. Купи одного из этих вольноотпущенников.
– Тоже невозможно. Преданны Юлии как собаки.
– Тогда есть возможность убрать гладиатора без шума. И больше он не станет позорить ложа твоей жены.
– Это лучше всего, Квинт. Хватит мерзкому рабу позорить моё славное имя, и мое брачное ложе. Это верно! Приступай к делу немедленно.
– Немедленно? Но он может еще нам понадобиться. Через Децебала мы сможем прижать Акциана.
– Нет! – решительно заявил Феликс. – Он должен умереть!
– Как прикажешь, господин.
– И она тоже!
– Что? – не поверил Квинт. – Ты сейчас сказал о своей жене?
– О ней. Если исчезнет этот дак, она может найти себе другого грязного раба и не будет этому конца. Ты не знаешь моей ненасытной женушки. И если мы станем убивать всех её подлых любовников, то скоро в Помпеях не останется рабов, – Феликс захохотал.
Квинт из угодливости вторил ему.
– Но я не хочу быть причастным к этому делу, поэтому на меня не должна пасть ни тень подозрения. Мне не нужны лишние проблемы.
– Все будет сделано в лучшем виде. Я сейчас же отдам приказ своим людям.
– Не мешкай.
Квинт приказал заложить себе повозку. Нужно было тайно посетить Помпеи…
Помпеи.
Рыночная площадь.
Старый раб увидел у фонтана человека сидящего прямо на парапете. Это был полный мужчина в поношенном хитоне. На его ногах были старые много раз чиненные сандалии. Он черпал воду ладонью и брызгал на толстые с прожилками вен икры. Рядом с ним стояла большая корзина с плетенной крышкой. Живое олицетворение бедности, усталости и лишений.
«На ловца и зверь бежит, – подумал он. – А ведь это мой старый приятель Зенон из Афин. Да благословит Зевс такую удачу. Хотя странно видеть его в таком виде. Неужели его хозяин разорился?»
Аристомен подошел к старику со спины и осторожно дотронулся до его плеча. Тот вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.
– Ты? – спросил он, вглядевшись в раба. – Аристомен?
– Да это я, Зенон. Давно тебя не было в Помпеях. Я слышал, что твой хозяин увез тебя в Рим с другими рабами?
– Да. Когда взошел на трон император Веспасиан, да хранят его боги, мой господин переехал в Рим и стал сенатором.
– А теперь он, стало быть, вернулся обратно?
– С чего это ты взял? Он по-прежнему в милости у императора. А я получил вольную и теперь являюсь вольноотпущенником.
– Вот как? Искренне рад за тебя, Зенон.
– Рад? – спросил старик. – Если бы ты знал, о чем говоришь, то не радовался бы. Я свободен! Но моя свобода это свобода пылинки, которую носит ветер. Я нищий, друг мой! Нищий!
– Я могу угостить тебя вином в местном погребке, – предложил Аристомен.
– Правда? Ты не врешь, старая крыса? Не смеешься над стариком? Боги не простят тебе насмешек над больным философом.
– Философом? Вот как? Ты меня пугаешь, Зенон. Когда этот ты стал философом?
– Бедность заставила. Я стар и не могу заниматься ремеслом. Что же мне делать?
– А твой сенатор разве дав тебе вольную, не выдал тебе и кошель с сестерциями? – спросил Аристомен.
– Выдал, но они быстро кончились, друг мой. Я купил в Риме трех рабынь, и хотел зарабатывать на них, продавая их тела клиентам, но дело не пошло. Хозяин местного лупанария (публичного дома) нанял людей, и те избили меня, и вышвырнули из города пригрозив убить, если еще раз меня увидят. Я хотел обратиться к своему бывшему хозяину, он может и защитил бы меня, но у него множество дел и три сотни клиентов. До меня ли ему? И решил я податься в Помпеи.
– А что у тебя в корзине?
– Лук. Даже на хлеб денег не хватило. Так ты угостишь меня вином?
– И не только вином, но и отличным обедом.
– Тогда идем быстрее к тому райскому месту, где жарят кур, коптят окорока, делают сыры и подают амфоры с божественной влагой.
– Идем.
Аристомену как раз был нужен такой человек как этот пьяница Зенон. Зенону повезло с хозяином, так как тот никогда не обременял своего раба работой. Следовательно, у него была масса свободного времени. А теперь и подавно! Он больше не раб, а свободный человек – вольноотпущенник.
– Я могу тебе помочь, Зенон. Как старому другу. Не только угощу тебя обедом, но и дам заработать.
– Вот как? Но ты же все еще раб? Что ты можешь мне дать?
– Отнесешь мои слова одному человеку и получишь ответ. За это от меня будешь награжден суммой в пять монет.
– Правда? Ты мой добрый гений, Аристомен.
Аристомену было нужно отправить своего гонца за город в таверну под названием «Колесо». Там его ждали трое рабов уполномоченных от двух сельских эргастериев. Он ломал голову кого бы снарядить за этим. Но подходящего свободного найти не мог, и судьба послала ему Зенона.
Конечно, старик теперь совсем не ходок, но ведь можно купить ему осла. Благо Децебал снабдил старого раба деньгами на текущие расходы.
Через два часа все было решено, и Зенон на спине собственного транспортного животного с корзиной полной всякой снеди выехал за ворота города…
Таверна «Колесо».
Условный сигнал.
Трое рабов сидели во дворе таверны «Колесо» и с нетерпением смотрели на дорогу. Их хозяин конечно известен тем, что подолгу не выходил из питейных заведений, но могло случиться всякое. Вдруг именно сегодня ему взбредет в голову не напиваться?
Один из них рослый и волосатый детина из германского племени вандалов с широким скуластым лицом и бычьей шеей сплюнул и произнес:
– Он не приедет. А скоро эта свинья выйдет из таверны, и мы вынуждены будем уехать!
– Но тогда как мы сообщим ему о нашем решении? Кто нас отпустит сюда еще раз? – спросил другой, средних лет темнокожий египтянин с выбритой головой.
– Верно. А в Помпеи мы сами ничего передать не сможем, – поддержал разговор третий раб с широким ошейником на худой шее, прозванный Свебом по названию племени к которому он принадлежал.
– Тогда сами поднимемся и перебьем стражу! А управляющего я сам….
– Тихо ты, – остановил его худой. – Нас могут услышать. Да и не стоит говорить ерунды. Он перебьет стражу? А потом что? Куда потом бежать? Нас везде станут искать и найдут.
– Я не боюсь! И всегда готов принять смерть! Это лучше чем быть подлым рабом!
– А что же ты раньше не сражался за свою свободу? – вскипел худой и как петух наскочил на громилу. – Ты мог бы не сдаваться в плен и погибнуть с честью в бою! Разве не так? Но ты сохранил свою никчемную жизнь и теперь корчишь из себя героя? А ты подумал, что твой тупой героизм, будет стоить жизни многим достойным людям?
– Но что делать? – отступил под его напором высокий раб. – Может быть, у тебя есть новый план?
– Мы должны связаться с гладиаторами и если среди них действительно готовят восстание, то согласовать с ними свои действия.
– А вон смотрите! – египтянин указал на дрогу. – Кто-то едет! Вон на осле!
– Точно! Это его посланец!
– Слава богам!
Зенон, увидев рабов, сразу же опознал их и, подъехав ближе, произнес:
– Склоны Везувия покрылись зеленой травой.
– Скоро над ним запылает факел, – тихо ответил египтянин…
