полная версия

Владимир Алексеевич Колганов
Конец норманской теории

Полная версия

Глава 22. «Руг» в древнерусской лексике

Начнём с самого трудного – с этимологии слов «друг» и «другой». Здесь вот что удивляет: в современном русском языке слово «друг» означает «близкий приятель», а «другой» как бы совсем наоборот – не этот, не такой, иной. Ещё более странным и противоречивым представляется словосочетание «убивать друг друга» – здесь «друг» несомненно означает «другой», но словосочетание «другому убивать другого» в русском языке не прижилось.

В «Повести временных лет» находим фразы, в которых «друг» и «другой» используются в том же значении, что и в современном языке: «убиваху другъ друга», «другая же Ефиопья». Вместе с тем, встречаются и такие обороты: «а друзии чесѣ нарекошася», «словѣне же ови», «и се суть инии языцѣ». Здесь интересно то, что «другии» встречается в тексте всего три раза, а «друзии» – тридцать один раз. Есть ещё два оборота: «воевати сами на ся», заменяющий словосочетания «воевать друг против друга», и «поидоша противу собѣ», заменяющий «пошли против друг друга. Но самое примечательное – это слово «ови», которое используется в значении «другие».

Возникает подозрение, что когда-то, ещё до создания всех списков ПВЛ, слово «друг» имело не то значение, что в наши времена, а слова «другие» и «друзии» вовсе не использовались. Тут следует учесть, что Лаврентьевский список датируется 1377 годом, а остальные списки сделаны и того позже. Это позволяет предположить, что слово «другой» появилось в летописи стараниями переписчика, а вот замены слову «друг» не нашлось. Либо в Начальном своде, существование которого предположил А.А. Шахматов, такого слова вовсе не было.

Словосочетание «другъ друга» встречается в тексте ПВЛ всего четыре раза, причём как в выражении «убиваху другъ друга», так и в более соответствующим его нынешнему значению: «и рече князь печенѣжьскый Претичу: «Буди ми другъ». Откуда же пришло к нам слово «друг»? К сожалению, в «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.» подсказки нет – единственное отличие от современных словарей в том, что вместо «друг» там «дроуг», но это лишь особенность древнерусской фонетики – дифтонг /ou/ со временем превратился в /u/.

Есть два возможных варианта. Согласно первому, первичным было слово «другой» в значении «иной», а затем уже появилось слово «друг», которое со временем приобрело значение – «близкий человек». Более продуктивен второй вариант: сначала каким-то образом появилось слово «друг», затем возникла необходимость появления слова «другой», ну а позже «друг» изменило первоначальное значение и стало синонимом слова «близкий человек».

Вот что предлагает нам этимологический словарь Фасмера:

Дроуг, дроуже с 11в.; гот. Driugan род. п. друга, мн. друзья́ (из др.-русск. собир. дружья ж., наряду с им. мн. друзи – Соболевский, РФВ 22, 303), укр. друг, ст.-слав. дроугъ φίλος (Клоц., Супр.), болг. друг, сербохорв. дру̑г, словен. drȗg, чеш., слвц. druh, др.-польск. drug. Родственно лит. draũgas "спутник, товарищ", лтш. dràugs, др.-прусск. draugiwaldūnen вин. п. "сонаследник", др.-исл. draugr (поэт.) "муж" (Хольтхаузен, Awn. Wb. 39), гот. driugan στρατεύειν [они солдаты], англос. dréogan "совершать, добиваться"…

Вызывает недоумение «др.-исл. draugr (поэт.) "муж"». В словаре Old Icelandic находим совсем другое значение этого слова:

draugr (-s, -ar) – мертвый житель пирамиды из камней, призрак, дух.

Примерно то же и в словаре Old Norse:

draugr – призрак, «немертвый человек»; ствол дерева.

Там же:

frændi – друг, родственник

félag – партнёр, друг

vinr – лидер, патрон, друг

bóndi – муж, глава семьи

maðr, man, maþær – муж, мужчина, персона.

Вполне логично, что vinr близко по звучанию и написанию к его синонимам в современных языках, возникших на основе Old Norse: venn (норв.); vinur (исланд.); vän (швед.); ven (дат.). В языке балтов иная ситуация: draugs (латыш.); draugas (литов.), а вот современное эстонское sõber и финское ystävä не вписываются ни в тот, ни в другой ряд.

Предварительный вывод из проведённого анализа таков: синонимы слова «друг» в славянских, латышском и литовском языках имеют общее происхождение, а свеи из Уппсалы здесь совершенно ни при чём. Но вот на что следует обратить внимание: Литва и Латвия расположены гораздо ближе к Польше и северной части Германии, чем Эстония и Финляндия, а это значит, что источник возникновения форм drug, draugs и draugas следует искать на южном побережье Балтики. Вариант возникновения этих форм на территории нынешней Белорусии или западных областей России можно исключить, поскольку они слишком далеко от мест проживания южных славян, где также существует форма drug, а вот на ругов следует обратить внимание. Именно руги со II по IX в. побывали и на южном побережье Балтики, и в Карпатской котловине, откуда до Сербии, Хорватии, Словении и Болгарии рукой подать. Однако выше было показано, что руги – сородичи венетов, язык которых неизвестен, так что поиски в словарях нам не помогут. Единственное, что следует взять на заметку – значение древнескандинавского draug могло измениться в славянской среде.

В русском языке есть ещё несколько слов, содержащих буквосочетание «руг». Слово «ругань» скорее всего связано с ругами (см. главу 17), а теперь попробуем разобраться с происхождением слова «ру́га». Вот что находим в словаре Фасмера:

« "сбор съестных припасов с крестьян священнику", арханг. (Подв.), "плата пастуху, церковному причту", олонецк. (Кулик.), "земельные угодья сельского духовенства" (Даль), укр. ру́га "церковное угодье", блр. ру́га (Станг, UР 145), др.-русск. руга "награда; плата; жалованье; церковное имущество" (Ант. Новгор. 173 и др.; см. Срезн. III, 184 и сл.), сербск.-цслав. руга "salarium" [зарплата]. Отсюда ру́жная це́рковь "ц., построенная на общинной земле" (Желтов, ФЗ, 1876, вып. 1, 26). Заимств. из ср.-греч. ῥόγα "salarium", отглагольное производное от лат. rogāre…»

Там же обнаруживаем и такое определение слова «ру́га»: «"приданое", потому что дружка должен был нести приданое невесты в дом молодоженов». Но в словаре Даля есть и другие толкования слова «ру́га»:

«РУГА ж. сиб. холщевая, вообще бедная одежонка (руба?). Руга (новогрчс. или от корня ружить, вооружать, снабжать?) церковная земля и угодья, отведенные на содержанье всего причта; годичное содержанье попу и причту от прихода, деньгами, хлебом и припасами, по уговору или по положенью. Ныне руга, ружное ср. именно плата причту, особ. безземельному, в виде жалованья, и помощь хлебом от прихожан; но в вор. ругою зовут и пустошь, леваду, ненаселенную землю в частном владении. Ружная церковь, без земли, на руге. Ружная грамота, стар. жалующая ругою. Ружный приговор, мирской, о наделении причта ругой. Руговые, ружные земли. Ружник м. получающий ругу, состоящий на руге. Ружить кого, стар. оделять ругою. Ружничий прилаг. стар. Ружный».

Даль сомневается – то ли «руга» имеет новогреческое происхождение, то ли это производное от «ружить». А вот Фасмер упорно настаивает на том, что «ру́га» происходит от греч. ῥόγα, что означает жалованье, выплату. Однако в словаре древнегреческого языка Коссовичей находим только ρύγχοζ в значении «рыло», «морда» и ρόγοζ в значении «стог»:

В латинско-русском словаре И.Х. Дворецкого вместо rogāre, упомянутого Фасмером, обнаруживается совсем другое: «rogatus, (us) m [rogo] (встреч, тк. аЫ. sg.) просьба: meo rogatu С по моей просьбе». В таком случае rogāre переводится как «спросить». Впрочем, в «Материалах для словаря древне-русского языка по письменным памятникам» И.И. Срезневского (1912 г.) наконец-то находим ссылки на источники, в которых упоминается слово ῥόγα:

А вот в «Этимологическом словаре греческого языка» (Etymological Dictionary of Greek by Robert Beekes with the assistance of Lucien van Beek, vol.2, 2010) нет слова ῥόγα, зато есть уже известное нам ρογός: «σιτοβόλιον [зерно], т. е. ‘хранилище злаков’ (Tab. Heracl. 1,102, Epich.). <?>Приписывается сицилийцам по Poll. 9, 45. Этимология неизвестна».

Помимо сожаления по поводу того, что лингвисты не сумели разобраться с происхождением ῥόγα, возникает и вопрос: с какой стати славяне воспользовались греческим словом? В древнерусском языке есть слово «жито», которое вроде бы заменило слово «ру́га» в значении «зерно». Есть и «дань» в значении «приношение, налог, подать», однако нас упорно хотят убедить в том, что славяне предпочли древнегреческое ῥόγα. Вообще говоря, с присоединением Руси к византийской ветви христианства могло произойти заимствование специфических терминов, но только в том случае, если в своём языке не было аналогов.

Поскольку с появление в древнерусском языке слова «ру́га» не всё ясно, попробуем взять за основу догадку, высказанную Далем: «Руга… от корня ружить, вооружать, снабжать». В «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.» (том 10) находим разъяснение:

«РОУЖИТИ (1*), -ОУ, -ИТЬ гл. Давать деньги на содержание, оказывать вспомоществование: феодоть [Корчмит] же помАнувъ бии стра(х). и начать насыщати алчьные. и напаюти жадные. и нагию одЪвати. и ружити попы црквныю. а прочимъ купл св |ща и масло. давше в цркв1 ПрЮр ХГУ», 1076-в».

Тут следует обратить внимание на слова «ружити попы црквныю», что равнозначно выплате пресловутой ру́ги. А может быть, попы тут ни при чём? Что несомненно, так это то, что подвластные ругам славяне платили им дань – в русских летописях данью называлась военная контрибуция, которую восточнославянские племена платили своим завоевателям, на севере – варягам, на юге – хазарам. В «Курсе русской истории» В.О. Ключевского (том IX) есть схожее по смыслу слово: «варяжить – заниматься мелочным торгом». Понятно, что возникло это выражение потому, что славяне торговали с варягами. Тогда вполне логично возникает предположение: «ружить» означает некий эквивалент слову торговать и сводится к выплате дани ругам в обмен на гарантию безопасности. Таким образом, возникшее на этой основе слово «ру́га» имело полное право на существование вне зависимости от того, что созвучный термин ῥόγα был в древнегреческом языке.

Однако в словаре Даля слову «ружить» приписывается и другое значение – «вооружать», производным от которого является слово «оружие». Здесь нет противоречия, поскольку всё снова сводится к корню «руг», который в слове «ружить» претерпел изменения в результате палатализации. Слово «ружьё» здесь явно ни при чём, поскольку вошло в обиход только в XVII в.

Есть ещё одно интересное слово в словаре Фасмера – ру́жа. Одно из его значений – «внешность», но Фасмер полагает, что исходным является слово «ружь»:

«ж. "наружность, внешность, образ, масть (в картах)", вологодск. (Даль), ру́жа "просвет, наружная сторона, внешность", казанск. (Даль, РФВ 21, 238), с ру́жи "снаружи" (там же), сюда же нару́жу, нару́жи, снару́жи, обнару́жить, и́знаружь "снаружи, внешне", стар. русск. наруже "вне, снаружи" (Щил Новгор., Пам. стар. лит. 1, 23). Родственно лтш. raũgs "глазное яблоко, зрачок", raũdzît "видеть, смотреть, проверять, обращать внимание", греч. ῥουγός ̇ πρόσωπον (Гесихий); см. М.–Э. 3, 485, 487; Зубатый, AfslPh 16, 408; Грюненталь, ИОРЯС 18, 4, 142; Петерссон, Vgl. sl. Wortf. 47. Не является более вероятным сравнение с *rǫg- : *ręg (см. руга́ть), словен. rẹ́gati "зиять", др.-инд. ráŋgas "место зрелищ", вопреки Маценауэру (LF 11, 177; 17, 198), или с ро́жа (см.), вопреки Миклошичу (см. Мi. ЕW 283). Не может быть речи о заимствовании из перс. rōi, rō "лицо", вопреки Миклошичу (см. Мi. ТЕl. 2, 147); ср. Корш, AfslPh 9, 664; Мi. ЕW 283. Из русск. заим. коми ruž "масть (в картах)"; см. Вихман–Уотила 227».

Слово «рожа» известно лишь с VII в., причём только на территории России, так что её не будем принимать во внимание, а вот связь слов «ружь» и «ружить» представляется вполне возможной. Для этого следует расширить сферу употребления слова «ружить» – не только «снабжать» и «вооружать», но также «искать». Производным от слова «ружить» стало «обнаружить», а синонимом – «служить», в данном случае ругам. Если в понятие «ружить» вошли все действия славян по обслуживанию правящей элиты, то есть ругов, тогда многое становится понятно.

Тут самое время обратиться к происхождению слова «рожь». Вот что находим в словаре Фасмера:

«укр. рож, др.-русск. ръжь, болг. ръж, сербохорв. ра̑ж, род. п. ра̏жи, словен. rеž, rž, род. п. ržȋ, чеш. rеž, род. п. rži, слвц. rаž, польск. reż, в.-луж. rоž, н.-луж. rеž, полаб. raz. Родственно лит. rugỹs "рожь", лтш. rudzis, др.-прусск. rugis, др.-исл. rugr, др.-сакс. roggo "рожь", сюда же др.-исл. rygr "жители о. Ругия", лат. Rugii, англос. Rugas (Р. Мух, D. Stammesk. 120). Коми rud᾽źеg, удм. ǯiǯеk "рожь", морд. roź – то же заимств. из какого-то восточного и.-е. языка».

Как же возникло слово, которое в славянских и балтских языках имеет схожее звучание: рожь, реж, раж, ругис, рудзис? В главе 20 была изложена такая версия происхождения этнонима «руг»:

Жители южной части Скандинавского полуострова в благодарность венетам за новое "лакомство", полезный пищевой продукт, прозвали их ругами, сеятелями ржи. Но как это возможно, если скандинавы не знали названия этого злака? Единственное объяснение таково: венеты сказали, что выращенный ими злак называется «ру́га». Поскольку родиной пшеницы и ржи была Малая Азия, древние названия этих культур пришли в греческий язык оттуда же. Тогда не стоит удивляться тому, что произнесённое венетами слово совпало по звучанию с греческим ῥόγα в значении «зерно» – ведь венеты пришли когда-то в Европу из Малой Азии.

Теперь круг замкнулся – во всём «виноваты» венеты, ну а дальше прошёл процесс распространения злака, который сопровождался неизбежным изменением исходного названия применительно к конкретному языку.

Чтобы завершить это исследование, осталось только объяснить происхождение слова «друг». Наиболее логичная версия выглядит следующим образом. В языке Old Norse есть слово draugr, означающее «призрак». Для любого человека призрак, если обойтись без мистики, – «не такой, как мы», «иной». Вполне логично, что на этой основе в славянских языках возникло слово «другой» со значением «иной». Но как же появилось слово «друг»? В древнерусском языке есть вроде бы эквивалентное по смыслу слово – «приятель». Но вот беда, у него неоднозначное толкование – помимо «единомышленник», «доброжелатель», есть и такое значение: «тот, кто принимает и хранит что-либо» (см. «Словарь древнерусского языка XI-XIV вв., том 8). По смыслу это чем-то напоминает кладовщика. Видимо, поэтому потребовалось появление нового слова и «призрак» превратился в «близкого человека».

Как бы то ни было, руги в этом случае совершенно ни при чём. То же самое можно сказать о словах «подпруга» и «вдруг». Происхождение второго особенно интересно, поскольку так или иначе оно связано со словом «друг». Вот что читаем в этимологическом словаре Н.М. Шиманского:

«Вдруг (внезапно, неожиданно). Собственно русское. Происхождение неясно. Вероятно, возникло лексико-семантическим путем на базе вдруг – "воедино, вместе, разом" (ср. сразу, украинское враз – "внезапно, вместе"), сращения предлога в и друг – "один" (см. друг друга, друг другу – "один другого, один другому")».

Поскольку такое объяснение не впечатляет, ищем подсказку в «Словаре древнерусского языка XI–XVII вв.». Там в качестве самой древней отмечается форма «в другъ», употреблённая в Новгородской судной грамоте (1471 г.): «А кои истець похочетъ искать наѣзда или грабежа и земли в другъ, ино другому истцю ему отвѣчать». Эта форма позволяет дать иную интерпретацию слову «вдруг»: «не так, как ожидалось, то есть по-другому». Отсюда и появление основы в виде «друг», имеющей древнескандинавское происхождение.

Глава 23. Ružínov ostrov

Ещё немного лингвистики, но без претензий на истину в последней инстанции. Итак, всё, что есть в нашем распоряжении, – это древнескандинавское rúgr (совр. норвежское и датское rug), означающее «рожь», латино-германское Rugi (Rugii) и славянское Žitný ostrov («Остров ржи»). упомянутый в главе 11. Взяв за основу rúgr и Rugi, попытаемся найти древнескандинавский аналог словосочетания Žitný ostrov. В словаре Old Icelandic приведены названия нескольких островов: острова Барра – это Barreyjar, Оркнейские острова – это Orkneyjar. Здесь ey переводится как «остров», а суффикс -jar служит для обозначения множественного числа. Тогда «Остров ржи» на этом языке читается как Rugey, однако это слово можно перевести и как «остров ругов».

Понятно, что название Žitný ostrov не могло возникнуть в IX веке – болота на большей части острова были осушены лишь во второй половине XIX века, так что выращивать там рожь и другие зерновые злаки в раннем средневековье не было никакой возможности, разве что на небольших участках суши посреди болот. А вот Rugey вполне могло появиться в лексике ругов, обитавших в те времена на этом острове – в арабских источниках он назывался «остров русов», а руги, как показано в главе 11, стали основателями Руси в IX в. Тогда для придунайских славян в VI-VIII вв. Rugey должно было означать «остров ругов» и только со временем трансформировалось в «остров ржи». Как же это могло произойти?

Лингвисты утверждают, что на протяжении нескольких веков в праславянских языках происходил многоступенчатый процесс под названием палатализация. В результате смягчения согласных перед гласными первого ряда (i, e, y и др.) славяне стали произносить gey как zi [зи] или dzi [дзи]. Таким образом, в раннем средневековье Rugey на языке славян должно было превратиться в Ruzi, а у словаков со временем – в Ruži (Ружи). Тогда как могли славяне, жители территорий, близких к острову Rugey, его называть? Для этих славян Rugey превратилось в Ruzi/Ruži (Рузи/Ружи), так что вполне логично, если суффикс -in они использовали для того, чтобы появилось словосочетание Ružin ostrov. Впрочем, как показано в главе 20, Rugi в языке славян тоже превратилось в Ruzi/Ruži, поэтому Rugey может быть совершенно ни при чём.

Попробуем в очередной раз словно бы зайти с другой стороны и обратим внимание на район Братиславы под названием Ružinov, где в прежние времена располагалась деревня Starý Ružinov. В главе 20 показано, что нет никаких оснований для утверждения, будто Ružinov происходит от слова ružovy (розовый), как полагают словацкие краеведы. Однако известен Petrus de Ruszinow – свидетель заключения одного из актов короля Пшемысла Оттокара I в 1222 году. Казалось бы, деревня Ružínov на окраине Братиславы могла быть названа по фамилии владельца – помещик с фамилией Ружинов вполне мог существовать. Однако примеры такого рода мы находим только в России советского времени, да и то речь идёт только о городах – это топонимы Киров (бывшая Вятка) и Чехов (бывшая Лопасня). В прежние времена традиция называть города в честь каких-то персон реализовывалась в другой форме – Петербург, Екатеринодар и т.п. Исключением выглядит город Дмитров, названный в честь «святого великомученика» Дмитрия Солунского. Однако это название следует понимать не как фамилию, а точно так же, как Пётр – Петров сын, то есть «Дмитров город».

Вот ещё на что следует обратить внимание. Среди словацких и чешских топонимов с окончанием -ov нет ни одного, который можно было бы интерпретировать как фамилию. Даже селение Jakubov, поскольку немецкий вариант названия Jakobsdorf ясно указывает на то, что названа деревня в честь Иакова – это подтверждается тем, что в ней находится римско-католическая церковь Святых Филиппа и Иакова, построенная в XVII в. Ну а деревня Buková – от слова «бук».

Итак, есть два варианта происхождения топонима Ružinov: либо Ružin – это фамилия и тогда топоним Ružinov переводится как «ружиновский», либо верна та версия, что изложена в главе 18. Поскольку в истории Словакии не обнаружено таких Ружиновых, которые бы заслужили увековечивание своей фамилии в названии улицы, остаётся лишь второй вариант. В главах 11 и 18 показано, что славяне в раннем средневековье называли ругов «рузи» (позже – «ружи»), а в единственном числе форма «руз» явно не подходит, поскольку Rug не может превратиться в Ruz – /g/ трансформируется в /z/ по правилам палатализации только перед гласными первого ряда (e, I, y и т.д.).

Таким образом, можно утверждать, что топоним Ružinov появился в раннем средневековье в честь ругов или позже в память о них, поскольку руги долгое время обитали как раз в районе нынешней Праги, на Житном острове. Но почему Ružínov, а не Russinov, хотя в главе 18 было показано, что потомки ославянившихся ругов стали называть себя русинами? Видимо, в этой деревне уже не было русиновской общины и столичные власти решили не изменять древнее название.