Владимир Алексеевич Колганов
Конец норманской теории
Глава 19. Этимология слова «хоругвь»
В «Слово о полку Игореве» упоминается, что среди полученных Игорем Святославичем трофеев был: «Чрьленъ стягъ, бѣла хорюговь…» В Ипатьевской летописи говорится: «Половцем стреляющим и руси противу им, ту же Марцел хоругве своее отбеже».
Как же попало столь непривычное для нашего слуха слово в русский язык? Вот что пишет филолог-классик, доктор исторических наук А.К. Гаврилов (ХОРУГВЬ У СЛАВЯН И ПРАГЕРМ. *KHRUNGO. Ученые записки Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. № 7 (32). 2020):
«Занимающая нас лексема часто рассматривается в связи со Словом о полку Игореве, где она появляется в чеканной, но не понятной отчетливо серии слов с эпитетами: «чрьленъ стѧгъ, бҍла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружiе».
Анализ непонятной серии оставим за пределами этой книги – нас интересует только этимология «хоругви». Греко-латинские версии автор статьи сразу отметает:
«Для филолога-классика и всякого, кто понимает силу культурного влияния Византии на восточно-европейском пространстве, в слове хороуговь может послышаться нечто похожее на χορηγία и χορηγέω. Не ведет ли этимология на Балканы и в область греческой лексики?.. Тем не менее, слов, которые вели бы к лексеме хороугвь, среди всех этих обозначений не видно: то один, то другой привлекаемый нами грецизм или латинизм20 приходилось отбросить за непригодностью».
Что же смогли установить филологи за последние сто лет?
«Этимологи-слависты, занимаясь происхождением слова хоругвь, не очень уверенно, но, пожалуй, по преимуществу указывают на Восток. Начнем с монгольской версии, с которой начинает и М. Фасмер, что, конечно, делает ссылки на нее распространенными и по-своему авторитетными, пожалуй, даже – преобладающими».
Однако «слабость монгольской версии признана и в "Этимологическом словаре славянских языков"». Не впечатляет и «лошадиный хвост»:
«В отношении слова хороугы Франц Миклошич колебался, считая его загадочным, покуда не склонился к другой восточной версии – тюркскому kujruk / kurjuk в смысле указания на ‘(лошадиный) хвост».
Так что же делать – где искать разгадку?
«На этом фоне приходится с надеждой вернуться к версии о германском происхождении слова. Германскую этимологию рассматривали Ф.Ф. Браун [видимо, имеется в виду Ф.А. Браун, российский филолог-германист (1862-1942)], К.К. Уленбек [нидерландский лингвист (1866-1951)], В. Ягич [вероятно, имеется в виду И.В. Ягич, хорватский филолог-славист (1838-1943)] и др.; одно время она была популярна. О готск. hrugga со значением ‘посох, палка’ как об источнике слова хоруг(о)вь эти исследователи писали и спорили, однако, успели убедить немногих, и Фасмер дал свою оценку версии о германском происхождении хоругви не менее строго, чем турецкому курдюку Миклошича [словенско-австрийский языковед (1813-1891)], будто бы способному описывать нечто, похожее на воинский знак в духе слова бунчук. Здесь, как нам представляется, дело обстоит не так безнадежно, и мы постараемся показать это… *hrungō (прагерм. *khrungo) fem.: ‘жезл, шест’; готск. hrugga fem. ‚посох, палка‘; англосакс.: hrung fem. ’палка, перекладина’; engl., Chaucer ‘rong’ (‘лестничная перекладина’), rung (‚палка, шест’); ср.-нижненем. runge fem.37, et cetera…»
Далее филолог углубляется в дебри лингвистических изысканий, рассчитывая получить желанный результат, и делает следующий вывод:
«Так обозначение простого предмета: палки, посоха, шеста через серию метонимий и метафор, оказалось среди весьма существенных для жизни, судьбоносных предметов и стало служить обозначению понятий, сперва экзистенциальных, а затем и идеологически важных для носителей языка. Предмет, носимый на поле боя, получил христианское освящение, а роль реликвии и символа облегчила ‘хоругви’ вступление в церковь, где она стала предметом священной утвари».
От палки до священной утвари – это впечатляет! Однако рискну не согласиться с филологом и предложить своё решение этой проблемы. Всё очень просто – достаточно заглянуть в словарь Old Norse (http://www.vikingsofbjornstad.com/Old_Norse_Dictionary_E2N.shtm ). Понятно, что словарь древнескандинавского языка далеко не полон, но двух найденных в нём слов вполне достаточно:
hǫrgr – алтарь, святилище, храм.
vé – знамя, баннер.
Превращение hǫrgr + vé в «хоругвь» предельно очевидно, а переводится это словосочетание из Old Norse как «священное знамя».
Как же оно оказалось на русской земле? Воинское знамя использовалось с давних пор – известно, что боевой флаг был поднят командующим греческим флотом Фемистоклом в сражении между греческим и персидским флотами 28 сентября 480 г. до н. э. близ острова Саламин в Сароническом заливе Эгейского моря. В бой под знамёнами шли египтяне, римляне и викинги, так что эту традицию могли принести на Русь и с запада, и с юга. Однако древнескандинавское происхождение термина «хоругвь» позволяет ограничить поиск. Свеи (шведы), находившиеся на службе у киевских князей с Х века, могли использовать в боях свои знамёна – особенно популярно у скандинавских воинов было изображение головы ворона. Но, если они не принадлежали к правящей элите, вряд ли им могли позволить иметь свои знамёна. Более вероятно, что это право принадлежало только ругам – обычай использования воинских штандартов они могли позаимствовать у византийцев или у аваров в ту пору, когда обитали в Карпатской котловине.
Так или иначе, но хоругвь появилась на Руси благодаря скандинавам.
Глава 20. Руги – сородичи венетов
В той версии происхождения ругов, которая рассмотрена в главе 11, смущают явно не скандинавские имена предводителей ругов – Флакитей и Фелетей. Помимо этого, возникает ещё несколько вопросов, на которые необходимо дать ответ:
1. Почему руги стремились сохранить этническую чистоту?
2. Почему руги без особого труда объединили вокруг себя племена будущих славян?
3. Кто и по какой причине назвал их ругами?
Начнём с того, что rugr на языке Old Norse означает «рожь». Современная рожь является производной от сорно-полевой ржи (Secale segetale), произраставшей в Юго-Западной Азии. По мнению историков, рожь появилась в бронзовом веке, примерно за 2 тыс. до н. э., а её родиной является Анатолия (территория полуострова Малая Азия). В Европу рожь завезли гораздо позже, но нам нужно найти ответ на вполне конкретный вопроч: когда рожь стали выращивать в юго-западной части Норвегии, которая предположительно является родиной ругов?
Вот какие сведения находим в работе норвежских исследователей («Признаки выращивания ржи (Secale cereale) с 7-го века на юго-западе Норвегии»/ Сара Вестлинг и Кристин Эльдегард Йенсен, 2020 г.):
«Группа обугленных зерен ржи (Secale cereale) была найдена в столбовой яме длинного дома на месте поселения Хове-Сёрбё, расположенном в Санднесе, Рогаланд, юго-западная Норвегия. Рожь была напрямую датирована радиоуглеродным методом 618–683 гг. н. э. и является самой ранней находкой из большой коллекции зерен ржи в Норвегии».
Эта находка не может служить доказательством того, что до VII в. ржи там не было, поэтому поищем её следы в ближайшем регионе, в Дании. Тут нам поможет статья 1988 года («Rye in Viking Age Denmark: New Information from 0ster Aalum, North jutland» by Peter Rowley-Conwy):
«Несколько образцов сельскохозяйственных культур доступно из южной Скандинавии с 1-го тысячелетия н. э. Многие из них обсуждаются Хельбреком (1970, 1974). Самая ранняя находка ржи в Дании относится к 0sterbelle, датируемой 1-м веком н. э.; рожь составляла около 0,1% от общего количества злаков, и Хельбрек пришел к выводу, что рожь не выращивалась как отдельная культура, а появлялась только как сорняк в ячмене… С 6-го века н. э. доступны два образца из Дании: в Оксбеле рожь составляла 0,5% от количества злаков (Хельбрек 1958a, 1970), в то время как в Сорте Мулд на острове Борнхольм она составляла 3%… Рожь, по-видимому, все ещё была только сорняком в культуре. Однако зерна из Оксбеля и Сорте Мулда несколько крупнее, чем из Остербелля, что указывает на то, что растение «адаптировалось к климату и почве» (Хельбрек 1970, 284). Первые свидетельства раздельного выращивания ржи в Дании получены из Дренгстеда и датируются 3-м веком н. э.»
Первый и третий век – это уже ближе к истине, но ожидание новых находок может изрядно затянуться, поэтому подойдём к решению проблемы с другой стороны – попытаемся понять, как рожь попала в этот регион. А что, если рожь была завезена венетами – теми, что в XII веке до н.э. прибыли в Европу из Пафлагонии, расположенной в Малой Азии, которая считается родиной ржи?
Древние источники сообщают о трёх «видах» венетов (подробнее см. в книге «Тайна происхождения славян», размещённой на ЛитРес) – адриатические, галльские и висленские. Начнём с висленских венетов. Согласно Плинию (I в.), венеты обитали на юго-восточном побережье Балтийского моря восточнее Вислы. Тацит (II в.) помещает венетов между Вислой и эстами. Птолемей (II в.) называл Балтийское море Венетским заливом, а Карпаты – Венетскими горами.
О галльских венетах сообщают Тит Ливий (I в. до н.э.), Плиний и Страбон (Iв.). Столицей этих венетов был город Дариоритум (Ванн на побережье залива Малибан в южной части полуострова Бретань). Адриатические венеты с 1000 года до конца второго века до н.э. населяли три области нынешней Италии. Тит Ливий, уроженец венетского города Патавиум (Падуя), писал, что после падения Трои венеты вместе с троянским принцем Антенором мигрировали на север Адриатики. Пафлагонские энеты упомянуты Гомером в «Илиаде» (IX в. до н.э.). Плиний Старший (I в.) сообщает, что Корнелий Непос (I в. до н.э.) полагал, будто пафлагонские энеты были предками венетов Италии. Иордан также признаёт, что венеты обитали в тех краях («Veneti seu Liburnes… per totum Adriani maris litus effusi») и даже приводит название провинции – Венетия («Venetum civitates», «ager Venetum Ambuleius»).
Но можно ли утверждать, что анатолийские «энеты» (Enetoi/ἐνετοί) и европейские «венеты» (Veneti) – это одно и то же имя? Всё дело в том, что в Пафлагонии обитал народ «венеты», но Гомер написал «энеты», поскольку в древнегреческом языке не было буквы, обозначающей звук /в/. Ну а когда венеты после падения Трои перебрались в Европу, они назвались своим настоящим именем, т.е. «венеты», что и зафиксировали римские историки.
Итак, венеты покинули свою родину и нашли пристанище в трёх частях Европы. Тут возникает ещё один, не менее важный вопрос: могли древние историки дать одно и то же имя трём разным народам, территориально весьма отдалённым один от другого? Крайне маловероятно! Но для того, чтобы венеты покинули свою родину, должна быть серьёзная причина (П.В. Пивень, «Венеты Нордика как праславянский элемент», Известия АлтГУ, Исторические науки и археология, № 5, 2021):
«Проводившиеся в 2010 г. на севере Сирии палинологические исследования [спорово-пыльцевой анализ] показали, что с 1200 по 850 год до н. э. на данной территории наблюдалась сильнейшая засуха. Именно это событие, коснувшееся всего Восточного Средиземноморья, и могло привести к катастрофе бронзового века [21]… Приведенные факты могут служить доказательствами перемещения населения в период катастрофы бронзового века из Малой Азии в Европу. При этом, оказавшись в более благоприятных природно-климатических условиях, эти племена должны были не только восстановить свою численность, но и увеличить её [NB!]. Это могло послужить толчком к последующим миграциям, в результате чего отдельные группировки венетов могли переселиться в другие районы Европы… 21. Kaniewski D., Van Campo E., Van Lerberghe K., Boiy T., Vansteenhuyse K., Jans G., Nys K., Weiss H., Morhange C., Otto T., Bretschneider J. The Sea Peoples, from Cuneiform Tablets to Carbon Dating. PLoS One. 2011».
Таким образом, миграцию пафлагонских венетов в Европу можно объяснить и падением Трои, и сильнейшей засухой, что предполагает массовый исход этого народа из Пафлагонии. Сделать это можно было только морем, но тут нет ничего удивительного – по мнению Юлия Цезаря, венеты были отличными мореходами.
Далее сосредоточимся на висленских венетах. Следует обратить внимание на то, что земли южного побережья Балтики, где обитали венеты в I в., расположены недалеко от Ютландии, да и до южной части Скандинавского полуострова рукой подать. Если на Балканы рожь могла быть завезена задолго до н.э., то появление ржи в Скандинавии в I в. вряд ли можно объяснить торговыми связями. А вот венеты, бежавшие из Пафлагонии, вполне могли прихватить с собой запас семян ржи, чтобы засеять плодородные земли и тем самым обеспечить себя пропитанием на новом месте жительства. Но в этом случае рожь должна была появиться и на территории нынешней Польши. Вот что пишут польские исследователи (Edward Arseniuk, Tadeusz Oleksiak. RYE PRODUCTION AND BREEDING IN POLAND. Plant Breeding and Acclimatization Institute, RadzikÛw, 05 ñ 870 B≥onie, Poland, 2003):
«Вероятнее всего, в V веке до н.э. рожь была завезена в Польшу».
Интересно, что как раз в это время, в VII—III вв. до н. э., на территории нынешней Польши появляется поморская культура – археологическая культура железного века, для которой характерны ящичные погребения и лицевые урны. Удивительное совпадение, не правда ли? Впрочем, ещё в 1946 году М.А. Артамонов высказал догадку, что именно венеты были носителями поморской культуры.
Нетрудно предположить, что благодаря венетам рожь появилась не только на территории нынешней Польши, но и на близлежащих территориях – к северу на землях эстов, откуда попала к финнам, а также на полуострове Ютландия не позднее I века. Но вот вопрос: какую роль в этом процессе сыграли руги, которые обитали на побережье Балтики где-то между Ютландией и устьем Вислы?
Как бы сама собой возникает ничем не спровоцированная догадка, будто в V в. до н.э. на этих землях не было никаких ругов и жили там венеты. Предположение не столь абсурдно, каким кажется на первый взгляд – косвенно эту догадку подтверждает отсутствие в это время посевов ржи в Ютландии и в остальной части Скандинавии, о чём сообщают зарубежные исследователи. И правда, ну с какой стати некоему скандинавскому племени дали имя от слова rugr (рожь), если никакой ржи там не было и в помине?! Попытка ответить на этот вопрос приводит к появлению неожиданной гипотезы: руги по своему происхождению – это «близкие родственники» венетов.
Теперь предстоит объяснить, как венеты превратились в ругов. Наиболее вероятно, что часть висленских венетов перебралась на юг Скандинавского полуострова, где на новых землях они сеяли рожь. За несколько веков пребывания там венетов образовался новый этнос (венеты + скандинавы), а местные жители в благодарность за новое «лакомство» прозвали этих венетов ругами, сеятелями ржи. Но как это возможно, если скандинавы не знали названия этого злака? Единственное объяснение таково: венеты сказали, что выращенный ими злак называется «ру́га». Поскольку родиной пшеницы и ржи была Малая Азия, древние названия этих культур пришли в греческий язык оттуда же. Тогда не стоит удивляться тому, что произнесённое венетами слово совпало по звучанию с греческим ῥόγα в значении «зерно» – ведь они пришли когда-то в Европу с территории Малой Азии.
Теперь круг замкнулся – во всём «виноваты» венеты, ну а дальше прошёл процесс распространения злака, который сопровождался неизбежным изменением начального названия применительно к конкретному языку. Позже по какой-то причине (не ужились с готами?) часть ругов (или даже все) вернулась на южное побережье Балтики, где их «углядел» Тацит.
Что же следует из этого? Если версия верна, тогда в ругах есть значительная часть венетских генов, а это значит, что они как минимум наполовину являются славянами, поскольку венеты внесли немалый вклад в генофонд славян (см. книгу «Тайна происхождения славян»). В таком случае не следует удивляться тому, что ругам удалось без особых проблем создать славянское государство в Приднепровье – это произошло благодаря «воссоединению» ругов и венетов. Первые под натиском готов во II-III вв. ушли в Закарпатье, а вторые осваивали территорию к северу от Карпат. Однако следует иметь в виду, что среди ругов, вернувшихся на южное побережье Балтики, а затем пришедших в Карпатскую котловину, могли быть и люди со значительной долей генома скандинавов. В силу нордического характера они захватили власть, образовав элиту этого народа, и таким образом в геноме основателей Руси могла оказаться значительная доля «скандинавской крови».
Не вызывает удивления и разнообразие имён предводителей ругов (Уалипс или Уллибос, Флаккитей, Фелетей или Фева, Гизо, Фердерух), и трудно объяснимые названия днепровских порогов – за время скитаний венетов по Европе, от Фракии до Скандинавии, их язык пополнился новыми словами, межплеменные браки привели к появлению новых имён, а те венеты, которые в течение нескольких веков обитали на юге Скандинавского полуострова и стали называться ругами, ещё и освоили новый для себя древнескандинавский язык.
Однако как объяснить стремление ругов сохранить этническую чистоту? Скорее всего, сообщение Прокопия Кесарийского было основано на том, что руги поначалу не хотели смешиваться со своими прародителями, венетами, – в них, что называется, взыграла скандинавская кровь. Впрочем, через несколько веков смешение всё-таки произошло в Приднепровье.
P.S. Уже после написания этой главы появились новые аргументы, что требует внести уточнения в рассмотренную здесь версию. В главе 6 книги «Тайна происхождения славян» показано, что руги в значительной степени сохранили традиции венетов, основателей славянского этноса – это означает, что доля скандинавов в генофонде большинства ругов невелика. Тогда находит объяснение возникновение славянских поселений руян на островах у южного побережья Балтики. Как известно, под натиском готов руги ушли с насиженных мест в сторону Карпатской котловины, однако часть ругов вполне могла остаться на островах – они-то и стали со временем «руянами». В пользу венетского происхождения ругов свидетельствуют их имена (например, Флаккитей и Фелетей), которые не имеют ничего общего со скандинавскими.
Глава 21. Славяне от ругов
В этой главе попробуем разобраться в том, что написано о ругах в Раффельштеттенском таможенном уставе (Inquisitio de theloneis Raffelstettensis), датированном примерно 905 годом (Назаренко А.В. 1993, с. 59):
«Славяне же, отправляющиеся для торговли от ругов (de Rugis) или от богемов (de Boemanis), если расположатся для торговли в каком-либо месте на берегу Дуная (Danubius) или в каком-либо месте у реки Родль (in Rotalariis) или в Ридмархе (in Reodariis), с каждого вьюка (sogma) воска [вносят] две меры стоимостью в один скот (scoti) каждая; с груза одного носильщика – одну меру той же стоимости; если же пожелают продать рабов (servi) или лошадей, на каждую рабыню [пошлина] – одна тремисса, столько же – на жеребца, на раба – одна сайга, столько же за кобылу. Баварам же и славянам из сей страны, покупающим и продающим здесь, платить ничего не требуется».
Филолог А.В. Назаренко настаивал на том, что ругами здесь названы русские купцы, однако так и не смог объяснить, почему название этого народа было использовано для обозначения жителей Руси. В главе 11 было показано, что русь тут ни при чём. Тогда откуда же приходили славяне?
Славяне «от ругов» могли приходить из Прикарпатья, с нынешней Львовщины. Там с VII в. располагалось небольшое славянское поселение, а к IX в. оно расширилось до 25 га. Это поселение под названием Плеснеск упоминается в Ипатьевской летописи:
1188 г. (рассказ о неудачной попытке князя Романа Мстиславича Галицкого изгнать из Плеснеска галицких бояр и их венгерских союзников): «Роман же вперед вои посла ко Пресньску, да заедут Преснеск [Плеснеск] переди. Они же затворишася. Угре же и галичане заехаша и у Преснеск [у Плеснеска], инех изимаша, а друзии утекоша».
1233 г.: «Данил же поиде со братом и со Олександром Плесньску».
Упоминается Плеснеск и во фрагменте из «Слова о полку Игореве», где рассказано о сне Святослава: «Всю нощь съ вечера босуви врани възграяху у Плѣсньска на болони, бѣша дебрь Кисаню и не сошлю къ синему морю».
Плеснеск располагался в районе верховьев Западного Буга у истоков Серета, южнее села Подгорцы Бродовского района Львовской области. В IX-X вв. здесь сложился крупный региональный центр, внешние линии обороны которого охватывали территорию площадью около 300 га. Через Плеснеск проходил торговый путь, связывавший Среднее Поднепровье с Великой Моравией и Германией.
Как же руги оказались в Плеснеске? После разгрома Аварского каганата часть ругов осталась в Паннонии, а в 830-х годах они ушли на восток, спасаясь от нашествия моравов. Карпатскую котловину руги покидали по одному из перевалов (возможно, по Ужокскому) с выходом в район нынешнего Львова, а там неподалёку и Плеснеск, который находился на пути из Паннонии в Среднее Поднепровье. Часть ругов решила остановиться в этом поселении, а позже их стараниями возник город, откуда славяне везли товары в Придунавье, вплоть до территории Баварии. Археологические находки свидетельствуют о связях Плеснеска с Великой Моравией и поморскими славянами. Найдены арабские дирхемы – самые ранние соответствуют 811-812 гг., что указывает на то, что через Плеснеск проходил торговый путь. Лепная керамика аналогична найденной в междуречье Одера и Вислы, а конная сбруя аналогична западнославянской и скандинавской (см., например, И. Мыцко, «Плеснеск – родина княгини Ольги», 2006 г.). Руги долгое время жили в междуречье Одера и Вислы – этим объясняются находки керамики и конной сбруи, типичной для тех мест.
Есть более убедительное доказательство присутствия ругов в Плеснеске. Согласно РТУ, славяне привозили от ругов, помимо рабов и воска, коней, а ведь Плеснеск находился близ территории, подконтрольной печенегам, так что славяне имели возможность торговать конями, которые были куплены или захвачены ругами у степняков.
Тут история «славян от ругов» пересекается с историей русинов. Вполне возможно, что часть ругов не пошла через перевал, поскольку женщины могли не выдержать тягот этого пути. Решили остаться на востоке Словакии, а между тем известно, что в Прешовском крае со временем образовалась самая большая колония русинов, которые, как было показано в главе 18, находятся в близком родстве с ругами. Нельзя исключать и возможность пополнения численности обитателей этой колонии после того, как весной 1233 года объединённые войска князей Даниила и Василька Романовичей, а также их двоюродного брата Александра Белзского, напали на Плеснеск, вынудив жителей покинуть город и, спасаясь от преследования, уйти через Ужокский перевал в Закарпатье.
