Владимир Александрович Андриенко
Дрозды: Лейб-гвардии поручик
– Сложно сказать, как нужно поступить в такой ситуации, господин подполковник.
– Это совсем не сложно, поручик. Врага нужно обезвредить. А Анна Губельман сотрудник ЧК. Значит она наш враг. Зачем мы затеяли Белое дело? Чтобы щадить врагов?
– Вы правы, господин подполковник.
И Васильев решил сам навестить место проживания корнета бывшего лейб-гвардии уланского полка…
***
В общей временной казарме Лабунского не оказалось. Дежурный сказал, что корнет проживает на частной квартире вместе с командиром роты штабс-капитаном Штерном.
– И где она находится?
– Совсем недалеко отсюда. Я дам вам провожатого. Он вам все покажет. Юнкер Слуцкий!
– Здесь, господин поручик.
– Проводите поручика к дому, где проживает ваш командир.
– Есть, господин поручик!
Васильев, посмотрев на юнкера, сразу понял, что перед ним не военный.
– Из студентов? – спросил он.
– Так точно! В прошлом студент Харьковского императорского университета!
– Не стоит так кричать, юнкер. Мы не на плацу.
– Дисциплина прежде всего!
– Это верно. Но сейчас мы с вами можем поговорить просто, как товарищи по оружию. Я ведь знаю корнета Лабунского. Мы с ним пересекались в Ростове. Тогда мы оба еще не служили в дивизии Михаила Гордеевича Дроздовского. Вам понравился командир взвода?
– Да, хотя есть более …, – юнкер осекся, поняв, что мог сболтнуть лишнее.
– Более достойные? – продолжил Васильев.
– Я не о том, господин поручик. С соседней роте все командиры взводов имеют награды с германской войны. А наш корнет не имеет. Я это имел в виду.
– А с чего вы взяли, что у корнета Лабунского нет наград?
– На его кителе их нет.
– Ваш командир за годы германской войны заслужил орден Владимира четвертой степени, Святой Анны четвертой степени и Станислава третьей степени.
– Вот как? – удивился юнкер. – Но он никогда не говорил о своих наградах.
– Лабунский скромен. И в этом нет ничего плохого.
– Мне он показался штабистом.
– Штабистом?
– Холенный словно адъютант. Одет с иголочки. Всегда следит за собой. Словно и войны нет.
– Совсем недавно я видел его иным. Но сейчас и я стараюсь следить за внешним видом.
– Вы иное дело. Вы при штабе. А он боевой офицер.
– Странный у вас взгляд на то, каким должен быть внешний вид офицера, юнкер.
– Да и этот его любимчик не вызывает особой симпатии.
– Любимчик? Вы о ком, юнкер?
– Уже несколько дней как в составе нашего взвода появился молодой юнкер. Вчерашний гимназист. И корнет взял его под свое особое покровительство.
– Особое? И чем же так выделяется этот юнкер?
– Никому не известно. Ничего достойного он пока не сделал. Разве стреляет из винтовки отлично.
– Гимназист?
– Такого результата на стрельбах у нас не показал никто.
– Возможно, потому Лабунский его и приблизил. Настоящих солдат мало, юнкер…
***
Дома поручик корнета не застал. Зато в соседней комнате был командир роты Штерн.
– Господин поручик! Вот так встреча. Хотя в последнее время мы с вами встречаемся часто. И кажется мне, что это не случайно.
– Я пришел к корнету Лабунскому. Но не застал его дома.
– Работает над уровнем новобранцев, поручик. А там есть над чем работать, можете мне поверить.
– Как ни странно, но и в казармах его нет, господин штабс-капитан.
– Вот как? Это действительно странно. Лабунский весьма добросовестный офицер.
– Тогда я могу переговорить с вами.
– Снова дела контрразведки? – спросил Штерн.
– Можно сказать и так. Вы видели здесь молодого юнкера? Из новобранцев?
– Ординарца Лабунского? Видел. Он помогает корнету в обучении новобранцев. Этот юноша отменный стрелок.
– А где он проживает?
– Кто?
– Новый юнкер.
– Дак в казармах должно быть. Я не интересовался тем, где юнкер ночует.
– А мне сказали, что в казармах он не ночевал ни разу. И у меня возник вопрос, где он проводит ночи?
– Вы хотите сказать, что…
– Нет. Я просто хочу видеть юнкера и говорить с ним.
– Поручик, вы сказали, что пришли к корнету?
– По большей части к нему. Но и его ординарец меня заинтересовал…
****
Лабунский прибыл сразу на учебный плац. Состав его взвода вчера пополнился еще 12-ю добровольцами. И приходилось заниматься строевыми занятиями, ибо они и понятия о строевой подготовке не имели. Корнету в этом помогал фельдфебель Орлов, каптенармус 4-й роты.
– Нелегко приходится? – спросил он, подойдя к Лабунскому.
– Мне нужно хоть чему-то их научить. Скоро смотр и парад. Говорят, будет сам главнокомандующий. Два часа строевой, и на стрельбище.
– К тебе приходил поручик Васильев.
– Васильев? Снова контрразведка?
– Его заинтересовал твой ординарец. Кстати, где он?
– Я сразу отправил его на стрельбище. А чего это контрразведка стала собирать сведения о вчерашних студентах?
– Мне-то откуда знать? Я только каптенармус.
– Можешь меня заменить на строевой?
– Конечно!
– Господа! – обратился корнет к юнкерам. – Смирно! С вами будет заниматься фельдфебель Орлов! Командуйте, фельдфебель!
– Дело привычное!
Лабунский поспешил на стрельбище…
***
Он принял решение спрятать Анну до времени среди солдат. Самое лучшее место скрыться – быть на виду. Здесь её станут искать в последнюю очередь. Так он думал.
Теперь корнету не понравился интерес контрразведки. Хотя в расположение полка пришел Васильев, а не кто-то из других офицеров. Значит, про Анну они не знают. Знали бы – сюда пришел бы сам подполковник Вольский. Еще бы! Такая добыча!
Его ординарец готовил оружие.
– Юнкер!
– Господин корнет!
– Подойдите ко мне!
Тот подошел.
– Что-то случилось?
– Случилось. Отойдем в сторону.
– Да что такое?
– Офицер из контрразведки прибыл по твою душу, Анна.
– Не может быть! Как они узнали?
– Не знаю. Искал меня, но мы разминулись. Хотел поговорить о тебе или даже увидеть тебя.
– И что здесь такого?
– Это поручик Васильев! Ты говорила с ним в Ростове как представитель ЧК.
– Говорила.
– Наш командир роты Штерн к тебе не стал приглядываться. Для него все юнкера на одно лицо. Но Васильев тебя узнает. Даже в таком виде.
– И что делать?
– Не знаю. Но тебе стоит уйти отсюда от греха подальше. Я дам тебе особое поручение. Пойдёшь в город.
– Но что потом, Петр?
– Потом будет видно…
***
Поручик застал корнета за стрельбами. Он показывал, как нужно стрелять.
– В бою от умения владеть винтовкой Мосина зависит ваша жизнь, господа. Скоро вам придется оказаться в огне. А эта война совсем не такая, какую мы вели с немцами. Там приходилось месяцами сидеть в окопах на позициях, и было время многому научиться. Теперь мы воюем с русскими. Не с немцами. Стремительные марши и сражения, господа! Вот что нас ждет. Итак! Первая десятка! На огневую позицию! Марш!
– Корнет! – обратился Васильев к Лабунскому.
– Вы, поручик? Простите, но времени у меня нет. Нужно в короткий срок подготовить новобранцев.
– Понимаю. Однако я много времени и не займу.
Лабунский приказал отделению на позиции продолжать без него. Он подошел к поручику.
– Итак, что у вас, поручик?
– Мне бы хотелось видеть вашего ординарца, корнет.
– Его сейчас нет.
– А где он?
– Я отправил его по делу в город.
– Вот как?
–А почему вы им интересуетесь, поручик? Что такого есть в молодом юнкере?
– Я ведь пришел к вам как друг, Лабунский. Я поручился за вас перед моим начальником головой. Я сказал, что вы честный офицер, преданный делу.
– И вы не ошиблись, поручик. Я собираюсь сражаться, как подобает офицеру русской армии. Но не ждите от меня, что я стану доносчиком.
– Значит он прав!
– Кто?
– Подполковник Вольский. Она пришла к вам.
– Она?
– Не притворяйтесь, корнет. Анна Губельман. И вы её не выдали. Вот вам и странная приязнь корнета и молодого юнкера. Она живет у вас?
– Вы о чем?
– Вы вместе проводите ночи? Это я еще могу понять. Но она враг.
– Я не стану предавать интересы дела, которому служу, поручик. Здесь она только как частное лицо. И пользу нам приносит, хоть и помимо воли. Она учит этих «птенцов» стрелять.
– И собирает сведения!
– Поручик, такие сведения может собрать, кто угодно у кого есть глаза. И чем они могут нам повредить? Я ведь не штабист. Я просто полевой офицер. Но не заставляйте меня, её предать.
– Вот почему вы заполучили отдельную комнату. Я могу вас понять как мужчина.
– Мы не спим вместе, поручик. Рядом, да, но не вместе.
– Правда? Тогда вы еще больший наивный дурак, чем я думал.
– Вы сделали намек…
– Какой намек, корнет?! Я рискую головой. Мне не нужно обвинения в измене. Я верю, что вы не предатель. Но мой долг офицера контрразведки сообщить все подполковнику Вольскому.
– Это погубит Анну, поручик. Я дал слово офицера, что спасу её.
– Но что делать мне?
– Как вам подскажет ваша честь, поручик.
– Я не хочу вас губить. Но и бездействовать не могу. И вот как мы поступим – она уберется из города сегодня же! Как она это сделает – меня не касается. А сегодня я просто не застал вашего ординарца. И не стоит продолжать! Я сказал все. Это решение окончательное. Вы готовы его выполнить, корнет?
– Готов.
– Слово офицера?
– Даю слово офицера, что Анны завтра в Новочеркасске не будет…
****
Вечером Лабунский проводил Анну до расположения секретных постов.
– Это все, что я могу, Анна.
– Я понимаю. Но он тебя точно не выдаст?
– Васильев дал слово.
– Да что стоит его слово? Тебе нужно уходить со мной!
– Нет. Я дал присягу.
– Пётр, чего ныне стоит такая присяга? Пойдем со мной! Этот путь не будет легким, но вдвоем мы проберемся. Затем я заберу тебя в Москву. И больше тебе не придется воевать на этой войне.
– А что будет тогда, когда Деникин возьмет Москву?
– Этого не случится.
– Я верю, что именно так и будет, Анна. И тогда я снова спасу тебя, а не ты меня.
– Прощай, Пётр!
– Прощай Анна. Да хранит тебя бог!
Она повернулась к нему спиной и зашагала прочь. Лабунский смотрел ей вслед до тех пор, пока её фигура не скрылась во тьме…
***
Новочеркасск.
Штаб Дроздовского.
12 июня 1918 года.
Полковник Петров вернулся из командировки в расположение дивизии. Он достойно выполнил приказ своего командира. Дивизия пополнилась добровольцами. Дроздовский был доволен, и теперь они вдвоем вечерами осуждали положение белых.
– Я часто изучаю карту, Михаил Гордеевич, и думаю о наших шансах выиграть эту войну, – сказал Петров.
– Я тоже все время думаю об этом Кирилл Павлович.
– И что вы скажете?
– У нас есть все шансы, полковник. Пусть наши армии пока невелики. Но посмотрите на боевой дух наших солдат! Мы собираем добровольцев и в этом наша сила.
– Во время командировки я много слушал, Михаил Гордеевич. Слушал, о чем говорят люди.
– Какие люди, Кирилл Павлович?
– Да простые русские люди. Те же крестьяне в солдатских шинелях. Миллионные массы, которых после германской войны рассеялись по стране. Вот он резерв для пополнения армий. И красные его рано или поздно используют.
– Не думаю, что все крестьянство станет поддерживать большевиков!
– Для этого нам стоит заняться решением вопросов, которые крестьян интересует.
– Нам? Я военный, а не политик, Кирилл Павлович.
– Мы с вами на такой войне, Михаил Гордеевич, что нам нужно быть политиками. А не только военными. Нашему командированию нужно решать вопросы будущего России. Нужно привлекать людей на сторону нашей идеи. А иначе, мы проиграем эту войну, Михаил Гордеевич.
– Думаю, что этим стоит заняться после нашей победы. А сейчас меня интересует ваше мнение о качественном составе наших сил, полковник.
– Кто знает, Михаил Гордеевич. К нам идут добровольцы и они полны энтузиазма. Но как они станут воевать в серьезной войне? А война нам предстоит серьезная. Ведь рядом с нами образовался ряд так называемых советских республик. Донскую республику мы уничтожили, но есть и другие. Донецко-Криворожская, Ставропольская, Кубанская, Черноморская. По Брестскому миру Украину заняли немцы. И они негласно поддерживают советы.
– Войско Донское пошло с ними на союз.
– Какой союз, Михаил Гордеевич. Немцы только используют ситуацию в своих интересах.
– Я это понимаю, Кирилл Павлович. 28 мая Деникин собирал совещание, где были казачьи генералы Краснов, Филимонов, Богаевский. Краснов предлагает идти на Царицын. По его мнению, там местное население враждебно большевикам. И если мы возьмем Царицын, то он станет хорошей опорной базой для дальнейшего наступления.
– И что Деникин? – спросил Петров.
– Он считает приоритетным направлением Екатеринодар. Идет по пути Корнилова.
– Освободить Кубань? С одной стороны это хорошо, но у красных там явный перевес сил. Хотя и в рядах Добровольческой армии много кубанцев. А они желают освобождения своему крах в первую очередь.
– Кубань и Северный Кавказ более надежная база для нас, чем Поволжье. Я согласен с Деникиным, Кирилл Павлович.
– Нас они спрашивать не собираются? Поставят перед фактом, Михаил Гордеевич?
– Деникин опытный стратег.
– Я бы поставил на барона Врангеля, Михаил Гордеевич. Он гораздо больше подходит на роль главнокомандующего, чем генерал Деникин.
– У Деникина больше опыта в командовании крупными силами. Врангель генерал недавний. Войну в 1914-ом он начал капитаном, а Деникин уже тогда был генералом…
****
Подполковник Вольский попросил доложить о себе командиру дивизии. Дроздовский приказал пустить его.
– А вот и начальник контрразведки! Здравствуйте, господин подполковник.
– Здравия желаю, господа. Я рад, что здесь присутствует начальник штаба.
– У вас что-то важное? – спросил Петров.
– Да. Весьма важное, господин полковник. Потому я прибыл к вам в такой час.
– Говорите! – приказал Дроздовский.
– Среди нас есть агент большевиков, господа.
– Что? В штабе? – спросил удивлённый Петров.
– Пока не знаю, находится ли агент в штабе дивизии или в штабе 1-го офицерского полка.
– Вы сказали – штаб дивизии, подполковник? – изумился Дроздовский.
– Так точно, Михаил Гордеевич.
– Но в штабе только проверенные офицеры. Многие из них со мной с Румынского фронта! Вы понимаете, о чем говорите, подполковник?
– Я не утверждаю, что агент в штабе дивизии, Михаил Гордеевич, – сказал Вольский. – Возможно, что он среди офицеров 1-го полка. Но агент есть, и он начал работать.
Дроздовский и Петров переглянулись.
– Для такого заявления нужны факты господин подполковник! – сказал начальник штаба. – Агент среди офицеров 1-го полка? Этот полк совершил чудеса храбрости. Это лучшее наше подразделение. Большего того, лучшее во всей армии.
– Я не хочу клеветать на полк, господин полковник. Но факт есть факт. И моя задача реагировать на него.
– Хорошо! Изложите ваши доводы, подполковник, – приказал Дроздовский.
– Сегодня мною захвачен человек, который признался в подготовке террористического акта во время торжественного парада в честь приезда главнокомандующего генерала Деникина.
– И кто этот человек?
– Бывший казачий хорунжий. В 1917 году в Петрограде перешёл к большевикам. И вот ныне его прислали сюда.
– Он не служил в нашей дивизии?
– Никак нет, Михаил Гордеевич.
– И он признался?
– Да.
– Признался под давлением? – спросил Петров.
– Да, господин полковник. Нам приходиться работать такими методами. Но красные в своей ЧК не церемонятся и применяют пытки.
– Избавьте меня от подробностей вашей работы, подполковник. Что вы узнали?
– Этот человек, по фамилии Чижов, имел задание организовать покушение на командный состав. На генерала Деникина и на вас, Михаил Гордеевич, в первую очередь.
– Какими силами? Он ведь не один задумал это осуществить?
– Никак нет. Ему должны были помогать три человека. И один из них – человек служащий в офицерском полку. Но его Чижов не назвал.
– Почему?
– Умер.
– Умер? – удивился Дроздовский.
– Мои люди перестарались, господин полковник. Нет настоящих специалистов по допросам. Такие были у нас в корпусе. А у меня одни костоломы…
Глава 7
Второй Кубанский поход
Мчались годы в простреленных вёрстах
По друзьям не вернувшимся в ряд,
Что застыли в серебряных росах
За Отечество и за царя.
Борисов Ю.А.
***
Штаб 3 пехотной дивизии.
Добровольческая армия.
21 июня, 1918 год.
Дроздовский вернулся в расположение своей дивизии из ставки главнокомандующего. Он срочно собрал на совещание свой штаб. Прибыли полковник Жебрак-Русанович, полковник Семенов, полковник Туркул, начальник штаба полковник Петров, подполковник Нилов, начальник контрразведки подполковник Вольский.
– Господа! Время пришло! Получен приказ главнокомандующего Антона Ивановича Деникина. Мы выступаем на Кубань. Наша цель освобождение Кубани и взятие Екатеринодара! Стратегический план в общих чертах таков: взять поселок Торговый. Этим мы прерываем железнодорожное сообщение Северного Кавказа с Центральной Россией. Затем станция Тихорецкая, затем захват Кущевки и Кавказской и, конечная цель – Екатеринодар и Черноморское побережье!
Новостью этот план не был ни для кого. Обговаривали его много раз, но сейчас это уже не просто план, это руководство к действию. Деникин принял решение идти по пути Корнилова и начать Второй Кубанский поход.
– Мы выступаем с такими малыми силами, Михаил Гордеевич? – спросил Жебрак-Русанович. – Задача слишком грандиозна, а Добровольческая армия всего 12 тысяч человек.
– Это так, господа! Всем, кто воевал на германском фронте, такие силы кажутся ничтожными! Тогда в боевых операциях были задействованы армии в двести тысяч человек. Но мы выступаем с теми, кто есть. Большего количества завербовать не удалось. 1-я пехотная дивизия генерала Маркова, 2-я пехотная дивизия генерала Боровского, наша 3-я пехотная дивизия, 1-я конная дивизия генерала Эрдели, 1-я Кубанская казачья бригада генерала Покровского. А силы стоящие против нас значительны! Только армия Сорокина 40 тысяч. У Тихорецкой красная бригада Жлобы, и конная бригада Дубенко. По данным разведки не менее 30 тысяч. В общей сложности по пути нашего следования у красных около 100 тысяч человек. У нас в 10 раз меньше.
– На германском фронте предложи кто-то наступать в таких условиях, его назвали бы сумасшедшим.
– Именно. Но мы не на германской войне, господа. Сейчас меня волнует другое. Не количество врагов. При штурме Ростова численное превосходство красных было еще больше. Но разве это остановило нас? Подполковник Вольский, начальник контрразведки, имеет что вам сказать!
Вольский поднялся со своего места.
– Господа! По поручению командира дивизии, я отправил своих людей проверить, как наши офицеры хранят доверенные им секреты.
– Что вы хотите сказать, подполковник?
– Слишком много болтают, господа, – ответил Вольский. – Мои люди просто слушали, что говорят другие. И вскрылись чудовищные, на мой взгляд, факты. В конном офицерском полку многие офицеры посещали женщин. И то, что они выбалтывали в личных разговорах это просто находка для врага. В офицерском пехотном полку положение не многим лучше.
– Но мы не на вражеской территории, – возразил полковник Семенов.
– И что? Благодаря болтливым языкам агенты врага могут спокойно собирать здесь информацию. Они знают все о нашей численности, о запасах продовольствия и боеприпасов. Они знают, куда мы пойдем! Они знают всех наших высших командиров! А у некоторых из нас, господа, есть родственники на территориях, которые контролируют большевики! И вы знаете, чем это им грозит.
– Но это дело контрразведки искать шпионов, господин подполковник, – сказал Жебрак-Русанович.
– Контрразведка выполняет свою задачу. Но я просил бы вас, господа, объяснить вашим людям, которые имеют доступ к информации правила поведения. И та информация, которая сейчас станет вам известна, господа, имеет гриф «особо секретно». Это направление удара для нашей дивизии.
Дроздовский снова подошел к карте.
– Господа, основной удар нанесут части дивизии генерала Маркова на железнодорожный узел станцию Торговая. Наше основное направление это станица Великокняжеская. Через два дня мы переправимся через Маныч вот здесь! И наша задача окружить и разгромить манычскую группировку красных, которая станет нависать над флангом наступающих частей Добровольческой армии.
***
Первой операцией Добровольческой армии стала атака на станции Торговая и Шаблиевка. 25 июня 1918 года Торговая была взята. Железная дорога, которая связывала Кубань и Ставрополье с Центральной Россией была перерезана! Это был большой успех добровольцев, который омрачился только гибелью в бою командира 1-й дивизии генерала Маркова. На следующий день 26 июня главнокомандующий генерал Деникин переименовал офицерский полк 1-й дивизии в 1-й офицерский генерала Маркова полк.
В тот же день красные предприняли контратаку на Шаблиевку. 27 июня на помощь марковцам подошёл пехотный офицерский полк дивизии Дроздовского. Вместе они отбили удар и двинулись к станице Великокняжеская…
***
Бой за Белую Глину.
6 июля, 1918 год.
1 июля у станции Кагальницкая красные части Сорокина5 перешли в наступление. Обескровленные полки Добровольческой армии на этом участке откатились назад. Основной целью Сорокина было отбить железнодорожный узел – станцию Торговая. Деникин срочно перебросил сюда Корниловский ударный полк.
5 июля войска Добровольской армии подошли к городку Белая Глина. Там стояла знаменитая «железная бригада» комбрига Жлобы6, которому удалось провести мобилизацию, и его отряд увеличился до 10 тысяч.
6 июля 1-й офицерский полк 3-й дивизии Дроздовского пошел в атаку. Полковник Семенов был ранен. Его вынесли из-под огня. Командир дивизии тут же назначил на его место полковника Жебрак-Русановича.
– Михаил Антонович, – обратился Дроздовский к новому командиру. – Доверяю вам мой лучший пехотный полк. Атака должна продолжаться! Пусть примером вам будут марковцы.
– Я сумею исполнить свой долг, господин полковник!
– Не сомневаюсь в этом, Михаил Антонович. Но не стоит вам быть в первой линии атаки. Вы мне нужны живым.
– А этот как бог решит, Михаил Гордеевич. Разрешите выполнять приказ и отбыть к полку?
– Выполняйте, полковник. И да поможет вам бог!
Дроздовский повернулся к Петрову:
– Он присоединился к нам во время Румынского похода с флотским экипажем. Настоящий русский офицер. Как Войналович и как Марков. Скольких еще мы потеряем до конца этой воны?
– Лишь бы эти жертвы не были напрасны, Михаил Гордеевич.
***
Жебрак-Русанович продолжил атаку и повел в бой два батальона офицерского полка. Поначалу они заняли передовые линии обороны Жлобы, но затем попали под сильный пулемётный огонь. Передние цепи офицеров залегли и открыли огонь из винтовок.
Жебрак выдвинулся вперед в сопровождении командира 1-го батальона и адъютанта.
– Господа! Поднимайтесь! Две сотни метров осталось, и мы опрокинем их!
Пулей убило адъютанта. Он упал у ног полковника.
– Господин полковник! – сказал командир батальона. – Вам лучше уйти отсюда!
– Оставьте, капитан! Нам нужно опрокинуть красных и поддержать честь офицерского полка! Мы не хуже марковцев, а они пулям большевиков не кланяются!
Полковник пошел вперед. Офицеры стали подниматься и не отставали от командира. Взрывом гранаты опрокинуло один пулемет красных. Батальоны преодолели еще одну линию, потеряв больше ста человек…
***
Полковник Петров опустил бинокль.
– Слишком большие потери, Михаил Гордеевич. Как бы эта победа не стала Пирровой7. Красные хорошо подготовились. И командует ими человек имеющий представление о войне.
– Это комбриг Жлоба. Дисциплина в его бригаде железная. Умеет держать в руках подчинённых. А что до Пирровой победы, то в этой войне таких не будет. Слишком много придется платить, полковник. И платить кровью наших людей.
– Смотрите, Михаил Гордеевич! Жлоба прислал конный отряд! Они разворачиваются для атаки.
– Жебрак опытный офицер! Опасности нет! – сказал Дроздовский…
***
Линии белой пехоты шли вперед под огнем.
– Еще одно усилие, господа! – кричал Жебрак-Русанович. – Они отходят! Отходят!
Вдали показался эскадрон красной кавалерии, и атаку пришлось прекратить.
– Господин полковник! Кавалерия!
– Вижу. Первый батальон в каре!
В этот момент ударили пушки красного бронепоезда. Но находился он достаточно далеко и потому вреда орудийные залпы принесли мало.
***
Третий батальон, куда входила теперь рота штабс-капитана Штерна, оставался в резерве. Командир батальона полковник Витковский наблюдал за сражением.
– Здесь командир гаубичной батареи? – спросил он.
– Здесь, господин полковник. Капитан Соловьев.
– Вы видите, что происходит, капитан! Жебрак несет большие потери. Наступление скоро захлебнется. У него не станется людей!
– У меня приказ командира дивизии огня не открывать до особого распоряжения.
– Я отдаю вам это распоряжение, капитан. Полковник Жебрак сам отбивает кавалерию. Но слева поднялись цепи красной пехоты. Картечью по товарищам!
– Можно повредить нашим, господин полковник, – возразил Соловьев.
– Если не окажем поддержки огнем, то там и так мало кто останется! Исполняйте приказ!
– Есть, господин полковник!
Соловьев отправился к своей батарее…
***
Штабс-капитан Штерн передал бинокль корнету Лабунскому:
– Посмотрите, что там происходит, корнет.
Лабунский всматривался, но понять что-либо было трудно.
– Наши идут вперед. Хотя потери огромные. Сколько уже пало! Все поле завалено трупами.
– Видите полковника?
– Нет. Но красные напирают. Думаю, что нам пора вступить в бой.
– Нет приказа, корнет. Батальон в резерве до особого распоряжения.
– Смотрите, штабс-капитан! Красные цепи пошли в атаку! Ударят нам во фланг.
Но огонь артиллерии Соловьева помешал этому…
***
Капитан Соловьев отдал приказ:
–Прямой наводкой! Огонь туда, где гуще цепи красной пехоты! Первое! Огонь!
Первое орудие окуталось дымом.
– Второе! Огонь! Третье! Огонь! Десять снарядов! Беглый огонь!
Вдали видны вихри от взрывов. В небо поднимаются громадные столбы земли, камни и доски. Слышен адский грохот. Красный полк, посланный Жлобой в контратаку, стал отходить, неся громадные потери…
***
Лабунский сказал Штерну:
– Они отходят, штабс-капитан!
– И наши тоже! Жебрак отводит первый батальон! Хотя они уже вошли в село! Закрепились в окраинных домах! Слышите треск пулеметов? Это наши.
Но Штерн ошибался. Приказ об отходе отдал совсем не полковник Жебрак-Русанович. Сам командир полка уже был к тому времени убит.
Дроздовский с начальником своего штаба прибыл на позиции 3-го батальона.
– Господа! Командир дивизии! Смирно! – подал команду Витковский.
– Оставьте, полковник.
– Вольно!
– Ваш батальон застоялся? – спросил Дроздовский.
– Так точно, господин полковник! – ответил Витковский. – Мы готовы выступить!
–У вас будет эта возможность, но не как у командира батальона.
–Я вас не понял, Михаил Гордеевич.
–Вы отныне командир 1-го офицерского полка 3-й дивизии.
–Я? Но полковник Жебрак…
– Полковник Жебрак убит. Отныне вы командир офицерского пехотного полка! Сегодня полк проявил чудеса храбрости, но потери понес большие. Вам нужно закрепить успех и сделать все, чтобы пролитая кровь не была напрасной! Белая Глина должна перейти к нам!
– Я сделаю все, господин полковник! – ответил Витковский.
– Ваша задача войти в Белую Глину и закрепиться на окраинах. Это село слишком большое. По размерам это уездный город, а не село. С левого фланга наступают корниловцы. Ударный полк под командованием полковника Кутепова. Сейчас они отвлекают на себя большие силы красных и истекают кровью. Берите ваш батальон и в бой. Там соберите в единый кулак все силы нашего офицерского полка и покажите корниловцам, что дроздовцы не уступают им в мужестве!
– Так точно, господин полковник!
Витковский оглянулся на штабс-капитана Штерна.
– Ведите юнкеров, штабс-капитан! В первую линию!
– Так точно, господин полковник!
***
Батарея капитана Соловьев успешно выполнила свою задачу. Поддержала наступление дроздовцев и дала время потрепанным отрядам первой линии перегруппироваться.
***
Штабс-капитан Штерн обратился к своим солдатам:
–Господа! Пришел наш черед вступить в бой! Вы видели, как сражаются ваши товарищи! Я верю, что вы не посрамите чести офицерского полка. Помните, что мы из дивизии Дроздовского!
Штабс-капитан выдернул саблю и пошел вперед. За ним двинулась 4-я рота. Корнет Лабунский был рядом с командиром. Он искоса поглядывал на вчерашних студентов, что были в его взводе. Их поведение было безупречным, хотя эти мальчишки шли в свой первый бой…
***
Вечером 6 июля Белая Глина была взята. Группировка красных разгромлена, хотя часть сумела уйти в сторону Тихорецкой. Но успех был все равно оглушительный. В плен взято больше 5 тысяч человек.
Штабс-капитан Штерн с Лабунским отбили у красных дома, которые днем несколько раз переходили из рук в руки. В первый раз их захватили офицеры корниловского ударного пока. Там они закрепились еще днем, но были оттеснены отрядом красных из железного отряда Жлобы. Вечером эти дома снова отбила рота Штерна. Юнкера показали себя отлично и не отступили ни на шаг.
В доме их ждало неприятное зрелище – изувеченные тела раненых офицеров корниловцев, которых оставили в доме при отступлении. Лабунского поразило это. Пленных не просто умертвили, но над ними издевались, желая продлить их мучения.
–В этом доме, как мне сказали, корниловцы оставили раненых, – сказал Штерн. – Около 20 человек.
– Все они перед нами, – сказал Лабунский. – Такого я не видел даже на германской войне. Посмотрите на их лица? Какие-то жуткие маски! Кто мог сотворить такое?
– Очевидно, красные любят доставлять мучения врагам, – строго сказал Штерн.
– Красные? Но ведь это русские люди, господин штабс-капитан. Мы еще год назад вместе воевали с немцами. А ныне русские вот так убивают русских?
Одного из юнкеров стошнило.
– Нужно найти того кто это сделал, – сказал Штерн.
– Где мы их найдем?
– У нас много пленных, корнет. Нужно выяснить кто из них кто. Этим я займусь лично!
***
Белые в Белой Глине.
Вечер
6 июля, 1918 год.
Штерн приказал привести к себе захваченного красного командира роты. Это был местный житель, из офицеров казачьего полка.
– Вы командир роты? – спросил штабс-капитан.
– Да. Мобилизован неделю назад по приказу комдива Жлобы. Поставлен командовать ротой, ибо имею боевой опыт. Но я служил у красных по принуждению, господин штабс-капитан. Я не идейный большевик.
– А такие среди вас есть?
– Есть и немало. В моей роте я могу назвать человек двадцать. Ныне они здесь. Все сдались.
– И вы готовы их выдать?
– А чего с красными церемониться? Уничтожать надо этих гнид. Они-то наших здесь не жалели.
– И вы сами готовы это делать?
– Готов. И людей найду, которые охотно стрельнут коммунистов и жидов-христопродавцев.
– Ваша фамилия?
– Подъесаул Вавилов, ваше благородите!
– А вы знаете, кто убил раненных офицеров Корниловского полка, подъесаул?
– Это не мои, ваше благородие. В доме, где были раненые особый отряд стоял.
– Особый отряд?
–Каратели Жлобы, будь они неладны. Китайцы составляли большую часть этого отряда.
–Китайцы? В последнее время я стал часто слышать о китайцах.
