Владимир Алексеевич Романов
Три рассказа. Домашние любимцы
«Пиастры, пиастры…»
«… Ромка сидел в проеме открытой форточки и смотрел вниз на деревья, раскинувшие свои зеленые кроны прямо под окнами. Он не знал, что выбрать. Вернуться назад в свою клетку или же устремиться вперед, навстречу неизведанному. Все домашние спали и не могли наблюдать его мучения. Он хотел полететь и хотел остаться. Что мешало ему сделать правильный выбор? Разве ему плохо жилось? Разве к нему плохо относились? Разве его не любили? Нет и еще раз нет. То есть да и еще раз да! Хотя конечно надо признать, что больше всех Ромку любила мама. Но купили его для дочери. А папа был просто лоялен к его появлению в семье.
Ромка сколько, себя помнил, был попугаем и он, как и все нормальные попугаи, вылупился из яйца. Как он туда попал, в это яйцо, Ромка не знал. Нет, иногда он задумывался над этим странным явлением, но так до конца и не мог понять. Как-то раз, когда вся семья собралась вечером у телевизора. Ромка вместе со всеми смотрел какую-то передачу, в которой какие-то странные люди, вели какой-то странный спор, суть которого сводилась именно к обсуждению этого необычного явления: «А что же первично, курица или яйцо?».
Хотя Ромка не был какой-то там курицей, но такая постановка вопроса его крайне заинтересовала. Действительно, что появилось первым? Ведь, если не было бы курицы (читай попугая), то не было бы и яйца. Но с другой стороны, сама курица, откуда взялась? Из курятника? Этот вопрос надо провентилировать, подумал Ромка и перескочил с одной жердочки на другую, та что была повыше. Там было зеркальце, и Ромка очень любил в него смотреть. Не на само зеркальце, конечно, а на себя.
Сначала, когда он первый раз попал в эту клетку с зеркалом и увидел свое отражение, он подумал, что это еще какой-то попугай. Ромка решил сразу все расставить по местам, потому что знал, понимал и чувствовал где-то «на подкорке», что «Боливар не вынесет двоих» и «два медведя в одной берлоге не уживутся» И он недолго думая клюнул соперника. Но его мнимый конкурент отреагировал как-то странно. И улетать не стал, и нападать тоже. А начал раскачиваться во все стороны. И что еще было непонятно – незнакомец был не такой как Ромка, объемный и пушистый, а какой-то плоский и односторонний.
