Владимир Александрович Марков
САМКА. Часть 1
Третья глава.
Савченко ходил вокруг открытого колодца, подминая начищенными ботинками подрастающую траву. Он заметно нервничал. С момента ухода группы прошло около часа, и это вселяло в него большое беспокойство. Выкуривая одну сигарету за другой, он мысленно начинал ругать их, стараясь этим прогнать дурные мысли, лезущие в его голову.
Почему-то он не мог допустить мысли, что с ними могло произойти что-то страшное, непоправимое. Все они были специалистами высочайшего класса, не единожды побывавшими в различных переделках. Ему казалось, что ребята заблудились в лабиринте канализации и
сейчас бродят под землей, ища выход наверх. Вполне возможно, что они уже вылезли где-нибудь из колодца находящегося в другом районе города и сейчас направляются сюда поверху, а он дурак мечется, ожидая их здесь.
– Позвонили бы что ли, – зло сплюнув на траву, громко произнес он.
Стоящие рядом оперативники переглянулись, раньше они никогда не видели подполковника таким озабоченным. Но они и сами всё прекрасно понимали, такое происходило в их жизни впервые. Зверски изуродованные трупы, полное отсутствие причин убийства и абсолютное неведение кто же является преступником. К тому же Савченко на строжайше запретил им что-либо рассказывать о происшедшем в парке не только журналистам, но даже и омоновцам, стоящим в оцеплении, и поэтому они молча топтались у кустов сирени, внимательно наблюдая за своим начальником. А он всё также ходил кругами вокруг колодца и выкуривал уже вторую пачку сигарет.
Из глубины колодца послышался захлебывающийся лай собаки.
Все стоящие рядом оперативники тут же бросились к отверстию, где Савченко уже стоя на коленях, светил фонарем в его глубину. А оттуда раздавался непрерывный собачий лай. Савченко светил в темноту и видел лишь прыгающую вверх собаку, больше никого видно не было. Изредка, утомившись, она прекращала прыгать и начинала жалобно скулить, крутя лохматой головой вокруг себя.
Савченко подождал ещё несколько минут – собака, по-прежнему, оставалась одна, и встал с колен.
– Вытащите её, – грубо сказал он и отошёл в сторону.
Кто-то бросил в колодец веревку и, тут произошло то, что никто никак не ожидал увидеть.
Собака подпрыгнула высоко вверх и зубами схватила опущенную вниз верёвку, да так и повисла на ней, не выпуская ее из пасти. Веревку потянули вверх.
Отойдя в сторону, Савченко раздумывал, что же произошло с группой.
Тяжело дыша, собака, которую уже вытащили из колодца, была явно чем-то напугана, отчего мелко дрожала, высунув из пасти красный язык.
Разум не хотел принимать, но интуиция подсказывала – произошла беда, но какая он ещё не знал. Посылать вторую группу сейчас он не решался. Он был уверен, что они пропадут так же, как пропала первая группа. Нужно было вызвать специальных ребят, специально обученных к ведению боевых действий под землёй. Они и смогут рассказать, что же произошло. С этими мыслями он, не снимая оцепления, поехал на доклад к более высокому начальству, которое могло принять соответствующее решение. Дворника также взяли с собой. Его было необходимо передать штатному психологу, для оценки душевного состояния.
***
Омоновцы стоящие с раннего утра в оцеплении парка стали тихо роптать, недовольные медлительностью проходящих следственно-оперативных действий.
Наконец самый старослужащий из них не выдержал и поманил рукой к себе своего командира с которым начинал свою службу в ОМОНе с самого его создания. Боец тихо сказал ему, когда тот через мгновение подошел:
– Слышь Николай, ты хоть сходи к их старшему, узнай, долго нам тут тусоваться, – и чуть нагнувшись вперед, чтобы его не мог никто услышать, прошептал тому на ухо: – Что здесь хоть произошло, сам то знаешь?
Тот также тихо ответил ему:
– Единственное что я знаю, так это только то, что здесь погиб весь милицейский наряд и при весьма загадочных обстоятельствах, – отпрянув назад, он уже громко, чтобы его слышали, произнёс: – Так, все успокоились. Сейчас я всё узнаю.
Здесь он заметил Савченко выходящего из-за ограждения к автомобильной стоянке.
– Вот как раз и шеф идёт, – добавил он и быстрым шагом направился к старшему.
Савченко заметил приближающегося к нему командира отряда ОМОНа и чуть сбавил шаг, чтобы тот успел догнать его. Взмахом руки он прервал, начавшего было говорить офицера, и сам обратился к нему с речью:
– Значит так, сейчас приедет наряд из местного отделения, – на ходу объяснял ему Савченко. – Дашь им задачу, чтобы никого в парк не пускали. Никого. Понял?
Он повернул голову к омоновцу.
Тот ответил:
– Так точно всё понял – никого в парк не пускать, – и тут же добавил: – А мы как же? Ребята устали.
Савченко подошёл к служебному автомобилю и, открыв дверцу машины, остановился, обернувшись к настырному офицеру, умело заботящемуся о личном составе. На минуту, задержав свой взгляд на мужественном открытом лице, он продолжил:
– Я ещё не всё сказал.
Савченко усмехнулся и подумал: «Сколько кругом хороших ребят, непонятно только что же вокруг столько дерьма. Наверное, это кому-то нужно. И уж конечно не тем ребятам, которых он видит каждый день, которые отдают свои жизни за тех "тузов" что держат страну в "бардаке".
Вслух же он сказал:
– Поставишь местных милиционеров и свободен, – и, погрозив пальцем, произнес: – Если что-то неправильно объяснишь прибывшему вместо вас наряду, и произойдет, какое ни будь "ЧП", вызову вас обратно назад. Понял?
– Да всё понял, товарищ полковник, – обиженно произнёс омоновец. – В первый раз что ли, всё будет "чики-чики".
– Я посмотрю на твоё "чики-чики".
Савченко специально сделал серьезное лицо, что бы офицер не расслаблялся. Тот тут же подтянулся. А Савченко уже садясь в машину, миролюбиво добавил:
– Ты им по человечески объясни, что если не будут справляться, пусть лучше дополнительные силы вызовут. Но что бы в парке ни одного человека не было, – тут он вспомнил слова дворника о монстре и, снова распахнув почти прикрытую дверцу автомобиля, посмотрел в глаза офицеру и тихо добавил: – Вот ещё что. Если они заметят что-то необычное, пускай не лезут сами, а сообщают дежурному и вызовут подкрепление.
А про себя уже сказал: – "А то появятся новые трупы". В этом он уже ни сколько не сомневался.
Захлопнув дверцу машины, он приказал водителю ехать в главк.
Включив синие мигалки, автомобиль рванул с места и быстро скрылся вдали.
Как только чёрная Волга Савченко скрылась за поворотом, омоновцы дружно уселись на сочную зелёную травку там же где и стояли. Они дружно загалдели, услышав от подошедшего командира распоряжение полковника Савченко.
– Ну, наконец-то и о нас вспомнили.
***
– Да ты хотя бы отдаешь себе отчёт, – кричал генерал на Савченко. – Столько трупов. Пять. Вдумайся в это число. Как я могу не разглашать полученные сведения оперативных данных.
– Валерий Павлович, – уверенно перебил начальника Савченко. – Дело всё в том, что у Вас не полные данные о погибших.
– Даже так, – генерал удивлённо вскинул вверх густые брови. – Ну-ка, ну-ка расскажи, чего это такого я ещё не знаю.
Савченко посмотрел в открытое окно на снующих туда-сюда пешеходов на улице, на быстро проезжающие по дороге машины.
Не хотелось ему накаркать беду, но его сильно развитое предчувствие опасности не позволяло более медлить. Ребята не вернутся из канализации, он был в этом уверен. А если это так то слова дворника нужно воспринимать со всей серьезностью: что-то там под землёй есть и это что-то очень опасное, смертельно опасное для всех жителей столицы без исключения.
Савченко перед походом к генералу сначала отвел дворника к штатному психологу и тот с полной уверенностью подтвердил что дворник говорит правду, что он не находится в том состоянии алкогольного опьянения что бы ему мерещились жуткие монстры. А вот был ли сам монстр или это ему с испугу показалось, этого психолог утвердительно сказать не мог. За монстра он мог принять и просто переодетого маньяка с маской на голове. Эти резиновые маски ужасов продавались на каждом углу.
Осталось лишь дождаться результатов генетических анализов, на которых Савченко настоял, как на него и не косились эксперты, считая, что он совсем спятил на старости лет. Но и они будут готовы только завтра, а ждать долго он не мог. Не то будут новые жертвы, и их будет много.
Отвернувшись от окна, он посмотрел на мрачного генерала ждущего от него разъяснений и, прикинув в голове: хватит генерала удар или нет, чётко как в детстве стоя у школьной доски сказал:
– Есть достаточно оснований предположить, что это не все жертвы, – он неотрывно смотрел на медленно бледнеющего генерала и так же четко поставленным голосом продолжал докладывать: – Группа бойцов специального назначения спустившаяся по горячим следам в колодец канализации обратно не вернулась.
Полковник Савченко пока не называл цифры, справедливо считая, что сначала нужно подготовить генерала меньшим злом, а уж потом бить его по голове поленом.
Но генерал был стреляный воробей. Он сразу понял, что Савченко что-то не договаривает. С самого начала, когда полковник вошел к нему в кабинет и попросил засекретить все материалы расследования ночного происшествия в цветочном парке, он догадался что что-то там не всё чисто и что Савченко по каким-то обстоятельствам не выкладывает всю оперативную информацию, которой в данный момент владеет.
Он не боялся потерять своё кресло, все рано или поздно уходят на пенсию. Важно как уходят. Можно проводить человека со словами благодарности на устах, с цветами и подарками, а можно выкинуть на улицу как нашкодившего кота, пнув коленом под зад.
После слов полковника он чувствовал себя точно также как нашкодивший кот или почти так. Теперь ему и самому захотелось засекретить расследование и как можно быстрее. "Но если информацию уже слили по телетайпу"? – задал он сам себе вопрос. – "Так, телефон".
Он быстро подошёл к своему рабочему столу и поднял трубку телефона. Дрожащими пальцами он набрал номер телефона оператора связи и принялся ждать, методично барабаня пальцами по полированной поверхности стола.
Некоторое время никто к телефону не подходил и когда, наконец, подняли трубку и произнесли дежурное: – "Алло"! – генерал ревел в трубку будто лось, в брачный период, подзывая лосиху для спаривания.
– Где находимся, почему никто к телефону не подходит? Вам там, что вольготно жить стало? Могу зайти, заданий на весь ближайший год надавать, – и немного разрядившись, уже спокойней добавил то ради чего и звонил. – Сводку по "Короне" передали?
Оператор связи, милая девушка лет двадцати пяти, выслушав монолог начальника, равнодушно отнеслась к его мелким угрозам.
За ту зарплату, которую им платили, особо никто не держался, да и желающих прийти работать на её место также не наблюдалось. Так что она могла и послать генерала куда подальше, пригрозив, что может и уволится на хер и пусть он тогда сам сидит в телетайпной и вместо неё шлет информацию. Однажды это уже имело место, и победителем после вызова её на ковёр осталась она.
– Нет, ещё не успела, – не боясь, что её за что-то накажут, ответила на вопрос генерала девушка и очень удивилась, когда генерал облегченно вздохнув, сказал:
– Ну, и, слава богу, – потом он ещё раз вздохнул и добавил: – ты уж извини за ругань, не сдержался.
Связь разорвалась.
Удивленная девушка положила трубку и отложила в сторону листок с краткой информацией о происшествии в развлекательном ночном клубе "Золотая корона".
Савченко стоял в центре дорожки проложенной вдоль генеральского кабинета и наблюдал, как тот повесил телефонную трубку на рычаг и ничего, не говоря, обошёл стол с другой стороны и присел. Удобно расположившись в кожаном кресле, он посмотрел на Савченко и, показав рукой направление, сказал:
– Садись, чего стоишь, – достав из кармана кителя пачку сигарет, он небрежно бросил ее на стол и, кивнув полковнику, добавил: – Садись, кури. Разговор у нас серьезный будет.
Присаживаясь на мягкий стул, стоящий напротив массивного стола из мореного дерева, Савченко ответил:
– Спасибо, я курю только свой свои, – и, заметив быстрый недоумённый генеральский взгляд, поспешил пояснить: – Кашель, если что другое покурю – исхожу кашлем.
Генерала, по-видимому, пояснения этого отказа от предложенных им сигарет удовлетворили, и он решил теперь заняться безотлагательным делом, то есть узнать всё о ночном происшествии, все, что до этого момента не знал.
– Ну, давай, полковник, начинай свой рассказ, – сказал он Савченко. – И так уже куча неприятностей, если ещё что прибавится – хуже не будет. Так что давай, ничего не скрывай и рассказывай все подробно, а дальше вместе станем думать что делать. За это дело я так понимаю, ты тоже не медаль от правительства получишь.
Савченко прикурил сигарету и, крепко затянувшись пару раз, пока слушал генерала, ответил на его вопрос философски:
– Медаль не медаль, но дело это серьезное и если мы немедленно не предпримем ряд определенных действий, то последствия могут быть ещё хуже чем сейчас, – здесь он сказал то о чём и хотел попросить генерала с самого начала. – Нам надо немедленно собрать группу подземных бойцов, чтобы уже через несколько часов они ушли на разведку на месте происшествия.
– Всё так серьезно, – перебил его генерал.
– Я думаю да, – ответил Савченко и быстро добавил: – Позвоните, товарищ генерал, пусть разыщут ребят. Пока их соберут, я Вам всё расскажу.
Генерал протянул руку к телефону и, приподняв трубку, набрал, чей то номер.
***
– Милый, просыпайся, – она приблизила свое лицо вплотную к его коротко стриженой макушке и громко крикнула: – "Дюк", подъём.
Мужчина резко присел на кровати, но быстро скоординируясь в пространстве снова рухнул головой на подушку:
– Маша, – промычал он своей молодой жене. – Я в отпуске, дай мне хотя бы сейчас немного выспаться.
– Уже не в отпуске, – хитро улыбнулась ему жена.
Он открыл сначала один глаз, пытаясь понять, шутит его супруга или нет, затем второй и ничего не определив, решил просто спросить:
– Я что-то не знаю Наташа?
– Что-то не знаешь, – ответила ему жена, кивнув головой, и добавила: – Иди, подойди к телефону. Тебя срочно просят подойти. По сигналу "Заря". Обязательно просили добавить, что это не учения.
– О, чёрт, – ругнулся "Дюк", быстро вскочив с кровати и сунув ноги в тапочки. – Прощай долгожданный отпуск.
На ходу, надевая на себя халат, он потрусил на кухню, где находился телефонный аппарат.
Проводив его смеющимся взглядом, Наташа принялась убирать взъерошенную постель, аккуратно складывая белье в комод.
– Да, Костров слушает, – бодро ответил "Дюк" схватив со стола телефонную трубку.
– Миш, это Потапов, – раздался голос его старого приятеля.
– Привет Серёга. Что там у Вас случилось?
Костров присел на табуретку за кухонным столом и, крепко прижав телефонную трубку головой к плечу, освободившимися руками принялся намазывать себе на кусок хлеба масло. По личному опыту он знал, что по сигналу "Заря" первым делом необходимо было, тщательно подкрепится. Неизвестно ещё когда будет второй приём пищи и будет ли он вообще.
– "ЧП", Миша. – Начал рассказывать ему приятель. – Информация, правда, засекречена, но тебе всё равно доведут, так что слушай: пропала группа сотрудников наземного спецназа, они спустились под землю в канализацию, выполняя какую-то поставленную задачу, и обратно не вернулись. Остальное узнаешь у генерала. Он тебя ждёт. Немедленно, слышишь, немедленно выезжай. Я пока начну собирать твою группу.
Костров отодвинул намазанный бутерброд в сторону, услышав от друга последние новости. Он перехватил телефонную трубку рукой, подставив под неё другое ухо, и спросил:
– Что действительно всё так серьёзно?
– Я тебе ещё не всё рассказал, – не отвечая, ответил на вопрос Кострова Сергей. – Приедешь, много ещё чего узнаешь. Это не телефонный разговор. Добавлю лишь только, что исключается любая утечка информации. Ну ладно давай, мы тебя ждём.
И он оборвал соединение.
Костров положил трубку и задумался. Что же там могло произойти такого страшного, что даже гриф секретности повесили. Но ничего в голову не приходило.
Тут его блуждающий по столу взгляд остановился на приготовленном им бутерброде и, отогнав от себя все остальные мысли в сторону, он взял его, а вслух сказал:
– Служба службой, а есть всегда хочется, – с этими словами он засунул кусок хлеба себе в рот и принялся с аппетитом его жевать.
Через сорок минут он уже стучал кулаком в дверь кабинета генерала.
***
Саша Озеров, слишком молодой, но не по годам смышленый оперуполномоченный из территориального отделения милиции сидел на хлипком деревянном стульчике перед металлической больничной кроватью и смотрел на находящуюся в полузабытье Алису.
"Какая удивительно красивая девушка", – думал он про себя, глядя на её юное покрытое легкой испариной лицо.
Исполняя роль сиделки, он протянул руку и снял висевшее на спинке решетчатой кровати вафельное полотенце. Свернув и сделав из него что-то вроде подушечки, он аккуратными неторопливыми движениями стал промакивать на её лице выступившую испарину.
Алису несло по волнам воспоминаний.
Музыка. Громко звучащая где-то недалеко музыка и много цветов. Цветы повсюду. "Какое удивительно знакомое место", – сладко подумала во сне Алиса. – "Я определенно его знаю".
Она огляделась вокруг себя и заметила бассейн с искрящейся в солнечных утренних лучах прохладной водой. Из середины глубокого бассейна под сильным напором била вверх высокая струя воды.
"Как мило", – произнесла Алиса и, не касаясь ногами земли, полетела к фонтану.
Внезапно на подлёте, из-за цветущих кустов сирени послышался сильно знакомый зовущий ее голос: – "Алиса", – и через мгновение снова. – "Алиса".
Она посмотрела на плотные, непроницаемые кусты сирени, за которыми стоял мрак. "Кто там"? – произнесла Алиса. – "Кто зовёт меня"?
А из мрака снова зовущий голос: – "Алиса", – дрожащая пауза и снова: – "Алиса".
"Кто же там"? – удивилась Алиса и полетела сквозь заросли сирени.
Пролетев сквозь кусты, она остановилась на небольшой освещённой полянке. Всё что находилось дальше освещенного круга, тонуло во мраке. "Никого нет", – вновь удивилась она. И тут земля под её ногами слегка задрожала.
Сердце ее сильно забилось.
Она подлетела высоко вверх, поднявшись над плотными ветками махровой сирени и журчащим среди них фонтаном, и уже там с высоты посмотрела себе под ноги.
Чугунная колодезная крышка предстала её взору. Словно дрожащее желе крышка вибрировала и изгибалась, меняя свою внутреннюю форму.
"Она превращается в большое веко", – наблюдая за этими преобразованиями, подумала Алиса.
И вправду, полностью преобразившись, некогда чугунная колодезная крышка превратилась в большое веко прикрывающее… Веко дернулось и плавно поползло вверх, открывая круглый жёлтый глаз, наполненный сетью кровавых прожилок, который, не мигая, уставился на Алису.
Сердце забилось ещё сильнее.
Алисе стало страшно, и она захотела подальше улететь от пристального жёлтого взгляда. Будто бабочка, взмахнув руками, она вспорхнула ввысь. Вспорхнула и тут же затормозила. На неё с неба смотрел второй желтый немигающий глаз, в который превратилась полная луна.
Вода, бьющая из фонтана, всё сильнее увеличивала свой напор, поднимаясь высоко вверх. Сильный толчок жидкости и замершая от страха Алиса оказалась полностью облита… Нет, не ледяной искрящейся водой, а кровью. Ярко красной кровью бьющей из разорванных сонных артерий.
Она вспомнила всё и закричала. Алиса закричала и присела на кровати, широко открыв испуганные глаза.
Санёк от неожиданности отпрянул назад.
Наконец доживший свой век старый деревянный стул не выдержал и сломался, рассыпавшись на части под сидящим на нём оперуполномоченным. Раздался жуткий грохот. Санек сидел на полу, а над ним склонилась Алиса и, протягивая к нему руки, кричала:
– Заберите меня. Я Вас умоляю, помогите мне.
На шум вбежала дежурившая в коридоре медсестра и, с укоризной взглянув на Озерова, быстро подбежала к Алисе и попыталась уложить ту на постель.
Алиса слабо сопротивлялась и, лишь только протягивая вперед руки, умоляла сначала медсестру, а затем и вставшего на ноги оперативника:
– Она идёт за мной, – слёзы текли по её щекам. – Она убьет меня. Пожалуйста, помогите.
– Сейчас поможем, девочка, потерпи немножко – произнесла молоденькая медсестричка и, взглянув на стоящего у постели Санька, быстро произнесла: – Ну что стоишь, подержи ее, что бы она ни поднималась. Я сейчас ей успокоительный укольчик сделаю.
Санёк взял Алису за тёплые плечи и слегка прижал к подушке.
Алиса смотрела перед собой и лишь только еле слышно шептала:
– Она идёт за мной, она идёт за мной…
– Кто? – быстро спросил Озеров и слегка встряхнул девушку: – Кто идёт?
Она закрыла глаза и ответила:
– Она, – повисла многозначительная пауза, затем Алиса разомкнула свои бескровные губы и еле слышно добавила: – Она – это смерть.
За это короткое время медсестричка успела наполнить шприц лекарством и, бесцеремонно, отодвинув опера в сторону, сделала Алисе укол.
Алиса лежала с закрытыми глазами и постепенно проваливалась в пустоту.
Медсестра вытолкнула Санька в коридор и, закрывая за собой дверь в больничную палату, зашептала:
– Не мешай ей, ей требуется отдых. А ты опять лезешь со своими расспросами. – Указывая на стул, стоящий рядом с ее столом в коридоре, она, подталкивая опера в спину, добавила: – Посиди лучше здесь. Я тебя чаем напою.
Обреченно устроившись на стуле, Санёк поерзал на нём задницей и, убедившись в его полной надежности, вытянул перед собой ноги и принялся ждать медсестру, которая упорхала в служебный кабинет подогревать воду в электрическом чайнике.
***
При входе в дежурную часть ОВД где деревянный барьер отделяет служебную зону от места содержания временно задержанных граждан, в народе называемом "обезьяником" поставили деревянный табурет. На нем две рюмки ло краев наполненных водкой. Сверху два кусочка черного хлеба. Такова традиция памяти о погибших товарищах по оружию. Фотографии погибших милиционеров с черными траурными лентами наискосок, висели выше на стене. Все кто входил в отделение милиции сразу натыкались взглядом на их серьезные в прошлом лица. Фото были изъяты из личного дела каждого из них. Задержав свой взгляд и прочитав надпись: – "Героически погибли при выполнении служебных обязанностей" они понуро шли дальше мысленно размышляя о смысле бытия. А уже в в служебных кабинетах тихо перешептывались между собой, делясь скудной информацией о ночном происшествии в "Золотой короне".
Скрыть просачивающуюся информацию было не реально и уже очень скоро многие в большом городе знали о случившемся. Информация обрастала домыслами и слухами, но в целом она была верна – безжалостный убийца в городе, среди нас и он ищет новые жертвы. Страх поселился на улицах мегаполиса.
***
– Да, дела.
Генерал склонил свою седеющую голову к столу, подперев её рукой, и задумался. Дела обстояли намного хуже, чем он мог предположить.
Его мрачные раздумья прервал уверенный стук в дверь кабинета. Он поднял голову и выпрямился в кресле, снова приняв позу уверенного в себе человека.
– Войдите, – произнес он властным голосом.
Дверь тут же отворилась и, в помещение кабинета, вошел Костров, прикрывая за собой массивную дверь.
– Товарищ генерал…
Начал, было, он свой обычный доклад, но генерал прервал его взмахом руки и, показывая на свободный стул, стоящий справа от него и напротив Савченко, сказал:
– Присаживайся.
Костров, повинуясь краткому распоряжению начальника, прошёл к столу и присел на предложенный ему стул.
Теперь они расположились рядом с собой так, что образовывали некий равнобедренный треугольник, что, позволяло каждому из них лишь легким поворотом головы выбирать для себя собеседника.
Первым говорить начал генерал.
– Значит так, майор, – волнуясь, он барабанил пальцами по поверхности стола. – Тебе предстоит выполнить трудную задачу. Как ты, наверное, понял, у нас произошло серьёзное "ЧП" и без тебя мы, к сожалению, решить эту проблему не можем. К сожалению, я говорю только потому, что по пустякам мы не стали бы тебя отзывать из отпуска, так что ты отнесись к информации, которую тебе сейчас доведёт полковник со всей серьезностью.
Тут он обратился к Савченко:
– Ну, давай Пётр Николаевич ставь майору задачу, теперь ты здесь старший, – и, отвернувшись, тихо отошел к открытому окну.
Савченко ухмыльнулся: – «Конечно я старший, какой дурак из главка будет брать на себя ответственность за операцию, если уже столько погибших. А сколько будет ещё? Эта уверенность всё больше росла и укреплялась в его душе.
Он посмотрел на сидящего напротив майора, командира отряда подземных бойцов и, посмотрев тому в глаза спокойно начал рассказывать о том, что произошло этой ночью, стараясь не выкладывать непроверенную до этой поры информацию и предположения.
Генерал, стоя у окна, смотрел на проезжающие по дороге автомобили и краем уха улавливал смысл слов полковника. Умело увильнув и, не взяв на себя ответственности за проведение операции по поиску группы преступников или неизвестной твари, о которой намекнул ему Савченко, он всё-таки не мог быть полностью безучастным в судьбе отряда. Полезный совет он всегда мог бы дать, да и в курсе всех событий ему так же необходимо было быть. Так, на всякий пожарный случай.
***
Смеркалось.
Летняя духота отступала, уступая своё насиженное место приятной прохладе июньского вечера.
Четверо милиционеров сидели под навесом в просторной тенистой беседке недалеко от того места, где мигал красными фонарями шлагбаум, и наблюдали за группой молодых людей направляющихся по всей вероятности в цветочный парк. Они шли по дороге ведущей к парку из центра города и о чём-то оживленно между собой переговаривались и смеялись.
Милиционеры полдня только тем и занимались, что постоянно разгоняли молодежь пытающуюся проникнуть в цветочный парк и разворачивали автомобили с той же целью едущие по широкой асфальтированной дороге по направлению к парку.
Всем они объясняли одно и тоже: – "Парк закрыт на плановое профилактическое обслуживание".
Особо упрямых или непонятливых граждан слегка подталкивали в спину резиновыми дубинками, давая этим понять что, разговор окончен, и они желают всем счастливого пути.
Ближе к вечеру один из дежуривших милиционеров уставший постоянно разворачивать и отправлять назад череду подъезжающих по дороге автомобилей проявил сообразительность и догадался поставить на повороте дороги ведущей в парк дорожный знак, запрещающий въезд автотранспорта на прилегающую территорию. Запрещающий знак сняли со столба ночного освещения, который стоял тут же рядом за шлагбаумом. Это несколько снизило поток автомашин, но от пешеходов не было отбоя и ближе к вечеру их прибывало всё больше и больше.
Вот и сейчас милиционеры привстали со своих мест и, не спеша, пошли встречать вновь прибывшую компанию молодых людей.
Те, заметив приближающихся к ним милиционеров, несколько приутихли, перестав громко разговаривать между собой и смеяться.
Поравнявшись, один из милиционеров, протянул вперед правую руку с открытой ладонью и произнес дежурную фразу:
– Парк закрыт на плановую профилактическую проверку, – опустив руку, он добавил: – Соответственно никаких развлечений также не будет.
– Но у нас билеты, – произнесла одна из девушек.
Она относилась к той небольшой группе людей, которая никогда не слушает, что им говорят или не хотят прислушиваться и лишь постоянно твердят что-то своё – то единственное что может ещё ненадолго задержаться в их скудном умишке.
Прапорщик понял, что в такой ситуации инициативу нужно брать в свои руки и ни в коем случае не дать возможность этой девице завести своими глупыми вопросами своих пока молчащих друзей. На вопрос девушки он быстро ответил:
– Билеты будут действительны в течение всего месяца, – глядя в пустые глаза собеседницы, он решил разъяснить эту фразу более доходчиво и сказал: – Вы можете прийти в любой другой день в этом месяце.
– Но мы не хотим в другой день, – девушка явно что-то не догоняла. – Мы сейчас хотим.
Прапорщик тяжело вздохнул и, сцепив руки за спиной, вновь повторил:
– Девушка, пожалуйста, послушайте меня внимательно, – он сделал небольшую паузу и осмотрел пристальным взглядом всю группу стоящих перед ним молодых людей. "Не все дебилы, слава тебе господи" – подумал он, а вслух сказал: – Парк закрыт на плановую профилактическую проверку. Развлекательные мероприятия также отменяются. Я к дирекции клуба никакого отношения не имею и ваши претензии к качеству обслуживания этого заведения, равно как и любые другие вопросы по поводу его работы заданы не по адресу. Приходите завтра, когда подойдёт администрация клуба, и выдвигайте ей все свои претензии. Со мной сейчас вы просто зря теряете время.
За неприятным разговором он заметил, как к парку подъехала черная Волга с включенной синей мигалкой на крыше и тёмно-синий микроавтобус Мерседес с тонированными стеклами. Волга взревела громкой сиреной, чем собственно и прекратила бестолковый дальнейший разговор.
Молодые люди, видя прибывшее подкрепление к милиционерам, решили ретироваться и не вступать в дальнейшую перебранку. Они взяли настырную девушку под руки, и повели по дороге ведущей в центр города.
***
– О чём читаем? – спросил Саша Озеров у девушки, поставив вымытую чайную чашку на стол, и удобно присел на свой дежурный стул.
Маша, он уже успел узнать, что её зовут Марией, подняла на него свои чистые непорочные глазки и с еле слышным придыханием ответила:
– Про любовь, – и сделала вид, что углубилась в чтение.
– Вот оно как! – ничуть не удивился опер Сашка.
Все молодые девчонки в её возрасте мечтают о большой и светлой любви.
Покупая толстые книжки, они зачитывают их до дыр тёмными вечерами, переживая вместе с героями романов опасные любовные приключения, сморкаясь и вытирая платком капающие на подушку слёзы. Как сказал поэт: – «А с семнадцати годов – душит девушку любовь».
Женщины вообще так странно устроены – вначале они тащат мужиков в ЗАГС чтобы выйти за них замуж. А через некоторое время снова тащат их в ЗАГС но, в этот раз, чтобы развестись. Парням же на все это наплевать. Как в первый, так и во второй раз. Их интересует абсолютно другое. Сашка в душе усмехнулся – у него было другое понятие о любви.
"Чем-то надо отвлечь девушку", – подумал Озеров. – А не то так всю ночь просидим: она за любовным романом, а я, глядя в осыпающийся потолок.
Он бодро привстал со стула и подошёл к больничной палате. Чуть приоткрыв дверь, скрывающая от него Алису, он заглянул в образовавшуюся щель.