Владимир Александрович Андриенко
Шут императрицы: Дело государево
****
Год 1736, март, 22-го дня. Санкт-Петербург.
Дом Артемия Петровича Волынского.
Волынский просмотрел бумаги и счета и отбросил их в строну. Его управляющий стоял рядом и смотрел на барина. Он не понимал, отчего тот сердиться. Ведь он привез ему хорошую сумму.
– Две с половиной тысячи! – проговорил Волынский. – Доходы с моих имений в коих 11 000 крепостных душ! И сие за год! Ты понимаешь, Василий?
– Понимаю, барин. В сей год удалось собрать даже недоимки. Ваши имения дают много больше чем имения соседей. В том могу поручиться. У князя Щербатова и тысячи нет. Я его управляющего хорошо знаю.
– Отчего я не шут, Василий? – неожиданно спросил Волынский слугу.
– Не понял вас, Артемий Петрович.
– Слыхал, историю про Адамку Педрилло?
– Дак многие про то говорят в Петербурге. Но думаю что большинство тех баек брехня.
– Он заработал около 120 тысяч рублей всего за день! И то не брехня. Сам видел. Тенор императорский новый, кастрат Деер, всего несколько дней как в Россию приехал. А жалования уже ему положили в год – 40 тысяч. Ванька Балакирев дом получше моего имеет. А Кульковский? А Лакоста? При нашем дворе хорошо быть шутом. И я завтра поеду Лакосте кланяться.
– Отчего так, барин? – не понял управляющий.
– Да от того, что шуты в нашем государстве при императрице нынешней сила большая. Бирен не гнушается Адамкой Педрилло. И императрица им не нарадуется. Только и говорит про шутку с женитьбой на козе. Думать надобно, как карьеру придворную далее продвигать.
– Дак и ты не последний человек при дворе императрицы, барин.
– Не последний, но и далеко не первый. Я пока обер-егермейстер, а хочу скоро в кабинет-министры выскочить. Слишком много прожектов в голове моей. Слишком много…..
****
Год 1736, март, 22-го дня. Санкт-Петербург.
Дом Пьетро Мира.
Сеньор Пьетро Мира недавно нанял собственный дом и нанял слуг, число коих было теперь не меньше чем у Франческо Арайя. И сеньора Дорио посетила его уже во второй раз в новых апартаментах.
– Арайя в бешенстве? – сразу понял это по лицу любовницы Пьетро.
– Он не просто в бешенстве, он готов тебя убить. И даже меня прогнал. Милость к тебе императрицы отравляет его словно яд.
– Вот и пусть сдохнет от бешенства, – засмеялся Пьетро. – Я по нему не заплачу.
– Скажи, Пьетро, а тебе самому было не противно лежать в кровати с козой?
– Нет. В этой стране нет понятия противно или нет. В этой стране есть – угодно сие императрице или не угодно. И если угодно, то не противно. Кто посмеет меня осудить, если сама императрица смеялась моей шутке? Да и плевать мне на их осуждение. Сама посмотри на князя Волконского, что в шутах вместе со мной служит. Ему пинки и зуботычины дают в присутствии всего двора. И его зятья Бестужевы над теми шутками вместе с императрицей потешаются.
– Этого мне никогда не понять. Они странные эти русские. Такие дикие и необузданные.
– Но интересные. Мария, мне здесь нравится. Жизнь в России, в её столице, не перстная и не бесцветная. Здесь можно ходить по лезвию ножа и наслаждаться опасностью.
– Не слишком это приятно постоянно ходить по лезвию. Хотя кому как. Здесь многие играют со смертью….
Глава 7
Перстень фон Левенвольде.
При императрице Анне Ивановне в кувыр коллегии шутовской кроме шутов и шутих состоял целый особый штат девок, коих Анна называла полудурками. Это были так называемые болтушки. Все они были девицами знатного происхождения и с фигурами отменными. И их отбирали для Анны по всей стране.
Коли узнают, что где-то имеется девица, любительница поболтать и посплетничать, тотчас указ летит – доставить сию говорунью ко двору ея императорского величества.
Болтушки заменяли Анне чтение газет. И они сообщали многие городские сплетни, до коих императрица была большая охотница. Где какого любовника принимали, где кому рога наставили, где кого из окна вышвырнули или голым в реку швырнули. Императрицу интересовали курьезы Петербурга. Такова была Анна…
***
Год 1736, август, 7-го дня. Санкт-Петербург.
Заговор в доме Левенвольде.
Карл фон Левенвольде, обер-шталмейстер двора её императорского величества, принял своего младшего брата в своем доме на Васильевском острове в голубом кабинете.
Этот кабинет был отделан лучшими мастерами во время его долгого отсутствия. За всем присматривал управляющий Левенвольде, француз Тардье, и сумел угодить своему господину.
Рейнгольд не видел старшего брата с весны. Карл ездил по Европе с дипломатическими поручениями. Россия вступила в войну с Османской империей, и фельдмаршал Миних уже ворвался в Крым и громил там войска хана. Старший Левенвольде побывал в Вене, где его принял император Карл VI, побывал в Дрездене у Августа III, побывал в Берлине, где удостоился аудиенции короля Фридриха-Вильгельма I.
– Ты желал меня срочно видеть, Карл? С чего такая спешка?
– С того, братец, что нам пора действовать. Бирена стоит с моего пути убрать. И убрать быстро. Пока меня не было, он не вылезал из спальни императрицы! И Анна вчера не пожелала меня принять. Ты понимаешь? Власть уплывает из моих рук. Могу ли я сие допустить?
– Я знаю, что Бирен за последнее время усилил свое влияние на императрицу. Но что мы с тобой можем сделать? Это воля Анны. Мы и так много получили в России. И слишком зарываться не стоит, брат.
– Но можно получить еще больше. Левенвольде многое могут, братец. И если Бирен исчезнет, то я стану обер-камергером двора, затем герцогом Курляндии и Семигалии, а затем....
Карл Левенвольде сделал паузу. Рейнгольд спросил:
– А затем?
– Кем-то побольше герцога Курлядского.
– Кем же? – не понял брата Рейнгольд.
– Анна больна, братец. И сюда тащится жених для юной принцессы Анны Леопольдовны, принц Брауншвейгский. Император Карл VI мне все уши прожужжал о том, какой смышленый сей молодой господин и каким он будет отличным мужем и отцом. После того как императрицы не станет Анна Леопольдовна и принц Антон станут в России выше иных. И при этой парочке Левенвольде смогут править Россией.
– Императрица еще полна сил, Карл. Она постоянно охотится и много веселиться на балах.
– Но я переговорил с лейб-медиком Фишером. Он сказал, что у матушки-государыни урина загнивает внутри её тела. А по урине многое врач сказать сможет. И Фишер урину Анны часто наблюдает. И если она умрет, то стране будет нужен регент! Ведь малолетний отпрыск Брауншвейгской четы, коли такой вскорости родится, не станет Россией править до совершеннолетия своего. А Анна Леопольдовна и принц Антон Бранушвейгский талантами никакими не блистают.
– Про сие говорить еще рано, брат. Императрица жива и умирать завтра не собирается.
– Но нам думать надобно уже сейчас. А то потом поздно будет. Я должен занять место подле императрицы вместо Бирена. И для этого нам с тобой нужно чтобы Бирен умер.
Рейнгольд понял, что его старший брат настроен решительно и с пути не свернет.
– И как нам этого добиться?
– Яд! – проговорил Карл. – Яд – старое проверенное оружие рода Левенвольде.
– Но это весьма опасно! Времена нынче не те, брат.
– Не беспокойся, Рейнгольд. Это не фамильный яд Левенвольде. В моем перстне яд, что я привез из Европы. Если подсыпать его в напиток Бирена, то он умрет спустя три дня.
– И как это сделать? Кто поможет нам его подсыпать? Подкупать слуг дело опасное.
Рейнгольду все больше и больше не нравился этот план. Но Карл был настойчив.
– Буженинова, любимая карлица императрицы нам поможет.
– Буженинова? И как ты думаешь добиться её помощи? Ею трудно управлять, Карл. Рассказать ей про сие – подписать приговор себе. Она тут же проболтается императрице. А как воспримет сие Анна?
– Но кто станет ей рассказывать, братец?
– Но как же тогда Буженинова нам поможет? Объясни.
– Она мечтает выйти замуж. Знаешь про это?
– Про это знают при дворе все. Она ежедневно твердит про это государыне. Но я не могу понять, Карл, как нам это поможет?
– А ты подумай. Буженинова мечтает о замужестве. И выйти желает не за кого попало, а хочет составить партию.
– С кем? – Рейнгольд вспомнил некрасивую и вечно грязную камчадалку.
– У неё большие планы, братец. Среди шутов императрицы есть князь Голицын. Я думаю, ты знаешь про него?
– Квасник?
– Именно. Квасник. Он обносит гостей квасом. И в бокал Бирена может попасть яд. И Квасник поднесет бокал герцогу. Понял теперь?
– Но кто подсыплет яд?
– Буженинова это сделает! А Квасник поднесет напиток Бирену, – повторился Карл. – И через три дня его не станет. И место в спальне императрицы – мое.
– Я все еще не понял всего, Карл. Но для того чтобы она подсыпала яд в бокал нам нужно рассказать ей, что это яд. Ведь пока про него знаешь ты, и знаю я. И более никто. Но если мы посвятим в это дело Буженинову, то завтра про это узнают все.
Карл Левенвольде снял с пальца перстень с красным камнем, внутри которого был яд. Он подал его Рейнгольду.
– Возьми. Мы все сделаем умнее. И никто не догадается.
– И как же это сделать?
– Ты возьмешь этот камень и расскажешь при дворе историю о том, что он помогает достичь желаемого в делах любовных. Допустим, расскажешь так, что твой предок долго страдал от безнадежной любви к дочери одного барона, но она отвергала его. Затем одна колдунья вручила ему сей камень, и он опустил его в бокал любимой всего на несколько минут. Затем вытащил камень, и питье подали женщине. Она выпила его и сразу полюбила нашего предка.
– История интересная. А дальше?
– Ты просто расскажешь об этом при всех. А затем незаметно для других, но так чтобы видела Буженинова, кольцо потеряешь. Затем, немного погодя, заявишь о потере. И все будет сделано само собой. Тебя при этом никто не заподозрит.
– Но ты уверен, что она не вернет кольцо сразу?
– Уверен. Она вначале использует его по назначению.
– Но все равно непонятно, брат, как погрузить кольцо именно в бокал графа Бирена.
– А вот про это не думай. Это уже моя часть плана и я сам её выполню. Это сделает сам Квасник при моей помощи. Главное чтобы Буженинова опустила кольцо с этим камнем в квас! А затем Квасник отнесет его Бирену.
– И ты уверен, что ни Буженинова, ни Квасник не будут знать про яд?
– Конечно, не будут. Они все сделают, и кольцо вернется к тебе, а ты отдашь его мне. И все.
– И когда это нужно сделать?
– Завтра на вечернем куртаге у императрицы. Согласен?
– Подчиняюсь тебе, брат. Ты старший в роде и твоя воля – воля нашего отца для меня.
Рейнгольд положил кольцо в карман своего камзола....
***
Год 1736, август, 8-го дня. Санкт-Петербург.
При дворе.
Яд.
Императрица была в отличном настроении. Днем она хорошо поохотилась на птиц, которых била из ружья прямо из окон дворца. Анна любила сию потеху, и слуги постоянно выпускали голубей из клеток и птицы почти всегда падали вниз пораженные пулями. Императрица умела стрелять не хуже солдат гвардии.
Вечером Анна выиграла в карты почти 10 тысяч рублей у князя Черкасского и деньги тут же подарила Бирену. Эрнест присмотрел для себя нового жеребца, которого вчера доставили в Петербург.
Затем императрица с удовольствием слушала своих болтушек и много смеялась. Ей доставили недавно несколько новых девок из Костромы. Это были дочери дворян тамошних. Болтали они безумолку и прежних болтушек императрицы затмили.
Балакирев, после того как Анна одарила девок, сказал:
–Что-то матушка сегодня щедра!
Императрица посмотрела на шута, и сказал:
–Ты чего это, Ванька, раскудахтался? Али не всегда я щедрость к шутам моим проявляю?
–К шутам, матушка, но не к девкам полудуркам. Они разве распотешить смогут болтовней своей?
–А ты сможешь?
–Покудахтать, матушка? Смогу! И еще как смогу!
Балакирев стал кудахтать как курица и, приплясывая, стал махать руками, изображая из себя наседку, и получилось у него это потешно. Анна засмеялась.
–Придется и тебя одарить, Ванька, за кудахтанье твое. Только вот денег более не имею при себе.
–А, кто откажется матушке государыне денег дать? Я и сам готов, да вроде самому себя награждать негоже.
Анна снова засмеялась и подозвала к себе князя кабинет-министра Черкасского.
–Поди, поди, раз царица зовет, – пробормотал Балакирев.
–Ты чай не против денег мне дать в долг, князь? – спросила императрица.
–Все мое – твое матушка, – ответил кабинет-министр и вытащил из кармана своего кафтана кошелек туго набитый монетами.
Императрица бросила кошелек шуту, и Балакирев ловко подобрал его. Затем он снова стал кривляться и кудахтать. К нему присоединился новый шут Апраксин, зять Михаила Голицына.
Балакирев и Апраксин забегали перед императрицей и из «куриц» обратились в «петухов» и устроили боя петушиные. Анну Ивановну то немало позабавило, и она приказала назавтра всем шутам те бои выучить и потешать её примерно….
***
Рейнгольд фон Левенвольде пришел на куртаг со своей любовницей Натальей Лопухиной, урожденной фон Балк. Они стояли в окружении фрейлин, и рядом на стуле сидела Буженинова и смешно болтала маленькими ножками.
Рейнгольд понял, что момент настал удачный. Императрица «петушиным бом» наслаждалась и смеялась. Он достал кольцо с камнем и надел себе на палец. Лопухина тут же увидела его и вскричала:
–Какая прелесть! Я раньше не видела сего перстня у тебя, барон.
Другие фрейлины также стали восхищаться драгоценностью.
–Это фамильный перстень, – объяснил Рейнгольд, – что храниться в нашем роду давно. Уже три поколения Левенвольде пользуются его магической силой.
Фрейлины заинтересовались.
–Ах, расскажите, барон!
–Что за сила в этом перстне?
Левенвольде посмотрел на Буженинову и произнес:
–В нем сила привлекать любовь. Тот, кто безнадежно влюблен, может при помощи этого камня покорить предмет своей страсти.
Буженинова встрепенулась. Левенвольде понял, что стрела достигла цели.
–Вот как? – спросила Лопухина. – И многим предкам твоим, барон, он помог?
–Я же сказал что сила этого камня магическая. Мой прадед Ульрих фон Левенвольде был обезображен на войне сабельным ударом. И вернувшись домой с войны изуродованным, он влюбился в красавицу Каталину фон Вельдес, дочь знатного рыцаря.
–И что она? – спросила Лопухина.
–Она же отвергала его, за его уродства.
– И он воспользовался камнем? – снова спросила Лопухина.
–Не сразу, красавица, – продолжал Левенвольде. – Тогда этого камня у него еще не было. Но он страдал от любви и не хотел даже смотреть на других женщин. И вот доведенный до полного отчаяния Ульрих отправился к колдунье, и она подарила ему вот этот камень, и он обрел любовь.
–И как сей камень действует? – спросила фрейлина Татьяна Щербатова.
–Просто, мадемуазель. Его стоит всего на минутку-две погрузить в питье любимого. В вино, или просто в воду, или в квас. Вот такой, каким обносит всех Квасник.
–И все? – спросила Щербатова.
–Все. Такая в нем большая магическая сила.
–А вы проверяли её, барон, эту силу? – спросила Лопухина.
–И не один раз, мадам. И могу поручиться, что она действует.
–Барон не столь безобразен как его предок, – заговорила Щербатова. – И ему нет нужды пользоваться магией.
Фрейлина намекнула на красоту Рейнгольда, который пользовался успехом у женщин.
–Как знать, мадемуазель, – ответил барон с улыбкой. – Иногда сила камня мне нужна. Ибо кто разберется в изменчивом сердце женщины?
Затем Левенвольде дал посмотреть перстень женщинам и еще много болтал про его магическую силу. Он видел, как смотрит на камень Буженинова. Карлица просто пожирала его глазами.
«Она попалась на крючок. Попалась и сидит на нем крепко. Главное чтобы всё и дальше также шло хорошо».
Затем разговор пошел в иное русло, и они заговорили о балах и маскарадах с фейерверками, которых предвиделось при дворе великое множество.
Рейнгольд пошел под руку с Лопухиной подле того места, где сидела карлица, и как бы невзначай выронил кольцо. Он сделал вид, что ложит его в карман камзола, но не заметил, как драгоценность выскользнула. Оно упало прямо под ноги Бужениновой. Та соскочила со стула и схватила кольцо. Свое дело барон Рейнгольд фон Левенвольде сделал….
***
Граф Карл фон Левенвольде обер-шталмейтер двора и почетный полковник лейб-гвардии Измайловского полка понял знак своего брата. Кольцо попало к шутихе. Теперь пришла его очередь действовать.
Малиновый квас был уже отравлен. Буженинова не стала терять времени. Она хорошо знала, что сам Квасник пьет из этого бокала, пока никто не видит. Был князь Михаил Голицын большой любитель именно сего напитка.
И Авдотья Буженинова, любимая карлица императрицы, задумала женить на себе именно этого шута. Он хоть и служил в кувыр коллегии, но все же был князем и роду был древнего и знаменитого. Могла ли думать она, когда нищенкой скиталась по столице, что станет женой такого человека. Но сейчас она своего случая не выпустит. И императрица ей поможет, а благодаря волшебству Левенвольде Голицын-Квасник полюбит её.
Буженинова схватила Голицына за рукав его кафтана.
–Вот квасок малиновый. Свеженький.
–Такой граф Бирен любит, – Квасник посмотрел на Буженинову. – Сейчас пойду и отнесу ему.
–Да ты сам испей его, дурак. Тебе небось сей квасок такоже люб? Вот и пей.
–Да смею ли? Граф смотрит на столик с напитками. Мне стоит поднести ему.
–Да он не напитки ищет. Ему этот скрипач Педрилло надобен. Он его и ищет. Да и этот жид Либман рядом с ним трется. Смотри. Пей.
После этих слов Буженинова исчезла. Она поспешила к тому кружку, где сидела Анна и слушала побасенки Кульковского и Лакосты, которые завладели вниманием государыни после «петушиного» боя Балакирева и Апраксина.
Буженинова была уверена, что Квасник отхлебнет из бокала…
***
Но Буженинова ошиблась. Бирен искал не Пьетро Миру, он действительно хотел пить. И ему был нужен именно Квасник. Карл фон Левенвольде незаметно подобрался к Голицыну и шепнул ему:
–Граф Бирен желает малинового кваса! Живо отнеси!
Квасник даже не удосужься посмотреть, кто ему это приказал и схватил бокал. Он поспешил к Бирену. У Карла Левенвольде часто забилось сердце. Все получилось и никто на них даже подумать не сможет ничего плохого.
«Сейчас Бирен выпьет и через три дня его не станет! И тогда я займу его место и в спальне императрицы и у руля империи Российской. Затем после того как не станет Бирена, я уничтожу Остермана и Миниха. Хотя с фельдмаршалом можно и заключить соглашение, если он будет благоразумен! Миних сейчас нужен. Он ведет войну с османами и такого полководца отыскать не столь просто. Но что это?»
Левенвольде увидел, как Квасник был остановлен в шаге от графа Бирена. Он уже был готов отдать бокал с пенистым квасом обер-камергеру, но властная рука остановила его. Человек в сиреневом кафтане бокал из руки Квасника вырвал…..
***
Малиновый квас попал не в руки графа Бирена! Обер-прокурор империи Анисим Маслов в сиреневом с золотом кафтане схватил бокал у Голицына и стал жадно пить.
–Жарко! – произнес он. – Небось Бирену тащил?
–Его светлость желали испить, – пробормотал князь-шут.
–Его светлость и подождать могут, – говорил это Маслов нарочно громко, желая показать презрение к Бирену. – А ты, братец, шут?
Голицын ничего не ответил обер-прокурору и только немного поклонился.
–Странно сие. Князь и шут. Такого ранее не бывало. Но при Бирене все можно. Так принесешь еще ему квасу?
Квасник снова поклонился и пошел за новой кружкой….
***
Левенвольде сжал кулаки! Его безупречный план по устранению конкурента провалился. И провалился из-за пустяка! И откуда взялся это обер-прокурор? Вылакал всю кружку с ядом, который он с таким трудом достал.
Впрочем, дело не в яде. Яд у него еще был, а вот как его дать жертве еще раз? Такую комбинацию будет теперь придумать не столь просто. Да и Карл знал, что один и тот же план два раз не сработает. И получается, что вместо того чтобы уничтожить своего врага, братья Левенвольде оказали ему услугу. Они сами врага графа Бирена отравили.
«И что теперь? Маслов дурак сдохнет. А мне придется подкупить слуг графа. Хоть и опасно сие, но так, пожалуй, вернее будет».
Карл фон Левенвольде после этого прием покинул и отправился домой. Императрица Анна его отсутствия даже не заметила…
***
Лейба Либман приблизился к Бирену.
–Граф, мне нужно сказать вам два слова.
–Именно сейчас, герре Либман? Нельзя ли отложить беседу до завтра?
–Нет, граф. Дело идет об интересах Российской империи и безопасности трона государыни.
–Что? Ты сошел с ума, Лейба. Говори тише. Нас могут услышать. Хватит пугать фрейлин и придворных.
–Хорошо, граф. Но нам стоит выйти отсюда, и мы никого не станем пугать.
–Идем отсюда в мои покои.
–Готов следовать за вашей светлостью.
–Иди пока сам. А я должен сказать пару слов государыне.
–Но смотри не пей ничего, Эрнест, – прошептал на ухо Бирену еврейский банкир.
–Не пить? – не понял его Бирен. – Ты про что?
–Я сказал, что тебе ничего не следует пить. Вот и все. Исполни мою просьбу.
–Хорошо. Иди. Я следом.
Бирен приблизился к Анне, придворные и карлики расступились, уступив ему дорогу.
–Анхен, я должен удалиться. У меня важные дела. Так что прости меня.
–Но ты вернешься, Эрнест? – спросила императрица.
–Постараюсь, Анхен. Но Либман сказал, что у него важное дело. А ты его знаешь. Он зря беспокоить не станет.
–Хорошо иди. Но возвращайся. Я жду тебя.
Бирен удалился с куртага и по пути позвал за собой Пьетро Миру…..
***
–Отчего ты увел меня, Эрнест? – спросил Пьетро, когда лакеи затворили за ними двери.
–Либман позвал меня, и я хочу, чтобы и ты присутствовал при разговоре. Тем более что государыне ты сейчас не нужен. Там Кульковский и Лакоста стараются.
–А что случилось?
–Лицо у Либмана было серьезное. Что-то снова раскопал.
–Я наблюдал весь вечер за твоим врагом Карлом Левенвольде. Он как-то вел себя странно. Постоянно смотрел на тебя.
–Вот как? Не заметил этого, – проговорил Бирен. – Да и что за беда. Левенвольде завидует мне. Анна даже не посмотрела в его сторону.
В кабинете у графа Либман сразу спросил:
–Ты ничего не пил, Эрнест?
–Нет. Но меня мучит жажда. Но этот Квасник так и не дошел до меня. Его по пути перехватил обер-прокурор. И выпил мой малиновый квас. Назло мне выпил. Этот Маслов также меня ненавидит. Непонятно за что только. Я ему ни слова еще плохого не сказал. А он намеренно устроил этот спектакль с Квасником и говорил громко, чтобы я слышал.
–Вот как? – Лейба вытер платком пот со лба. – Тогда все хорошо.
–Хорошо? Я не сказал бы, что его слова были хорошие. Мне хотелось заехать ему в кулаком в лицо. Но я сдержался.
– Я не о том, говорю, Эрнест. Хорошо, что Маслов выпил твой квас!
– Что за загадки, Лейба? Вот и Петер какие-то странности заметил.
– Странности? – Либман посмотрел на Миру.
Пьетро все рассказал, что наблюдал на куртаге императрицы. Выслушав его, Либман сказал:
– Значит, я не зря забил тревогу и прибыл сюда! Все сходится.
– А что случилось? – спросил его Бирен. – Я пока ничего не понял. При чем здесь моя жажда? Почему я не могу выпить ничего?
– Здесь можешь. Петер, налей ему вина.
Мира схватил бутылку, откупорил её и наполнил хрустальный бокал с золотым императорским орлом. Бирен принял бокал и жадно выпил вино.
– Мне донесли из дома Левенвольде о том, что твой враг Карл, обер-шталмейстер высочайшего двора, только что вернувшийся из Европы, привез с собой таинственный и страшный яд. И жертвой этого яда должен стать ты, Эрнест.
– Не понял? Ты желаешь сказать, что в бокале с малиновым квасом был яд?
– Очевидно да. Но это мы скоро узнаем точно. Яд этот действует через три дня. И если Маслов умрет – то я прав. Левенвольде обеспокоен тем, что ты слишком сблизился с императрицей. И он решил от тебя избавиться.
– Тогда это стоит расследовать! Если он хотел мне дать яд, то я сего так не оставлю, – заговорил Бирен.
– А вот этого я не советую. Левенвольде известные отравители, но никогда их не могли поймать. И в этот раз мы ничего доказать не сможем. И действовать стоит не прямолинейно. Левенвольде стоит бить его же оружием.
– А как ты узнал про яд, Лейба? – спросил Бирен.
– Слуги в его доме продаются. Хотя слуги продаются в любом доме. Но одни дороже, иные дешевле. Я купил слугу Левенвольде дорого. Но не желаю о затраченной сумме. Хотя сегодня тебя спас не я, а само Провидение…
***
Год 1736, август, 10-го дня. Санкт-Петербург.
При дворе.
Вопрос о том кто станет герцогом Курляндии и Семигалии.
Анна Ивановна начала день с шутовской потехи. Шуты придворные Балакирев, Апраксин, Лакоста устроили шутовское побоище. Они вовлекли в сие и Голицына-Квасника и старого князя Волконского против воли последних.
Король самоедский Лакоста вскочил верхом на Апраксина и заорал что он рыцарь и паладин великий.
– Я готов сразиться с великанами и драконами, матушка! Вишь, какого я себе жеребца отхватил? С такими конем не проиграешь боя!
Анна засмеялась и спросила Лакосту:
– А где драконы твои с коми сражаться станешь?
– А вон Балакирев их на меня гонит!
Ванька Балакирев и вправду гнал на него Квасника и Волконского. Он раздавал тем пинки и приговаривал:
– А ну ату его! Ату! Мы славно поохотимся перед матушкой!
И началась «баталия»! Шуты колотили друг друга кулаками и Кваснику разбили нос. Придворные хохотали до слез.
Затем императрица приказала бой прекратить. И повернулась к своим фрейлинам:
– Девки! Распотешьте свою государыню песней звонкой!
Но песня у фрейлин не заладилась. Щербатова не могла попасть в такт и нарушала общую гармонию. Анна закатила ей пощечину.
– Пошла вон, дура! Все испортила! Вон с глаз моих! И ты, Юсупова, пошла прочь!
Юсупова быстро ушла. Буженинова подскочила к обескураженной княжне Щербатовой и хлопнула её по заду.
– Али не слыхала, что государыня повелела, дуреха? Поди вон! Расстроила матушку, сорока!
Щербатова побледнела от обиды. Она была готова броситься на Буженинову, но положение спас граф Бирен.
– Прошу вас, княжна, покиньте нас. Императрице не угодно вас видеть.
Этим он спас Щербатову и её отца. Затей фрейлина драку с любимицей императрицы, Анна не простила бы ей такого.
Щербатова ушла.
– Вишь, матушка, что за птица? – зло поговорила Буженинова. – Не таковских надобно при твоем дворе держать. Девок надобно помельче. Что на дуру Новокшенову походят. Он она образина старая, а надобно молодых.
Новокшенова, услыхав, что говорят про неё, сразу заговорила скороговорку императрицы, которую она, наконец, выучила:
– Собака лает, лягушка кричит, ямщиком свищет, кошкой мяучит, стрикодоном стрикодонит, а пузырем лопнет!
Но императрица заинтересовалась словами Буужениновой:
– Да где таких девок сыскать, куколка?
– Точно знаю, матушка, что в Переславле у дворян Прокудиных девки есть росту малого на нашу дуру Новокшенову похожие. И имена сим девкам Настасья да Анисья.
– Вот как? Остерман! – императрица позвала вице-канцлера. – Поручи кому-нибудь в Переславле тех девок сыскать и к моему двору представить! И чтобы не мешкая то исполнить!
Граф Остерман поклялся, что все будет сделано, как желает государыня…
***
Церемониймейстер громко ударил в пол посохом своим и доложил о приходе герцогини Мекленбургской с дочерью Анной Леопольдовной. Императрица специально так устроила. Она пожелала, чтобы юная принцесса отныне постоянно при дворе бывала.
Герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна, родная сестра императрицы была мала ростом. Но телосложение она имела хорошее. Волосы и глаза её были черные, и выражение лица она имела нежное20. Хотя это именно её называли Дикая герцогиня за её жестокость к дворне и, особенно к крепостным актерам, собственного театра герцогини. Но таковы были нравы помещиков того времени.
Герцогиня привела с собой свою дочь принцессу Анну Леопольдовну, совсем еще юную девицу. Именно она должна была по указу государыни стать матерью нового императора. Принцесса Анна была скромна и тиха. Собой она не была красива (была слишком худа, что тогда не ценилось) и потому держалась серенькой мышкой.
–Скоро к нам приедет принц Антон Брауншвейгский, – императрица потрепала принцессу по щеке. – Ваш будущий супруг, дитя мое.
–Но я еще не видела его портрета, ваше величество, – тихо прошептала принцесса.
–Его не успели написать, дитя мое. Но скоро он будет здесь сам и потому портрет уже не понадобиться. Вы увидите своего жениха воочию.
–А красив ли он? – решилась спросить принцесса Анна.
–Это не важно, ваше высочество. У особ высоких, около престола обретающихся, есть обязательства. И потому красота здесь дело последнее. Меня молодой девкой такоже замуж отдали. И потому ты выйдешь замуж за принца Антона! Сие дело решенное. И несколько мною. Государственный консилиум думал про то не один день.
Герцогиня Екатерина Мекленбургская дернула дочь за руку. Она поняла, что Анна начинает сердиться. Тем более что она видела, куда смотрела императрица. В дальнем конце зала сияла новая звезда. Это была дочь Петра Великого принцесса Елизавета. Она была настоящая красавица со светлыми волосами, большими голубыми глазами, пухлыми губками и жемчужными зубами.
Анна ревновала свою власть и знала, что в гвардии поговаривают о том, что именно Елизавета должна наследовать трон.
– Посмотри, сестра, как развязно ведет себя эта девка солдатская, – тихо произнесла Анна, обращаясь к Елизавете. – Она скромницу из себя изображает. Одета просто, драгоценности на ней хуже, чем на моей последней фрейлине. И всем сие нравиться. Посмотри.
– Принцесса мила, сестрица. И ты не справедлива к ней.
– Я знаю эту породу. Какова мамаша, такова и дочка.
Доложили о приходе графини Бирен. На горбатой Биренше было великолепное платье, усыпанное драгоценностями. Куафер много потрудился над прической графини. Он открыл её единственное достоинство, красивую шею, ибо лицо Биренши было испорчено оспою.
Иностранные послы поняли, что с приходом Биренши прием начался, а потехи кончились. Императрица специально выжидала. Сегодня Бирен был тем ради кого все собрались. И дело касалось герцогства курляндского. Старый Фердинанд Кетлер умирал в Дрездене и корона Кетлеров останется вакантной.
Курляндия была по своему статусу герцогством вассально зависимым от Речи Посполитой. Но Россия помогла курфюсту саксонскому Августу III получить трон в Варшаве. И теперь трон герцогства Август передаст России. А императрица отдаст корону Бирену.
– Господа! – заговорила императрица. – Сегодня я желаю объявить всем, что намеренна выдвинуть любезного нам графа Эрнеста Иоганна Бирена, обер-камергера двора нашего, кандидатом на трон в Митаве ибо корона Кетлеров скоро станет вакантной. Я знаю рыцарство Курляндии, ибо сама долгое время была их герцогиней. Многие рыцари и до сих пор служат мне здесь в России. Я не сомневаюсь в их верности и потому желаю выказывать им свою приязнь и далее.
Посол Августа III граф Брюль произнес:
– Мой государь Август III подержит начинание великой государыни императрицы Всероссийской Анны и утвердит кандидатуру графа Бирена на ландтаге рыцарства Курляндии.
